Эфемерный огонь.

Отдаваясь жуткой болью в груди и животе - в мозгу стучала совесть. Томаш знал, что не должен сейчас это всё говорить, знал, что не должен был обнимать её, удерживать. Это и снесло крышу. Именно из-за этого он не сдержал слов, что должен был сохранить в себе посмертно. Он крепко держал Аканэ обхватив руками её поясницу, сглатывая и понимая, что, почему-то, отпустить он её не может, и это его убивало - он понимал, что должен это сделать. Но не мог. Это было выше его сил. Красноволосая вздохнула и положила одну руку на плечо Томаша, а вторую ему на макушку, начиная поглаживать. Сам Врбада закрыл глаза и уткнулся лбом в плечо японки, слегка подластившись под руку. Это невероятно приятно ощущалось - руки, которые так мании к себе, запретный плод, сами его гладили. А ей было просто плохо. Головокружение было вызвано переживанием о том, что она могла сильно обидеть Томаша, хотя вовсе этого не хотела. С этими тревожными мыслями она продолжала поглаживать верного, серого щенка, который молча прятал лицо и подставлял голову. Теперь было стыдно смотреть в синие глаза старшей. Аканэ сглотнула и облизнув алые губы скосила взгляд на пепельную голову, которая всё не желала подниматься. Вместе с тревожностью о чувствах Томаша был ещё один страх: Би-Хан. Он мог нарочно обвинить её в измене, просто что бы избавить себя от неё, а после - досталось бы не только ей, но и Томашу, вероятнее всего... — Аканэ, — жалобно, тихо позвал он её и не отпускал. — Да? — едва дрогнувшим голосом спросила она, останавливая руку на затылке чеха. — Я тебе даже немножко не нравлюсь..? — теперь, когда, казалось бы, что терять нечего, он почти не держал язык за зубами. Знал, что может несносить головы за такие слова, но очень уж хотел услышать хоть что-то, что б нарушить эту дурацкую тишину, которая пожирала обоих. — Немножко нравишься, — вздохнула она и слегка отстранила от себя пепельноволосого, поглаживая его макушку, сильно поднимая руку вверх. — Но ты сам знаешь. Я жена твоего брата. — Да.. — Вот... Прошу, может, соберём немного ягод и просто пойдём? — Хорошо... Но мы ведь не взяли с собой ничего. Куда будем собирать? Аканэ задумалась и осмотрев себя и свою одежду взяла за края висящей из под пояса части хаори, как бы показывая её Томашу. Вариант был единственным, но неловкая улыбка Аканэ показывала, что она очень сильно хотела отвлечься от того, что произошло, при том не оставляя Томаша раздумывать об этом в одиночку. Тот, на счастье, согласился. Было решено собирать это в "мешочек" Томаша, так как у него он был длиннее, чем небольшая часть хаори Аканэ.

Так и порешали, пусть и последующие несколько десятков минут были слишком молчаливыми, даже изредка пробегающие попытки Аканэ пошутить не были достаточно действенными. Напряжение повисло в воздухе.

По большей части они собирали голубику, так как Аканэ её очень любила, и Томаш сам настоял на этом. Конечно Аканэ, как девушка, которая имея старшего брата мечтала о младшем - иногда забирала с веточек гомлянику, отдавая её прямо в рот Томашу, который обхватывал ягоды губами и съедал. У этой Жар-Птицы получалось немного развеселить его, от чего на губы сама собой полезла улыбка. Меньше всего в этой жизни хотелось видеть то, как грустит кто-то ставший себе родным. Этот сбор ягод затянулся до полутра часов. Кисленькие ягодки словно не кончались, так что это было просто прекрасным местом для сборов аномальных ягод, которые цвели как будто в моменты, когда ты моргал. Теперь уже, держа за край своего хаори их небольшую "корзину" с большим количеством ягод Томаш поднял блестящие глаза на Хараду. Он восхищался ей всё больше: она не оттолкнула, не возненавидела его, не стала избегать. Она просто собирала с ним свои любимые ягоды и кормила его теми, которые он сам сказал, что сильно полюбил. На обратном пути Аканэ всё же смогла разговорить Врбаду, когда он нёс их сокровище, старательно удерживая их, что б ни одна ягодка из их получившейся россыпи не упала бы. Аканэ рассказывала ему про свой клан, про свою семью - больше про брата, - и конечно отвечала на вопросы, которые Томаш мог задать. Больше всего его удивило то, что она смогла отрезать себе свои длинные, красные волосы в знак протеста. А у Томаша ситуация похожая - он срезал себе волосы от отчаяния¹. Наконец они зашли в пагоду, у которой уже светили ярким, красным огнём фонари, ведь сумрак опустился на домики воинов Лин Куэй у подножья пагоды, как на маленькую деревеньку. Аканэ осмотрела это всё с каким-то непонятным чувством и открыла сёдзи, проходя и пропуская Томаша, а после закрывая дверку. Так они вдвоём и направились на кухоньку, дабы выложить ягоды в миску и промыть их. Именно сейчас хотелось спросить, любит ли Би-Хан голубику, но Хараде показалось, что это не лучшая идея. Томашу, наверное, и так плохо, что он скрывал за улыбочкой, помогая промыть ягодки и сложить их в большую миску. — Томаш, — вздохнула она. — Иди отдохни, у вас рано по утру, наверное, снова тренировка? Я сама домою. Спасибо за вечер, мне было очень приятно провести его в компании с тобой. Ласковая, солнечная улыбка снова резанула по сердцу Врбады, на что он лишь как-то обречённо улыбнулся и взяв за мокрую руку Аканэ наклонился, целуя её и отпуская. — Тебе спасибо. После этих слов красноволосой пришлось остаться одной, где в тишине разрываемой только потоком воды она витала в своих мыслях. Наконец избавившись от них она вздохнула и наложила в более маленькую мисочку немного ягод, штук 20 или 25. Взяв эту мисочку в руки и оставляя остальные ягоды в миске на кухне Аканэ снова пошла по коридорам, но в этот раз без светила в виде своей собственной руке - фонари-подсвечники ещё горели. Харада снова направлялась к названному мужу в кабинет, дабы посмотреть, как он и принести ему эти неловкие, милые ягодки. Как уважающая жена она для начала постучала по деревянной балке сёдзи. — Зайдите. — послышался как всегда грубый, собранный голос. — Здравствуй, Би-Хан, — вошла в комнату она. Сразу почувствовалось, как атмосфера стала тяжелее. Она более не проронила ни слова, подходя со спины к столу Саб-Зиро и ставя рядом с ним миску. Сказать, что криомант удивился - ничего не сказать. — Ты выходила в город? — немного нахмурился он. — Нет, Томаш показал мне место чуть дальше ваших территорий. Там большие кусты голубики и г-.. гом.. гомляники. — кивнула она и сложила руки за спиной. Наконец Би-Хан удостоил чести развернуться к голубоглазый. — Что ты хочешь от меня? — Ничего. Я всего-то пытаюсь подружиться. Я тебе не враг, Би-Хан. Просто очень надеюсь, что когда-нибудь ты это поймёшь. — кивнула она головой и слегка поклонилась, собираясь уходить. Криомант её и не останавливал, взглянув на миску с синеватыми ягодками. Выдыхая он окликнул жену. Она в интересе обернулась. — Аканэ! — басом произнёс тот. Харада развернулась. — Сегодня я приду спать. Будь добра - оденься. Хотя бы что-то. В ответ японка вздохнула и кивнула, наконец уходя в комнату, где она очень долго спала одна. Там она смогла наконец расслабиться и просто полежать некоторое время, после чего, как её и попросили, просто переоделась во что-то лёгкое, ночное. Шёлковый белый халатик, прикрывающий бёдра и плотно охватывающий грудь - наверняка то, что нужно. Не дожидаясь Би-Хана она улеглась в постель, зная, что тот либо будет слишком поздно ночью, либо вовсе не придёт, что бы он там не сказал. На удивление он пришёл, даже когда Аканэ ещё не успела уснуть. Он молча разделся, на что Харада не смела смотреть, и лёг на другую сторону кровати, отворачиваясь спиной к жене. — Доброй ночи, Би-Хан, — слегка пытаясь перевести взгляд себе за плечо больше вопросительно сказала та. — Мгм. — будто согласился он. Так воцарилась тишина - давящая, но закрывающая веки. Всё ещё было некомфортно, но уже меньше, как будто холод в комнате слегка рассеялся, и температура с -20 упала до -15. — Только не разворачивайся ко мне ночью. — Хорошо. А по утру оказалось, что развернулся сам Грандмастер, почти утыкаясь лбом в спину Харады. Только она встаёт позже, чем Би-Хан, как всегда раскрывая глаза в одиночестве.