Engel mit schwarzen Flügeln

      Утро выдалось на удивление тихим. Сизый туман окутал замок, и лишь желтый свет фонарей, просачивающийся сквозь толщу непроглядного тумана, служил напоминанием о том, что жизнь в замке била ключом. Цвакельманн слышал стук каблуков еще пару часов назад, что было для него в новинку. Обычно Виктория вставала позже, или в крайнем случае, вместе с ним.       Ах да. Теперь Виктория спала с волшебником, и на этом, пожалуй, все.       Они в действительности «просто спали» но уже сам факт говорил о том, что мисс Мюллер начала всецело доверять волшебнику.       А случилось это при весьма странных обстоятельствах.       За месяц до....       В комнате, которую волшебник любезно выделил Виктории, была до ужаса неудобная кровать. Поначалу девушка старалась не обращать на это внимание, да и пережитый стресс сказывался на её психоэмоциональном состоянии. Потому она решила не докучать волшебнику и лишний раз не попадаться ему на глаза. Но каждую ночь ситуация заметно ухудшалась — мисс Мюллер не могла заснуть из-за того, что ржавые пружины при малейшем движении скрипели и, казалось, могли разбудить кого угодно.       Наблюдавший за этим волшебник поначалу недовольно закатывал глаза в надежде, что девушка успокоится и уснет, как только силы окончательно покинут ее. Но этого не произошло. Устав от скрипа, Виктория громко выругалась, что стало для Цвакельмана приятной неожиданностью, а затем, бросив на пол одеяло и подушку, устроилась на теплой ткани, блаженно вдохнув.       Не прошло и пяти минут, как дверь в комнату Виктории распахнулась, от чего та вздрогнула, тут же подскочив.       — Что хоть в теории ты пытаешься сделать? — недовольно пробурчал волшебник, рассматривая Викторию.       — Быть может, я злоупотребляю вашей добротой, господин Цвакельманн, но считаю своим долгом сообщить, что спать на этой кровати просто невозможно! У меня такое ощущение, будто до меня здесь спал великан. Я понимаю, что не имею никакого права диктовать условия, учитывая ситуацию, в которой оказалась. Но нельзя ли мне другую кровать?       — Могу предложить другую комнату, но она не готова, — на удивление спокойно ответил волшебник. — Она захламлена вещами и всякими волшебными штуками. До тебя там жила моя служанка Амариллис, и я не думал, что однажды снова позволю женщине ступить на порог моего замка.       — И где прикажете спать? Неужели во всем замке не найдется места для меня?       Взвесив все «за» и «против» Цвакельманн устало закатил глаза, а после произнес:       — Можешь спать в моей комнате...       Спускаясь по лестнице, Цвакельманн прокручивал в голове события той ночи и за этим занятием едва не врезался в дубовую дверь, что вела на кухню. Дело в том, что спальный покой волшебника располагался наверху в башне замка, на шестом этаже. А кухня находилась на первом этаже, что усложняло задачу для самого волшебника.       — Ты сегодня рано, — сказал Цвакельманн, войдя на кухню.       Он застал ее у печи.       Мисс Мюллер стояла к нему в пол оборота, прижимая указательный палец к пухлым губам. Ее плечи слегка подрагивали, и на секунду волшебнику показалось, что она плачет.       — Что случилось!       Вздрогнув, Виктория обернулась, пряча обожженную руку за спину.       — Я не слышала, как вы вошли, — смахнув пару слезинок, мисс Мюллер перевела взгляд на корзину с фруктами, не желая смотреть в глаза волшебнику.       — Подойди, — поманив ее пальцем, Цвакельман старался держать себя в руках.       Нервно сглотнув, мисс Мюллер подошла ближе, чувствуя пульсирующую боль в руке.       — А теперь покажи руку. — выгнув тонкую бровь, волшебник испытующе посмотрел на Викторию.       — Мистер Цвакельманн, все...       — Живо!       Закусив губу, Виктория протянула обожженную руку, стараясь не расплакаться еще сильнее. В тех местах, где покраснела кожа, уже кое-где пробивались волдыри, а жжение с кажой минутой только усиливалось.       — Разрази меня гром! Что с твоей рукой, — схватив Викторию за локоть, Цвакельман притянул ее ближе, рассматривая покрасневшую ладонь.       — Что ты здесь делала?       — Я задумалась, — пыталась оправдаться девушка. — Когда я готовлю, мои прихваточки всегда под рукой. Но сегодня я забыла ими воспользоваться и по ошибке схватилась за раскаленную ручку чайника голой рукой.       Ее голос дрогнул, а из глаз против воли брызнули слезы.       Волшебник обреченно вздохнул.       Петросилиус Цвакельманн был одним из тех, кто терпеть не мог чужих слез. И не потому, что был чрезмерно холоден и черств. Ну и поэтому тоже. А потому, что не знал, как себя вести втаких случаях. Слезы и стенания раздражали его больше, чем мнимые попрошайки на главной площади. Однако сейчас, помимо раздражения, Цвакельманн чувствовал что-то еще.       И это чувство было ему незнакомо.       — Я вылечу твою руку, — внимательно осмотрев обоженную ладонь, Цвакельманн взмахнул волшебной палочкой. — Только прекрати плакать, пожалуйста.       Закусив губу, она коротко кивнула. Мисс Мюллер старалась игнорировать пульсирующую боль в руке, рассматривая звездную мантию волшебника.       — Цвикель-цвакель, не беда, кожа больше не красна! Цвикель-цвакель, скрип коры, пусть исчезнут волдыри!       Колдуя над обожженной рукой, волшебник думал лишь о том, чтобы Виктория перестала плакать, и на ее красивом лице расцвела благодарная улыбка, адресованная ему.       — Не болит! Рука больше не болит! Не жжется! — вскрикнув, Виктория крепко обняла волшебника, обвив руками его шею. — Спасибо-спасибо-спасибо, мистер Цвакельманн! Вы не только великий волшебник, но и целитель!       — Да-да-да, — легонько похлопав Викторию по спине, волшебник поспешил отстраниться. — Рад, что тебе полегчало. И впредь не хватайся за горячие ручки кастрюль, чайников и прочей кухонной утвари. Иначе мне придется завести слугу, который будет выполнять всю грязную работу.       — А я — осторожно спросила Виктория. — Что будет со мной?       — Узнаешь, — загадочно улыбнувшись, Цвакельманн прошел к столу, отодвинув стул, — прошу.       Почувствовав, как запылали щеки, мисс Мюллер поспешила занять свое место, и только после того, как волшебник сел напротив, заговорила:       — Завтрак давно готов. Я хотела сказать раньше, но, увы, не успела. Надеюсь, еще не остыло.       Опустив глаза, Цвакельманн бегло изучил содержимое своей тарелки: поджаренные до румяной корочки копченые колбаски, яичница с помидорами и фасолью и хрустящий картофельный хлеб. Посередине стола в отдельной тарелке красовались сложенные горкой картофельные драники с укропом.       — Выглядит превосходно — заключил волшебник, приступив к завтраку.       Первыми ушли картофельные драники. За ними яичница с помидорами и фасолью. А в самом конце хрустящие колбаски с тостами.       Удивительно, но, несмотря на комплекцию волшебника, нельзя было сказть, что он много ест. За один пресет Цвакельманн мог съесть до семи порций картофельного пюре или две дюжины пирожков. И в чем заключалась такая любовь к картофелю, Виктория не знала.       Ведь помимо картошки в кладовой было предостаточно различных продуктов, из которых можнобыло готовить завтрак, обед и ужин на протяжении нескольких месяцев. Иногда мисс Мюллер пыталсь приготовить что-нибудь не из картошки. К примеру, во вторник она приготовила на обед наваристую рыбную похлебку, а на второе — митболлы с луковой подливкой и картофельным пюре. Надо сказать, волшебник отведал лишь второе. А похлебку Виктории пришлось есть самой. И не потому что она была не вкусной. Вовсе нет. А лишь потому, что Цвакельман не любил те блюда, в которых не было картошки.       Нет, ну разумеется, исключения составляли те серые дни, когда Цвакельманн жил один и питался исключительно перловой кашей, так как готовить сам он не любил. Да и по секрету, не умел.       — А ты почему не ешь — спросил Цвакельманн, откусив сочную колбаску. — Не как стесняешься?       — Утром мне вполне достаточно чашки кофе и ломтика сыра.       — Что за вздор! Ты должна хорошо питаться. Если хочешь чего-нибудь другого, сходи в кладовую и возьми все, что понравится.       — Спасибо, мистер Цвакельманн, но мне правда ничего не хочется. Разве что немного сладостей.       — В кладовой и этого вдоволь, — заключил волшебник.       — Что ж, отлично.       — Спасибо за завтрак, — утерев губы, Цвакельманн отодвинул от себя пустую тарелку, положив в нее нож и вилку. — Ах да, забыл сказать, я уезжаю сегодня. Меня ждет коллега в Букстехуде. Нам нужно обсудить кое-какие вопросы, и боюсь, я уже опаздываю.       За темесяцы, что мисс Мюллер провела в замке, это был первый раз, когда Цвакельманн решил оставить ее одну.       И это было своеобразной проверкой для них двоих.       — Хорошо. Что мне приготовить к вашему возвращению?       — Ты можешь весь день заниматься своими делами и не обременять себя хлопотами. Замок в твоем распоряжении. Отдыхай.       — Могу я воспользоваться библиотекой и немного почитать?       — Разумеется.       Открыв окно на кухне, великий и ужасный Петросилиус Цвакельманн снял свою звездную мантию, расшитую серебряными звездами, и, не коле‌блясь, выбросил в окно, а после и сам, вскочив на подоконник, спрыгнул с него.        Вскрикнув, Виктория бросилась к окну, но, к ее счастью, волшебник был цел и невредим. Волшебная мантия парила в воздухе, а на нее сидел Цвакельманн, нашептывая заклинание.       Мантия тотчас устремилась от замка, унося безумно смеющегося волшебника в даль.

***

      Как только Цвакельманн покинул замок, Виктория спустилась в библиотеку, чтобы немного почитать.       За те месяцы, что мисс Мюллер пробыла здесь, ей удалось прочесть довольно большое количество книг. С интересом рассматривая полки, Виктории показалось, что в замке есть кто-то еще. Кто-то сторонний. Она не могла утверждать на все сто, но предчувствие говорило, что этот кто-то следит за ней.        Остановив выбор на энциклопедии мифических существ, Виктория легла на диван, раскрыв увесистый том.       — Посмотрим, — открыв главу, посвященную «Зуги» Виктория поудобней устроилась на мягком диване, приступив к изучению загадочных зверьков.       «На непроходимых тропинках Зачарованного леса, где растут многовековые деревья, источая волшебный хмельной аромат, а диковинные грибы испускают таинственное свечение, живут маленькие и коварные зуги. Они прячутся в густых зарослях травы, поедая кузнечиков и мелкую падаль. Хоть и сами они являются относительно небольшими зверьками, они не прочь полакомится кем-то, кто превосходит их по размерам. Нередко можно услышать истории от заблудших путников, осмелившихся посетить Зачарованный лес. Поговаривают, эти хитрые зверьки могут с легкостью откусить пальцы. Они жаждут крови и теплого мяса, не желая отказывать себе в удовольствии полакомиться свежей и сочной плотью. Многочисленные норы и стволы толстых деревьев служат убежищем для этих загадочных существ, населяющих Зачарованный лес.»       — Ничего себе зверьки! И Цвакельманн так легко меня туда отправил! Зная, что они могут с легкостью расправиться с человеком! — не сдержав эмоции, воскликнула Виктория.       Отложив пухлый том на стоящий рядом столик, мисс Мюллер вскочила с дивана, чтобы унять внезапно участившееся дыхание.       — Больше я в этот лес ни ногой, — заключила Виктория.       Желая унять внезапную дрожь, она направилась в кладовую, чтобы заесть тревогу чем-то вкусным.       Спустившись в кладовую, Виктория обнаружила запасы отменной тминной водки, и не долго думая, решила отведать сей напиток.       Ощутив, как горячительный напиток обжег горло и внутренности, мисс Мюллер зашлась кашлем, а затем заела горечь соленым огурцом.       — Однако!       Как только горечь отпустила горло, Виктория выпила еще немного и еще, пока тело не охватила приятная истома.       Разомлев, девушка опустилась на стул, уже не помня, почему она оказалась здесь.       Закусывая копченой колбаской, мисс Мюллер услышала странное кряхтение и всхлипы.       — Кто это тут, — Виктория подошла к двери, что вела в подвал, а затем несмело толкнула ее, скрывшись в темноте.       Там она наткнулась на еще одну дверь, обитую железом. Табличка на двери гласила:       «ВХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН!»       Постояв у двери пару минут, мисс Мюллер решила вернуться в кладовую и выпить еще немного тминной водки, чтобы забыть о том, что услышала.       — Сюда, я здесь....       Собравшись с духом, Виктория открыла защелку и вошла внутрь, но тут же наткнулась на вторую дверь. Она тоже была обита железом, и на ней тоже висела табличка с надписью:       «ВХОД СТРОЖАЙШЕ ЗАПРЕЩЕН!!»       — Что здесь происходит? И кого Цвакельманн здесь прячет?       До слуха доносились жалобные всхлипы, похожие на кваканье, но Викторию они не испугали. Преодолев преграду в виде двери, она наткнулась на третью дверь. Последнюю.       На той тоже висела табличка и виднелась надпись:       «ВХОД НАИСТРОЖАЙШЕ ЗАПРЕЩЕН!!!»       — Должна же я все таки узнать, что Цвакельманн здесь прячет.       Отворив последнюю дверь, Виктория неуверенно шагнула вперед, держа перед собой фонарь.       Здесь пахло сыростью и тиной. Густой влажный воздух проникал в горло, забивая легкие.       — Я здесь! — раздался квакающий голос.       — Кто ты? Я тебя не вижу. — шагнув вперед, Виктория оставила дверь открытой, впуская небольшой луч света.       Громкий всплеск и бульканье доносились до ее слуха. Они поднимались к ней из глубины. Через минуту перед Викторией предстала громадных размеров жаба с выпученными глазами и провисающей пастью.       — Тебя Цвакельманн прислал, — молвила жаба, перебирая склизкими лапами.       — Нет, — подойдя ближе, Виктория присела на карточки. — Так ты и есть та фея, о которой говорил Цвакельманн?       На мгновение Виктории показалось, что она сошла с ума, раз говорит с жабой.       — Ты знаешь? — удивилась жаба. — Но как? Кто ты!       — Меня зовут Виктория. А ты, кажется, Амариллис — рассматривая жабу, девушка заметила небольшие вкрапления желтого на ее брюшке. — Не знала, что ты все это время была здесь. Цвакельманн не говорил, что запер тебя.       — Ты фея? — настороженно спросила жаба.       — А что, у волшебника обязательно должна быть фея в помощниках?       — Ты его помощница?       — Вроде того.       Здесь было настолько сыро и темно, что Виктория с трудом могла разглядеть очертания жабы. Лишь некоторые части тела. Да что там, она не видела собственных пальцев; тьма удваивалась с каждой секундой, пронзая тело. И тусклый фонарь в руке был почти бесполезен.       — Если ты знаешь, кто он, почему не сбежала? Ты должна уйти! Бежать без оглядки, пока еще можешь! Или закончишь, как я, — жалобно заплакала жаба.       — Но я не хочу убегать, — твердо ответила Виктория. — Мне здесь даже нравится.       — Как давно ты здесь находишься? — приблизившись, жаба громко квакнула.       — Несколько месяцев, — задумалась девушка. — Четыре, если точно.       — Как это возможно? Чем он тебя подкупил? — не унималась жаба.       — Подкупил? — удивилась Виктория. — Я пришла сюда добровольно. И осталась лишь потому, что захотела.       — Как ты можешь жить под одной крышей со злодеем! Он негодяй и мерзавец! Он творит черную магию и похищает людей. Я пыталась ему помешать, но он перехитрил меня, превратив в жабу. Он запер меня здесь! В этом болоте!       — Цвакельманн вовсе не злодей. Да, он немного странный. Но точно не злодей.       — Не правда! Он ненавидит фей. Он хочет всех нас извести.       — И почему же?       — Мы творим добро, — пояснила жаба. — А Цвакельманн — полная его противоположность.       — Прости, Амариллис, но ты ошибаешься.       — Посмотри на меня! — отчаянно вскрикнула жаба. — Думаешь, я сама сделала это с собой? Он сделал это! Цвакельман сделал это со мной!       — А почему он это сделал? Не напомнишь?       — Сейчас это не имеет значения.       — Имеет Амариллис. Еще как имеет. Если бы ты не пыталась отравить его, ты бы сейчас не сидела в этом болоте. Ты могла жить с ним или быть свободной.       — Но я должна была это сделать! — квакнула жаба. — Он творит черную магию, а это противоречит законам природы. Цвакельманн должен исчезнуть, и ты должна помочь мне закончить начатое.       — Должна! — вскипела Виктория. — Ничего я тебе не должна! Мне жаль, что ты оказалась в такой ситуации, но в этом есть и твоя вина. Если бы кто-то попытался отравить меня, не представляю, чтобы я сделала. Считай, ты еще легко отделалась.       — Да как это вообще возможно! Он же отвратителен! Разве ты этого не видишь?       — У меня было время, чтобы узнать его. И поверь, ничего отвратительного он не сделал. Он единственный, кто протянул руку помощи, когда все от меня отвернулись. Он дал мне то, чего я никогда не знала.       — Ты любишь его, — проквакала жаба. — И это плохо.       — Да не люблю я его! Что за вздор! — рассердилась Виктория. — И вообще, это тебя не касается.       — Ты можешь помочь мне выбраться отсюда? Ты имеешь власть над ним. И, судя по тому, что ты еще здесь, в твоих силах убедить Цвакельманна простить меня.       Обдумывая предложение Амариллис, мисс Мюллер нервно покусывала губы, прикидывая, во что ей обойдется освобождение феи.       Наконец, собравшись с духом, она ответила:       — Я поговорю с ним.