Покорная Неферут

      Стараясь переступать как можно осторожнее, короткими перебежками спешу добраться к своему жилищу. Ночи в пустыне не были светлыми, но отражающий лунный свет песок вёл меня знакомой тропой, а редкие тени надёжно укрывали в своей глубине, стоило мне замереть у случайного дома в предчувствии опасности.       Я очень осторожничала. Попадусь на глаза эпистату в этот раз, и уже нечем будет оправдывать свои ночные приключения. Не Феоноя теперь виной моей шалости, своими ногами я протоптала себе эту скользкую дорожку.       Лишившись накидки, первой пришедшей в голову мыслью было выкрасть вещицу из дома эпистата — назло, в отместку за то, что позволил себе так нагло её отобрать. За то, что одним своим взглядом мог чуть ли не вершить человеческие судьбы и казалось, что даже самим богам не ведомо, какой конец в таком случае он уготовил для меня. Но, оценив своё положение трезвым взглядом, решено было не испытывать судьбу — цена провала могла быть слишком высока, и мытьём любимых склянок охотника тут уже не отделаешься.       Пришлось обратиться к Реммао. Не обошлось без выволочки, но всё лучше, чем ползать на коленях перед Аменом и умолять вернуть свой же кусок ткани. Ещё и отчёт потребует, на кой прошу и где надобен. Наставник же времени зря не терял — в ближайшие дни предстоял крупный заказ, и уж не знаю как, но нашёл человека, который согласился помочь. Единственная проблема — встретиться с ним нужно было за поселением. Единственное, что меня сейчас радовало — вылазка удалась без происшествий. Оставалось только миновать последние несколько домов на пути к своему собственному.       Хоть в поселение и было запрещено проносить любые вещи из города, будь то пища, вода или одежда, хвори я не боялась. Реммао заверил, что человек надёжный — странствующий торговец, чей путь лежал через город и который каким-то чудным образом имел связи с наставником, не отказался от лёгкого заработка — а сомневаться в брате Рэймсса причин не было. В конце концов, какая ему выгода погубить меня и всё поселение, да к тому же самому стать случайной жертвой хвори?       "Заприметит кто новую вещицу, скажу у Нейт выпросила, уж не станут же каждый кусок ткани бегать проверять".       Погрузившись в свои мысли, я и не заметила, как знакомая тропа вывела меня наконец к дому. Завернув за угол, я подняла глаза на дверь жилища, но взгляд мой упёрся вовсе не в её обветшалые доски. Спиной ко мне стоял сам Верховный Эпистат.       Я метнулась обратно за угол с такой скоростью, с какой бьётся в клетке бешеная мышь, вкусившая оголенный провод под напряжением. С такой же скоростью сердце отсчитывало отведённые мне секунды.       "Исфет, да что он здесь забыл?! Как зверь, почуявший добычу — о его чутье впору слагать легенды, а моей интуиции светит разве что последняя песнь черномага".       Вжавшись в стену в отчаянном желании с нею слиться, я не издавала ни звука и старалась на всякий случай не двигать даже ресницами, не говоря уже о том, чтобы дышать. Напрягая все шесть чувств — очень хотелось верить, что последнее у меня всё же присутствует — я внимательно слушала, что происходит у двери.       Постучав несколько раз и не услышав ответа, охотник бесцеремонно шагнул внутрь жилища — это я определила по характерному скрипу дверных петель. Ни голосов, ни разговора за этим не последовало. Скорее всего Дия снова куда-то убежала до рассвета, но это будут уже её проблемы. Сейчас надо думать о своей шкуре.       Судя по доносившимся звукам, Амен смерил комнату несколькими неторопливыми шагами: осмотрел одну постель, затем другую, возможно даже заглянул под кровать. Должно быть, подошёл к окну и прикинул, с какой стороны караулить затаившихся в ночи черномагов. Затем последовали невнятные шорохи и другие звуки, еле уловимые с такого расстояния.       "Дело дрянь. Придётся до утра придумать хоть несколько убедительное оправдание".       Через некоторое время снова раздался скрежет — глухо закрылась входная дверь, тяжёлые шаги постепенно стихли. Я облегченно выдохнула, но так и не решилась выглянуть из своего укрытия, парализованная страхом. Через некоторое время я всё-таки переборола отчаянное желание сорваться с места и бежать до самого Дуата и осторожно высунулась из-за угла, осматривая такие оживленные минутами ранее окрестности.       — Ждёшь особого приглашения, Эвтида?       По спине будто прошлись ледяным клинком: настолько сильно внезапный звук полоснул окружавшую меня ранее тишину. Я отпрянула, обернувшись на голос. Эпистат стоял буквально в нескольких сантиметрах от меня — белоснежные волосы, взъерошенные то ли бессонной ночью, то ли тяжёлыми раздумьями, мягко переливались в лунном свете. Мне было легко оставаться незамеченной в тени дома — по крайней мере, так я думала до этого, — но с ростом охотника казалось, что одних лучей недостаточно, и при большом желании он мог бы коснуться макушкой самих звёзд. Мускулы под полупрозрачной накидкой, освещённые всё тем же таинственным светом, привлекли бы внимание любой девушки в абсолютно любой, даже самой абсурдной ситуации, но на меня внешний вид мужчины сейчас действовал совсем иначе.       "Как?! Как я могла не заметить, когда он подошёл?!"       Не в силах больше пошевелиться, я так и замерла, глядя на него большими, распахнутыми от страха глазами. Я ведь точно слышала, как он уходит! Разве что не обратила внимания, в какую сторону...       Он опустил взгляд на мои руки, которыми я намертво вцепилась в свой новый плащ.       — Что это? — из просто грозного его тон превратился в угрожающий, — Очередные тряпки стали дороже собственной головы?       Он сделал движение в мою сторону, очевидно снова собираясь отобрать свёрток, но я резко вывернулась, ещё сильнее вцепляясь в вещь, что так отчаянно была мне нужна.       — Нет! — он замер, ошарашенный тем, что я посмела ему не только перечить, но и сопротивляться; казалось, одним взглядом он был готов испепелить меня на месте, — Это... Подарок.       Видимо, ложь была настолько очевидной, что Амен воспринял её как очередную дерзость, нежели как реальную попытку его обмануть. Да и сама я не верила в то, что эпистата возможно провести — лгать у меня получалось уже больше интуитивно, нежели с каким-то злым умыслом.       Я буквально видела, как его глаза загорелись недобрым, устрашающим огнём, как заиграли желваки от плотно сжатых челюстей. Он притянул меня за плечо, впечатывая в стену. Его низкий голос раздался у самого уха угрожающим шёпотом:       — Страх отбило настолько, что пытаешься мне противостоять? Либо сейчас же отдаёшь своё тряпьё и тогда завтра я подумаю, что мне лучше с тобой сделать, либо можешь сразу вцепиться в него зубами и молиться, что это смягчит боль после того, как я начну по-очереди отрубать твои пальцы.       От бурно разыгравшейся фантазии ноги подкосились: я резко села на землю, сжавшись в комок и ещё сильнее прижав сверток к груди, то ли пытаясь его защитить, то ли самой найти успокоение.       — Нет, прошу... — я уткнулась головой в колени, надеясь, что мой несчастный вид вызовет у охотника хоть немного жалости, — Ни о чём больше просить не посмею, господин! Только позволь...       Мне не хватило сил договорить после того, как я буквально кожей ощутила его тень, нависшую надо мной подобно гильотине. Грозный шёпот перешёл в устрашающий тон, похожий на рык:       — Тогда держись крепче за свою тряпку.       Я успела только вскрикнуть в тот момент, как он резко перекинул меня через плечо. Быстрым шагом Амен вышел из моего не сильно надёжного укрытия и через несколько мгновений я поняла, что он явно не собирается отнести меня в мою постель и прочитать сказку на ночь. Вместо этого мы направлялись к его дому.       — НЕТ! Пусти, прошу!       Осознав, что терять уже нечего, я изо всех сил молотила эпистата кулаками по спине, отчаянно пытаясь выбраться из цепкой хватки. Казалось, ему нет до этого вообще никакого дела. Амен лишь сильнее прижал меня рукой к плечу так, что я невольно вскрикнула. Как ни странно, но этого хватило, чтобы я оставила на время свои попытки. Ровно до того момента, как мы подошли к его дому.       Проходя мимо двери в его жилище, я успела схватиться за её ручку. Свёрток упал на пол эпистатского дома, но мне было уже не до этого — главной целью было сделать что угодно, лишь бы освободиться.       Удивительно, но это сработало — то ли потому, что пожалел дверь, то ли потому, что хотел прибить меня своими руками, но охотник остановился. Иначе, я уверена — ему хватило бы сил, чтобы спокойно пройти внутрь не заботясь о том, что оторвет мне руки, а в случае, если бы мои кости оказались слишком крепкими — запросто сорвал бы дверь с петель.       Я не услышала, а скорее почувствовала его раздраженный выдох.       — Жизнь совсем не мила, Эвтида? — его низкий голос заполнил всё помещение, вызывая дрожь в теле.       — Пожалуйста, господин...       — Отпусти. Сейчас же.       Я вздрогнула. Приказ, отданный таким тоном, уже просто невозможно было игнорировать, не опасаясь за свою жизнь. Я бросила последний взгляд на улицу, оставшуюся за этой треклятой дверью. Не убьёт же меня вовсе? Просто грозится, страху нагоняет?..       К глазам подступили слёзы, но я старательно их сдерживала, делая последний выбор между борьбой и смирением. Последнее означало отдать себя в полную власть эпистату, приняв любое наказание — одному Ра известно, что он может сделать. В конце концов, что значит для него жизнь такой идиотки, как я?..       — Если через десять секунд ты не уберёшь свои руки от двери, мне придётся сделать это силой.       Тихо всхлипнув, я наконец отпустила ручку. Эпистат прошёл дальше и всё же вернул меня в вертикальное положение, поставив у кровати. От греха подальше я решила не двигаться с места и немного успокоиться, пока охотник возвращался ко входу, чтобы закрыть дверь. На обратном пути он поднял свёрток, который я до этого обронила, и подошёл ко мне.       — Запомни, Неферут, — я попыталась отвернуться, но он перехватил мой подбородок, возвращая взгляд на себя, — Итог всегда один, но расплата будет разной, — его глаза держали меня крепче, чем до этого его руки, а голос пробирал до костей тоном, леденящим всё живое, —Ты могла отделаться предупреждением, но вместо этого получишь наказание, а твои тряпки в любом случае останутся у меня.       Я нервно сглотнула. Он стоял вплотную и я чувствовала запах того самого масла, от которого в прошлый раз отмывала злосчастные склянки. Мирт и гранат. Запах, который теперь станет предвестником моей смерти. Я по инерции стала искать глазами коробку с маслом. Она стояла на той же полке, и я почти уверена, что в том же самом положении. Амен проследил за моим взглядом и ухмыльнулся.       — О нет, с этим твоя помощь больше не потребуется, — он наклонился ещё ближе, к самому уху, — Сегодня тебя ждёт незабываемая ночь.       Слёзы исчезли так же быстро, как до этого появились. Думает, что весь мир ему подвластен, что всегда будет исполнен любой приказ, стоит лишь угрожающе свести брови? В Исфет всё, даже если в наказание он привяжет меня голую к лошади и будет гнать на ней вокруг поселения до самого рассвета. Я приму любое наказание, подниму голову и буду смеяться ему в лицо. Эпистату придётся сильно постараться, чтобы причинить мне боль.       Я посмотрела ему прямо в глаза. Мои губы растянулись в хищном оскале отчаявшегося человека, стоящего на грани между смертью и безумием. Я издала тихий короткий смешок, не только принимая вызов, но и бросая ответный:       — Жду с нетерпением.       На секунду повисла тишина. Амен не двигался, изучая моё лицо и вероятно прикидывая, что во мне говорит: слабоумие или отвага. Затем его рука переместилась с подбородка на мою шею. Он крепко сжал пальцы и потянул меня к себе, заставляя привстать на носочки. Задыхаясь, я вцепилась в его руку, оставляя на ней в отместку следы от ногтей. Снова этот взгляд, вынимающий из тебя всю душу по кирпичикам и перекладывающий на угодный охотнику лад; глаза, способные вселить настоящий животный ужас в любого неугодного теперь находились в сантиметре от моих собственных, всё сильнее затягивая в ледяную бездну. Я смотрела в них со страхом, но не смела отступать и даже пыталась диктовать свои правила в ответ.       — За один этот взгляд я выпорю тебя так, что ты не посмеешь больше даже говорить без разрешения, — он прошипел мне это практически в губы, настолько мало воздуха было между нами. И ещё меньше его было в моих лёгких, поглощать кислород которым мешала рука Амена, всё ещё сдавливающая мою шею.       Заметив, что я начинаю задыхаться, он резко отпустил меня так, что я едва не упала. Выпрямившись и жадно глотая ртом воздух, я снова посмотрела на него, но охотник уже прошёл мимо, чтобы закинуть в сундук мой свёрток, совершенно потеряв ко мне интерес, как к надоевшей игрушке. Это разожгло во мне злость ещё сильнее, и я еле слышно прошипела сквозь зубы:       — Смотри, как бы рука не отвалилась, господин эпистат.       Он резко замер, опуская крышку сундука. Та с грохотом приземлилась, едва не расплющив собой всю деревянную конструкцию ящика. Вновь повисла звенящая тишина, прерываемая лишь охотником, который монотонно, не спеша похрустывал кистями и костяшками пальцев, будто разминаясь перед броском. Сделав несколько медленных шагов, Амен встал прямо напротив меня, закатывая рукава шёлковой накидки.       — Повтори.       Опять этот властный тон и угроза в голосе. Сейчас он мог кого угодно поставить на колени одним только взглядом, но я не собиралась сдаваться. Приняв этот выпад охотника, я вздернула подбородок и решила продолжать свою игру до конца.       — Ты всё слышал.       Он неожиданно и очень странно улыбнулся. Глухой смех прокатился по комнате, как раскат грома. На минуту в голове поселилась мысль:       "Перед кем храбришься, кому собралась показывать свой характер? Ещё часом ранее тряслись коленки от одного лишь упоминания его имени, а теперь затеяла игру с самой смертью, в которой твои шансы равны нулю изначально".       Но думать об этом было уже слишком поздно: ставки сделаны, и в данном случае не в мою пользу. Эпистат прошёл мимо и сел на кровать прямо рядом со мной.       — Шутки кончились, Эвтида.       Амен резко потянул меня вниз за плечо. Не успев вскрикнуть, я уже лежала на кровати поперёк его коленей, уткнувшись лицом в простыни. Я попыталась подняться, но он завёл мне руки за спину, прижимая сильнее.       — Пусти меня!       — Ещё хоть слово в таком тоне, и ты очень об этом пожалеешь, — к сожалению, прямая угроза не была расценена мною всерьёз.       — Да плевать мне! Отпусти руки!       Я начала бешено извиваться в его руках и кричать, но ровно до тех пор, пока не ощутила хлёсткий удар ладони на своей пятой точке.       — Ах!.. — глухой вскрик вырвался из груди, поражая меня саму. Мысль о том, что я лежу с оголённой задницей на коленях главного охотника на черномагов во всём Египте здорово отрезвляла.       Впервые моя любовь к открытым нарядам сыграла со мной настолько злую шутку. Платье с полностью открытой спиной, надетое сейчас на мне, вместо подола имело лишь по широкой ленте спереди и сзади, прикрывая исключительно самые интимные части тела; ещё несколько красиво задрапированных отрезков ткани имели чисто декоративный характер, поэтому в данной ситуации были бесцеремонно отброшены в сторону сильными руками охотника, оголяя нужные ему участки.       "Исфет, он же всё это время не шутил... А у меня вышибло дух только от одного удара".       От дальнейших размышлений меня "спас" второй удар по ягодицам. Он оказался ещё более неожиданным, и я инстинктивно прогнулась в пояснице.       — Мгх!..       Я постаралась собраться и следующие ударов десять приняла молча, лишь изредка закусывая нижнюю губу. Амен не жалел меня, он бил не сильно, но очень хлёстко, хотя учитывая свою комплекцию и размеры ладони, приложись он пару раз со всей силы, мог бы наверняка переломать все кости, если бы действительно хотел навредить. Это немного успокаивало, значит, что по крайней мере убивать он меня пока что точно не планировал, и хотел лишь проучить за дерзость. Тем не менее, через ещё десяток ударов ягодицы горели так, что я начала потихоньку скулить, пытаясь вдыхать воздух таким образом, чтобы не задохнуться им после очередного удара. К моему облегчению, через пару минут эпистат остановился. Он накрутил мои волосы на руку, приподнимая и поворачивая мне голову так, чтобы я посмотрела на него.       — Поубавилось дерзости, Эвтида?       Этот вопрос выбил из меня остатки мозгов сильнее, чем полученное наказание от эпистата. Напрочь позабыв про горящие ягодицы, я прошипела:       — Скорее Дуат обрушится на землю.       Он резко выпустил мои волосы из руки и прежде, чем моя голова снова коснулась постели, я ощутила новый шлепок, но уже в два раза сильнее, чем предыдущие. Крики и стоны разносились уже по всему дому, я не стеснялась в красках выражать всё, что думаю о мужчине, за что получала ещё более жгучие удары, выбивающие остатки духа. В конце концов я начала ёрзать ещё сильнее и подгибать кверху ноги, чем, очевидно, мешала процессу. Амен снова остановился.       — Если не прекратишь дёргаться, мне придётся тебя связать. Это ясно?       — Да, господин... — я едва узнала собственный голос: после только что полученной серии ударов сил на то, чтобы и далее выдерживать подобный натиск у меня действительно поубавилось, и теперь я старалась смягчить гнев эпистата своей покорностью, чтобы если не прекратить наказание полностью, то хотя бы немного его отсрочить.       И, кажется, это сработало. Он ненадолго остановился, очевидно чтобы тоже передохнуть, и, стремясь прибавить себе ещё пару баллов за покорность, я слегка приподняла свою пятую точку, которая уже съезжала с коленей эпистата, и устроилась повыше, ближе прижавшись к его торсу и немного поёрзав, пытаясь найти положение, одновременно удобное для размаха его ладони и в то же время то, которое хоть немного облегчит для меня оставшееся наказание. Реакция Амена, как мне показалось, получилась немного странной. Лишённая полноценного обзора, я видела лишь то, как напряглись мышцы на его ногах. Немного рвано выдохнув, мужчина слегка сжал рукой моё бедро и, если мои чувства всё ещё мне верны — провёл кончиками пальцев вверх к ягодицам, невесомо касаясь разгоряченной кожи. Тихий стон облегчения утонул в окружавших меня мягких покрывалах, но, стало быть, не укрылся от чуткого слуха охотника. Теперь я уже явно ощутила его ладонь между своих бёдер — Амен сжал нежную кожу, слегка разводя мои ноги в стороны, после чего наклонился так, чтобы я могла слышать его хриплый шёпот:       — Оставайся в таком положении, Неферут, — даже в таком тоне это звучало как приказ, которого невозможно было ослушаться, поэтому я молча кивнула, насколько позволяло моё положение. Меньше всего сейчас хотелось ему перечить. Даже наоборот — по какой-то непонятной причине казалось, что мне даже нравится ему подчиняться, нравится быть покорной в его крепких руках.       К счастью, следующие удары не были настолько сильными, но за счёт того, что мой зад уже горел от предыдущих, каждый шлепок выбивал из меня сдавленный стон, заставляя всё сильнее ёрзать на коленях эпистата. Казалось, что Амен наслаждается моей реакцией, выбивая из меня таким образом всю дерзость. Должна признать, что это всё же возымело эффект — с каждым новым ударом, чувствуя, как раскаляется моя пятая точка, желание когда-либо снова дерзить Амену испарялось на глазах. Эпистат умело обрабатывал мою задницу, до тех пор, пока среди мучительных стонов не послышались мои редкие всхлипы. Тогда он ненадолго остановился, гладя меня по голове и горящим ягодицам, ждал, давая мне время успокоиться. Дальнейшие удары охотник наносил уже значительно аккуратней, я бы даже сказала чётче и вывереннее, будто специально целился в нужные ему места. Они больше не приносили боли, а наоборот ощущались как язык хищника, зализывающего раны после своего же укуса. Амен наконец ослабил хватку, позволяя мне высвободить руки, но не убрал ладонь со спины, придерживая меня за талию и иногда проводя кончиками пальцев вдоль позвоночника и изящных изгибов. Постепенно удары превращались сначала в лёгкие шлепки, а затем и вовсе в откровенные поглаживания. Расслабившись, я даже не заметила, когда закончилось наказание и начались откровенные ласки. Казалось, что его руки были одновременно везде — он сжимал покрасневшую кожу на ягодицах до острой боли, напоминающей о начале этого вечера, и в следующий момент скользил к бёдрам, проводил большим пальцем именно в тех местах, где мне хотелось, каждый раз поднимался всё выше вдоль бедра, балансировал на грани, трогая кожу максимально близко к интимному месту, но не переходя эту границу, играясь со мной так искусно, что с каждым разом я стонала всё громче и мучительнее, выпрашивая этой ласки, но так и не получая её.       Когда Амен осторожным движением стянул лямки платья и наконец добрался до моей груди, одновременно продолжая делать мне безумно приятно снизу, я не смогла сдержать судорожного вздоха. Мне хотелось большего, и хотелось всё сильнее. Он продолжал изводить меня своими ласками, и я не собиралась оставаться в стороне. Прогнувшись в пояснице максимально, как только могла, я с усердием и сдавленным стоном потёрлась о его колени, сразу почувствовав его упирающуюся сквозь одежду плоть. Кажется, эпистату не хватило воздуха, чтобы вдохнуть — он с силой сжал мои ягодицы и потянул за волосы, доставляя на этот раз не боль, а сплошное удовольствие.       — Г-господин... — я осмелилась обратиться к нему, и он понял меня сразу же, без слов.       — Поднимись, — его хрипотца в голосе заводила меня ещё сильнее.       Мгновенно послушавшись, я привстала и опустилась возле него на кровати. Эпистат поднялся и подошёл вплотную, значительно возвышаясь надо мной. Я смотрела на него, не в силах оторвать возбуждённого взгляда, не удержавшись, перевела глаза ниже пояса, на уровне которого теперь находилось моё лицо. Но Амен не дал мне вдоволь насладиться видом, чуть наклонился и снова приподнял меня за подбородок, возвращая внимание к своему лицу.       — Ты усвоила урок, Эвтида? — его голос был настолько хриплым, насколько саднило моё горло после долгих криков. Я облизнула пересохшие губы.       — Да, эпистат, — мне не нужно было даже изображать покорность, перед ним я теперь была так послушна, как он всегда от меня и требовал.       — Покорная Неферут, — он усмехнулся и накрыл мои губы поцелуем, настолько нежным и глубоким, что я невольно поднялась, стоя на коленях, готовая ко всему, что он может со мной сделать.