Тучи над Рун

— Чем же ты занимаешься? — поинтересовался трактирщик и, бросив пристальный взгляд на своего собеседника, протянул ему кружку с местным финиковым пивом. — Эдхе, да? — Верно, — ответил Келеборн и, взяв предложенное угощение, отпил щедрый глоток. Напиток по вкусу действительно напоминал финики, однако был не приторным, а легким и немного сладковатым. Эльф чуть прикрыл глаза, смакуя, и прищелкнул языком: — Превосходно! Довольный трактирщик расплылся в улыбке, а эльф тем временем продолжал, отвечая на заданный вопрос: — Я ювелир. Не самый искусный, впрочем, однако чиню украшения хорошо. — Только чинишь? — уточнил трактирщик. Келеборн пожал плечами: — В основном да. Сам могу сделать только что-нибудь простенькое вроде колечка. Но если кому-нибудь из твоих знакомых понадобится что-то отремонтировать, я был бы благодарен тебе за работу. — Буду иметь ввиду, — кивнул деловито хозяин и принялся протирать стоявшие перед ним в ряд кружки. Грубо вырубленные окна заведения, где за небольшую плату снял комнату Келеборн, давали мало света. Чад от очага пропитал стены, а запах прогорклого масла и дешевых благовоний пропитал, казалось, даже самые предметы остановки, так что в помещении по многолюдству становилось тяжело дышать. Однако сама улица была тихая, не слишком далеко от центра, всего в получасе быстрой ходьбы, да и готовила хозяйка, на удивление, волне сносно, так что эльф не жаловался. Впрочем, благодаря искусной помощи Бладортина опознать в высоком, стройном постояльце представителя бессмертного народа было бы крайне затруднительно. Головной убор вастаков надежно скрывал уши и волосы Келеборна, притирания сделали кожу темнее, а брови стали почти что черными. — Язык твой не очень хорош, — вновь заметил трактирщик и посмотрел на гостя вопросительно. — Наверняка, — не стал отпираться Келеборн. — Я родился и вырос на западе. — А к нам зачем приехал? — Увидеть родину предков. Мои дедушка и бабушка по линии матери родом из этих мест. Лицо трактирщика заметно расслабилось, и он кивнул: — Ну и молодец, что решил вернуться на родину. А чем же ты занимался у себя на западе? Келеборн чуть заметно улыбнулся: — Я хороший целитель. Гораздо лучший, чем ювелир. Только, чтобы лечить людей, наверняка ведь нужно какое-нибудь разрешение. — Так и есть. — Я таковое получить не успел, поэтому на карьеру лекаря пока не рассчитываю. Трактирщик закончил вытирать кружки и, вытащив из-под прилавка бочонок, принялся разливать по бутылкам вино. — Если парень ты с головой, то скоро обживешься, — заметил он. — Очень на это надеюсь, — кивнул Келеборн и, отставив собственную кружку в сторону, вылез из-за стойки. — Пойду, прогуляюсь до рынка. Может, куплю себе чего-нибудь из одежды. Мой собственный багаж весьма скуден. — Да уж, я заметил. Хотя, в дороге удобно, должно быть — украсть у тебя, ежели что, точно нечего. Келеборн легко рассмеялся и, поблагодарив хозяина, вышел на улицу. Анор нещадно палил, и Келеборн подумал, что если он задержится вблизи моря Рун, то скоро притирания ему будут не нужны — кожа сама загорит. Он улыбнулся собственным немного неуместным мыслям и направился вверх по улице туда, где накануне, проходя мимо, видел базар. На душе его, несмотря на неотступно следовавшую по пятам опасность, было легко и светло. Келеборн с видимым интересом осматривался по сторонам, изучая приземистые, основательные, как и их хозяева, домишки, кроны деревьев внутри оград, фонтаны и разноцветные мозаики. Он всматривался в лица прохожих, гадая, какие жизненные невзгоды могут скрываться за нахмуренными бровями и неулыбчивыми лицами, как вдруг почувствовал за спиной какую-то тяжесть, и фэа его дрогнула. Келеборн чуть замедлил шаг, остановился около небольшого фонтана в форме причудливо изогнутой чаши в центре площади, и, наклонившись к самой воде, всмотрелся в мелькнувшие на самой границе видимости очертания фигуры. Душа Келеборна вновь вздрогнула, однако решимость в сердце только еще больше окрепла. Это же существо он видел в самый первый день на стене города. И кто бы он ни был, сейчас он тоже держался в тени, так что разглядеть лицо не представлялось возможным. Вот только дыхание тьмы, безотчетная тяжесть, исходившая от этого существа, подобно штормовой волне, была почти осязаемой. Поводов для подозрений хозяевам города было давать нельзя, поэтому Келеборн попил и, не задерживаясь более, продолжил путь. Ощущение тяжести на душе скоро прошло, его преследователь явно отстал, и эльф принялся гадать, чем обусловлено подобное внимание. Раскрыли ли его, или так проверяют всех чужаков, прибывших с запада? «Что ж, остается надеяться, что первое предположение неверно», — подумал Келеборн. Однако само это существо давало эльфу обильную пищу для размышлений. Тьма в нем была почти что физически ощутимой. Она явно составляла самую его суть. Рядом с обычными людьми ничего подобного не ощущалось. «Стоит как-то постараться узнать, носит ли этот самый Кхамул, не снимая, какое-нибудь кольцо», — подумал Келеборн. То, что это был именно он, у эльфа практически не вызывало сомнений. Одно из Трех Колец, которые носила его жена, усиливали ее природные способности и умения многократно. Но что, если Девять Колец, изготовленные Тьелпэринкваром для людей, обладали теми же свойствами? Что, если живущую в душах смертных тьму они так же способны разжечь, подобно костру? Никто из них шестьсот лет назад не успел расспросить мастера подробнее — до окончания работы тот не спешил раскрывать все тайны. Потом же начались события, ставшие одной из самых трагичных страниц в истории народа эльдар. Келеборн нахмурился и, не сдержав тяжелого вздоха, ускорил шаг. Скоро в отдалении стал слышен шум базара, и Келеборн, свернув на узкую, неприметную улочку, на несколько мгновений почти что ослеп и оглох. Со всех сторон летели крики торговцев. Разноцветье тканей, ароматы специй, медовая сладость фруктов кружили голову. Глаза разбегались от обилия предложений, и Келеборн, еще раз мысленно проверив крепость щита аванирэ, направился вдоль рядов. Он всматривался в лица людей, в их сердца и души, и собственное горе его от того, что народ людей востока оказался порабощен Владыкой Тьмы, усилилось стократно. Эльф не ощущал в самой природе этого народа зла. «Они такие же, как любые другие люди, — понял он вскорости, и на лице Келеборна отразилась глубокая, томящая душу его печаль. — Не лучше них и не хуже. Им просто не повезло». Он купил пару штанов, две рубахи и новую ткань для чалмы, а после подумал, что самое время, пожалуй, посетить городской храм. Душа эльфа вздрогнула, ведь местные поклонялись Владыке Тьмы, и все же визит этот был совершенно необходим. «Как знать, вдруг за мной действительно следят, — подумал Келеборн, покидая рынок и сворачивая на одну из центральных улиц. — Да и просто посмотреть на этот памятник гордыне Саурона будет полезно». Анор поднимался все выше и палил все нещаднее, однако многослойная шерстяная одежда помогала хранить прохладу. Тюрбан же с длинными, свисающими, подобно платку, концами защищал волосы, в том числе от приносимого ветром песка. «Иногда действительно стоит пожить на востоке, чтобы начать лучше понимать обычаи местных жителей, — подумал Келеборн. — То, что нам там на западе казалось странным и нелепым, имеет вполне понятное объяснение». Спустя еще четверть часа он вышел на площадь и, замерев, всмотрелся в очертания храма. Высокий и круглый, из черного мрамора, обрамленный, будто гигантским скелетом, сталью, он в самом деле казался ожившим воплощением зла. Да и ощущался эльфом так же. Он чувствовал всей кожей, всем существом, что тьма буквально пропитала храм вастаков насквозь. И все же, преодолев собственное отвращение, Келеборн сделал шаг. За ним другой. Вздохнув глубоко, он решительно ступил под своды, и яростно горевшее в самом центре пламя алтаря обдало незваного гостя жаром. Келеборн прикрыл глаза и, опустив с благоговением голову, стал молиться Единому. Так, как не молился ни разу в жизни там, на родном западе. Он просил направить его, защитить от зла, насквозь пропитавшего многострадальную землю, а заодно помочь узнать тайну, ради которой он и прибыл к морю Рун. Келеборн молился, и слова молитвы, покидая разум, устремлялись ввысь. Туда, где, если верить рассказам мудрейших, обитал Творец мира. Огонь темного алтаря горел то яростнее, то тише. Его блики плясали на черных мраморных стенах, отбрасывая причудливые длинные тени, но эльф не обращал на окружающую обстановку никакого внимания. Со стороны нельзя было понять, к кому обращена его безмолвная молитва, однако самому Келеборну не было до подобных мелочей никакого дела. Закончив, он открыл глаза и пристально всмотрелся в контуры пламени. «Какое это странное существо — огонь, — думал он. — Оно способно уничтожать города, леса, живые существа. Однако оно же дает тепло и свет. Без огня невозможна была бы самая жизнь». Эльф приблизился к пламени и, протянув руки, подумал, что застрял он на востоке, может статься, на несколько лет. Постояв так немного, он отбросил прочь печальные размышления и направился домой — в снятую накануне комнату в трактире.