What Fools These Mortals Be

— Гейл. Доан села на самый край кровати, как можно дальше от него, положив руки перед собой на колени — так, чтобы их было видно. В спальне больше никого — тишина и мягкая ночная темнота вокруг были безмятежными, поэтому чародейка произнесла такое дорогое ей имя почти шепотом, на выдохе, стараясь не нарушать спокойствие. Все равно не выйдет, конечно. Чувство вины заранее поглотило ее — и оно было сильнее самых темных желаний, что жалкими черными змеями свернулись в глубинах ее разума. Внутренний зверь покорно ждал, затаившись. Услышав ее голос, он открыл глаза и приподнялся на локте, встретившись с Доан сонным, но встревоженным взглядом. От нее не укрылось, что его пальцы на правой руке будто сами собой сложились в жест. Она постаралась чуть улыбнуться. — Я без кинжала, — сказала Доан и чуть тише добавила: — Я… не буду пытаться тебя убить. Гейл втянул носом воздух и провел ладонями по своему лицу, словно пытаясь стряхнуть с себя остатки сна. Она выжидательно смотрела на него, стараясь не двигаться и даже почти не дышать. — Глубокая ночь, — он с подозрением обвел глазами их совместную спальню, сощурился. — Что-то случилось? Ты в порядке? Доан поспешно помотала головой, борясь с желанием лечь с ним рядом и обнять, покрывая поцелуями его лицо. — Не хотела тебя пугать, только и всего. Гейл вскинул брови и с чуть большим нажимом повторил: — Что случилось, Доан? — Ничего. Правда ничего! Хочу… показать тебе кое-что. Это очень важно. Для меня. Волшебник некоторое время смотрел на нее, будто пытаясь понять что-то по ее лицу. Его взгляд оставался все таким же напряженным, морщинки в уголках глаз отказывались распрямляться. Доан застыла, не зная, что сказать, чтобы разрядить обстановку, не сделать хуже. Она понимала, что будет тяжело, и уже думала, что надо было попытаться провернуть все иначе. Предупредить накануне?.. Но ведь только-только решилась! Поэтому именно сейчас или никогда. — Хорошо, — Гейл медленно кивнул и потянулся за одеждой. Когда он начал одеваться, Доан отвернулась, и тут же нахмурилась — чего ей смущаться, в самом деле? А может, вовсе надо было выйти? Подождать снаружи? Какая глупость! Откуда это волнение? Они же знают друг друга так, как никто другой, Гейл сделал ей предложение… Она сжала пальцы рук. Как же страшно все испортить! Особенно сейчас, когда они зашли так далеко. Страшно потерять. Но так нужно. Ей ведь некуда отступать. — Доан. Она подняла на него взгляд — он был сосредоточен, даже чересчур сосредоточен, внимательно разглядывая ее. Легкий холодок прошел по позвоночнику. Магия?.. — Ты помнишь нашу первую ночь? — Гейл чуть сощурился и осторожно добавил, не спуская с нее взгляд. — В роще друидов? Доан обиженно скривилась. — Ты о чем? Ты же меня отверг тогда. Нашел, что вспомнить, — она фыркнула. — И именно сейчас, конечно же. Я, может быть, тебя до сих пор не простила. Воспоминания отвлекли ее, как и легкий укол обиды — действительно ведь еще не простила. Но можно ли было его винить, что не захотел связываться с психопаткой? А потом все же связался… Доан вздохнула. Он кивнул и задал еще один вопрос: — А ты помнишь где и как наши тела и души впервые соединились? Она вскинула бровь в удивлении и недоумении — от его внезапной поэтичности и того, что Гейл вообще это вспомнил. — А, проверяешь так мою адекватность? — Доан усмехнулась, ничуть не обидевшись: вопросы сразу стали казаться ей разумными. — В проклятых землях, когда… Она остановилась на полуслове, выругалась и округлила глаза во внезапном понимании. — Нет. Ты думаешь, что я Орин.  Доан уронила голову на руки и закрыла лицо руками. — Полагаю, что притвориться тобой было бы в ее стиле. Отличная возможность меня обмануть, — Гейл усмехнулся. Об этом она совершенно не подумала. — Твоя девушка безумна, но и этого недостаточно: тебе еще нужно помнить о ее не менее безумной семье. Чародейка подняла голову и слезла с кровати в очередном порыве, но тут же остановилась, не зная, как развеять его сомнения. Она неуверенно улыбнулась. Гейл сделал шаг к ней сам — все же не теряя бдительности, продолжая смотреть на нее, склонив голову на бок. — Я никогда не искал легких путей. Доан хмыкнула. Ей пришла в голову мысль: она постучала пальцем по своему виску, одновременно открывая ему свой разум. — Личинка, Гейл. Взгляни сам. Ни один меняющий форму не сможет подделать, сыграть то, что я к тебе чувствую. Волшебник сделал еще шаг и остановился из-за нахлынувшей на его разум почти осязаемой волны — чувств и эмоций. Выдохнув, он все же приблизился к Доан и сам нежно обнял ее, прижав к себе. Темные улицы Врат Доан знала, как свои пять пальцев. Это город Баала, ее город, она могла бы пройти по нему от одного края до другого, закрыв глаза. Ей нечего бояться — но городу и ее жителям всегда следовало бояться ее. О, они боялись — Убийственной Грезы и Багрового Пламени. Кровавого Рассвета. Верховная жрица культа никогда не искала своих жертв сама — этим занимались ее последователи, устраивая настоящие состязания между собой, чтобы заполучить следующую жертву для ритуала во славу своего бога. Но ей часто приходилось покидать храм под городом, и часто это случалось ночью. Настоящим несчастьем было для кого-нибудь встать такой ночью у нее на пути. Доан размышляла, как все изменилось, пока вела Гейла за собой за руку. На них обоих была предусмотрительно наложена невидимость, и все же она избегала любых прохожих, петляя переулками, пока не остановилась у места назначения. Меньше всего ей хотелось потратить драгоценные моменты на бессмысленные схватки. Они пришли к одному из самых высоких зданий в нижнем городе, которое было заброшено еще тогда, когда была жива ее приемная семья, когда Доан нашла его, сделав своим тайным местом. Быть может, раньше это была дозорная башня или своеобразный склад — любопытство на этот счет не посещало ее. Место продолжало быть заброшенным, десятилетиями, во многом благодаря ее стараниям — и множившимся слухам о найденных здесь жертвах и демоне, что здесь обитал. — Должен признать, если это — место, которое ты выбрала для моего убийства, то я оскорблен до глубины души. Доан резко обернулась. Улыбка волшебника была лучезарной и светлой, но она изучила его достаточно хорошо, чтобы не заметить, что это был лишь фасад из привычной легкомысленной самоуверенности. Как он мог подумать! Если бы ей пришлось выбирать, то… Баалова дочь наморщила нос и помотала головой. — Смотри под ноги, лестница деревянная и наверху кое-где прогнила. В самой этой развалине ценности нет. Нам нужно на крышу. Подъем оказывался долгим, но не таким уж тяжелым — особенно с небольшой помощью магии. Для волшебника и чародейки не было ничего невозможного. Наверху чуть дул легкий ветер, и места было немного, но оно нашлось, однако, для покрывал, подушек и вина. Гейл улыбнулся, хитро сощурившись, когда заметил их, и попытался притянуть возлюбленную к себе — за руку, которую не выпускал все это время. Доан не позволила и нахмурилась. Снова строго помотала головой и потянула за собой дальше, к краю. Ей нужно было поторопиться, чтобы осуществить задуманное. Она оглядела небо, которое начало понемногу светлеть. Развернулась и присела на балюстраду. — Я хотела показать тебе кое-что, Гейл из Глубоководья. Возможно, это не сравнится с красотой иллюзий, что ты показывал мне, но, надеюсь, ты все равно это запомнишь. Гейл, сначала заинтересовавшийся видом города, посмотрел на нее. Подошел ближе и обнял ее одной рукой. Ненавязчиво, но она сразу поняла его мысли, как и сплетаемую магию, которую бы волшебник ни за что не скрыл бы от чародейки. Защита от падения. Она с печальной улыбкой покачала головой. — Доан… — Нет нужды, Гейл. Этим утром точно никто не умрет, ни я, ни ты. Я обещаю тебе. Напротив, — чуть прищурилась. — Я хочу, чтобы сегодня ты запомнил другую мою сторону. Лучшую сторону. Ее пальцы прошлись, чуть касаясь, от ворота ее открытой рубашки ниже, по талии, до бедер в облегающей ткани черных кожаных штанов. За ее пальцами проследовали магические искры Плетения, и волшебник вскинул бровь, когда магия растворила одежду Доан в воздухе, оставив ее абсолютно обнаженной. Он улыбнулся, проведя пальцами по ее обнаженной коже спины. — Вид действительно красивый. Улыбнулась и она, приветствуя его поцелуй и пальцы другой его руки, успевшие коснуться внутренней стороны ее бедра. Доан еле слышно вздохнула, закусив губу. Она нежно коснулась пальцами его груди. — Ты позволишь? — Конечно, — сказал он, поцеловав ее в шею. Легкие искры магии лишили и его последней преграды, после чего Доан бесцеремонно обхватила любимого ногами, притянув к себе. — Ты невероятно прямолинейна в своих желаниях, — с легким стоном, на выдохе сказал Гейл, прижимая ее к себе. — С того момента, как увидела тебя. Стоило начать, едва я вытащила тебя из портала. — Без прелюдий? — Без. Одним движением она окончательно сократила расстояние между ними — и Гейл помог ей. Довольно застонав, Доан запрокинула голову назад, чтобы посмотреть на город, Врата Балдура, которого коснулись первые лучи кроваво-красного рассвета. Последнего в ее жизни. Но не последнего для этого мира. Гейл поцеловал ее между грудей и медленно провел языком вверх — к шее. Приподнял голову, обратив внимание на рассвет, залюбовался им. Доан взглянула любимому в лицо в стремлении запечатлеть его взгляд, его мимику, сами черты его лица, пока рассветное солнце окрашивало их в красные оттенки. — Прекрасно… правда? — со стоном выдохнула она, проводя рукой по его лицу. — Ты прекрасна, — ответил он, переводя взгляд на нее, и поцеловал ее успевшие растянуться в счастливой улыбке губы. Спустя некоторое время, когда пара переместилась на заранее припасенные Доан одеяла и подушки, чтобы продолжать наслаждаться друг другом там, Гейл укутал крышу снаружи туманом, скрыл от посторонних глаз людей — тех, кого они определенно разбудили в столь ранний час. — Сотворить что-нибудь из Плетения? Пару моих копий? — Сказал он ей, обнимая так, будто старался укрыть от остального мира, зарываясь лицом в ее алые волосы. Кровь, сандал и цитрус. — Нет, Гейл, сейчас я хочу только тебя. — Готов признать, что это был самый запоминающийся рассвет в моей жизни. Солнце уже ярко светило в небе, но их спасал натянутый магический навес над их личным уголком мира. Доан рассмеялась, откинув мокрую прядь волос со лба. Устало, но удовлетворенно выдохнула. — Никто не знает об этом месте кроме меня. Часто приходила сюда думать. Гейл нежно погладил ее по коленке и бедру, поцеловал в висок. — Позволь глупому волшебнику бестактный вопрос — чем же он заслужил такое восхитительное утро? Она отвернулась. — Хотела показать, как много ты для меня значишь. Чтобы точно запомнил, — добавила она тихо. Гейл взял ее лицо в свои руки и снова развернул к себе. — Жалею, что сам когда-то подал тебе этот пример. Знай, если ты задумала самоубиться — я не позволю этому произойти. Его тон был серьезен. Но Доан была не менее серьезна. — Не дай никому помешать тебе сделать то, что ты хочешь, Гейл. Никому, даже мне. Он нахмурился. — О чем ты? — Завтра… Точнее, уже сегодня мы спустимся в храм моего Темного Отца под городом. Я убью Орин. А дальше... — Она взяла его руки в свои. — Ты не должен сомневаться. Что бы ни случилось. — Ты приняла решение. Доан кивнула. — Баал не принимает отказов. Я думаю, нет, я чувствую, что он надеется на мой страх. Раньше у него получалось. Но я уже не та, что раньше, — она грустно улыбнулась. — Тебе необязательно возвращаться туда. Я, Астарион, Лаэзель, Шэдоухарт и Уилл — с нами не только культу, но и Баалу придется считаться. Мы сможем убить твою сестру и забрать у нее камень, я уверен. Доан подарила ему еще одну улыбку, будто ребенку, который не понимает, о чем говорит. — Нет. Для меня все должно закончиться там. — Это глупо, — с чуть большим нажимом возразил Гейл, нахмурившись. — Я вижу, о чем ты думаешь. Что Баал возьмет над тобой контроль. — Не возьмет. Поверь мне, — она мотнула головой. — Многое изменилось. Благодаря паразиту в голове, — Доан постучала пальцем по виску. — И нашему приятелю с щупальцами. — С чего ты вдруг стала ему верить? — Не стала. Он хитрый манипулятор. И все же… Баал не сломал меня до сих пор благодаря ему. Волшебник обиженно хмыкнул, и Доан тут же поправила себя, чмокнув его в покрытую бородой щеку: — Тебе тоже, Гейл. Моему желанию быть с тобой. Вот только Баала никогда не интересовали мои желания. Но именно Император… Орфей обладает такой силой, что я наконец-то могу не бояться его желаний. — Доан, у нас будет эта сила — и даже больше. Тебе не нужно рисковать собой. Она отчаянно помотала головой. — Ты не понимаешь. Важно вовсе не это. А то, что его гнев может быть страшен. Но я не боюсь. Что бы Баал не выдумал — он не заставит меня делать то, чего я делать не желаю. Не в этот раз. Гейл нахмурился. — Значит, ты уверена, что эту встречу тебе не пережить. Она ничего не ответила, попыталась выдержать его взгляд и не смогла, снова отвернулась. — Зачем мне этот — и любой другой — мир без тебя, Доан? Баалова дочь судорожно попыталась вздохнуть, будто ей вдруг стало тяжело это сделать, и прильнула к нему, принялась целовать его лицо, в тщетной попытке спрятать свои заблестевшие от влаги глаза. — Ты справишься. Как справился без Мистры. Я верю в тебя. Гейл хмыкнул с раздражением и взял ее за плечи, снова заставляя взглянуть ему в лицо. — Ты действительно нужна мне. Доан легко коснулась его губ своими. — Это иллюзия, любимый. Тебе никто не нужен. Я хочу быть с тобой, пройти по тому пути, что ты так жаждешь. Но есть законы, которые ты не сможешь отменить. Не сейчас. Может быть, когда-нибудь… когда для тебя это вряд ли будет важно. Волшебник в очередной раз покачал головой. Вздохнул и несколько мгновений просто смотрел в зеленые глаза. А потом со спокойной уверенностью произнес, будто сам убеждая себя в своих словах: — Ничего не произойдет. Если Баал не сможет подчинить тебя, то убивать не станет. Ты ведь всегда была права — что ты его единственная истинная дочь. Можно только гадать, чего ему стоило твое создание. Это бессмысленно, для бога, так тратить свои силы. Доан моргнула, некоторое время смотрела на него, а затем криво, фальшиво улыбнулась и обняла его. — Конечно, Гейл.