Вернись

И что он только сказал этим идиотам? Пообещал позволить расправиться с ней после победы над ноксианцами? Было бы славно. — Мы можем, нет, мы должны помочь, — вдохновлённо щебечет Экко за спиной Паудер. В уютную комнатку на дереве сквозь кривые окна вместе со слабым запахом какой-то похлёбки пробиваются мягкие лучи солнца. Джинкс смирно сидит на круглой табуретке и рассматривает всякое барахло на чужом рабочем столе. Откуда-то снизу доносятся задорные детские голоса, вдалеке, кажется, активно пилят или скребут что-то металлическое... Слишком хорошо для заброшенной канализации. Ножницы звонко щёлкают возле её уха, кажется, случайно лезвием его задев, но девушка не дёргается. Дёргается Экко, который наконец отрывается от своей агитационной речи и торопливо отходит к незадвинутому ящику. Паудер осторожно трогает ухо кончиками ногтей и замечает, что кровь на облупленном маникюре смотрится неплохо. А мальчик-спаситель криворукий неудачник. — Приподними, — командует парень, поддев подбородок своей модели рукой, и по-хозяйски отводит её руку в сторону, чтобы не мешала царапинку обрабатывать, — больно? — Нет, — она слабо пожимает плечами, — ты для этого меня притащил сюда? — Спрашивает, потому что вопрос зрел последние минут двадцать, пока Экко убеждал её помочь в битве за судьбу всего человечества. Да уж, мальчик-спаситель в квадрате. — Нет, — моментально отрицает парень и осторожно небольшой ваткой стирает капельку крови, — я тогда об этом не думал. Знаешь, в пространстве и во времени помотало знатно, так что, наверное... Наверное, я просто хотел найти тебя. — Удачно заглянул, — Паудер едва заметно улыбается, — я бы сказала вовремя. "Почему ты хотела убить себя" — вертится у него в голове, но спросить Экко не может решиться. Надо ли? Причин много. Слишком. — На что рассчитывал? — Чуть позже продолжает разговор девушка, пока её собеседник стрижёт дальше. — В прошлый раз я пыталась убить тебя. — Ты не пыталась убить меня, — уверенно поправляет в ту же секунду, потому что их встречу на мосту помнит даже чересчур хорошо. — Уверен? — Джинкс с едва читаемой саркастичностью приподнимает брови. — Если бы пыталась, я был бы мёртв, — рассуждает вслух, — могла просто схватить, и тогда не успел бы отпрыгнуть. Паудер молчит, потому что ответить нечего. Синие обрезки волос падают к её ботинкам всё чаще. Мелкие такие, даже кружатся почти, будто снег, только покрашенный. Краска, волосы... Иша. Экко хватает Джинкс за плечи и резко поворачивает к зеркалу. В мыслях утонуть не получается. Шокирует не столько форма причёски, сколько максимально странная розовая делать на чёлке. Когда успел? — Я не мастер и не пытаюсь возвести свою работу на пьедестал, — Экко поднимает с её плеч только одну руку, чтобы почесать затылок, как будто отпускать не хочет, — но думаю, что тебе действительно идёт. — Потом замечает, как недоумённо Джинкс крутит между пальцами окрашенную прядку, и спешит пояснить. — Там, где я был, я видел тебя такой. Почти... — И что мы делали в этом загадочном там? — Во взгляде Паудер читается открытая издёвка. — Должно быть, что-то безумно интересное, раз ты так томно вздыхаешь каждый раз. — Не всерьёз предполагает, а он вдруг в лице меняется, отшатывается, руки за спину уводит и взгляд прячет. — Целовались, — немного погодя тихо признаётся и сам не понимает, почему не соврал. — И много? — Джинкс с искренним любопытством разворачивается к нему и следит. — Один раз, — с сожалением бормочет и на стол опирается, потому что ноги немеют. — Ну это вааау, — она иронизирующе растягивает и усмехается, — целый раз. Как вообще? — Тебе действительно интересно? — Экко злится и хмурит брови, потому что её насмешка причиняет боль. — Да, почему нет? — Джинкс фыркает, кажется, вообще его эмоцию не уловив или специально провоцируя. — Имею же я право знать, что ты делал с другой мной? Экко сжимает столешницу до скрипа. Почти от негодования голову теряет, хочет уже заткнуть и на практике показать, но вовремя обращает внимание на детали. Да, Джинкс издевается над ним. Да, она выводит специально. Да, действительно хочет знать, но кроме того от чего-то в срочном порядке отвлечься пытается. Чуть влажные глаза по его фигуре бегают суетливо, как будто сквозь смотрят, пальцы в табуретку вцепилась точно так же, как у него самого, а ухмылка и вовсе болезненная. Вообще не о нём думает и не о том, чтобы посмеяться. — Расскажи, — негромко просит, потому что больше не злится, и подходит ближе, чтобы присесть перед ней, — что случилось там, где в это время была ты? Джинкс как током бьёт. По лицу нерв проскальзывает, коленки дёргаются резко, почти его ударив, а сама она назад отклоняется и упирается в зеркало спиной. — Пау, расскажи мне, — осмеливается за ладонью дрожащую коленку накрыть и попросить ещё раз, потому что видит, что она тонет, — станет легче. Им уже давно было пора начать говорить. Может, тогда всё и правда было бы по-другому... Губы Паудер поджимаются. А станет ли легче? Только хуже будет, если сейчас про Ишу рассказывать начнёт. Снова будет думать, личико её вспоминать, повадки, прикосновения... — Из-за меня, — через силу начинает рассказывать, потому что к глазам подступают слёзы, — как обычно. Экко молчит, чуть сильнее сжимает руку на её коленке, чтобы фокус держала на нём, а не на воспоминаниях. — Вандер сошёл с ума, ноксианцы напали, — судорожно вдыхает и старается глубже, как это делает парень, — а она, глупышка, в неисправимого героя поиграть решила, пушку мою взяла... Невозможно. Без слёз об этом вспоминать просто невозможно. Паудер не справляется. Экко начинает расплываться всё больше. — Почему все вокруг меня умирают? — Срывается, всхлипывает и звучит жалко совсем, как ребёнок. — Ну почему?...— Бормочет уже в плечо парня и цепляется за его комбинезон. — Почему всегда? — Вокруг меня тоже, — Экко старается говорить монотонно, — постоянно. Мы всегда теряем тех кто нам дорог, раньше или позже. Иногда намного проще обвинить себя, чем поверить, что этот грёбаный мир просто задница. Верно? — Ха, — она расслабляется в его руках, слезы розовеют и продолжают бесконтрольно капать, — ты хотя бы на самом деле не виноват, а я Джинкс. — Я никогда не думал, что ты проклятие, — успокаивающе гладит по макушке и говорит то, что уже давно должен был сказать, — ты не проклятие, и... Тогда я был виноват ничуть не меньше. Это была моя наводка. Если бы вы не пошли туда, всё могло быть иначе. — Могло, — соглашается и прикрывает глаза, — но потом я бы всё равно всех подорвала по какой-нибудь нелепой случайности. Экко не находится с ответом. Отстраняется немного и гладит по щекам. Очень хочет ещё как-то утешить, и в голову только одна мысль приходит. Тянется медленно, чтобы его намерение уловила, и почти невесомо целует в уголок губ. На короткое мгновение, потому что затягивать боится. — Вот почти так же, — шепчет и взгляда её избегает, — тоже было больно. Только там мы были вместе намного дольше. Намеренно "были ближе" не говорит, потому что в этом отнюдь не уверен. Иногда враги намного ближе, чем друзья. Особенно если сразу и тем, и другим друг для друга являются. — Иии, — Джинкс смотрит в потолок и тормозит, потому что предсказуемый поцелуй взбудоражил онемевшие эмоции достаточно сильно, — ты даже не умер? Вау... Правда. Вау! Ха-ха... Ухмылка получается не совсем характерной для неё, какой-то слишком растерянной. Может быть, Паудер пришлось вспомнить, как Экко заставлял её сердце трепетать много лет назад. Такой внимательный, каждую мелочь замечает, решительный, хотя до одури совершить ошибку боится, осторожный, потому что с Джинкс по-другому опасно... Всегда ли он был таким хорошим парнем и нравился ей? Да. Только чересчур много всего случилось, чтобы всерьёз о своих глупых чувствах вспоминать. Бессмысленно, потому что по-другому уже не будет. Экко и Джинкс всегда будут танцевать на краю пропасти. Всё что им остаётся — вечно бояться упасть и быть не в состоянии остановиться, потому что чужими друг для друга стать уже не смогут никогда. — Экко! — В комнату спешно влетает перепуганный Скар. — У нас проблема... — В проходе замирает и при девушке продолжить не решается, потому что не доверяет достаточно. Лидеру Поджигателей приходится оставить Джинкс и метнуться следом. Снизу слышатся взволнованные разговоры на повышенных тонах, но разобрать их суть у неё не получается. Впрочем, и не сильно интересно. Вмешиваться во внутренние дела банды Экко у Паудер нет особого желания. Её не трогают пока — чудесно. Лучше лишний раз о себе и не напоминать, раз уж собирается надрать задницу ноксианцам. В какой момент она поняла, что согласна помочь бывшему другу с его затеей? Примерно... Сразу. Иша всегда хотела видеть её символом Зауна, она делала всё, чтобы Джинкс не отсиживалась в углу. Хотела и действительно сделала из неё неисправимого героя. Обратно уже никак, потому что иначе малышка будет стоять у старшей перед глазами и укоризненно хмурится. Как совесть настоящая, которой, возможно, раньше не хватало. Нет, хуже. Как младшая сестрёнка, ради которой нужно быть достойным примером, даже если она больше не сможет увидеть. Если уж жить, то так, чтобы перед ней не было стыдно. Стать кем-то, кем Иша гордилась бы. Конечно, она восхищалась даже Джинкс... Но сама Джинкс никогда не хотела бы, чтобы Иша стала похожей на неё. На Паудер, возможно, но не на Джинкс. Так что больше нельзя: оставаться равнодушной, бояться действовать или творить хаос, который приведёт к бессмысленным смертям. Ради Иши нельзя. Ради памяти о ней... — Помогите! — Крик раздаётся слишком близко, Паудер вздрагивает и замечает появившуюся в комнате перепуганную женщину. Светлый платок от спешки съехал с её каштановых волос, карие глаза выпучены, почти вылетают из глазниц. Она стоит, схватившись за косяк, и умоляюще смотрит на Джинкс. Паудер оглядывается по сторонам, чтобы удостовериться, что просьба адресована ей. Надо же — правда ей. Куда там Экко делся? Что происходит, если бедняга решила обратиться за помощью к Джинкс? — Умоляю, пожалуйста, они ничего не могут сделать, — незнакомка сокращает расстояние между ними и почти падает на колени, — ты обязательно что-нибудь придумаешь, правда? Хекс... Дальше Паудер не слушает, выбегает из домика раньше, чем успевает осмыслить. На слово "хекстек" у неё уже триггер, причём жутчайшего масштаба. Никаких хекс камней больше. Пожалуйста. Никаких проблем. Бежит, спотыкаясь, по лестнице и перепрыгивает через перила, когда замечает около стены толпу. Среди них Экко с выражением ужаса на лице. Ближе к тоннелю маленький мальчишка с какой-то бомбой в руке, размахивает ей в воздухе и отпугивает от себя всех. Руки чуть голубым подсвечены, как будто... О, нет. Нет... Джинкс хочет развернуться и убежать, потому что видит в худощавом мальце Ишу, но маленькая совесть просит остаться. — Давай спокойнее, Крис,— Экко старается подойти ближе, но отшатывается назад, когда мальчишка тянет чеку. — Отойдите! Прочь от меня! Вы все! Вы просто лицемеры! — Слезы руками текут по исхудалым щекам. Кристофер хватает себя за волосы и пытается унять судорожные вдохи. Ребёнок в настоящее истерике. Люди вокруг боятся пошевелиться. — Никто не причинит тебе зла, — Экко снова пытается подойти, но ему опять приходится сделать пару шагов назад, — слушай, я понимаю, ты в ярости. Но эта штука слишком опасна, поэтому, пожалуйста... — Я убью вас! Убью вас всех, слышите!? Почему вы ничего не сделали?! Почему?! Крис сжимает пальцы и... По базе эхом разносится насмешливый свист. Джинкс подходит ближе, поравнявшись с Экко, и показательно упирает руки в свои бока. — Ну ты классный, эффектно угрожаешь! — Улыбается и безумными глазами сверкает, как умеет только она. — Хекстек нашёл? Ба-бах устроим?! — Прикусывает нижнюю губу в предвкушении и крадётся ещё ближе, пользуясь эффектом неожиданности. Мальчишка выходит из ступора и останавливает её, вытянув оружие перед собой. Дурашка, решил напугать Джинкс бомбочкой? — А ты! Ты ещё хуже... — Бум! — Джинкс не даёт ему договорить, потому что лучшая защита — это нападение. Ладони девушки соединяются в громком хлопке, когда она с помощью мерцания в своей крови резко отскакивает в сторону, чтобы мелкий сообразить ничего не успел, и стремительно приближается. Ребёнок теряет равновесие и, к неудаче, случайно задевает чеку. Она не вылетает до конца, но звонко щёлкает. Экко рефлекторно закрывает глаза, чтобы в следующий миг распахнуть их, закричать и кинуться вперёд. Хекстек ярко вспыхивает... За секунду Паудер выхватывает у ребёнка бомбу, прижимает к себе и группируется, чтобы ослабить взрыв своим телом. Больше никто на её глазах от хекстека не сдохнет, иначе это издевательство вселенского масштаба. Лучше пусть её саму разорвёт на части. Толчок. Джинкс открывает глаза и видит перед собой ошарашенного Экко. Карие глаза смотрят на неё со смесью страха и восхищения. — Ты сумасшедшая, — он бормочет, когда почти силой вынуждает её разогнуться и забирает несработавшую бомбу, — Джинкс, ты просто чокнутая! — Только сейчас дошло? — Вопреки словам на ними следует долгий выдох, а брови с облегчением съезжаются к переносице. — Выкинь это подальше, а лучше... — Молниеносно забирает предмет обратно, потому что искренне верит, что если не умерла сама, то погибнуть на её глазах обязательно должен Экко. И хочет швырнуть бомбу куда-то в тоннель, но не решается двигаться резко, поэтому аккуратно относит её подальше в тоннель. Кладёт, разворачивается, уходит и удивляется даже, что ничего не... БАХ! Голубое сияние ослепляет их на пару секунд. Уши почти закладывает от шума. Вот это удача. Может, Иша оставила Джинкс немного своей? Хекстек использован, все живы. Девушка обессиленно падает на землю и принимает позу звезды. Всё. Победа. Иша радостно прыгает слева от неё и улыбается. Силко внимательно смотрит, но ничего не говорит. Где-то позади них мелькает Майло, говорить он сегодня, видимо, не настроен, поэтому исчезает быстро. Неужели в этот раз и правда обошлось? Ты справилась, Паудер! Просто невероятно... — Ха, — она усмехается и накрывает лоб предплечьем, чтобы назойливые лучи не слепили глаза. Судя по звуку толпа расходится, мальчика успокаивают и уводят. В подробности ситуации Джинкс вникать до сих пор не хочет, так что ничего не слушает, а потом сухая земля рядом с ней шуршит, редкая трава приминается под весом чужого тела... Совсем рядом вальяжно устраивается Экко, нагло скопировав её позу. Поджигатели прячутся по своим углам и оставляют наедине странную парочку. Падуер ловит себя на том, что зрительный контакт длится слишком долго. Странно долго. Глубокие карие глаза окутывают её океаном какой-то необычной нежности, и всплывать на поверхность просто нет никакого желания. Утонуть бы, да и всё. Смотреть вот так вечно, остановив мгновение... — Не хочешь поработать руками? — Спустя время предлагает Экко с хитрой улыбкой. — Нам нужно отвлечься и поднять боевой дух! — Не дождавшись ответа плетётся за краской и кисточками. Притаскивает к Джинкс несколько больших металлических вёдер и тащит в зубах две кисточки. Одна тонкая совсем, круглая, а другая большая и плоская. Паудер приподнимается, скрещивает ноги и с интересом наблюдает за тем, как Экко бросает на землю своё богатство и в нетерпении потирает руки. — Хочешь? — Интересуется, прищурив внимательнее глаза почти с вызовом, обмакивает тонкую кисть в синюю краску и шевелит ей в воздухе, рядом с её рукой. — Рискни, — Джинкс приподнимает левую бровь и ухмыляется, потому что не поддаться его азарту абсолютно невозможно. Экко легонько прикасается кончиком кисти к её рукаву и оставляет там тонкие синие полосы. Без цели. Просто балуется, как ребёнок, которому позволили поиграть с чем-то новым. Паудер не успевает понять, в какой момент начинает улыбаться так же по-детски, вспоминая их светлые дни. Экко обмакивает в зелёный, наглеет и закрашивает голубые облака на другом плече кривоватым символом песочных часов. Даже руку её приподнимает по-хозяйски, чтобы удобнее было. Джинкс выжидает, потому что интересно. Что дальше? Крадётся кисточкой к её рёбрам, снова сумбурные бессмысленные мазки, смелее становится и где угодно ворсом прикасается, затем снова тянется, набирает синий и как-то незаметно нависает сверху, вынуждает девушку опереться на предплечья и почти лечь. Свободной рукой придерживает за талию, чтобы не дёргалась и рисунок не портила, ведёт от низа груди к бёдрам большую звёздочку, но натыкается на ремни. Их бы снять для удобства... Взгляд Джинкс заставляет опомниться. Отрезвляет своей кокетливой дерзостью, мурашки приятные вызывает по спине и впервые за долгое время, наверное, действительно нравится. Розовый, яркий такой, ей подходит... Экко берёт широкую кисть, набирает такой же розовый и... Двумя взмахами поражает её грудь, вырисовав огромный и весьма симпатичный крест. В ответ уже в его грудь грубо ударяет подошва ботинка. Переборщил? Экко отсаживается назад, снова встречает её взгляд и понимает, что не успеет сбежать даже при всём желании. Джинкс вихрем вырывает из его рук инструмент, беспощадно седлает его бёдра и начинает бесчинствовать в ответ. Ничего путного сделать не пытается, только розовым покрывает то его локоть, то колено, то вообще по дредам пытается провести, но Экко, наглец, отклоняется. Джинкс как будто этим розовым присвоить его пытается, и получается у неё весьма успешно. В конце вообще на мгновение жизни его лишает, когда наваливается и прижимается своей грудью к его, чтобы крест отразить. Ну просто невыносимая. Такая Джинкс. Начинается драка. Не особо серьёзная, не вполсилы даже, не слишком активная, но страстная. Каждый пытается забрать кисть себе, испачкать другого сильнее... Валяются по земле, перекатываются, как дети, и невольно хохотать начинают оба, потому что абсурдно. Дышат друг другу в лицо, пыхтят вернее, ноздри противнику зажать пытаются, чтобы отвлечь и инструмент себе присвоить, слабо шлёпают по лицу, как котята, ноги тоже переплетают в поединке. Конечно, Экко побеждает и оказывается сверху. "Как в прошлый раз" — проносится в его голове коварная мысль, которая весь настрой убивает и превращает улыбку в болезненную гримасу. Вспоминает, как на проклятом мосту дрались, только тогда было вполне серьёзно. Кажется, снова видит испуганное лицо Паудер, представляет, как кровь из носа по её губам течёт, как голубые глаза влажнее становятся и смотрят с сожалением, с болью, с обидой... Бросает к чёрту кисточку, потому что наяву её лицо стремительно теряет веселье тоже, погружает большие пальцы в розовую краску и беспрепятственно проводит по её щекам, создавая подобие боевого раскраса. Уголки губ снова наверх ползут, только теперь не от смеха, а от чего-то другого. — Тебе идёт розовый, Пау, — убивает боль в себе окончательно и искренне признаётся, потому что глаза Джинкс ему до одури нравятся. Она сначала смотрит напряжённо как-то, неверяще, и внимательно в глубины чужого сознания вглядывается, а потом сводит брови и улыбается слабо в ответ. Молча, потому что говорить ничего не хочется. Только прокручивать десятки раз в памяти эту незначительную, казалось бы, фразу, сказанную с неописуемой нежностью. — Теперь точно со мной полетишь надирать ноксианцам задницы, — парень фыркает, оглядев их изрисованные наряды и с любовью длинную сине-розовую чёлку за её ухо заправляет. — Мм, правда? — Джинкс прикусывает губу, чтобы прогнать улыбку и усмехается. — Сбегу в свою берлогу, спрячусь там и выходить не буду. Что сделаешь тогда, а, мальчик-спаситель? Экко загадочно копирует её мимику, когда в его голове созревает маленькая гениальная идея... *** Пушистые белые облака, спокойное голубое небо, мимо пролетает стайка маленьких черных птиц. Крыши аккуратных зданий Пилтовера выглядят невероятно соблазнительно, хочется как можно скорее испортить их идиллию яркой краской. Огромный дирижабль Джинкс тихо плывёт всё ближе к месту назначения. Экко прячется где-то наверху, за спиной у капитана этого чудо-корабля, как преданная тень. — Я хочу кое-что сделать, Экко, — Джинкс посильнее натягивает акулий капюшон и прячет усталость в своих глазах от красивых облаков. — Потеряем эффект неожиданности, — как факт произносит парень, но сильно не протестует, потому что пытаться убедить Джинкс не поступать как Джинкс — плохая затея. — Зато приобретём эффект крутости, — она ухмыляется, ставит руль на ручник, подходит к проигрывателю и с тоской поправляет игрушечного зайца, — есть два типа героев и злодеев... — Монотонно сообщает, стараясь не отвлекаться на воспоминания. — Одни своим появлением заставляют чужие челюсти падать, а другие навевают скуку. Даже если второй тип одержит победу, никто не запомнит ни его лица, ни имени. В битве не будет никакого смысла. — Девушка гладит пальцами кнопку проигрывателя, будто ждёт одобрения. — Джинкс уже первый тип, Экко. Я гребаный символ. Неисправимый герой... — Безрадостная усмешка делает это прозвище до безумия печальным. — И в чём же разница между двумя типами не практике? — Экко улыбается и едва заметно кивает, когда Джинкс оборачивается на него. Почти долетели. Ещё немного и дирижабль покажется над крышами. — В подаче, — ухмылка наконец снова приобретает диковатый азарт. Джинкс видит слева от Экко радостно кивающую Ишу и уверенно щёлкает по выключателю, после чего садится назад и ждёт, пока долетят до цели. Небо разрывается от шума эпичной музыки. Пилтовер вскоре тонет в яркой краске. Жители нижнего города следуют за их яркой путеводной звездой, чтобы дать бой врагу.