Журавли

      Уже давно минуло девять – его обычное время отхода ко сну. Затем десять. Двенадцать. Полпервого. Час.       Лань Чжань лежал в своей кровати, слишком большой для одного, слишком пустой и холодной, и не мог уснуть. Было слышно лишь слабое гудение из-за окна и то, как скреблись в своём вольере в другой комнате кролики. Лань Чжань хотел было подняться и пойти к ним, погладить, обнять. Эти милые зверьки – подарок Вэй Ина на прощание, когда он уезжал в старшую школу за тысячу километров – всегда успокаивали его. Но затем взгляд его упал на сетку белых шрамов на руках, и он остался в постели.       В прошлый раз, когда он поддался эмоциям с кроликами в руках, всё закончилось ужасом, глубокими разрывами от когтей и зубов и едва не выпрыгнувшим из груди сердцем. Он не вправе вновь вываливать на них свою боль. Даже если она несравнима с той, что случилась в прошлом. С той едва ли что-то было способно сравниться. Лань Чжань не любил вспоминать о ней и о том, по какой причине её пережил.       Но сейчас сердце его болело по другому поводу. Хотя всё так же из-за мальчика с самой яркой улыбкой на свете. Из-за Вэй Ина.       Их сегодняшняя прогулка прошла прекрасно. Они долго гуляли в парке, добрались даже до пустующего в ожидании пары журавлей болотца, а затем поужинали в тёплом кафе у входа. Вэй Ин ел безумно острую лапшу и не переставал болтать – в тот момент о своей старшей сестре и её ужасном-преужасном женихе, которого Вэй Ин и Цзян Чэн прозвали «павлин». В зале играла приятная музыка, и Лань Чжань с наслаждением слушал, грея руки о тёплую чашку чая. Он смотрел, запоминал каждый миг, чтобы сберечь их в своём сердце. Пока ещё это всё принадлежало ему. Эти вечера, прогулки, улыбки и разговоры. Но в один день всё изменится.       В груди болело так сильно, словно сердце физически пыталось разорваться. Лань Чжань положил руку на грудь и поймал пальцами быстрое биение ударов. Он должен был успокоиться, должен был заснуть, но он не мог. Эта боль разрасталась в нём весь вечер, с того самого момента, как Вэй Ин завёл речь о Ло Цинъян.       Лань Чжань честно не имел ничего против этой девушки. Но всё же он ощущал какую-то злость, а, осознавая, как это несправедливо, чувствовал ещё и вину. Вэй Ин не принадлежал ему. Они лишь друзья, и Лань Чжань не мог привязать его к себе. Это нечестно. Вэй Ин заслужил всё лучшее в этом мире. И Ло Цинъян определённо подходила под это определение.       Но сердце, глупое больное сердце было сильнее разума, и слова его кричали громче в тысячу раз.       Сегодня в парке ему потребовались все силы, чтобы не сломаться, чтобы не проявить свои истинные эмоции, когда он смотрел на то, каким радостным и возбуждённым был Вэй Ин.       - Знал бы ты, Лань Чжань, сколько раз я представлял нас с ней вместе, - выдохнул друг, запрокинув голову назад и устремив взгляд в небо. Лань Чжань бросил на него тайный взгляд. Лицо Вэй Ина было таким светлым, окрылённым, каким становилось лишь тогда, когда он говорил о том, что действительно любил – рисовании, своей сестре, остром перце и кроликах.       - Только вообрази: вот мы идём по улице, а у меня мёрзнут руки, потому что я опять посеял перчатки, и она сжимает мои ладони в своих, чтобы согреть, – голос Вэй Ина лился, подобно песне флейты, на которой он играл в школе, наполненный мечтами и верой.       И Лань Чжань видел перед глазами, как он сам и его лучший друг возвращаются после уроков поздним зимним вечером на втором году их средней школы.       - Вот блин! – разочарованно ругнулся Вэй Ин. – Лань Чжань, я опять потерял перчатки. Если мадам Юй узнает, она будет в ярости. Представляешь, когда я потерял предыдущие, она заявила, что, если я посею и эти, то буду ходить так, пока не отморожу пальцы. Может, это меня чему-то научит. Так она сказала, веришь?       - Мгм, - Лань Чжань несколько раз видел мать Цзян Чэна и мачеху Вэй Ина и легко мог представить её в гневе. – Вот.       Он стянул свои тёплые голубые варежки – подарок брата на праздники – и протянул Вэй Ину. Ему не хотелось, чтобы его друга отругали или наказали из-за такой ерунды.       - Вау! – глаза Вэй Ина стали круглыми, как блюдца. – Лань Чжань, я не могу.       - Возьми, – Лань Чжань упрямо продолжил стоять с протянутой рукой. – У меня есть другие.       Он вполне мог носить вновь свои старые рукавички. Вэй Ин осторожно, будто боясь сломать, взял варежки, прижал к лицу, ощущая мягкий мех.       - Какие пушистые! – восхищённо ахнул он. – Спасибо, Лань Чжань! Но как же ты пойдёшь? Нам далеко, а на улице холодно. Знаешь, давай сделаем так.       Он натянул левую варежку, а правую вернул Лань Чжаню. Тот не совсем понимал, как это сможет сделать их теплее, но покорно надел её. И тогда своей голой ладонью Вэй Ин сжал его руку. На мгновенье Лань Чжань застыл от неожиданности. Но тепло руки друга, меньшей, чем у него самого, и покрытой мозолями, успокаивало, ощущаясь неожиданно комфортно.       - Вот так, – улыбнулся Вэй Ин так ярко, что глаза его превратились в полумесяцы.       И, когда холодный воздух оседал на коже руки Лань Чжаня по пути домой, он даже не замечал его, потому что в его ладони горел жар ладони другого мальчика.       И сейчас ему казалось, что он снова чувствовал призрак того тепла на своих пальцах. Здесь, в этом парке, в настоящем.       - А потом мы сидим в кафе у большого светлого окна, и я угощаю её самыми вкусными пирожными на свете, а она улыбается и смотрит только на меня, – продолжал щебетать Вэй Ин.       И в голове Лань Чжаня одно за другим проносились воспоминания обо всех тех днях, вечерах и даже утрах, когда они вдвоём сидели в каком-нибудь кафе или кофейне. Вэй Ин так часто забывал кошелёк, что у Лань Чжаня ещё со школы вошло в привычку платить сразу за двоих. Но Вэй Ин всегда оставлял ему лучшие куски пирогов, самые мягкие пирожные и всегда заказывал его любимый чай. Даже в компании с другими людьми, где, порой, были те блюда, что Лань Чжань не ел, он всегда следил за тем, чтобы другие не таскали ту еду, что его друг мог употреблять. Он мог казаться безответственным и беспечным со стороны, но на самом деле всегда был таким внимательным. Он всё замечал и делал всё ради тех, кого ценил.       - Я бы подарил ей много подарков. Ты же знаешь, как я люблю дарить подарки! – голос Вэй Ина повысился от возбуждения. - Может, они были бы не очень дорогими, но очень хорошими, правда. Подобранными специально для неё.       И Лань Чжань думал о своих кроликах, о засушенном цветке пиона, что хранился в томике стихов, о красном карандаше и стакане для чая. Вэй Ин лично расписал его специальными красками и закалил в духовке. Думал о парных брелках, что они купили в последний год в средней школе и о том особом внимании, что Вэй Ин всегда уделял ему. О самом бесценном подарке – его дружбе.       - Я бы заставлял её улыбаться, - продолжал друг уже спокойней. Вихрь радости сменился теплом нежности, - когда ей грустно, и обнимал бы, когда ей стало одиноко.       Лань Чжань никогда не был человеком-обнимашкой, в его семье это не было принято. И до встречи с Вэй Ином он даже не знал, как сильно тосковал по чьим-нибудь прикосновениям. И, пусть Вэй Ин и не обнимал его, но были похлопывания по плечу, толчки, та прогулка за руки, и ещё множество мелких прикосновений. Сначала это было раздражающе, это пугало, и Лань Чжань застывал, не зная, как реагировать. Но, когда они расстались в старшей школе, Лань Чжань ощутил, как сильно ему не хватает этого тепла и лёгкости случайных касаний. Будто лучей солнца. И, когда они встретились вновь, Лань Чжань больше ни разу не увернулся от рук Вэй Ина, его плеч, его присутствия в своём личном пространстве. Он искал эти прикосновения. Он скучал по ним.       Не сразу, но Вэй Ин научился различать настроения Лань Чжаня, хоть это было так сложно, и всегда, когда последнему было грустно, он шутил особенно громко, улыбался ещё шире и беспрестанно заглядывал в его лицо, чтобы увидеть реакцию. Он искал что-то. И его присутствие отгоняло печаль Лань Чжаня. И всё, казалось, становилось проще.       - Я бы расчёсывал её волосы и играл ей на флейте.       В школе Лань Чжань и Вэй Ин оба посещали музыкальный кружок. И так часто играли вместе. То соревнуясь, то наслаждаясь дуэтом.       - Я бы рисовал её, пока она занималась своими делами.       Лань Чжань бережно хранил со школьных лет тот рисунок Вэй Ина, где был изображён он сам за партой в первом ряду.       - И всегда был рядом. А когда мы бы расставались, я бы отправлял ей смешные картинки, чтобы она не скучала.       Телефон Лань Чжаня был забит тем, что отправлял ему лучший друг – сообщения, фотографии, картинки из интернета. Долгое время он был единственным, кроме брата, кто писал ему. Но Лань Чжань и не хотел никого другого.       - И, каждый раз при встрече я был бы так счастлив видеть её, что она бы ощущала всем сердцем, - Вэй Ин шумно выдохнул и расплылся в одной из своих ярких улыбок.       И, если в начале после знакомства Лань Чжань ощущал раздражение и нетерпение избавиться от шумного мальчика, постепенно, узнавая его, всё начало меняться. Он не смог бы сказать точно, когда именно всё изменилось, когда Вэй Ин заполнил его сердце своей улыбкой до самых краёв, но теперь Лань Чжань ощущал тепло, когда видел его, ощущал огромную радость и счастье просто от того, что мог встречаться с ним взглядом, смотреть в его лицо и быть рядом.       - Ах, Лань Чжань, разве я был бы плохим парнем, скажи?       Лань Чжань перевернулся на бок, ощущая под щекой прохладу подушки. Глаза жгло. Он знал, всегда, что Вэй Ин будет замечательным парнем, самым лучшим. Как всегда знал, что не его. И всё, что он помнил, всё, что у них было, Вэй Ин собирался отдать кому-то ещё. Красивой стройной девушке, умной и весёлой. Той, что так подходила ему. В конечном счёте, у Лань Чжаня на самом-то деле никогда не было шансов. Даже не потому, что он такой скучный, а потому, что он мужчина. А Вэй Ину всегда нравились только девушки.       Закрыв глаза, Лань Чжань поднял руку и опустил её на лоб. Если он действительно всегда знал, что так будет, то почему это так ломало его сейчас?       Терять Вэй Ина оказалось так больно. Каждый раз. И к этому ощущению было невозможно привыкнуть. Оставалось лишь одно – смириться и научиться с этим жить. Стиснув зубы и сохранив каменное лицо. Всё, что он делал с самого детства. С тех пор, как умерла сначала мать, а затем угас вслед за ней и отец. Наверное, они забрали с собой в тот мир ту часть Лань Чжаня, что умела улыбаться и быть ласковой и нежной, ту часть, что заслуживала любви. Как знать, вдруг, если бы она по-прежнему оставалась с Лань Чжанем, может, Вэй Ин бы смог однажды полюбить его в ответ.       Но жизнь не знает слова «бы», Лань Чжань усвоил этот урок очень рано и очень крепко. Мечтам место лишь во снах. Потому что в реальности, сколько бы он ни гнался за ними, протягивая руку, пытаясь ухватить за краешек, коснуться кончиками пальцев, они ускользали от него, утекали, как вода, снова и снова оставляя его с холодной пустотой.       Сон по-прежнему не шёл. Наверное, он заблудился где-то среди этажей и комнат. Лань Чжань открыл глаза и тихо встал. Он жил один и не должен был стараться сохранять хрупкую ночную тишину, чтобы сберечь чей-то сон. Но всё же ему не хотелось нарушать её громкими звуками. Опустив ноги – прохладный пол тотчас коснулся голой кожи стоп и фейерверками побежал вверх – он встал и подошёл к окну.       Дневные тучи разошлись, и густое, тёмное, словно разлившиеся чернила, небо нависало над городом. Из-за фонарей бесчисленные звёзды почти таяли в высоте. Лань Чжань смог уловить лишь несколько самых ярких искр. Далёкие. Красивые. Если он попросит их унять его боль, услышат ли они его?       Это было глупо. По-детски. Лань Чжань с коротким вздохом покачал головой. Он давно вырос, так почему его сердце всё так же искало чудеса? Всё так же верило во что-то волшебное вопреки разуму и логике. Всё так же тосковало по тому, что никогда не случится.       Кролики за стеной затихли. И только приглушённый шум города за окном напоминал о движении жизни. Лань Чжань не знал, сколько простоял так, глядя вглубь себя, пока не ощутил, что веки его начали тяжелеть.       Кажется, сон добрался и до его этажа.       Так же беззвучно он вернулся в постель, укрылся одеялом и, устроившись лежа на спине, закрыл глаза. Вдох. Выдох. Тепло плавно растекалось по телу, прогоняя холод. Вдох. Выдох. Вдох. Вэй Ин. Выдох. Вэй Ин.       В субботу Лань Чжань с самого утра чувствовал себя деревянным. Его пальцы едва сгибались, когда он брал чашку с чаем или печатал запрос в поисковую строку Google на телефоне. Кролики пытались расшевелить его, когда он пришёл их кормить. Они пихали его ладонь мягкими носами и по очереди пытались запрыгнуть на колени, но безуспешно.       В итоге он едва не опоздал на своё единственное занятие сегодня – уголовное право, сдвоенная пара: лекция и практика. Но даже учёба казалась бессильной сегодня перед мыслями, застрявшими в голове. Лань Чжань старался не обращать на них внимания, не думать, не придавать им форму, слова. Но они всё равно сидели там, в его голове, и он ощущал их каждой частичкой тела. Будто всё в нём замерло в каком-то странном ожидании приближающейся потери.       - Лань Ванцзи, – в перерыве между парами к нему подошёл Сун Лань, его одногруппник и хороший приятель. Возможно, даже друг. – С тобой всё в порядке?       - Мгм? – Лань Чжань, сидевший неподвижно на своём месте, с лёгким удивлением поднял брови. Он слышал вопрос, но слова казались ему пустыми, будто весь смысл утёк из них где-то по пути к его голове.       - Ты кажешься немного рассеянным сегодня, - пояснил Сун Лань, и голос его стал мягче. Словно он что-то знал. Но это не могло быть так. Даже сам Лань Чжань не знал, запретил себе знать, думать, осознавать.       Однако вопрос висел в воздухе, и Лань Чжань не мог оставить его без ответа.       - Плохо спал, - произнёс он. И это не было ложью. После разговора с Вэй Ином в четверг он действительно мучился бессонницей уже две ночи подряд. В пятницу они не виделись – оба были слишком заняты на учёбе, а сегодня Вэй Ин с друзьями собирался в кино. И Ло Цинъян тоже будет там.       Лань Чжань прикусил кончик языка, заставляя себя остановиться. Нет, он не мог позволить мыслям обрести форму. Тогда его странное беспокойство станет слишком очевидным, и он не сможет больше его сдерживать. Нет. Это недопустимо.       - А где Сяо Синчэнь? – в свою очередь спросил Лань Чжань, обратив внимание на отсутствие ещё одного своего друга. Звук собственного голоса позволил ему отвлечься.       - Простыл, – вздохнул Сун Лань. – Он всё равно собирался прийти, напившись жаропонижающих. Мне едва удалось оставить его в постели. Ты же знаешь, он ненавидит пропускать пары. Поэтому мне пришлось клятвенно заверить его, что я запишу каждое слово.       - Это не так уж и плохо, – подметил Лань Чжань. Сун Лань усмехнулся, покачав головой.       - Не для меня. Из нас двоих он голова, а я физическая сила. Зато он отправил мне уже четыре сообщения. Всё спрашивает, пишу ли я.       - Мн, – кивнул Лань Чжань, не зная, что ещё сказать. Он едва удержался от того, чтобы не бросить взгляд на свой молчаливый телефон. Сегодня Вэй Ин не написал ему ни разу. И это не было удивительно. Это у Лань Чжаня были занятия, а Вэй Ин веселился с друзьями. Возможно, он уже сидел в кинотеатре и увлечённо смотрел фильм. А, может, нервничал и волновался, готовясь признаться Ло Цинъян в любви.       Когда это случилось в первый раз, то больше походило на шутку или спор. Лань Чжань сидел в университетском дворе под деревом и читал. На первом курсе некоторые из общих гуманитарных занятий его группы проходили в том же корпусе, что и у творческих специальностей. Здесь всегда было шумно и многолюдно, и к концу дня Лань Чжань устал от большого количества людей вокруг, поэтому с наслаждением уединился в тени.       Вэй Ин не мог видеть его, но в какой-то миг Лань Чжань вдруг услышал его громкий голос, кричащий через весь двор:       - Мянь-Мянь, ты мне очень нравишься! Ты – самая красивая девушка вокруг. Никто не сравнится с тобой!       Лань Чжань вздрогнул, поднял голову, и глаза его тотчас отыскали своего лучшего друга. На Вэй Ине была ярко-красная, как флаг, толстовка, и лицо его украшала широкая улыбка. Цзян Чэн и Не Хуайсан стояли рядом с ним с открытыми ртами. А Вэй Ин смотрел лишь на одного человека, сияя, как звезда.       Взгляд Лань Чжаня скользнул следом, и в сердце его словно кто-то невидимой рукой безжалостно врезал острый кинжал. Девушка, на которую смотрел Вэй Ин, была очень красивой. Она улыбнулась, когда Вэй Ин отмахнулся от друзей и подбежал к ней. Лань Чжань не мог слышать их разговор и понимал, что ему не стоит смотреть, но всё же не мог отвести глаз.       Он и Вэй Ин лишь недавно воссоединились после двухлетней разлуки, и теперь Лань Чжаню казалось, что он теряет своего друга вновь.       В какой-то момент девушка подняла руку и положила на плечо Вэй Ина. Она была ниже его, но у них была та самая разница в росте, которую называют идеальной для поцелуя. Тонкий холод коснулся затылка, едва Лань Чжань подумал, что сейчас именно это и произойдёт. Но Вэй Ин не наклонился к девушке и не прикоснулся  к ней в ответ. Она что-то сказала, и его улыбка потухла так резко, как погашенный водой костёр, оставив после себя лишь воспоминание из серебряного дыма.       Тем вечером Вэй Ин пришёл к Лань Чжаню в гости с большой банкой мороженого. Они смотрели грустный фильм про волков, и, когда банка мороженого почти опустела, Вэй Ин рассказала, что Мянь-Мянь отказалась с ним встречаться.       Он хандрил ещё неделю, а после вновь стал собой, и Лань Чжань искренне надеялся, что на этом всё закончилось. Ему было немного стыдно за подобные мысли, но он не мог ничего с собой поделать. И просто радовался тому, что Вэй Ин по-прежнему уделял ему своё время.       Но теперь всё вернулось. И, если Ло Цинъян в этот раз скажет «да», Лань Чжань смирится и изо всех сил постарается скрыть свою собственную боль. Она не важна. Ведь Вэй Ин сказал, что отношения с Ло Цинъян сделают его счастливым. И это всё, что действительно имело значение.