Бестолочь

— Эй, Рук… А как ты получила своё прозвище? Выбрала сама? — Даврин откидывается на спинку стула и вновь принимается строгать деревянный брусок. Кажется, скоро мир увидит рождение очередного нага. А затем Ассан спрячет его у кого-нибудь на кровати. — Выполняла один контракт… — я неопределённо взмахиваю рукой.       Но это не помогает, потому что, видимо, мои слова звучат очень многообещающе и вот уже восемь пар глаз, включая голодные грифоньи, смотрят на меня в ожидании продолжения. Интересно, Варрику приходится так же туго в обществе, которое ждёт от него постоянных бестселлеров? Надо будет обменяться опытом.       Я вздыхаю. — Вы действительно хотите послушать историю об убийстве прямо за обеденным столом? — Ну да, а что такого? — фыркает Тааш. Я перевожу взгляд на Эммрика, как на самого утончённого в нашей банде, но поздно понимаю, что некроманту смертью аппетит не перебить. — Я никогда не слышал этой истории, — Луканис улыбается краешком губ. — Ну ладно, сами напросились… Итак, этот контракт я получила, разозлив Виаго… — Снова? — Нэв красноречиво изгибает бровь. — Он сам виноват, нечего было устраивать жаркое свидание с Тейей прямо в зале планирования! — О-хо-хо, начало мне уже нравится! — смеётся Хардинг, и я закатываю глаза. Они мне дадут рассказать или так и будут прерывать замечаниями?

***

      Итак, одним чудесным вечером в Тревизо я, весело насвистывая песенку про мабари Андрасте, поднимаюсь в крыло мастеров Дома де Рива и по пути к своей комнате решаю заглянуть в зал, где у нас составляются планы и распределяются контракты. Вдруг какая-нибудь новая работа появилась? Я всё-таки Ворон ответственный.       Обычно в это время зал пустует, потому что все мастера либо на заданиях, либо на обучении рекрутов, либо просто отдыхают.       Хотя, наверное, то, чем был занят Виаго, тоже можно считать отдыхом.       Я открываю дверь без всякой задней мысли, смело вхожу в зал и… слышу тихий женский смех, шорох одежды и звуки поцелуев. Замерев на месте, медленно поворачиваю голову и вижу их — на диванчике лежит девушка и её обтягивающий костюм неспешно стягивает Виаго, покрывая кожу поцелуями. Спустя секунду я узнаю в девушке свою хорошую знакомую из Дома Кантори и, похоже, роняю свою челюсть от удивления слишком уж громко. — О, Анаис! — улыбается Тейя и, кажется, вот-вот пригласит меня присоединиться к ним. — Анаис? — Виаго поднимает голову, чтобы испепелить меня взглядом. Дыхание Создателя, таким злым я не видела его с тех времён, когда я, будучи Воронёнком, свалилась в канал во время тренировки прыжков. — Привет… — выдавливаю из себя, желая провалиться на этаж ниже. — Я тут за контрактами зашла…       Тейя смеётся, а Виаго с низким то ли стоном, то ли рычанием швыряет в меня первый попавшийся свёрток, который я рефлекторно ловлю. — И запри за собой дверь! — приказывает он напоследок.       Я оказываюсь в коридоре с такой скоростью, будто изобрела телепортацию, и, пожав плечами, выполняю приказ Грандмастера Ворона — запираю их снаружи. Как они оттуда будут выбираться — это уже не моя проблема.       Покинув опасную зону и сделав страшные глаза младшему Ворону, который хотел попасть туда же, я ухожу в свою комнату и наконец читаю контракт. — Ого, Орлей… Императорский двор… Маркиз Антуан де Сен-Реми, сорок два года, дважды вдовец и теперь радуется своей свободе, каждый вечер проводя в шахматном клубе в сердце Вал Руайо. Имеет в столице дом, а владения располагаются неподалёку от озера Селестин, но ими он почти не занимается. Судя по всему, перешёл кому-то дорогу в Игре. Ну, с каждым случается.       Пока я знакомлюсь с целью, в голове сразу выстраиваются несколько планов, как её устранить.       (Даврин не может удержаться от неприязненной гримасы на этом слове, но, в конце концов, он уже распил с Луканисом кружку мира, поэтому ничего не вставляет.)       Надо сказать, что в обучение Воронов входят уроки этикета, танцев и несколько иностранных языков. Орлейским я владею хорошо, благодаря бабушке и маме, которые общались между собой только на нём, чтобы не злить отца лишний раз. Мне никак не удаётся полностью избавиться от акцента, а этот их грассирующий «р» иногда снится в страшных снах, но я владею им лучше многих в Доме де Рива.       («Меня всегда удивляло, зачем орлейцам вообще так усложнять себе жизнь?» — спрашивает Хардинг и тут же сама отвечает на него. — «Впрочем, король Алистер говорит, что усложнять — это их национальный спорт.»)       Итак, я отправляюсь в Орлей. В моём кармане теперь не горсть медяков, как бывало раньше, а золото, но я всё равно стараюсь не тратиться в дороге и еду на перекладных через Вольную Марку и Неварру, едва не попадая по пути в передрягу со всеми этими Корифеями, Инквизициями и выпадающими из разрывов демонами.       Опасливо посматривая на небо — а вдруг в нём ещё одна дырка в Тень появится? — я устраиваюсь в Вал Руайо и в течение недели изучаю свою цель. Я примечаю всё: когда маркиз встаёт, с кем говорит, чем обедает, что покупает, где проводит время… и замечаю, что он всегда приносит в клуб свой собственный набор шахмат из нефрита и обсидиана и что во время напряжённого поединка он обожает есть шоколад, а когда игра кажется ему лёгкой, он щиплет виноград.       Параллельно я несколько раз сталкиваюсь с одной таинственной личностью, которая то и дело занимает самые выгодные места для наблюдения в тавернах и салонах. Нутром чую, что это ещё один Ворон, но мы не разговариваем и не мешаем друг другу.       План с отравлением становится приоритетным. Но вот куда подмешать яд — в виноград или в шоколад? И как подложить еду жертве? Как обойтись без смерти противника, ведь маркиз часто его угощает, как это велит этикет?       Я решаю, что следующим противником маркиза де Сен-Реми стану я сама.

***

— Ох, игра в шахматы с собственным убийцей — это в высшей степени поэтично! — Эммрик в восторге сцепляет ладони, и его золотые браслеты тихо звякают. — Напоминает мне картину про Каллисто ди Бастион, которая сыграла в Порочную добродетель с принцессой Аделаидой, поставив на кон её жизнь и престол Антивы! — Вы видели цензурную версию или антиванскую? — хмыкает Нэв, отчего профессор слегка заминается с ответом. — А в чём разница? — спрашивает Тааш. — В количестве одежды на героинях.       Беллара стремительно заливается краской. — Я бы проник в его дом ночью, — Луканис проявляет благородство и спасает Эммрика от необходимости отвечать на неловкий вопрос. — Убийство во сне — нестареющая классика. — Ещё одна причина, по которой ты стараешься никогда не спать? — замечает Хардинг. — Нет, не из-за этого. Но у меня чуткий сон. — Пока Злость не решает сходить на прогулку… — Эй, вам уже неинтересно продолжение? Я пойду? — Прости, Рук!

***

      Шахматы — не моя любимая игра, но правила я знаю. Однако Виаго их обожает, поэтому мне частенько доводилось составлять ему компанию. Иногда добровольно, но чаще нет. Виаго постоянно говорит, что мне нужно подумать перед тем, как действовать, и что шахматы могут мне в этом помочь.       Я не питаю иллюзий насчёт своего мастерства, поэтому выбираю отравленный виноград. Проникнув на кухню, я беру несколько гроздьев, чтобы оставить на их кожуре смертельный яд. Затем плачу монету мальчишке-слуге, делюсь с ним секретом, что маркиз предпочитает именно этот сорт, и он подаёт его к нашему столику.       Моё появление задерживается ровно настолько, чтобы де Сен-Реми заскучал и отщипнул первую ягоду. Женщина в шахматном клубе — это редкость, граничащая со скандалом, но я держу себя в руках и мысленно благодарю Создателя на орлейскую моду на маски. Мой наряд соответствует легенде об иностранке из Вольной Марки, которая приехала в Орлей, чтобы навестить своего брата, ведущего здесь торговые дела. — Маркиз, bon soir. — Госпожа, je suis ravi de faire votre connaissance. — Merci, moi aussi. Начнём партию? — Конечно. Желаете ли вы начать за белых? — Как вам будет угодно.       Напоминаю вам свой план: продержаться настолько долго, чтобы маркизу стало скучно и он до смерти наелся винограда. Существует лишь две возможности запороть дело: проиграть слишком быстро или выиграть.       Но… когда в последний раз мой план не оборачивался крахом?       («Когда мы дрались с тем драконом? Что? Тогда вообще не было плана?!»)       То ли фортуна улыбается мне, то ли партии с Виаго не прошли даром, то ли я переоценила своего противника. Другая возможная причина или как минимум отвлекающий фактор — моё не самое скромное платье и светские разговоры, которые мы ведём. Короче говоря, к своему немалому удивлению, я тесню его фигуры. Маркиз начинает предпочитать шоколад винограду, и это становится для меня знаком чуть-чуть поддаться.       Ага, действует! Минус одна белая фигура, ещё пара ягод. — Должен признаться, я никогда ранее не видел подобного гамбита, — де Сен-Реми немножко веселеет, но под маской я вижу крупные капли пота. Яд начинает действовать. — Это ансбургские хитрости?       «Я тоже никогда не видела, потому что я придумала его только сейчас», — хочется мне ляпнуть. — Маркиз, разрешите даме хранить свои секреты. Вы прекрасный игрок и стратег. — Ну-ну, будет вам…       Ещё полчаса напряжённой игры. Я вхожу во вкус и частенько забываю, что не должна выиграть эту партию. Поверженных чёрных фигур становится всё больше, среди белых остаются король, две ладьи и несколько пешек.       Уговариваю себя придержать коней, то есть ладей, но в итоге лишаюсь одной из них. Маркиз награждает себя ещё парочкой виноградин. В отместку дерзко действую собственным королём. Шоколадка стремительно заканчивается. — Похоже, вы подвели меня к цунгцвангу, мадемуазель. Bravo! — Партия ещё не окончена, маркиз. Не торопите события.       Но он правильно понимает ситуацию. Имея в распоряжении короля и ладью, я загоняю его в угол и через несколько минут объявляю шах и мат.       Святые панталоны Андрасте, я облажалась. Опять.       Маркиз горячо пожимает мою руку: — Это был прекрасный поединок, ma chère. У вас острый ум! Вы останетесь в столице ещё на несколько недель, я надеюсь? В конце этого месяца в нашем клубе будет проводиться открытый турнир…       Всё, о чём я могу думать в эту минуту, так это об оплеухе, которую я получу от Виаго, если он обо всём узнает. — О, госпожа моя, неужели вы не рады своей победе? У вас золотое сердце, не расстраивайтесь — вы ничуть не обидели меня, а лишь показали, что мне ещё есть куда расти! Позвольте, я провожу вас до дома.       Пока он идёт со мной по ночным улицам Вал Руайо и продолжает вдохновенно обсуждать последние партии в их клубе, я предаюсь унынию и веду нас, куда глаза глядят. Только через некоторое время я спохватываюсь, что мы идём совершенно не туда, где я остановилась, и что постоялый двор средней паршивости отнюдь не подходит моей легенде.       Поэтому я аккуратно высвобождаю руку: — Благодарю за прогулку, маркиз. Мы почти пришли, и я отсюда доберусь самостоятельно. — Как, здесь?!       М-да, возможно, это не самый респектабельный квартал — кто его разберёт, для иностранцев они все на одно лицо. — Да. Будьте осторожны, мой друг, ночи нынче неспокойны. — Берегите и вы себя. Надеюсь, мы ещё свидимся.       Он оставляет поцелуй на моей руке и уходит. Я тяжело вздыхаю. Во-первых, мне всё ещё предстоит выполнить контракт. Во-вторых, я нахожусь неизвестно где, посреди ночи, в одном лишь бальном платье со стилетом в рукаве. Применять магию без крайней необходимости опасно, тем более в сердце андрастианской церкви. Нетушки, нашли тут самоубийцу.       Делать нечего, неслышно иду вслед за маркизом обратно к центральной площади, откуда я уже смогу найти путь до своего убежища.       Но в эту ночь судьба действительно причудливо перетасовала колоду.       Подобно нашей шахматной партии, маркиз загнан в угол — вернее, у него нет другого выхода, кроме как идти через переулок, где идёт стройка или реконструкция какого-то особняка. Видя его одинокий силуэт на другом конце улицы, я думаю, что несчастный случай — не такое уж подозрительное явление…       Но я даже не успеваю ничего предпринять. С залива дует сильнейший ветер, строительные подпорки стонут и качаются, а затем с треском ломаются, и конструкция рушится прямо на голову несчастного маркиза. На следующее утро его тело находят, у него в руке — ладья, которой я завершила нашу партию.       Все подумали, что я изящно подстроила этот несчастный случай, но… я не уверена. Я хотела. Иногда моя магия действует сама по себе, исподволь. Могло ли это быть просто стечение обстоятельств или я сама не заметила, как призвала этот порыв ветра?       До сих пор не знаю ответ на этот вопрос.       Виаго, естественно, обозвал меня «Бестолочь, но везучая». А потом мы узнали, что в орлейских газетах статью про этот несчастный случай озаглавили как «Убийца — ладья». Вот оттуда и повелось.       Кстати, на этом мои приключения в ту ночь не заканчиваются.       Я почти добираюсь до постоялого двора, когда откуда-то выскакивает и бросается наперерез белобрысая эльфийка, почти до подбородка нагруженная разномастными мужскими панталонами. Судя по её гоготу и шуму вдалеке, она несёт их отнюдь не в прачечную. Через несколько минут мимо меня пробегают где-то двадцать наёмников в полном обмундировании, за исключением штанов.       А потом из соседнего квартала слышатся звуки драки и отчётливое «Получи стрелу в жопу!»       И тогда я понимаю, что в Орлее ничуть не скучнее, чем в Антиве.

***

— О, я знаю! — Хардинг подскакивает на месте. — Это была Рыжая Дженни, то есть Сэра! Их первая встреча с Инквизитором произошла в переулках Вал Руайо, как раз когда она своровала штаны у охранников какого-то аристократа, планировавшего покушение. — То есть я была в двух шагах от знакомства с Инквизитором? Блеск, ещё одна упущенная возможность в копилку. — Варрик назвал тебя слишком прямолинейной, но я чувствовала, что за этим прозвищем скрывается некая история. — Я не рассказывала ему, но он без труда придумал своё собственное объяснение.       Сказка на ночь (хотя на Маяке никогда не темнеет) рассказана, мои спутники наконец встают и разбредаются по своим комнатам. Тааш и Хардинг остаются перемывать посуду, обсуждая то ли сыр, то ли говядину со вкусом отчаяния. Делламорте смотрит на меня с лёгкой лукавой улыбкой и скрывается в своей кладовке.       Как я могу пройти мимо такого откровенного вызова на приватный разговор?       Едва дверь кладовки закрывается за мной, я оказываюсь в нежном кольце тёплых рук. Шею щекочет дыхание, когда Луканис со смешком произносит: — Кажется, ты опустила кое-какие детали… — Ты хотел бы, чтобы я подкинула Белларе идею для следующей главы её пикантной повести? — Мне кажется, она уже не успевает записывать…       Он целует меня в висок и, вдыхая аромат волос, бережно прижимает к своей груди.

***

      За миг до того, как на улице появляется первый голозадый наёмник, кто-то хватает меня руку и утаскивает в тёмный тесный закуток, втискиваясь между нагромождениями больших ящиков. Мне хватает выдержки, чтобы не закричать, но без боя сдаваться я точно не намерена!       В свободную ладонь легко скользит стилет и тускло сверкает в полутьме, когда я направляю его в сердце того, кто схватил меня.       Но запястье перехватывают в нескольких сантиметрах от груди. — Приветствие в духе родной Антивы, si?       Этот голос… Я несколько раз моргаю, прежде чем наконец разглядеть того самого незнакомца, который всю эту неделю мешался мне на разведке. Такого же Ворона. Полумаска скрывает верхнюю половину его лица, но даже эта щегольская бородка не может помешать мне узнать его. — Луканис?! Как ты… как ты понял, что это я?       Ещё один из наёмников пробегает слишком близко от нашего укрытия, и я невольно стараюсь вжаться в Луканиса ещё сильнее. Он обнимает меня одной рукой, а другой отнимает у меня стилет и кладёт его на выступающий край ящика. — У тебя родинка над правым уголком рта. Маска её не скрывает.       Почему от этих простых слов у меня начинают гореть щеки и кончики ушей? — Мы с тобой столько раз сталкивались, что мне стало интересно, кто твоя цель. Правда, я так и не понял, в чём был смысл вашей шахматной партии.       Я издаю стон и роняю голову ему на плечо. Свидетель моего позора.       Его пальцы перебирают пряди моей сложной причёски, которые свободными локонами падают на открытую спину. Я с мысленной усмешкой думаю, как Луканис сейчас бы оценил моё платье и научился ли он делать комплименты за это время, а затем меня словно окатывает ледяной водой.       Тогда, на празднике… Он ведь видел нас с Илларио и наверняка подумал, что я переспала с его кузеном. А теперь… Создатель милосердный, он наверняка считает меня распутной! — Луканис, мы с Илларио тогда не… у нас ничего не…       Ещё несколько наёмников пробегают мимо. Да сколько их там? (И все ли они без штанов?) — Тш-ш. Я знаю. Ты ударила по самолюбию Илларио, но ему это даже полезно.       Я не смею дышать, пока до меня не доходит смысл его слов, а затем тихо смеюсь, чувствуя громадное облегчение. Поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом. Глаза Луканиса таинственно блестят в окружающем нас полумраке. Я вижу очертания его простой полумаски, обвожу их пальцем, а затем в меня будто вселяется дух Отваги.       Тянусь к нему, неловко стукаюсь своей маской об его, но в следующий миг Луканис сам чуть наклоняется, и наши губы встречаются в поцелуе, опоздавшем где-то на несколько лет. Он кажется сладким и терпким, в нём чудится призрачный отголосок выпитого утром кофе и отзвук сожаления о том, что нам пришлось ждать так долго.       И пока длится этот волшебный момент, я забываю обо всём, кроме того, что моё сердце всю жизнь хотело любить именно этого человека, с самой первой встречи на крыше виллы де Рива. И что я не хочу больше помнить о других поцелуях.       Я обнимаю Луканиса за шею, запускаю пальчики в жёсткие чёрные волосы, касаюсь завязок его маски и слышу тихий рык, когда я слегка прикусываю его нижнюю губу. Поцелуй разрывается, он шумно вдыхает, пытаясь вернуть контроль над собой. Мои губы горят, и я провожу по ним языком, будто пытаясь вновь почувствовать тот вкус. Его объятия бережны и полны нежности, я хочу провести в них целую вечность… — Пойдём, я провожу тебя до гостиницы. — Останешься со мной? Хотя бы на эту ночь?       Он с видимым сожалением, которое будто причиняет ему боль, качает головой. — До наступления утра я должен выполнить свой контракт, а затем сразу же скрыться. Илларио ждёт меня за городом.       Я никогда не проклинала работу Воронов так сильно.       Мы выходим из укрытия, и Луканис уверенно ведёт меня по хитросплетению переулков, не выпуская моей руки. У меня почти получается убедить себя, что у нас обычная романтическая прогулка по ночному Вал Руайо и что мы обязательно повторим её в Тревизо. В конце концов, если даже Виаго и Тейе разрешается заводить роман (да ещё и заниматься этим самым в сердце Дома де Рива!), то почему не получится у нас?       И тут дорога внезапно упирается в двери постоялого двора. Слишком быстро. Я поворачиваюсь к Луканису и несмело улыбаюсь. — Спасибо. И пусть твои удары всегда достигают цели.       Как минимум один точно уже достиг.       В ответ он склоняется в изящном антиванском поклоне и подносит мою руку к губам, оставляя последний поцелуй. А затем делает шаг назад, один, другой, разворачивается и почти мгновенно растворяется в тенях.       Такая у Воронов работа… И я могу только просить Создателя, чтобы она свела нас вновь.