Старый новый бог.

Пациента, с которого начинается практика, врач помнит всегда. Впоследствии их могут быть сотни и тысячи, но первый поставленный диагноз - он как первый секс, может выйти простым и незатейливым, но в память врезается навечно. Первым пациентом Малека был Рико - Ричард, если быть точным. Но сам мужчина скалил зубы, фыркал и неистовствовал, стоило назвать его полным именем. Малеку не сложно: пусть хоть английской королевой зовется, лишь бы таблетки вовремя принимал и под себя не ссался. Отпахавший две смены участковый психиатр едва держался на ногах - поочередно опираясь то на одного санитара, то на другого: уйти не мог, нужно дождаться пока Малек сам поставит диагноз, а затем подписать практикантскую - и вот он, долгожданный сон. Но Малек не спешил. Изучал бумажки, потребовал от медсестер анамнез и выписки из полиции. Участковый понимал - так, действительно, положено, молодой студент прилежно учился, и хочет применить все свои знания. Это, конечно, хорошо… Но не в случае, когда не спал пять с лишним десятков часов, а жена не видела тебя в постели столько, что завела любовника. - Малек, тебе подсказать? Малек улыбнулся, как умел он один: - Не стоит. Врач ожидал от юноши еще комментариев - очевидно, зря. Малек весело листал бумажки, с задорным блеском в глазах подчеркивал в пухлой карте какие-то словечки; пациент тоже не грустил - нес околесицу и метался на кровати, явно взволнованный новичком. К концу подойти может любое терпение, терпение же засыпающих на ходу докторов уязвимо особенно: - Малек, либо ты сейчас ставишь ему шубообразную шизофрению, либо я сейчас ставлю тебе незачет, - о таком пациенте, какой достался Малеку, практикант мог только мечтать. Все признаки течения на лицо, даже медсестра, что колет Рико капельницы, несколько раз шептала Малеку диагноз - так очевиден он был. Да еще и врач не лютует - готов расписаться под любой оценкой, лишь бы от него отстали. Но Малеку все равно, он читает историю болезни, читает взахлеб. - В таком случае, доктор, боюсь, Вам придется поставить мне неуд. Он совершенно здоров. Врач посмотрел на Малека так, словно проверял: точно ли перед ним резидент - вдруг один из пациентов просто отобрал у бедного студента документы, и теперь притворяется. Сказать подобное могло прийти в голову только сумасшедшему! - Здоров? Ты посмотри на него! У него слюна каплет - длинней, чем весь МКБ. Малек, в нашей профессии цена ошибки слишком высока. Сейчас мы его выпустим, а он пойдет и теперь уже не свиней, а пол деревни перережет. Ему - и так, и так в дурку, все эти смерти будут на твоей совести. Но Малек лишь повел плечами: - Это вряд ли. Смерть всегда на совести убийцы. Так или иначе. - Ты о чем говоришь, Синнер? Совести? Больной человек на то и больной - не понимает совершенного преступления. Давеча у меня такой был - жнец. Души освобождал. Благо творил - как он думал! Кто же тогда виноват? - Может, вознесенные им души и есть благо… - задумчиво протянул Малек. - Что же, Вы со мной не согласны? Здоровым Рико не считаете, и выписывать его не будете? А я получаю свой неуд? - Малек, в тебе еще юношеский максимализм играет. Думаешь, лучше всех читал учебники и знаешь, как надо, но… Я столько их перевидал! И поверь мне, Ричард болен. Просто напиши диагноз в практикантской, и я подпишу твою пятерку. Пациент мотнул головой в сторону, недовольно осклабился, рявкнул и перевернулся ногами к изголовью кровати. Скулы Малека дрожали - удерживать легкую полуулыбку, когда происходящее вокруг его тáк развлекало, становилось все сложней: - Как скажете. Да и я не благодетель, верно, Рико? Каждый сам кузнец своей судьбы. Малек получил неуд, однако больницу покинул в великолепном расположении духа. Такой первый пациент попадается далеко не всякому! К Рико Малек прикипел - очень. Перед каждым праздником старался навестить любимчика, таскал подарки, болтал - словно со старым другом. Персонал больницы относился к такой щепетильности снисходительно: дескать, какой этот профессор Синнер великодушный человек! Возится с этим недоумком, разговаривает - будто тот действительно в состоянии что понять. Медсестры и девушки с регистратуры при виде Малека роняли слюни не хуже самого Рико. Они, правда, не могли взять в толк: почему профессор не переведет пациента под свой контроль - к себе в клинику, раз уж тот Синнеру настолько дорог, но, поступи он так - прекратил бы навещать их захолустье. Так что никто не жаловался и мысли свои не озвучивал. Малек смотрел на Рут: девчонка, раскрасневшаяся и потная, металась по комнате и собирала разбросанные в порыве страсти вещи. Она всегда так - стыдилась своей наготы. А это была их далеко не первая совместная ночь - счет пошел уже на десятки. - И как ты понял, что он здоров? - голос Рут прозвучал в пустоту. Ей все равно, что спросить - хотела избежать неловкой паузы, вот и начала бомбардировать вопросами о первом пациенте профессора. Малека эта ее манера веселила. - Тебе и правда интересно? Девушка пожала плечами: - Конечно. - слишком вежливая, чтобы ответить честно. - Как-нибудь потом расскажу. Что, уже пора? Кивок - она могла остаться и дольше, но Малек - как радиация: в малых дозах санирует, иногда даже лечит. Но стоит побыть с ним чуть дольше, и вот уже твой внутренний мир неотличим от проспектов Чернобыля. - Как там Одри? - мнется, слегка закусывает губу. Интересно, это Рут у подружки нахваталась, или Одри переняла у Рут? Стыдятся они одинаково. Впрочем, понять можно - как ей не стыдиться? Но и не спросить не может, Малек оставался единственным каналом связи девчонок. До недавнего времени. - Не знаю, долго с ней не виделся. И вряд ли в ближайшее время увижусь. - Почему? Мне казалось, вы… мм… нашли общий язык. Рут опустилась на кровать, села почти вплотную к Малеку. Ох, такую Рут он любил! Теперь она была даже более страстной, чем двадцать минут назад, когда кончала с именем Синнера на устах. Ей не хотелось терять последнюю ниточку, через которую можно узнать о Одри - а потому она вкладывала весь темперамент в этот диалог. Малек облизнулся: нет, все-таки религиозные фанатички - лучшие любовницы. - Мы просто спали некоторое время, вот и все. - Со мной ты спишь уже… - Рут задумалась, прикидывая даты в голове. - Сколько? Лет пять? Со второго курса института, кажется… Все равно ведь видимся, пусть в последнее время и реже, - раскраснелась вся. Стыдилась изменять своему новому женишку? Но отказаться от секса с Малеком уже не могла - он как опиаты. Хорошо в протестантских церквях нет исповеди, рассказывать о таких грехах кому-то, кроме Бога, Рут готова не была. - Чего ты добиваешься? - Она сама бы тебя никогда не бросила, я ее знаю. Хочу понять… Но Малек прекратил разговор, настойчиво прижав указательный палец к пухлым женским губам. - Рут-Рут, к чему это сейчас? Хочешь свести меня со своей подружкой? Думаешь, если бы у нас все вышло, то собственница-Одри не позволила бы мне трахаться налево и направо? И тогда я завязал бы с тобой?! - он расхохотался, целуя рыжую макушку. - Как наивно! Что, и хочется, и колется? Устала раз за разом вымаливать у своего Бога прощение, но сил прекратить интрижку нет? Посмотри, да у тебя все колени разбиты… Я даже немного ревную. Рут вздохнула: такой вот он, профессор Синнер. Видит ее испорченную душу насквозь, издевается, иронизирует и задирает, но она все равно не может сказать ему «нет». А Малек, кажется, угодил в ловушку собственных желаний: ему так нравилось неистовство Рут, но теперь, когда он хотел, чтобы та замолчала и закрыла тему Одри раз и навсегда, поделать ничего не мог. На то оно и неистовство, что неподконтрольно никому - ни Малеку, ни самой Рут. Внезапно девчонка улыбнулась и как-то по-детски хихикнула: - Ох, так вот в чем де-ело… А я знала, что когда-нибудь Вам надоест просто трахаться, доктор Синнер. В Рут полетела подушка, но девчонка уже обувалась - быстро выскочила из комнаты и протянула нараспев: - Закрою за собой сама, профессор. Малек всегда любил религиозных девчонок. Не просто рядовых прихожанок сельских церквей, но преданных какой-либо идее до фанатизма: сейчас или в прошлом - не важно. Подобный склад ума навсегда оставлял отпечаток в образе действий, превращая каждый сексуальный контакт в настоящую войну морали и желания, нравственности и сладострастия. А потому Малек был ужасно рад, когда «хорошая знакомая» Рут рассказала ему о своей подруге детства - Одри, в прошлом - такой же сектантке. Сама Рут к тому моменту обзавелась женихом и с любовником виделась все реже, иудейка Бэт с непревздойденной простыней по программе релокации съебала в Израиль, а новых романтических интересов не предвиделось - так что Одри Малека заинтересовала. Она оказалась симпатичной - даже красивой, с хорошим вкусом и острым язычком, чем привела мужчину в лютый восторг. Такую не захочет только дурак. А какой у нее характер! Упорная, настойчивая, в чем-то даже упрямая и бойкая — такие черты личности редко сочетаются с религиозностью, Малек не мог не ликовать - ему достался настоящий джекпот! Только у любой выигранной медали есть и обратная сторона.

***

Одри последнее время часто проводила в кровати: валялась и думала. Не могла не думать - мысли липкими опарышами вползали в голову, копошились и ворочались, а их хозяйка вынуждено пожинала итог. Одри вспомнила момент еще из университетской жизни: Рут перестала вдруг приходить в небольшой кинотеатр пятничными вечерами, нарушала их пусть и не старую, но добрую традицию. Сначала сказалась больной, потом сослалась на подготовку к зачету - причина за причиной. Одри не давила: понимала, Рут наверное видится с парнем, и раз не решает нужным рассказать - все не так уж и радужно. А потому Одри просто готовилась быть рядом, случись что. Ужасно переживала, конечно: вдруг хрупкое сердечко подруги не выдержит? Вдруг тот мудак решит его разбить? Знала бы, кем этот мудак был и как все впоследствии обернется - беспокоилась о своем. С первой колкости профессора Синнера («боюсь, для близкого знакомства мы не заперли кабинет») Одри поняла, с кем имеет дело. И последнее, что она бы себе разрешила - к нему привязаться. Но как запретить себе его хотеть? Сквозь черепную коробку конницей пронеслись сотни моментов, как Малек небольшой двусмысленностью, намеком или заминкой разжигал в ней похоть. Девушка потерла небольшие синяки на коленях - едва заметные остатки их последнего совместного времяпрепровождения. Точнее, предпоследнего. В последний раз, как они виделись, он ее бросил. Едва ли понятие «бросил» вообще применимо к сексу без обязательств, но Одри чувствовала себя именно брошенной. Только свела дебет с кредитом, только разрешила себе чувствовать и выкладываться по-настоящему, худо-бедно заткнула внутреннюю пустоту, как ее сразу выставили за порог. В детстве Одри часто говорили: «у каждого внутри есть дырка размером с Бога». И Малек там смотрелся неплохо - чем не Бог? Не более жестокий, чем остальные претенденты на эту роль. Но хотя бы с тобой разговаривает (или твердо говорит, что делать этого не хочет), а не просто безмолвным небесным навесом возвышается над людскими страданиями. Однажды Малек указал ей: свою веру она потеряла еще до массового суицида в их «сообществе». Может быть, и так. Но разве Одри выжгла из себя Бога, которого туда так старательно запихивали все ее детство? Тот сам медленно в ней умирал, и Одри старалась найти ему замену. Протестантские церкви, Католическая, Махаяна и Ваджраяна буддизма, Ницшианский культ «дионисийско-аполлонического» - что только Одри не пробовала пихать в эту чертову дырку. Но та только кровоточила сильнее, к тому же гноясь от постоянных беспокойств. Девушка уже перебирала справочник по Вудуистике - занятная, к слову, религия. То же христианство, только для уставших от вечно молчащего Бога людей - так вот, Одри уже перебирала справочник по Вудуистике, как ей позвонил Малек. И все понеслось, закружилось с новой силой. Идея воздвигнуть на место Бога представителя рода людского была не нова и Одри знакома. Некоторые из ее бывших пациентов умудрялись даже проделать подобное на практике. Но почему-то только глядя на Малека ей в голову пришла мысль - что если в дырку божественного запихать человека? И стоять на коленях уже не в пустых молитвах, а отсасывая член? Звучит грубо, но почему не попробовать? Чувства? Нет, дело вовсе не в них - Одри готова биться об заклад. Малек был каким-то сотериологическим препаратом, волшебной мазью - он умел понравиться, умел забить голову, умел заставлять думать только о себе и ни о ком больше. Ни о ком, и даже о Боге и всех тех жертвах, что ему приносили, приносят и будут приносить. Нуждалась бы она в чувствах - ни за что не подписалась бы на секс без обязательств, но она согласилась. И ее все устраивало, даже более чем. Почему Малек так поступил? Почему очередной, пускай и искусственно созданный, но Бог, ее бросил? Почему она теперь лежит на кровати одна и словно псина скулит в подушку?

***

Известие о замужестве любовницы с многолетнем стажем - Рут, заставило Малека задуматься: когда тебе за тридцать и ты не ищешь ничего, кроме хорошего (действительно хорошего) секса, в приключения встревать особо не хочется. Менять девушек как перчатки - глупо, мало ли что у очередной на уме? Когда же есть устоявшийся список любовниц, от каждой из которых знаешь, чего ждать - на душе как-то спокойней. Гарантировано качественный секс скрасит самый ебáный день, да и если разок под рукой не окажется резинки - не обязательно портить себе удовольствие или бегать проверяться после. У него уже была Рут, которая, хоть и сократила количество встреч, но полностью видеться не отказывалась, был договор на секс без обязательств с Одри, и еще одна симпатичная рыжуля - детектив. С Рыжулей он познакомился на выезде - проводил экспертную оценку места преступления. Обвиняемый - до дрожи в коленях напуганный, набрал Малека в половине пятого ночи и сквозь слезы, сопли и остаточную алкогольную интоксикацию попытался рассказать, как приехал пострелять уток в какую-то деревню, а наутро проснулся в обнимку с трупом - несколько часов назад еще весьма красивой девицей. Дело плевое, состояние аффекта доказать - как пить дать, но Малек решил-таки съездить, глянуть на тело. Не пожалел. - …все ценные вещи на месте - кольцо и цепочка только сдернуты с тела, предположительно - во время драки. Завязалась потасовка, подозреваемый, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, умышленно… - Рыжуля нехотя вводила Малека в курс дела. Только вот, он ее совсем не слушал: все думал, на кого она похожа? Чем-то Рут напоминает. - Что говорите? Кольцо и цепочка? Девушка фыркнула: терпеть не могла таких, как этот Синнер - отмазывают ублюдков от правосудия. Еще и не слушает ее совсем. - Кольцо и цепочка, да. Слетели во время потасовки. Малек присел, провел пальцами по ключице распухшего трупа - кожа мягкая, склизкая. Уже прошло окоченение - еще бы. Доблестные органы как всегда не допустили эксперта, пока не осмотрели все сами. И затоптали большинство улик. На шее небольшие рубчики, прижизненные - цепочку носила долго, значит. Не меньше нескольких лет. Малеку, может, и хотелось поболтать с полисвумен, порассуждать над убийством, но к чему? Почему óн должен делать ее работу? Пускай красотка узнает обо всем от адвокатов его пациента. Кольцо и цепочка… Это те, которые у серванта лежат, под цифрой «пять»? Кольцо «INRI» и нательный крестик? Ха-ха-ха, какая смешная эта девчонка! Слетели во время потасовки! Не-е-ет, такое Малек знал наизусть: она сама сорвала с себя крест, и кольцо сняла - молилась, прижимала жалкие побрякушки с умерщвленным людьми Богом к самому своему уже давно небьющемуся сердцу. Станет молиться жертва пьяной драки? Не успела бы даже - вон какое ножевое под ребром. - И что же Вам говорит картина преступления? Уверена: по какой-нибудь незначительной детали Вы уже сделали вывод о состоянии аффекта и неизлечимой психической болячке подозреваемого, - Рыжуля откинула набок голову, со скептицизмом глядя на Малека. А тот лишь рассмеялся: вспомнил, наконец, на кого, помимо Рут, она казалась ему похожей. - Вы зря иронизируете, детектив, - Спенсер? Кажется, такая у Рыжули фамилия? Все чудесатее и чудесатее! Девчонка скалится и грубит, даже не подозревая: у убийцы ведь и правда серъезная неизлечимая болезнь. Как сказал бы врач, что вел первую в жизни Малека практику - «шубообразная шизофрения». Так Малек обзавелся двумя новыми любовницами практически одновременно - Рыжулей и Одри. С последней он играл, как соколы играют иногда с полевыми зверьками: постоянно провоцировал, подначивал. Недоговаривал, оставляя пространство для додумывания, а потом заставлял бедняжку-оценщицу удивляться: насколько эти «додуманные» мысли оказывались пошлыми. Ему и самому этот словесный пинг-понг начинал нравится все больше! Их взаимоотношения - «рязанский сахар», и ощущение опасности детонации делает каждую новую фразу особенно сладкой. Рыжуля же, как он и предполагал, примчалась к нему самолично, стоило только адвокатам клиента явиться в суд об избрании меры пресечения. Разумеется, предварительно полистав составленный Малеком отчет. Интересно получается: если использовать голову по назначению, а не только для выгула полицейской фуражки, можно прийти к весьма занимательным выводам. - Профессор Синнер, могу войти? - Рыжуля выставила свою карточку к глазку. Можно подумать, Малека испугает какая бумажка! - Ох, детектив? Какими судьбами?

***

Фел в секс без обязательств не верила. Нет, о подобном типе отношений она знала и даже время от времени практиковала сама: не верила она в «секс без обязательств» между Малеком и Одри. Если это всего лишь «взаимное удовлетворение похоти», то почему Астрея уже как несколько дней обходится без оценщицы? - Ебáно тебе, - как всегда. Вместо тысячи слов. Одри закрыла глаза руками - она даже не встала с кровати, когда вошла Фел. - Ничего. Всего лишь очередной нравственно-духовный кризис. Их уже было-о-о, - и махнула рукой. Не переживай, мол, подружайка. «Ну да что же, ведь нам не впервые». Я сейчас соберусь и… - Если хочешь, я набью ему морду, - добродушно предложила Фелония. Предложила, хотя знала: в очередной раз услышит… - Малек тут не при чем. Ну вот. Что и требовалось доказать. - Я не понимаю тебя, Одри. Хочу - но никак не могу. Одри частенько вспоминала «проповеди» отца. Как помешанный, он размахивал руками, и тени от длинных рукавов его рясы переплетались, походя на зубастых чертей. «Геена огненная! Плач и скрежет зубов!», - говорил он тихо, но звук разлетался по помещению грузным колокольным звоном, отражаясь от высоких потолков. Малышка Одри боялась бесов, боялись их и прихожане «церкви». Наглотаться яда самим, отравить детей, отобрать, пусть и у маленьких, но людей, право распоряжаться своей жизнью - они были готовы на все, лишь бы не к чертям, не в ад, не в преисподнюю! Занятно. А вот Фелония пошла бы на все - только бы в ад этот попасть - к ним, к родимым демонам, чертям и бесятам! Может, люди и походили на бессмертных внешне - те же руки и ноги, то же «человеческое» лицо, но разная среда обитания, разные биологические потребности и, что казалось Одри наиболее значимым - разное общество и порядки, делали их существами совершенно отличными. Вот Фел стоит перед ней, натянула улыбку - не хочет давать повода для беспокойств. Тряхнула головой, заправила крутящим движением за ухо прядку - чем не человек? Такой же, как и все. Но Одри понять она никогда-никогда не сможет. А, может, дело и не в разнице происхождений - земном и сверхъестественном? Может, просто Одри такая поломанная? Зациклилась на своем Боге, повредила какую шестерню, и все никак не может себя починить… Одри машет рукой снова: - Ты и не должна. Полежу еще немного - все само пройдет. - Может, тебе поговорить с Рут? - Фел сама не верила, что сказала это. У нее даже желваки сжались: но вдруг рыжая сектанточка, чуть не убившая Одри в деревне, действительно сможет помочь? Они хоть в одинаковых условиях росли - может, и даст пару советов подружке. Одри странно покосилась, а потом… потом в почти стеклянных, лишенных смысла глазах, промелькнул странный отблеск. - Может, ты и права. Я так долго не виделась с Рут… Хочу, чтобы она знала: я не держу зла. Нам бы поболтать… Я наберу Малеку, - по комнате разнеслись глухие стуки гель-лака о стекло экрана. - Одри? - Только он знает, где она. После всего произошедшего Рут сменила телефон, переехала. Но ему, ему она звонила. Вроде, даже виделась, - Одри тараторила так быстро, Фел едва успевала отслеживать смысл в последовательности громких звуков. Позвонит Малеку? Это еще что за новости? В Астрее отчего-то Малека не взлюбили. Фел он бесил своими заискиваниями и любовью засовывать нос куда не следует, Микаэлю не нравился порой разгуливающий по особняку как по собственному дому да еще и куда-то постоянно увозящий оценщицу агентства человек, всегда спокойного Каса вывел из себя тон, которым Малек опрометчиво заговорил с волком, а Давиду он не нравился просто так: «адвокатское чутье», - объяснял парень. Только Рафаил оставался в стороне - по крайней мере, де-факто. А что там у него в душе - кто разберет? В общем, особого восторга Малек не вызывал ни у кого, и каждый Астреец был рад, стоило Одри перестать шастать к чужим пенатам так часто. Все думали: так для Одри будет лучше, такая ведь достойна парня куда приятней. Но уверенность начала сходить на нет: не выходящая за пределы комнаты Одри казалась не очень-то «лучшей» себя версией. Для всех Астрейцев девушка просто рассталась с парнем: как могут бессмертные связать потерю бойфренда с духовным кризисом? Разве поймут девчонку, которая, перелопатив все религии, до которых дотянулись руки, вложила остатки своих сил в кого-то, кто сам назвал себя Богом? Тут дело не в любви, тут дело в возможности забыться. И когда поволока наркотического экстаза внезапно слетает, остается лишь допаминовая/серотониновая/эндорфиновая яма. Нужное подчеркнуть. - Абонент не отвечает. Оставьте звуковое сообщение после сигнала, - из размышлений Одри вывел холодный механический голос по ту сторону трубки. Не берет. - Я, наверное, должна к нему съездить. Фел разочарованно качнула головой: - Ты серъезно? Не лучшая идея. Не сейчас. - Мне нужно поговорит с Рут! - почти рассержено плеснула Одри. Телефон выскользнул из рук, и стеклышко на нем пошло трещинами. Ха-ха-ха, Одри. Прямо как и твоя жизнь. - Хочешь, я скатаюсь и узнаю адрес, - знала, что получит отказ, но все равно спросила. Не может иначе. - Нет-нет, все в порядке. Это мне поможет - поставлю точку, закрою гештальт. Я психиатр, я знаю. - Ну, Одри - пусть и к Малеку - но бегущая, все же лучше Одри, лежащей в постели, ведь так? - именно так Фел полчаса спустя объясняла Астрейцам внезапное исчезновение оценщицы. Микаэль негодовал, но внешне проявлял все свое недовольство лишь особенно глубокой морщинкой на переносице: - Позвони Малеку, пусть он ее хотя бы докинет ее до Астреи. С этими убийствами за чертой города… Непонимающий взгляд от Фел - ей требовались пояснения. Ни о каких глухарях, серийниках - так тем более, ей известно не было. А ведь она детектив полиции. Давид легко считал скептицизм следачки: - Мм, это не висяки. Говорить о серии еще рано, убийства только два. В обоих случаях виновные найдены: один - сидит, другой - ожидает суда. Под домашним арестом. И, скорее всего, отправится на санаторно-курортное лечение в дурку, если его вообще не оправдают. Как думаешь, чьими молитвами? Чьими - к гадалке не ходи, всем ясно и так. - Думаешь, наш профиль? - Пока не уверен, не похоже на одержимость или хтонь. - Ясно. Мерзкое чувство засвербело внутри, словно кто-то с особой страстностью отрабатывал на брюхе Фел ножевые удары. И нахуя она пустила Одри к Малеку? Разумеется, случись что - его не сложно будет найти и наказать по всей строгости закона (если он до строгости этой доживет - по-разному ведь бывает… В КПЗ народ нервный), но ведь человеческая жизнь такая хрупкая, отнять ее - пара мгновений. Успеет ли она прийти Одри на помощь? Фел набрала профессора Синнера, хотя и без того знала - не ответит. В доказательство она помотала трубкой перед глазами Микаэля. - Не берет. Он в последнее время не сильно разговорчив. - Тогда я позвоню. От меня - возьмет.

***

Такси выплюнуло Одри чуть раньше дома Малека - она хотела прогуляться, собраться с духом. Таксист спорить не стал, хоть и глянул чуть косо: моросил дождь, небольшая засаженная елями и кустарниками территория превратилась в хлюпающее и пузырящееся под ногами болото. Даром что долго выбирала наряд - теперь все штанины загвазданы, на пороге Малека красуется вереница следов. Странно, она вроде и ничего кроме адреса Рут не ждала, но постучать отчего-то не решалась. Опять. Одри сжала кулаки, пригвоздила к небу язык и стиснула челюсти - этому трюку научилась еще в университете, так учили поступать начинающих буддийских монахов, если сделать что-то надо, но очень не хочется. Оставалось только постучать - и рука уже занесена над дверью, но та внезапно подалась внутрь - Одри едва смогла удержать равновесие. Из дома вылетела рыжая девчонка, отдаленно напоминающая Рут. Даже смешно, неужели - его типаж? Следом за Рыжулей вышел и сам Синнер: - Одри? Какая приятная встреча! Ты, наверное, звонила? Извини, отключаю телефон на время консультаций, - Малек проследил Рыжулю взглядом, намекая как бы: «вот она, «консультация». А ты что подумала, Одри?» - Мне нужен адрес Рут. Скажи - и я уйду. Я не какая-нибудь сумасшедшая сталкерша - не буду преследовать парня, с которым перепихнулась пару раз. Малек расползся в улыбке, жестом пригласил Одри войти: на крыльце и правда неудобно находиться, дождевая вода стекала с крыши, громко шумела и, разбиваясь, мочила одежду. - Микаэль позвонил в приемную, попросил секретаря «доходчиво профессору Синнеру объяснить, чтобы Одри дождалась машины из агентства и не ехала обратно одна». Так что, хочешь-не хочешь, но минут двадцать тебе со мной провести придется. Так за чем ты пришла? - Мне нужен адрес Рут. Хочу с ней поговорить - я соскучилась. Она моя подруга как-никак… «Подруга, которая хотела отдать тебя на растерзание сумасшедшим фанатикам», - хотел сказать Малек. Но промолчал. - И только? - И только. - Что ж, Одри, ты слишком хорошо меня знаешь. Тебе придется что-то предложить мне взамен… - У меня в кошельке три сотни евро, в Астрее, кажется, на прикроватной тумбочке стоит старая бабкина книга, но вряд ли это раритет. А истории из детства, уж прости, у меня закончились. - Н-да… Ты забавная, Одри. Все, чем можешь заинтересовать - простые истории из детства да макулатура? «Простые истории из детства» - у Одри внутри оборвалось, как только электрические импульсы переработали колебания воздуха в информацию. Простые. Ей хотелось поколотить Малека или, по крайней мере, плюнуть мерзавцу в рожу. Эти «простые истории» загубили ей все! Из-за этих «простых историй» она сейчас в таком положении - унизительно просит у бывшего «друга с привилегиями» адрес Рут. Из-за этих «простых историй» ей себя все никак не собрать, хотя скоро - уже тридцатник. И Малек об этом знает, знает и играет на ней, как на расстроенной балалайке. - Господи, и на что я вообще надеялась, когда пришла сюда? - ошибка. Ох Одри, это - роковая ошибка. Если бы она не прогуливала лекции доктора Синнера в университете - непременно бы знала: пользоваться тропом «риторический вопрос» в присутствии профессора - дело гиблое. Кто-кто, а уж Малек свое брал всегда: в том числе и возможность зацепиться за вопросительную интонацию. - Да, Одри! На что ты надеялась? Расскажешь? А она и сама не знала. Действительно, лишь на адрес Рут? На «прощальный» секс? На хоть какой-то проблеск милосердия в его глазах? А, может, на все понемножку? Одри снова стиснула кулаки, губу прикусила так - что стало больно. Ну уж нет. Она, блять, слабой не будет. Чему ее и научил Малек, так это получать желаемое. - Надеялась? А знаешь, наверное, я и правда надеялась: надеялась, что ты мне скажешь, почему разорвал наши «отношения», - она показала кавычки руками. - Надеялась, что объяснишь: почему трахаться с Рут за пять - или сколько вы там уже сношаетесь? - лет тебе не надоело, а со мной стало скучно за пару недель? И почему ты говорил, что всем даешь шанс - пусть и всего лишь один, но шанс - а мне не дал его вовсе? Она смотрела на него как загнанный в угол зверь, от безысходности готовый броситься на кого-то на две головы выше. Смотрела, и видела: губы Малека стали чуть тоньше, а рядом с воротом рубахи проступило несколько капель пота. Он взбешен. - Не унижайся, Одри. Но Одри лишь заливисто расхохоталась. Они «провстречались» с Малеком не так долго, но, видно, и за такой промежуток времени можно перенять некоторые черты. Она вот теперь смеялась точь-в-точь как ее бывший соратник по койке. - Унижайся? Ох, нет, я не унижаюсь. Я делаю именно то, о чем ты проповедуешь: собираюсь взять свое - ответы на не дающие мне покоя вопросы. Не хочешь их мне дать - твое право. Мне и молчания достаточно, оно говорит за себя весьма громко. Считаешь, что я унижаюсь перед тобой, пытаясь сделать свою жизнь проще? Да сколько влезет - прежняя Одри бы вперилась в пол, и зарделась, но не я. Считай, как хочешь - мне пле-вать. Плевать, что обо мне думает парень, с которым я когда-то кувыркалась. Не была бы Одри, решившаяся на несвойственное для себя старой поведение, пьяна адреналином - заметила бы едва уловимую дрожь тонких пальцев профессора. Может, поняла бы даже, прочувствовала, как что-то острое прокатилось по его горлу. И позлорадствовала: не одной же Одри после их встреч лечить мешающие глотать царапины. Малек облизнул губы - хотел выиграть хотя бы немного времени - поразмышлять над ответом. А что он мог ей сказать? Еще один блестящий гвоздь в крышку библейского гроба - «ученик не бывает выше своего учителя», ха? Одри, кажется, теперь его превзошла: ей впервые удалось его задеть. Одно радовало: играли они все еще по правилам Малека. И на его территории. - Что это? Неужели, котенок научился выпускать свои коготки? Я бы и рад поболтать, Одри, - он небрежно кинул взгляд на циферблат карманных часов, - но мне уже пора, сегодня выступаю в суде. Да и за тобой, вероятно, уже приехал Микаэль. Ясно стало даже без рекламы сервиса по подбору онлайн-психолога. Он хочет ее выставить. - Просто дай мне адрес Рут, и ты меня больше не увидишь. - В этом-то все и дело, - интонация Малека будничная, Одри даже не сразу разглядела смысл за вывеской слов. - Впрочем, ладно. Вышлю тебе СМС. А сейчас - прошу меня простить, - направлением взгляда указал Одри на выход. - Спасибо, Малек. Я рада, что мы все же остались добрыми друзьями. Одри развернулась, каблуками выстукивая себе обратную дорогу. Дом Малека был темным, гнетущим: повсюду высились стеллажи книг, тетрадок и записей, антикварные вещицы, странные тряпки. Все это душило и не давало пространства, но не сейчас. Одри выпорхнула из здания с потрясающей легкостью в сердце, хоть и не без чего-то гнетущего. Она же говорила! Вот закроет гештальт, и все пойдет как по маслу. Дождь закончился, сквозь морось и тучи медленно проступали округи радуги. И все так спокойно! - Спасибо, что забрал меня, Микаэль, - Одри радушно улыбнулась начальнику. Он так мило о ней беспокоился! Даже секретаря Малека выискал - лишь бы только она не ждала такси в такую хмарь. - Я звонил Вам несколько раз - не берете трубку. Уже начал было переживать. Одри глянула на потрепанный экран смартфона. Действительно, несколько пропущенных - хоть телефон и не на беззвучном. Видно, когда уронила - повредился динамик. - Телефон барахлит. Давно пора купить новый, - в стекло заднего вида Микаэль подмечает очарование, с которым выгнулся краешек женских губ. Неужели она и Малек опять… Но Одри прерывает мысль сама: - О, профессор Синнер прислал адрес Рут. Наконец-то не будет причин с ним видеться. Не будет ведь? - уточняющий вопрос начальнику, Микаэль и вспомнить не мог, в чьем еще голосе мог слышать столько надежды! - Не будет, Одри. Если ты того не захочешь - не будет. Они болтают о чем-то малозначительном, улыбаются даже, Одри, пытаясь попадать по буквам на растрескавшемся экране, между тем пишет еще и Давиду: Одри: Нажремся сегодня? Давид отвечает почти сразу:

Давид:

Всегда рад, ведьмочка.

Но лучше завтра - сразу после суда.

Сегодня хочу подготовиться, почитать материалы дела.

Не терпится взглянуть на твоего профессора

Синнера в действии:

пытаюсь понять, наш ли профиль - его пациент.

Одри улыбается, по машине проскальзывает легкий смешок. Так вот оно как… Суд, значит, только завтра… Было бы уместно ухмыльнуться, поиздеваться: ха-ха, профессор! Так спешишь на завтрашний суд, что выпроводил аж сейчас?! Не сказал прямо: устал/заскучал/есть дела и интересней, а придумал предлог. Малек никогда так не делал, а, значит, чем-то задет. И Одри, непременно, так бы и поступила - не будь ей так похуй. Нет, в сердце все еще зияла самая настоящая дырень, и это было больно - очень больно. Но, наученная прежним горьким опытом, теперь она решила выскоблить несостоявшегося, бросившего ее бога-Малека сразу. Сразу после того, как он отказался отвечать на ее вопросы. И вновь: мухи отдельно от котлет, овцы - от козлищ, Малек - от Бога. Одри: Никакой он не мой 😒.

***

Малек провожал взглядом машину, старался унять тремор рук. «Вдох, Малек. Выдох. Смотри, смотри на что-нибудь. Зафиксируй взгляд». Скользнул глазами по полу, прошелся по половицам крыльца. Остановился на чем-то темном, то тут, то там проступающем под ногами, немного погодя только понял - следы Одри. Погода - хмарь, видно, Одри слегка прошлась, испачкала обувь, наследила на его пороге. Цепочка шла прямо в его дом, обратно - уже нет. - Ебаная сука Одри! - с крыльца на асфальт придомовых дорожек полетел фарфоровый горшок, ну и цветок в нем. Как же она его раздражала! Приперлась, вывела на эмоции, просила ответить на вопросы, что-то ей рассказать! Что он ей мог рассказать? Как он пригласил «на кофе» Рыжулю, и даже не смог ее выебать, потому что в мыслях одна-единственная Одри? А на вопрос «почему ты меня бросил» поведать веселую историю: Рыжуля наконец оказалась у него в постели, курчавые волосы, почти полностью прозрачное нижнее белье. Даже на лобке все рыжим-рыжо - забавная такая! Молодая, красивая. Детство, кстати, провела в деревеньке с удаленным от епископата КЦ приходом. Изворачивается под ним и стонет, порванным горлом хрипит его имя, трясется от n-го оргазма (Малек уже перестал считать), как одержимая в присутствии экзорциста. А ему хоть бы хны - он не может кончить. Наверное, впервые за всю жизнь (если не считать случая, когда он на спор решился потрахаться с однокурсницей в морге, и они перевернули каталку с трупом, но тут обстоятельства говорят сами за себя). Не может и все: потому что в голове вместо ахуенной груди и наручников, которыми Рыжуля прикована к кровати - Одри. «Одри бы простонала не так», «А Одри губу закусывает совсем по-другому», «и сосет Одри лучше». Одри, Одри, Одри… Перед ним невъебенная и такая интересная - лично ему интересная - женщина, а все, что он видит - это не Она. Хуево. Малек расстегнул «браслетики» и перекинул их цепь через горло, откуда-то из глубины доносится кряхтение, в руки впиваются острые ноготки. Блять - хоть бы что испытал! Нет, Рыжуля трахается ничуть не хуже Одри, Бэт или той же Рут - она не бревно в постели. Просто она не Одри. В этом вся проблема. На удивление, бывшая студентка умудряется помочь ему даже здесь: стоило только раздаться противному телефонному рингтону, а на экране возникнуть слову «Одри» - Малек получает свой ебаный оргазм. А после этого лежит и думает - насколько хуево положение, в котором он оказался? Пойди все так - он не просто привяжется к Одри, он к ней прилипнет. Какой уж тут секс без обязательств? Нет, баста! Именно тогда Малек решил ее бросить, перестал отвечать на звонки. Что, это стоило ей рассказать? Блядство… Похуй, что завтра суд - на профессорский стол падает снифтер, куда выливается нехилая порция виски и прямо так, безо льда и закуски, тут же направляется в желудок. Ну и что ему теперь делать?