whumptober

Когда Йен бьёт, то бьёт он сильно. Микки знает этот факт уже почти как десять лет, но всё равно каждый раз удивляется этому. Он прижимает к рёбрам пакет со льдом, параллельно пытаясь сконцентрироваться на Ви, читающей им какую-то лекцию про взаимоотношения, но как-то, блять, трудновато удерживать своё внимание, когда у тебя, возможно, сломаны рёбра и даже простые вздохи вызывают дикую боль. Ебучий Галлагер. Ви завершает свою речь и кидает на стол, стоящий перед ними, брауни, упакованный в целлофановую плёнку. — К вашим услугам, — произносит она, пялясь на них. — Это брауни с травкой. Вам охуеть как надо остыть. Напоследок бросив на них презрительный взгляд, она разворачивается и направляется к бару, качая головой по мере ходьбы. Микки делает небольшой выдох через нос и крепче прижимает пакет со льдом к ноющим рёбрам. Она права — он знает, что она права, — но бок у него всё ещё болит, и к тому же он до сих пор немного злится на своего мужа. Он кидает взгляд на Йена, наблюдая за тем, как тот поправляет пакет со льдом, который прижимает ко лбу. Йен берёт со стола брауни, проворачивая его в ладони. — Сука, — бубнит он ещё одно оскорбление в сторону Микки, после чего швыряет брауни обратно на стол. В ответ Микки закатывает глаза. Он вздыхает, а затем медленно начинает расслаблять челюсть. — Как скажешь, — выдыхает Микки, которого окончательно доконал этот день. Хотя, казалось бы, он так хорошо начинался — лёжа в их кровати, Йен не спеша разбудил его, просовывая руку под резинку его трусов, на что Микки, уже пребывая в сознании, улыбнулся, — но что-то произошло за этот промежуток времени, и Микки до сих пор до конца не понимает, что именно. Просто очередной глупый спор, пополнивший длинный список всех их глупых споров, произошедших за последнее время. Почему-то до того, как он женился, никто не сказал ему, что супружество, на самом деле, — это пиздецки сложная штука. Микки хватает со стола брауни, полностью готовый дать своему мозгу ненадолго расслабиться. Он не хочет больше ощущать внутри вязкую злость, но его гордость не позволит ему вздохнуть полной грудью без содействия небольшого увеселительного помощника. — Ты серьёзно сейчас собираешься съесть эту хуйню? — спрашивает Йен, глядя на Микки с поднятыми бровями, когда тот начинает распаковывать брауни. Руки Микки останавливаются. Он пару раз моргает. — Ну… Да? — Ладно, — Йен мотает головой. — Да ёпт твою, чё за хуйня, мужик? — выпаливает Микки, с грохотом кладя руку на стол. — Господи, тебе эта поебота нужна больше, чем мне. Йен закатывает глаза, после чего вздрагивает. Микки в душе не ебёт, что это значит и что ему с этим делать. — Что? Всё-таки хочешь откусить? — пытается он достучаться до парня. — Можем, блять… Разделить его напополам, вся хуйня. — Просто съешь его уже. — Да ладно тебе, — Микки снова предпринимает попытку растормошить Йена. — Он почти безвредный ведь, да? И Йен… Йен чересчур долго пялится на почти развёрнутый брауни, лежащий на столе между ними. Он раскрывает рот, но в следующее мгновение тут же захлопывает его. — Нет, — произносит Йен почти подавленным голосом. — Я не думаю, что мне стоит его есть. Что-то внутри Микки противно скручивается. — Почему? Он мысленно проходится по всему списку таблеток Йена, пытаясь вспомнить, может ли травка в сочетании с каким-либо из них превратиться в чудовищное месиво. Он почти уверен в том, что травка едва ли сдружиться со всеми ними, но то же самое касается и алкоголя, только вот подобные предупреждения никогда не останавливали Йена от его распития. Йен потряхивает головой, затем снова вздрагивает. Крепко сжимает челюсть. — Ну же, Йен, — говорит Микки, и грубые нотки голоса мгновенно смягчаются. — Почему? Что-то тут не так. Волнение незамедлительно заполняет пространство между его рёбер. — Не знаю, — слишком быстро отвечает Йен, после чего снова поправляет пакет со льдом. — У меня голова просто пиздец как раскалывается. А ещё… Кружится слегка. Услышав это, Микки моментально смягчается. — Блять. Реально, что ли? — Да, — выдыхает Йен, избегая взгляда Микки. Тот наблюдает за своим мужем, пока его бровь медленно выгибается от беспокойства. — Эй, — тихо произносит Микки, пододвигая свой стул поближе к Йену. — Думаешь, у тебя сотрясение? Когда он не получает ответа от Йена, у Микки в жилах стынет кровь. Конечно, это не очень похоже на да, но он и не говорил определённого нет. — Йен, — с большим напором говорит Микки, обхватывая заднюю часть шеи парня и легонько сжимая её. — Посмотри на меня. Проходит пара секунд, когда Йен наконец смягчается и встречается со взглядом Микки. Его глаза распахнуты немного шире, чем обычно, и наполнены не столько страхом, сколько волнением. Йен тяжело сглатывает, и напряжение ощутимо стягивает его плечи. Микки изучает его лицо, пытаясь найти любые признаки недомогания. Тон его голоса понижается до шёпота, который слышен только им двоим. — Ты в порядке? За всё время их многочисленных споров, неизменным всегда оставалось то, что когда речь заходила про состояние одного из них, то они мигом забывали всю хуйню, из-за которой и произошла ссора. Йен немного колеблется перед тем, как дать ответ. — Да. Микки не ослабляет хватку на шее Йена, заставляя того удержать взгляд на себе ещё хотя бы несколько секунд. Другую руку он вытягивает прямо перед лицом парня. — Сколько пальцев я показываю? Йен закрывает глаза и отворачивает голову. — Со мной всё нормально, — ворчит он, но не стряхивает руку парня со своей шеи. Микки роняет ладонь на стол, что разносится глухим стуком по помещению, его пальцы сжимаются в расслабленный кулак. — Йен… — Я в порядке, — произносит Йен с немного большей уверенностью в голосе. Он протягивает руку к запястью Микки и обхватывает его, мягко задерживаясь на несколько секунд, после чего отстраняется. — Правда, Мик. Со мной всё хорошо. Микки ненадолго ослабляет хватку на шее Йена, большим пальцем поглаживая мышцы под его кожей. Он нервно кусает сухую кожу нижней губы. — Зуб даёшь? Йен осторожно кивает, словно до сих пор проверяя своё состояние, и наконец выносит вердикт. — Даю. Микки делает глубокий и размеренный вдох. Иногда ему приходится самому догадываться, больно ли Йену, потому что его муж предпочитает страдать молча, пока всё не дойдёт до предела. Однако сейчас он уверен в том, что Йен говорит ему правду, поэтому Микки расслабляется, но не до конца, и пытается вспомнить первоначальную причину его злости на Йена. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — говорит ему Микки, снова поднимая руку перед его лицом. — Какой вопрос? — спрашивает Йен, тягостно вздыхая. — Сколько пальцев я показываю? Йен поднимает свой взгляд на его руку, а затем сразу закатывает глаза в ответ на вытянутый Микки средний палец. — Иди нахуй, — говорит Йен, но Микки улавливает то, как едва заметно приподнимается край его губ, и ту издёвку, с которой тот произнёс эти слова. Он ухмыляется, позволяя Йену вырваться из его хватки. Рука Микки падает сперва на плечо парня, затем на предплечье и в конце концов твёрдо приземляется на его ногу, нежно сжимая ляжку, отчего Йен тихо посмеивается. — Ты просто отвратителен, — произносит Йен, не вкладывая в эти слова никакого смысла. Он пытается подавить улыбку, рвущуюся наружу, и, к его сожалению, проваливает эту миссию. Микки заканчивает распаковывать брауни и поднимает его со стола. Он пожимает плечами, пока на его лице сверкает самодовольная ухмылка. — А вот не надо было бить меня своей тупой башкой. — Ага, да, — ворчит Йен. Микки откусывает добротную часть брауни, поднимая брови, как только распробывает его вкус. Неплохо. Определённо, это не самый худший брауни с травкой, который он когда-либо пробовал. — Вкусно? — спрашивает Йен. — Да, — беззаботно отвечает Микки. Он протягивает ему брауни. Йен наклоняется и нюхает его, слегка наклоняя голову и пожимая плечами, после чего откидывается обратно на спинку стула. Микки делает ещё два укуса, и от брауни почти и след простыл. Йен вздыхает, а затем бросает пакет со льдом на стол. Он легонько касается того места на лбу, которое болит больше всего, вздрагивая после того, как надавливает на него. — Приложи лёд обратно, мужик, — делает ему замечание Микки. — Если не охладить, то позже будет ещё хуже. — У меня рука, блять, отмёрзла, — жалуется Йен. — Пакет холодный. Микки закатывает глаза. — Огромный ебучий ребёнок. Пододвинься ко мне… Дай мне пакет. Йен настороженно смотрит на своего мужа и поднимает бровь, глядя на вытянутую руку Микки и его дай-ка-мне-сюда дрыгающийся палец. Он никак не реагирует. — Ты, блять… — Микки хватается за ножку стула, на котором сидит Йен, и пододвигает его к себе настолько близко, насколько это возможно, — …Хуесос. Дай сюда этот ебучий пакет. Йен вздыхает, отводя взгляд в сторону в знак протеста, однако его руки всё равно тянутся к заветному пакету. Микки выхватывает лёд из ладони парня, глядя на него с нескрываемым раздражением, и протягивает к нему свою руку. — Иди сюда. Йен капризно наклоняется к своему мужу и разрешает себе положить голову на его плечо. Последние следы драки покидают его тело, как только он соприкасается с ним, хотя напряжение не покидало его плеч с тех пор, как он уселся на этот стул. Микки одной рукой обхватывает плечи Йена, а другой держит пакет со льдом у его лба. Он закидывает последний кусок брауни себе в рот, после чего вытирает руку о треники, откидываясь на спинку стула и глубоко вдыхая воздух с мужем, находящимся в его объятиях. — Извини, — мямлит Йен, поворачивая голову и утыкаясь носом в шею Микки. — И ты меня, — отвечает тот, чмокая его в лоб. Йен поднимает руку и обвивает ей талию Микки. Его пальцы не спеша начинают ползти вверх, ощупывая очертания рёбер. — Болят? — ласково спрашивает Йен. — Они, — Микки чуть чертыхается, когда рука Йена проскальзывает по чувствительному участку кожи. Не сломаны, но ушиблены точно. — С ними всё будет хорошо. Йен поглаживает ушибленный бок мужа своей огромной рукой, тепло ладони просачивается сквозь тонкую ткань майки. Некоторое время они сидят в тишине, обнимая друг друга, в самом дальнем углу Алиби, пока постояльцы слоняются туда-сюда. Никто из посетителей не обращает на них никакого внимания, что более чем устраивает обоих парней. Микки прикладывает лёд ко лбу Йена до тех пор, пока тот не настаивает на том, что его мозги окончательно обморожены и что холод приносит больше вреда, чем пользы. Они ещё долгое время проводят, сидя в баре, довольные тем, что находятся в нежных объятиях друг друга почти впервые за день, но ощущается будто впервые за неделю. Время от времени им необходимы такие моменты. Моменты, когда мир останавливается, а разум успокаивается, и тогда они понимают, что однажды чуть не лишились этого. Понимают, что всё, кроме одного — кроме них — неважно. Наконец, день плавно перетекает в вечер, и именно Йен оказывается тем, кто осмеливается лопнуть их маленький пузырь. Он встаёт с тихим стоном, потряхивая плечами и разминая шею. Микки наблюдает за ним, медленно моргая. Он не уверен, что помнит, как управлять ногами. — Я хочу домой, — говорит Йен так, как будто это неочевидный факт. — Пошли, — медленно проговаривает слово Микки, снова моргнув. Йен протягивает руку ладонью вверх, предлагая ему свою помощь. Микки тупо пялится на неё. Он разглядывает длинные линии жизни, пересекающие его кожу, раздумывая, должны ли они быть такими длинными или просто ладонь у Йена такая огромная. Он разглядывает часы на его запястье, которые Йен носит, не снимая, с того самого момента, как братья подарили ему их на прошлый Новый год. Он разглядывает веснушки, усыпавшие его кожу, и до того они яркие и мелькающие, что, кажется, само солнце разбросало их по телу его мужа. Но сильнее всего его внимание зацепило серебряное колечко, плотно обхватившее безымянный палец Йена. Точно такое же примостилось на левой руке Микки. Та самая вещь, которая никогда не сойдёт с их пальцев, даже если они злятся друг на друга или затевают драку. Металл переливается на свету ламп, когда Йен шевелит пальцами, и в этот момент Микки окончательно впадает в транс. — Мик? Парень тупо моргает, глядя на мужа, его сердце переполнено эмоциями, а веки становятся тяжелее с каждой секундой. Губы Йена изгибаются в небольшой ухмылке. — Ты поплыл, мужик? — Я чувствую себя ебучей волной, — произносит Микки, пока его мозг медленно приходит в себя. — Бля, хорошая штука. — Поверю тебе на слово, — Йен смеётся, хватая Микки за руку, и, наконец, поднимает его со стула. — Я никуда не пойду, если мы не возьмём ещё одну такую штучку домой, — говорит парень, рассматривая пластиковую карусель в конце бара, которая доверху набита брауни. — Нет. Две штуки. Ты обязан попробовать этот шедевр, когда отойдёшь от сотрясения. — У меня нет никакого сотрясения. — Как скажешь, — вздыхает Микки, чуть сильнее прижимаясь к мужу. — Просто захвати две штуки домой. Йен хватает брауни и оплачивает покупку, после чего берёт нетрезвого Микки под руку и выводит из бара в прохладную чикагскую ночь. Они, спотыкаясь, в обнимку добираются до дома Галлагеров, не желая отпускать друг друга ни на секунду, хотя это значительно облегчило бы их путь. Микки, светясь от счастья, смеётся, когда они кружатся вокруг калитки, но затем резко хватается за рёбра. — Да ебать тебя в нос, — ворчит он, слегка толкая своего мужа. — Можешь не бить по рёбрам в следующий раз? Йен обхватывает своей рукой плечи Микки. — В следующий раз? — Ну, это был далеко не первый раз, когда мы выбиваем друг из друга всю хуйню, — говорит Микки. — Определённо и не последний. — Ой, правда, что ли? — Ага. Йен ухмыляется, глядя на него, и наклоняет голову набок. — И почему ты так в этом уверен? Микки стоит напротив него, на его лице виднеется нежная улыбка, когда он поднимает руку и касается ей щеки Йена. — Потому что я ещё долгое время планирую надирать тебе зад, Галлагер, — выдаёт он на полном серьёзе. — Всю оставшуюся жизнь, честно говоря. Йен широко и глупо улыбается, на что сердце Микки начинает биться так, словно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. — У меня есть ещё пара идей, как мы можем провести остаток нашей жизни, — подначивает его Йен, наклоняясь и медленно завлекая в поцелуй своего мужа. — Серьёзно? — не размыкая губ, ухмыляется Микки. — Ага. Йен хватает ладонь Микки и заводит его в дом, где они теряются в своём собственном маленьком мире, напрочь игнорируя остальных членов семьи, и поднимаются на второй этаж, попутно стягивая друг с друга одежду и посмеиваясь. Да, скорее всего эта драка была далеко не последней. В конце концов вечность — это пиздец долгий срок. Но пока его дни заканчиваются так, Микки думает, что, возможно, вечности ему будет недостаточно.