Я тебя рисую

      Разве это можно понять как-то иначе?       Редкие лучики солнца, пробивающиеся сквозь густые кроны, слабо освещали, но мне было все прекрасно видно. Я застыла, не в силах оторвать взгляда от окровавленных рук мужчины. Кровь на предплечьях уже успела запечься и выглядела грязно-бурыми подтеками, а дряблая кожа при скудном дневном свете казалась серой.       — Ты убила меня в машине!       Я моргнула и перевела взгляд на несуразные украшения. На них кровь была свежей.       Возмущение господина Хи не доходило до меня. Мысли застыли в ступоре, разум никак не хотел собирать увиденное в единую картинку. Все распадалось: вот руки убийцы, вот письмена на обнаженном теле, вот лицо мамы… Нет, еще раз.       — У меня сердце остановилось из-за твоих фокусов! — обвинял меня господин Хи.       Моих фокусов? Взгляд застрял на обезображенном лице мамы. В голове звенящая пустота, перед глазами дымка. Страшная картинка расплылась и стала похожа на акварельный рисунок. Просто рисунок… На долю секунды я даже поверила, что всё происходящее — бред перегруженного впечатлениями сознаниями. Просто слишком много произошло за одно короткое утро.       Я моргнула. Взгляд прояснился, картинка стала четче и от того еще страшнее. Зрение не обманывало меня — я без труда узнала в чертах, искаженных мукой и письменами, знакомое лицо.       — Я с тобой говорю!       Голос изменился. Оправдания — даже агрессивные — на меня не действовали, но вот окрик… Я перевела взгляд на ненавистное, злобное лицо и невольно сделала шаг назад.       Зря.       Шаг назад — это отступление. Для Гино Хи этот маленький шажок стал зеленым светом для нападения. Он ринулся ко мне с несвойственной для больного тела прытью. Сейчас он не сутулился, муть пропала из его глаз, губы приоткрыты: он хотел ещё в чем-то обвинить меня, но не успел. Мой испуганный вскрик и выстрел опередили поток обвинений. Я даже не поняла в какой момент убрала пистолет с предохранителя. Я просто действовала, как учил муж: встала, навела и выстрелила — все это не заняло и секунды. Иллуми может мной гордиться.       Господин Хи дернулся, но удержался на ногах. Лицо его исказило изумление, рот широко открылся. Мне б отвести глаза, но я не могла. Руки дрожали, оружие казалось тяжелым, но теплым. Внутри поднималась какая-то болезненная радость. Я смотрела как по его груди расползается мокрое пятно и знала — это кровь. Похоже, я попала в крупную артерию у сердца. Я ожидала, что он вот-вот упадет замертво. Виновника моих бед вскоре не станет.       Почему я не поступила так раньше?..        Я опустила пистолет.       — Ты пожалеешь… — голос господина Хи удивительно четкий и твердый, а взгляд ясный, пристальный — несмотря на испытываемую радость у меня свело живот. — Мы придем за тобой.       Кто мы?.. Что-то подсказывало, что это не пустая угроза, но… Гино Хи наконец-то упал.       Мертв?.. Точно ли?.. Я стиснула пистолет и медленно направилась к телам. Я старалась не смотреть на маму — я хотела лишь проверить, что господин Гино мертв — но мне не удалось. Взгляд помимо моей воли вновь венулся к обезображенному телу.       Платье разодрано от горла до талии, оголяя плечи, грудь и живот, колье испачкано в крови, Одна серьга выдрана из мочки… Еще вчера вечером мама красовалась передо мной, переживая о том, какое первое впечатление произведет на семью моего мужа. Еще сегодня утром она тщательно подбирала украшения к наряду и все норовила сменить мои удобные сережки-гвоздики на что-то более эффектное. Еще пару часов назад я видела, как легко и ненавязчиво она поправляла макияж, смотрясь в маленькое зеркальце.       На глаза вновь навернулись слезы. Как у него поднялась рука совершить такое?       Нервы сдали. Я не смогла подойти к телам, не нашла в себе силы проверить, мертв ли мой враг. Я не выдержала — крохи радости и болезненного удовлетворения отступили, оставив кислый привкус на языке. Я едва нашла в себе силы развернуться и медленно пошагать в чащу. Холод, боль, голод… все отступило на задворки сознания, оставив тишину и стрекот насекомых.       Шаг. Еще шаг… Еще. Я будто заново училась ходить. Сперва шаталась и спотыкалась, но с каждой секундой все увереннее двигалась вперед. Оцепенение отступало и его место занимали печаль и слезы. Они собрались в уголках глаз, в горле встал тоскливый вой — я открыла рот, чтобы выпустить его и…       Рассмеялась.       Чистый, заливистый и заразительный смех разорвал тишину. Я вслушивалась в этот переливчатый звук и даже не верила, что издаю его я. В голове все смешалось, и это еще сильнее усиливало чувство того, что я потерялась. Растворилась в этом смехе и не могу собрать себя назад.       Холодно и мокро.       Смех резко прервался, а я неверяще уставилась под ноги. Прозрачные ледяные воды обмывали мои стопы, капли падали на подол и руки. Я посмотрела на ладони, не сразу поверив в то, что вижу.       Река… я дошла до реки.       Наверное, чувство искреннего счастья теперь всегда будет ассоциироваться у меня с холодной, прозрачной водой. Горная река была моей путеводной тропой к дому. Там меня ждут. Там меня обязательно обогреют и окружат заботой. Там я наконец-то дам волю всему, от чего сейчас задыхаюсь.       Я вышла из реки и побрела вверх по течению. Ступни ломило от холода, но я только сняла промокшие туфли и носки и продолжила путь босиком. Краем сознания я поняла, что уронила где-то пистолет… Раззява. Иллуми за такое точно не похвалит. Может не рассказывать об этом? Да, лучше я просто промолчу — не хочу, чтобы он разочаровался во мне еще сильнее после всего, что произошло за эти два дня.       — Кха — кха, — в лесной тиши мой кашель тонет. Наверняка завтра я слягу с простудой, но думать об этом сейчас не хочется. Лучше подумаю о доме.       Мысли о Восточной резиденции помогали мне успокоиться. Я вспоминала широкие коридоры и деревянные полы по которым так приятно ходить босиком в теплую погоду. Мысленно я устраивалась на полу во внутреннем дворике и, прикрыв ладошкой глаза от слепящего солнца, смотрела как муж и сестра тренируется. Каллуто сменила кимоно на тренировочное кейкогу, которое к концу занятия запылилось. Волосы девочки слиплись от пота, дыхание тяжелое, на лице и руках свежие ссадины. Так часто происходит на тренировках — я и сама после очередного разминочного круга выгляжу как загнанная лошадь, а не как девушка из высшего сословия. Нам обоим стоит поучиться у Иллуми аккуратности. К концу занятия муж даже не запыхался и выглядел нереалистично аккуратно рядом со своей невольной ученицей.       Слезы перестали душить меня. Не могу сказать, что я успокоилась, но дышать мне точно стало легче. И идти… надо идти.       Я не знаю что подсказало мне обернуться. Возможно, это было шестое чувство, возможно нечто более глубинное, что госпожа Кикё и называет аурой — не знаю… но я обернулась. И осеклась. По моему следу плелось нечто.       Оно имело худощавый силуэт, уродливо длинные конечности и согнутый хребет, обтянутый черной кожей. Предки… я могла бы пересчитать позвонки этого чудища, если бы была в состоянии считать. Взгляд выловил вытянутый череп, неправдоподобно тонкие ключицы. Вместо глаз — пустые провалы, вместо носа — широкие щели, вместо губ — тонкая безжизненная линия. Предки…       Я думала, что закричу от страха, но нет. Воздух комом встал в горле и не позволил визгу сорваться с губ. Я глубоко дышала и наблюдала за монстром. Его… Её… Его носовые щели трепетали, как будто он вынюхивал меня. Рот чудовища открылся, и его хриплый вой заставил меня зажать уши ладонями.       Предки… это хуже фильма ужасов.       Дыхание восстановилось тут же. Ноги налились силой и я побежала так, как не бегала никогда в жизни. Вспомнились все подсказки Каллуто о правильном дыхании и ритме, а тело двигалось столь идеально, что даже госпожа Кикё осталась бы мной довольна. Желание жить оказалось самым доходчивым учителем.       Я чувствовала, что чудовище немного отстало, но что-то подсказывало, что это ненадолго. Оно уже взяло мой след и теперь не отступит… Оно безустанно будет преследовать меня и рано или поздно настигнет.       Впереди замаячила каменная кладка стены, освещенная ярким закатным солнышком. Такая яркая, вдохновляющая картина.       Я добралась?       Я добралась!       — По-мо-ги-те! — я знала, что на стене неустанно несут службу дворецкие, но услышат ли они меня?.. Обратят ли внимание на крики? — Спасите!       Бессмысленные вопли. Слуги семьи Золдик не обязаны выручать каждого встречного. Они не откликнутся на крики о помощи, как бы громко я не звала, но, кажется, мою голову покинули другие слова.       Почти все другие слова…       — Иллуми!       Я понимала, что вряд ли он окажется на стене, но на имя господина должны отреагировать слуги. Обязаны — ведь имя Иллуми не известно широкой общественности.       Стена.       Я с размаху впечаталась в каменную кладку и развернулась. Хотелось малодушно спрятать взгляд, но что-то во мне требовало видеть, как чудовище приближается. Мне б выиграть чуть-чуть времени. Побежать вдоль стены, выискивая патрулирующих, еще закричать, пытаясь привлечь внимание — сделать хоть что-нибудь! Но в голове лишь картинки леса и места, по которым я бродила… Где-то там я выронила пистолет. Выронила свой шанс на спасение.       Когда темная тень чудовища появилась в просветах деревьев, у меня опустились руки. Я устала и вымоталась. Я опустошена. Меня двигала цель — добраться до стены, но что делать дальше, я так и не придумала.       Глупая. Быть убитой неподалеку от дома еще нелепей, чем погибнуть от простуды.       Продолжить сопротивляться?.. Но как? Это не человек — ему ветку в глаз не воткнешь. Чудовище не подпустит меня так близко и не станет разговаривать со мной. Оно меня просто убьет.       Движение сверху. Я растерялась, не успела никак отреагировать. Просто уставилась на мужчину, упавшего с неба. До меня не сразу дошло, что он просто спрыгнул со стены. Он азиат. Иссиня-черные густые волосы, серьга в ухе, острые, будто рубленые черты лица и лисий разрез глаз. Я его не знала, но была уверена что он числится в штате. Об этом говорила черная униформа, спортивное телосложение и особая аура, которую сейчас я ощущала особо ярко.        Предки, спасибо — хоть кто-то спустился.       — Кто такая? — голос низкий и грозный, но приятный. — Откуда знаешь имя господина?       Мне бы ответить, выдавить из себя, что я жена Иллуми, но горло невидимыми тисками сдавило. Я, стараясь протолкнуть в горло хоть каплю воздуха, наблюдала как из-за деревьев выходило оно.       Из-за деревьев выступило оно…       — Отвечай!       Не могу!       Я покачала головой, чувствуя, как кровь отливает от лица. Я смогла лишь указать дрожащим пальцем за спину дворецкого.       — Ну да, так я и обернулся. Ты правда думала, что это сработает?..       — Руби! — мужской оклик со стены прерварвал обвинения моего невольного защитника. — Что это за хрень ползет из леса?       Слова незнакомца заставили Руби измениться в лице и все же обернуться.       — Еба… — протянул он и, запрокинув голову на стену, спросил. — Твоя бывшая?       Его слова не сразу дошли до меня. Ироничная – я бы даже сказала издевательская – улыбка преобразила правильные черты лица дворецкого, превратив симпатичного молодого мужчину в того, кто при других бы обстоятельствах вызвал у меня лишь недоумение и неприязнь. Однако сейчас… сейчас его слова подействовали как хорошая пощечина: ужас отступил, а с ним и онемение.       — Ага, — в тон Руби ответил мужчина со стены, — представилась как твоя сестра, вот я и пожалел.       Ответ явно пришелся Руби по душе. Дворецкий беспечно рассмеялся. Напоказ беспечно. Я кожей чувствовала, что он внимательно отслеживает каждое наше движение: моё и твари.       Оно замерло на границе леса и принюхивалось. Не нападало… старалось понять, что изменилось? Кто встал между ней и её жертвой?..       Ноги отказали. Колени подогнулись и я буквально рухнула на землю. Копчик прострелило болью, а неловкая попытка удержаться на ногах закончилась длинной царапиной на руке. Из глаз полились слезы.       — Оно скорее всего мужчина, — невпопад сказала я, опередив Руби. Мужчина открыл и закрыл рот, вслушиваясь в мой тихий голос. — Меня зовут Роу Золдик и я звала мужа.       Глаза дворецкого расширились от удивления, но ответить он вновь не успел — теперь его прервала тварь. Ворчливый рокот, выходящий и провала пасти был больше похож на поток жалоб. Обиделся, что не обращаем на него внимания?       Эта мимолетная мысль вызвала неуместный смех. У меня болело все тело, волосы растрепались, одежда в кошмарном состоянии — а я сидела в окружении незнакомых людей и смеялась. Смеялась над чудовищем и над собой. Ну и немного над Руби, который попал в эту ситуацию случайно и теперь не знал, что делать.       Мой смех похоже оскорбил тварь. Оно присело, напрягло ноги и, наклонив голову, прыгнуло.       — Блядь!       Ёмко. Четко. Честно. Мысленно я была полностью солидарна с Руби, но вслух поддержать не смогла. Губы онемели, язык отнялся, когда в нескольких сантиметрах от моего лица замерли кончики длинных, острых когтей. Это даже красиво: длинные, атрофично тонкие пальцы, крупные суставы, узкие ладони. Черная кожа матово блестит на солнце будто уголь — поднеси спичку и вспыхнет.       Моего лица коснулось дыхание твари, но я не почувствовала ничего неприятного: от нее исходил только холод, как от чистейшего горного ключа… такой приятный запах. Не ожидала, что смерть так притягательно прекрасна в своем уродстве.       — Забери её! — сдавленно прокричал Руби.       Мужчина успел перехватить тварь в прыжке и сжать в удушающем захвате — благодаря урокам госпожи Кикё я теперь хотя бы различала виды захватов. Удержать тварь непросто: даже через ткань формы я видела болезненное напряжение мышц и невольно сопоставляла руки дворецкого с высушенными лапами твари. Сколько же силы в этом тщедушном теле?.. Тварь беснуется в объятиях дворецкого и когтями рисует на его руках и теле кровавые порезы. Они были такими ровными и яркими, что казались мне идеальными.       На лицо упали капли. Я моргнула, понимая, что это кровь дворецкого. На моих щеках она казалась теплой.       — Кого её? — уточнил мужчина со стены. — Сестрицу твою?..       Я даже не сразу поняла о чем он. Моргнула еще пару раз, стараясь прогнать темноту.       Дыши.       Втягиваю в себя воздух насильно и тянусь к лицу, чтобы стереть кровь. Руки дрожат.       — Госпожу, блядь, забери! — Руби сделал рывок и метнул тварь обратно в лес. — Эта тварь на её кровь реагирует!       На мою кровь?.. Я посмотрела на царапину и постаралась сомкнуть пальцами грубые края пореза. Предки, что я делаю? Разве это поможет остановить кровь? Лишь заразу занесу.       Я пару раз моргнула, понимая, что продолжаю заниматься бесполезным занятием. Головой все понимаю, а поступаю иначе. Это что? Шок?..       Мужчина спустился со стены. Мягко, плавно и тихо. На мгновение мне показалось, что сам воздух придерживает его хрупкую фигуру. Хрупкую, по сравнению с напарником. Я наконец-то оставила рану в покое и подняла взгляд на незнакомца. Волосы отдают рыжиной на солнце, глаза миндалевидные, разрез красивый — немного напоминает разрез глаз Иллуми. Дворецкий со стены подошел ко мне и присел на корточки, всматриваясь в мое лицо.       — Уверен, что она госпожа? — спросил он у напарника, не обращая внимание на тварь.       Я перевела взгляд на чудовище. Оно хрипело будто от боли и поднималось. Тряхнув лысой головой, оно вновь кинулось на меня. Как странно… Оно будто не видило Руби, хотя именно он представлял для твари опасность. Что это? Инстинкты? Но инстинкты направлены на выживание, а не на уничтожение.       Во второй раз Руби более ловко поймал чудовище.       — Нет, не уверен! — злобно рявкнул Руби в ответ напарнику. — Тащи её к Гото!       Грязь в глаза попала. Я скривилась и начала теперь… В груди зародились всхлипы, но я списала их на хаотичную смесь благодарности и сожаления. Предками клянусь, когда всё закончится я познакомлюсь со всем штатом дворецких и запомню имя каждого слуги.       — Да, — губы растянулись в широкую, полубезумную улыбку. — Тащи меня к Гото. Он меня знает.       Я не сдерживала слезы. Они катились по щекам, ветер холодил мокрые дорожки. Страх и отчаяние отступали, постепенно возвращая другие чувства. Ноги ломило, болела поцарапанная камнями рука, жгло глаза… Вновь становилось жалко себя.       Дворецкий легко подхватил меня. Мне б хотя бы для вида возмутиться, но я не нашла на это сил. Мне было совершенно все равно, что руки постороннего мужчины касаются тела. Мне было все равно, что он ниже меня по социальному статусу. Мне было все равно, как это выглядит со стороны. Мама бы наверное нашла в себе силы вновь подняться на ноги и пойти, но я — не она. Я выдохлась.       Слезы вымыли попавшую грязь. Я поморгала, предплечьем стерев с лица дорожки, и осторожно приоткрыла глаза. Все еще жжет, но я смогу смотреть куда мы движемся. Взгляд упал мокрую, грязную ткань платья, прикрывающего колени, и неестественно бледные ступни. Ногти на ногах посинели, будто я все же решилась на процедуру бинтования ног. Хотя о чем это я?.. Это все пустое — переломов нет, значит, мой путь по лесу прошел не так уж и плохо. Земля и грязь отмоются, мелкие ранки заживут, опухлость сойдет. Все будет в порядке.       Так или иначе, все точно будет в порядке. Просто, теперь немного по-другому.       Отчаянные попытки вернуть себе веру в лучшее прервал дворецкий. Он присел, напружинился весь, давая мне понять, что хочет запрыгнуть на стену. Ну да… Я не могла поверить, что такое возможно, но все равно сжалась, в ожидании чуда.       Прыжок.       Внутренности ухнули вниз от резкого толчка, порыв ветра высушил остатки слез. Я зажмурилась, вцепилась в пиджак слуги и попыталась спрятать лицо. Мысли выветрились из головы, оставив страх перед невесомостью и полетом.       Полетом?..       Я приоткрыла глаза и первое, что увидела, это сверкающие на солнце крылья. В золотистом свете, который испускали дымчатые перья, лицо молодого человека стало более юным и одухотворенным, невольно вызывая ассоциации с небесным созданием.       Внизу раздался вопль.       Я опустила взгляд и увидела как Руби с помощью каких-то талисманов возвел вокруг твари барьер и постепенно сужал поля, будто стараясь её раздавить. Чудовище визжало и билось столь отчаянно, что я начинала верить в то, что оно вырвется. Я успела заметить трещины на красноватых сводах барьера перед тем, как мы скрылись за стеной.       Слуга начал снижаться, а его крылья постепенно растворялись. Свечение пропало, открыв для меня сосредоточенный взгляд и напряженные черты молодого лица. В обычном свете он оказался совершенно обычным юношей… хоть и иностранцем.       Толчок. Приземление стало неожиданным и болезненным. Я щелкнула зубами, едва не прикусив язык, и болезненно зашипела. Челюсть свело. Руки слуги впились в мое тело, стараясь удержать. На секунду мне показалось, что он сломает меня пополам, однако стоило ему погасить толчок от приземления, все пропало.       — Вы в порядке? — спросил слуга.       – Д-да, – невнятно ответила я. Голос не слушался.       Он кивнул, подхватил меня удобнее для себя и сорвался с места.        Я устала удивляться. Краем сознания я понимала, что то, что я видела — это проявление ауры, но разум воспринимал происходящее как чудо. Обыденное чудо. Восторг есть — а сил на его проявление уже нет. Госпожа рассказывала мне, что с помощью ауры можно усилить тело, но я еще ни разу не видела как это происходит.       Слуга нес меня с невиданной легкостью и бежал со скоростью машины. Я не сильна в определении скорости, но, думаю, что это километров шестьдесят в час. Ветер бил в лицо и не давал дышать, хотя изначально я хотела следить за тем, куда меня несут. Куда там — дожить бы до окончания дороги. От нехватки воздуха начало темнеть в глазах. Я начала паниковать: вцепилась в лацканы черного пиджака и зажестикулировала, стараясь обратить внимание слуги на себя. Удалось. Мужчина постепенно замедлился и совсем скоро остановился.       Где мы?..       Поморгала, прогоняя непрошенные слезы и осмотрелась.       — Мы у Коттеджа слуг, — сказал дворецкий.       Я изумленно уставилась на него, только теперь понимая, что задала вопрос вслух.       — Да, спасибо, — едва ли не проблеяла я и посмотрела на коттедж.       Нас уже ждали. На высоком крыльце стояли Гото, Вард и пара незнакомых мне мужчин.       — Госпожа Роу, — Гото поспешил к нам. На высоком лбу появилась венка, но в остальном его мимика не изменилась: главный дворецкий собран и сдержан. — С возвращением. Госпожа Кикё уже осведомлена и ждет вас в Главной резиденции.       Но сразу меня в Главную резиденцию не принесли.       Я киваю, слабо улыбаясь главному дворецкому. Он поступил правильно, ведь Главное поместье — это сердце территории семьи Золдик. Вдруг бы я оказалась самозванкой?..       Ответить Гото мне нечего. Я перевела взгляд на Варда и осеклась.       Вот кто не смог удержать лицо. Голубые глаза посветлели и стали почти прозрачными, черты лица заострились, явив скрытую ранее хищность. Красиво, но жутко. Я как-то сразу вспомнила, что сейчас выгляжу как пугало, а не как жена господина: босая, волосы спутаны, на лице грязь и, наверняка, кровь. Еще и принес меня посторонний мужчина…       Последнее и вовсе сильно выходит за рамки дозволенного девушке поведения.       Я выгнулась в руках слуги, вынуждая его едва ли не уронить меня. Боязнь того, что подобную близость могут истолковать превратно и переврать, придала сил. Хотелось отшатнуться, выпрямиться и гордо вскинуть голову, но ноги подвели. Ступни свело судорогой и если бы не дворецкий — валяться мне в пыли.       — Госпожа! — в оклике Варда легкий испуг и осуждение.       — Ногу свело, — виновато улыбаюсь. — Просто свело.       Вард хмурится, не верит. Он переводит взгляд на дворецкого с ангельскими крыльями, начинает разговор, больше похожий на допрос. Оказалось, его зовут Майк — тривиальное и непримечательное имя для человека с такой волшебной способностью. Хотя, возможно, так и должно быть. Дворецкие не стали вести долгие разговоры при мне: передали меня в руки служанкам и удалились. Я не успела спросить ни про Каллуто, ни про Иллуми — я даже не успела осознать, что бешеная гонка закончилась. Осознание настигло, когда меня уже устроили в большой уютной гостинной, укутали в плед и дали чашку с какао. С детства его не пила: отец предпочитал чай, так что кофе и какао дома не было.       Отец… Мама.       В чашку упали капли.       Белые тонкие стенки обжигали пальцы, изящная ручка так и просит, чтобы её обхватили, над молочной пенкой пар. Красивая посуда. Дорогая, качественная вещь. Ещё и суток не прошло с того момента, как я разглядывала неказистую чашку в съемном доме, а столько всего произошло. Лес… В этой чаще я оставила не только маму.       Как странно. В голове пустота, а глаза плачут.       – Госпожа?       Испуганно вскинула голову, услышав голос Варда. Я не слышала шагов, не слышала как открывались двери – так привычно.       – Да? – улыбаюсь помощнику мужа. Сейчас он спокоен, привычно неприступен и невозмутим. Такие вещи потихоньку возвращают моему миру устойчивость и твердость. Из-за его спины вышла Юки. Её тонкая фигура в черной форменной одежде показалась мне почти прозрачной. – Юки, ты тоже здесь.       Девушка поклонилась и слабо улыбнулась. В её руках мои вещи.       – Госпожа, – Вард перетянул на себя мое внимание. – Госпожа Кикё закрывает Главную резиденцию и вам надо оказаться там до того, как закроют врата.       Киваю, хоть и не понимаю, зачем это. В голове всплывает картинка высоких врат из       монолитного камня. Интересно, сколько человек будут их закрывать? Или есть какой-то хитрый механизм?       Постойте-ка…       – Это из-за твари?.. – голос предательски сел. – Он… Она, оно – оно убежало от Руби? Оно на территории?       Вард не отводит взгляд, не высказывает наигранного удивления, не начинает меня переубеждать. Он остается спокойным. И Юки спокойна. Мне тоже надо быть спокойной.       Нет, не так – я обязана оставаться спокойной. Я жена старшего сына главы семьи и госпожа Восточной резиденции – мне нельзя терять лицо. Итак дел натворила…       Стараюсь повторить выражение лица Иллуми, хотя точно знаю, что мне это не удастся. Но что еще делать? Какую маску придумать себе?..       Вспомнилась мама. На людях она всегда надменно улыбалась. Стыдно признать, но я так не смогу. Походить на госпожу Кикё или бабушку Майю я не хочу, а кроме них у меня была только нянюшка.       Нянюшка. Она всегда очень мягко улыбалась и в детстве я хотела походить именно на неё. Я и сейчас хочу походить на неё.       – Хорошо что вы успокоились.       Я не сразу поняла о чём говорит Вард. За своими мыслями забыла и о твари, и о грозящей опасности.       – Я в порядке, – я постаралась спрятать смущение за улыбкой. – Прошу прощение за несдержанность – тяжелый выдался день.       – Вы отлично справляетесь, – поддержала меня Юки и подошла ближе. – Вам лучше переодеться перед посещением Главной резиденции.       Киваю. Юки права – мне не следует появляться перед госпожой Кикё в таком виде.       – А где Иллуми? – мой вопрос остановил Варда. – И Каллуто?       Мужчина повернулся.       – Господин Иллуми сейчас в Падокии, занят неотложным делом.       Неотложным делом?.. Делом, которое важнее меня? Пусть это прозвучит самовлюбленно и эгоистично – но я думала, что для него я важнее дел. Похоже, ошибалась.       – О, понятно, – удержать улыбку не удалось. Да я и не старалась, если честно.       – Господин уже уведомлен, что вы дома, – чуть мягче добавил помощник мужа. – Он придет к вам, как только освободится.       – Да, я все понимаю, – заверила я Варда. – Все в порядке.       Я не соврала: я и правда все понимаю. Когда на кону благополучие семьи приходится чем-то жертвовать. Однако и честна я не была – я не в порядке.       Во мне что-то сломалось. И похоже, что обломок себя я оставила в лесу вместе с мамой.