Я тебя рисую

      В эту ночь Иллуми был особо нежен и внимателен. Он отменил вечернюю тренировку, распорядился, чтобы на ужин подали блюда, которые я еще не пробовала, и весь вечер провел со мной. Я должна была догадаться, что все это неспроста.       Но, не догадалась.       — Завтра я уеду.       Сквозь дрему я не сразу поняла, что сказал Иллуми. Запах сандала убаюкивал. Мне было тепло и уютно в обьятиях мужа, тело сладко ныло от продолжительных ласк, а сознание сковало дремой и негой.       — Что? — переспросила я, подняв голову с его плеча.       Мужчина смотрел на потолок и, если бы я не разглядывала его часами, изучая каждую черту и эмоцию, наверняка не заметила бы напряжения губ. Если бы я не лежала под его боком, прижимаясь к крепкому телу, я бы не почувствовала частое и неспокойное дыхание.       — Уезжаю завтра утром, — повторил Иллуми.       Муж едва заметно нахмурился, вздохнул и закрыл глаза. Рука на моей спине крепче сжалась, вынуждая лечь обратно.       — Понимаю.       Я не знала, что ещё можно ответить. Я не знала, как выразить горечь, которая осела в легких и давила, мешая дышать. Я не знала, что сделать, чтобы удержать слезы. Я настолько привыкла к его присутствию, что теперь не знала, как буду жить — разумом понимала, что ничего страшного не происходит, но все равно думала о самом плохом.       Что, если он не вернется?..       Я сжала губы и закрыла глаза, крепко обняв Иллуми. В этот момент я как никогда ясно поняла, что до его отъезда ничто не сможет оторвать меня от мужа.       Наутро я постоянно стремилась прикоснуться к нему или обнять. Понимала, что мешаю собираться, но ничего не могла с собой поделать. За завтраком села едва ли не под руку, ощущая себя более спокойно подле него. По дороге к дирижаблю семенила по узкой тропинке за его спиной и едва сдерживалась, чтобы не ухватиться за одежду — от импульсивного поступка меня удерживало лишь присутствие госпожи Кикё и холодные ветра.       На взлетной площадке Иллуми передал небольшую спортивную сумку Варду и повернулся наконец-то ко мне.       — Ты сегодня сама не своя, — муж подошел ко мне вплотную и нежно провел пальцами по щеке. Я поддалась ближе и прикрыла глаза, наслаждаясь лаской. Касания Иллуми были легкими, но на ветру моя кожа стала более чувствительной, чем обычно.       — Просто не по себе, — ответила я, накрыв его руку ладонью. — Буду сильно скучать.       Губы Иллуми, розоватые от ветра, дрогнули в довольной ухмылке, а в глазах появился непонятный мне блеск. Мужчина наклонился, не оставляя времени порассуждать о замеченном. Я без раздумий потянулось к нему и привстала на цыпочки, стараясь стать ближе. В осторожной и трепетной ласке губ не было и намека на пошлость. Пропало безумное любопытство первых поцелуев, поутихла ослепляющая страсть, уменьшилась жадность, толкающая нас друг к другу до свадьбы. За проведенные вместе дни и ночи мы смогли обуздать наши чувства и найти состояние, в котором нам было комфортно. Мы определились, что посторонним взглядам будет доступна лишь доля испытываемой нами нежности и взаимной заботы — для остального у нас есть Восточная резиденция.       Поцелуй прервался. Иллуми выпрямился, продолжая улыбаться, и поднес к губам мои озябшие пальцы.       — И ждать будешь?       — Конечно буду, — буркнула я в ответ, чувствуя, что краснею.       — Вот и хорошо, — хотелось пихнуть его в бок за такой довольный тон, но я лишь насупилась. — Будь умницей.       Тянуть дальше было некуда — экипаж небольшого частного дирижабля уже был готов к отлету и ожидал своего единственного пассажира. Иллуми напоследок поцеловал меня в румяную щеку и поспешил к трапу.       Я не удержалась и все же заплакала. Вот уж не думала, что буду стоять у взлетающего дирижабля и молчаливо лить слезы, пока мой супруг поднимается на борт. На этот раз он улетал в сопросождении Варда и провожать его вышли лишь я и госпожа Кикё. Я смотрела на широкую спину, скрытую черной тканью безрукавки, запоминала, как развиваются густые волосы на ветру, и сожалела, что не могу отправиться с ним. В этот момент меня расстраивало всё: тепло руки госпожи Кикё было недостаточным, прохлада на Кукуру особо колючей, а то, что супруг собрал волосы в высокий хвост — и вовсе злило. Уж лучше бы с распущенными ехал, всё привычней.       — О, милая, ну что же ты, — госпожа приобняла меня за плечи. — Время разлуки быстро пролетит — вот увидишь!       Я покивала головой, но была уверена, что время будет тянуться как резина. Я знала, что дела и заботы отвлекут меня днем, и страшилась одиноких вечеров. За прошедшие две недели я так привыкла к присутствию Иллуми, что с трудом засыпала без него. Бывало, супруг задерживался в Главной резиденции после семейного ужина, и мне приходилось ложиться без него. Ужасное чувство… Я крутилась в постели, подкладывала подушки, чтобы было на что закинуть ногу, листала книги о нэн, которые госпожа Кикё мне посоветовала прочитать, проваливалась в дрему… и крепко засыпала лишь тогда, когда Иллуми ложился рядом и обнимал.       — Я к вам перееду, — в сердцах пообещала я, получив в ответ заразительный смех.       — Разве я против? — госпожа погладила меня по волнистым волосам. — Спальня Иллуми в Главной резиденции всегда в твоем расположении.       Мы обе знали, что в Главную резиденцию я не перееду даже на время. Буду ворочаться без сна в мастер-спальне, клевать носом на завтраке и страдать на утренних тренировках, но не покину Восточную резиденцию. Мы обе понимали, что хозяйка должна оставаться дома.       Госпожа Кикё потянула меня прочь от площадки, когда дирижабль выглядел небольшой точкой на ярко-голубом небе… Похоже, я уже знаю, какой пейзаж буду рисовать в ближайшие дни.       Когда мы подошли к Главной резиденции, я уже успокоилась. Наверняка мои глаза были красными и припухшими, но я старалась не обращать на это внимание, зная, что никто в Главной резиденции не позволит себе сделать замечание по этому поводу.       Ну, я так думала. В коридорах мы пересеклись с бабушкой Майей и Каллуто. Проницательный взгляд бабушки напомнил мне игру света на гранях лиловой шпинели, которой были инструированы любимые серьги матери… Слезы вновь навернулись на глаза и я опустила голову.       — По какому поводу сырость? — горячие твердые пальцы бабушки Майи охватили мой подбородок и заставили поднять взгляд. — Иллуми не говорил тебе, что Золдики не склоняют головы?       Мне не нравится, когда ты прячешь взгляд, — вот что он мне говорил.       — Н-немно н-не так, — говорить было непривычно и сложно из-за хватки на подбородке. — Такого не повторится.       — Сомневаюсь, — бабушка Майа отпустила мое лицо. — Этот жест уже давно стал частью тебя и потребуются годы, чтобы избавиться от него.       — И иглы, — бездумно добавила я, припомнив свадебный наряд, и осеклась под изумленными взглядами родственниц.       — Иглы? — сестра кинула быстрый взгляд на госпожу Кикё. — Ты настолько доверяешь Иллуми?       Я не совсем поняла при чем тут Иллуми, но кивнула. Кому мне доверять, если не ему?       — Ненормальная, — бабушка Майа подхватила меня под локоть и повела за собой. — Но это ваше дело. Мне же больше интересно из-за чего ты развела сырость. Иллуми сказал, что не привезет звезду с неба?..       Я судорожно покачала головой, стараясь поспеть за широким шагом пожилой женщины, и повернулась назад в поисках пояснений. Причем тут звезда?..       Госпожа Кикё закатила глаза.       — Это шутка была, — проворчала она. — Просто шутка.       — Хороша шутка, — хмыкнула в ответ бабушка Майа. — Я даже знать не хочу, где Иллуми раздобыл тот осколок метеорита.       Метеорита?..       Я перевела удивленный взгляд на Каллуто, но девочка лишь покачала головой, мимикой показывая, что история старая и не самая интересная. Ну для кого как… Я бы послушала.       Бабушка Майа привела нас в трапезную. В этом помещении проходили ежедневные семейные ужины: в нем не было мрачной торжественности парадного зала, что делало его более уютным по моему мнению. Меня радовали цветочные мотивы на каменных сводах, небольшие окошки-бойницы, через которые почти не было слышно завывания ветра, и теплый оттенок древесины, из которой выполнена мебель.       Стоило мне пройти в трапезную, как бабушка Майа толкнула дверь. Я успела увидеть широко распахнутые глаза Каллуто и почувствовала как у самой лицо вытягивается от удивления. Если бы госпожа Кикё не успела подставить ногу, дверь бы захлопнулась прямо перед их носами.       — Бабушка! — неподдельное возмущение смешалось со звонким удивлением. — Почему вы меня прогоняете?!       — Потому что твоя трескотня меня утомляет, — меня бы слова бабушки Майи расстроили, а госпожа Кикё даже не поморщилась.       — Я буду молчать!       — Вот уж сомневаюсь, — невнятно проворчала бабушка и очень выразительно закатила глаза. — Одно лишнее слово — и выгоню.       В этот момент госпожа Кикё стала для меня ещё большим авторитетом. Моя мама, как и бабушка Майа, нередко была груба. Мама часто позволяла себе одергивать меня при посторонних, из-за чего я начинала хлюпать носом. Но то я — госпожа Кикё в подобной ситуации даже в лице не изменилась. Я бы многое отдала, чтобы научиться так же легко и непосредственно пропускать сквозь себя пренебрежение родных людей.       Хотя… Я присмотрелась к госпоже. Возможно, она и не пропускает сквозь себя все эти чувства. Вполне может быть, что она наоборот закрыта от всего негативного, а оттого оно и не задевает её.       Следом за госпожой осторожно шагнула сестра. Правда, в отличие от матери она задержалась, будто спрашивая разрешения. Бабушка Майа поторопила девочку жестом и закрыла наконец-таки дверь.       Три пары глаз пересеклись на мне. Я невольно ссутулилась, но не опустила голову.       — Так что тебя расстроило? — бабушка Майа первой подошла к столу и села. — Иллуми не первый раз покидает дом, с чего слезы?       Стало стыдно. Я чуть опустила голову, но тут же вздернула подбородок.       — Вы правы, — мне хватило сил улыбнуться. — Сама не пойму, почему так отреагировала.       Бабушка вздохнула.       — Прекращай это, — строго сказала она. — Требуй подарков по возвращению, постоянных звонков, совместных путешествий после его отлучек — но никогда не удерживай Иллуми дома. Это правило, Роу.       Похоже, я наконец-то разочаровала королеву прайда… Бабушка Майя до сих пор ассоциировалась у меня с грозной львицей.       Я все же опустила голову. Слезы потекли по щекам, я не смогла их сдержать. Я понимала почему бабушка так сурова и не обижалась, но выволочка от старейшины сама по себе была унизительной. Стыд так прочно охватил мое горло, что я не могла выдавить и звука. Я лишь кивнула, показывая, что всё поняла. Я хотела сказать, что у меня и мысли не было удерживать мужа дома или как-либо препятствовать ему, хотела объясниться… но могла лишь стоять перед старшей женщиной семьи, судорожно сцепив перед собой руки.       — Так и будешь стоять и слезы глотать? — в голосе бабушки Майи появилась тонкая, почти незаметная насмешка. Что ж… Я действительно смешна. — Думаешь это в тебе понравилось моему внуку?       Дыши.       — Нет, не это, — слова прозвучали скомкано и сухо, но они все же прозвучали. Я представила, что муж стоит рядом и смотрит на меня. Черные глаза всегда дарили мне успокоение и уверенность в себе, и последнее что я хотела бы — это увидеть в них разочарование. Я вытерла щеки, стараясь восстановить дыхание и взять себя в руки. — Я понимаю важность Иллуми для семьи и не собиралась удерживать его дома. Прошу прощения за неприглядную сцену.       Я низко поклонилась. Волосы скрыли лицо и покрасневшие глаза. В этот момент я как никогда прежде жалела, что бабушка Майа пустила госпожу Кикё и Каллуто. Я повернулась и поочередно поклонилась им.       — Мама, сестра, у вас я тоже прошу прощения.       — О, милая, — госпожа подплыла ко мне и обняла. Я положила подбородок ей на плечо и опустила веки, не желая смотреть в жестокие глаза бабушки Майи. — Как же я тебя понимаю… Иллуми сейчас в центре событий, а твой уровень пока не позволяет тебе к нему присоединиться. Поверь, совсем скоро ты сможешь сопровождать его в командировках: не во всех, конечно, но дела семьи так различны — найдется что-то и тебе по вкусу!       Вот уж вряд ли…       Я удивленно округлила глаза, только сейчас понимая, что госпожа не правильно меня поняла. Стать компаньоном Иллуми во время командировок — это последнее, чего я бы хотела. Судя по понимающей улыбке бабушки Майи, она мои желания читала чётче, чем госпожа Кикё.       — Я найду способ сообщить Иллуми, что ты по нему скучаешь и хочешь созваниваться, — бабушка поправила складку на своем одеянии и облокотилась головой на руку. Зазвенели множественные украшения у нее в волосах, наполняя трапезную переливчатым звоном. — Но это пока максимум, на который мы можем пойти. Тренируйся, совершенствуйся, развивайся — только так ты сможешь стать ему достойной парой.       На секунду я прижалась к госпоже Кикё крепче, понимая, что время на исходе — вскоре мне перестанут делать поблажки. Это не произносилось вслух, но читалось в тоне старейшины, в положении головы и даже в звоне украшений.       — Я вас поняла, бабушка Майа.       

***

      Время текло своим чередом. Мое тело немного окрепло, организм, пережив первый стресс, приспособился к новым условиям и всё легче принимал испытания, на которые не скупились ни госпожа Кикё, ни наставники из доверенных людей Иллуми. Труды приносили плоды, а успехи — веру семьи в меня, позволяя лишний раз убедиться в то, что в семье Золдик правят сила и компромиссы. Чем больше я старалась, тем лояльнее ко мне относились: Розовый сад зеленел и наливался силой, а парк постепенно обретал задуманные мной очертания. Меня даже в «Уголок» начали отпускать лишь с одним Ли, который выполнял при мне фунуции и охранника, и водителя.       С марта я начала наведываться в «Уголок» едва ли не каждый день — приезжала посмотреть как дела у Ноны и Ирис. Служанки госпожи Кикё и правда оказались замечательными девушками и хорошими работницами. Я не знала, какой у них был график и чем они занимались в свободное время, я не поднималась на второй этаж и не интересовалась их жизнью, но даже без этого нам было о чем поговорить. Как оказалось, Ирис не на шутку интересовалась традиционной живописью и ей очень понравился дракон, которого я нарисовала к кануну Нового года. Девушки даже не стали его снимать после завершения новогодних праздников, со смехом уверяя меня, что он привлекает внимания не меньше, чем икебаны в витринах.       Такая оценка рисунка заставляла меня довольно краснеть. Я гордилась своими работами, а теплые слова поощряли на создание все новых икебан и для дома, и на продажу. Я находила время для прогулок по близлежащему лесу на территории Кукуру в поисках интересных деревяшек, камешков и коряг для создания композиций, и складировала всё это добро в отдельной комнате Восточной резиденции. Постепенно я перевозила основную массу декоративных элементов в магазинчик, но свободнее выбранная мной комнатка не становилась.       Сейчас я как раз заканчивала морибану. Я решила использовать две похожие вазы с низкими бортами, поставив одну в другую. Сама композиция состояла из камней, мха и нежных цветов карликовой орхидеи. Её нежно-лиловые лепестки хорошо контрастировали с серыми гладкими камешками с горы Кукуру и выделялись на черном фоне ваз. Создавая эту икебану я думала о сестрице и её глазах.       Каллуто редко отзывалась о ком-то негативно или предосудительно. Сперва она ассоциировалась у меня с принцессой непростой семьи: нежной, отстраненной и гордой. Однако сейчас я знала, что за красивым личиком и мнимо слабым телом скрывается настоящий воин. Я видела как она тренируется в пользовании боевыми веерами, наслаждалась ее смертельным танцем и не могла даже рот закрыть от восхищения. Я видела, как легко она ступает в ледяные воды ключа для медитаций, в то время как сама могла лишь потрогать бойкий горный ручей кончиками пальцев и резко отдернуть руку — холод обжигал. Моё тело наверняка бы свело судорогой.       — Мы слышали, что вы почти завершили подготовку почвы, — Нона поправила стебли сакуры и повернула голову ко мне. — Ещё не заказывали растения?       — Частично, — ответила я, подрезая орхидею.       О Ноне Каллуто отзывалась с уважением. На фоне более легкой по общению Ирис девушка казалась слишком серьезной: она слабо улыбалась, но отлично шутила и умела найти ключик к людям. Она даже господину Пао понравилась! Что уж говорить о господине Фенге…       — Господин Фенг точно расстроится, когда узнает, что вы планируете перейти на свое сырье, — Ирис посмеивалась, лукаво глядя на напарницу. — Не будет причины ни с того, ни с чего заходить в «Уголок».       — Да пусть приходит, — Нона пожала плечами. — Мы всегда рады покупателям.       Я не сдержала улыбки. Даже я уже поняла, что двадцатисемилетняя красивая девушка запала в душу моему поставщику. Я была счастлива в браке с Иллуми и хотела чтобы люди вокруг меня тоже начинали образовывать семьи… Мне казалось, что господин Фенг и Нона хорошо смотрятся вместе, несмотря на одиннадцать лет разницы. Но свое мнение я держала при себе.       Ирис закатила глаза и, поиграв плечами, повернулась ко входу в магазин.       — Странно, что сегодня людей мало, — протянула она.       — Такое бывает, — улыбнулась я, невольно вспомнив, как сама скучала за стойкой, когда моей единственной посетительницей была госпожа Хой. — Вечером кто-нибудь обязательно зайдет.       Девушки проугукали что-то согласное, а я, улыбаясь, повернула икебану к свету. Хотелось добавить капли росы, которые бы ярко блестели на солнце, но я знала, что это выглядит эффектно только в моем воображении.       — Как красиво, — Нона встала рядом, закрыв лучи солнца. — У вас талант.       Я улыбнулась.       — Спасибо, Нона, за приятные слова, — хотелось вместо благодарности сказать, что это не талант, а годы постоянной практики, но я, как обычно, промолчала. Даже странно, что у меня возникли такие мысли. Раньше я бы просто искренне обрадовалась похвале, а сейчас…       Я нахмурилась, понимая, что больше не нуждаюсь в чьем-то одобрении. Мне неважно, нравятся ли мои работы покупателями, меня не заденет, если кто-то скажет, что я бездарность — потому что у меня наконец-то есть человек, который меня любит несмотря на все это.       От мыслей о муже в груди стало тепло. Я улыбнулась и, взяв готовую икебану, перенесла ее на подоконник. Взгляд упал на булочную.       — Нона, Ирис, я прогуляюсь до булочной, — предупредила я девушек. — Хочу поздороваться с господином Пао.       — Может дождетесь Ли? — Нона немного нахмурилась и подошла ближе. Я почувствовала в ней легкое напряжение — будто она была готова удержать меня силой.       — Тут недалеко, — я как можно беспечней улыбнулась и указала рукой на булочную. — Вы сможете видеть меня из окна.       К тому же, я не хотела, чтобы Ли шел со мной. По приказу мужа теперь он вместо Варда приглядывал за мной, и я честно была благодарна им всем за заботу, но… У этого мужчины была такая тяжелая аура, что мне было не по себе рядом с ним. Я невольно ассоциировала его с каменной глыбой, под массивным пластом которой задыхалась.       — Неправильно это, — Нона посмотрела в окно, прикинула расстояние и, вздохнув, все же кивнула. — Но это ваш дом. Вас тут все знают.       Мне хотелось поправить её, сказать, что мой дом в Восточной резиденции, но я не стала. Я прожила на Тупиковой больше полугода и уже привыкла считать эту улицу родной. Мне было здесь хорошо… Мне был дорог вид из панорамного окна и запах цветов. Я любила музыку фурина и лучи солнца на лепестках. Однако все это затмевал запах сандала.       — Может я с вами схожу? — предложила Ирис, мягко улыбаясь. В отличие от Ноны она всегда действовала мягко и играюче, из-за чего в общении с ней мне было сложно заметить, в какой момент я повелась на ее слова и сделала так, как она хотела. В последнее время я даже на вопрос: «Вам добавить в чай молока?» отвечала только после того, как хорошо подумаю и точно решу, хочу ли я молока.       Я покачала головой.       — Я хотела поговорить с Иллуми, — на щеки набежал румянец.       Взаимоотношения с мужем выстраивались лучше, чем я могла себе представить. Я считала, что этому способствовало то, что я изначально была готова к частым командировкам Иллуми. Да, я скучала по супругу, но мне было чем заняться: дела в резиденции и «Уголке», тренировки с Каллуто по утрам, обучающие беседы с госпожой Кикё, во время которых женщина ненавязчиво посвящала меня в «официальную» часть жизни семьи, занятия с Ли стрельбе и самообороне по вечерам… Удивительно, но стрельба давалась мне проще остальных дисциплин и истренне нравилась, о чем я без устали хвасталась мужу. Мне не терпелось показать ему, на что я способна, и это желание несомненно толкало вперед.       Ирис плавно пересела на подоконник, рядом с которым я стояла, сбивая с мыслей. В глазах девушки плясал лукавый огонек, который прогнала мою улыбку. У меня появилось неприятное чувство, будто я позволила посторонним увидеть больше, что им позволено — будто я ненароком пустила их в свои мысли.       — В таком случае мешать вам будет невежливо, — тягуче сказала она, не замечая моих опасений. — Но будьте на виду, госпожа. Нам нельзя спускать с вас глаз.       Я закивала и спешно выскользнула из магазинчика под песню фурина.       Щеки и уши пылали. Ирис удалось меня смутить одним лишь своим мурлыкающим тоном — вот ведь талант. Слова служанки слились в один певучий перелив, утратив смысл. Мысли крутились вокруг оттенков, которыми был богат ее тембр — ей бы книжки озвучивать, а не в цветочном торговать.       Вздохнув, я прижала ладошки в щекам и, посмотрев по сторонам, перебежала дорогу. Движение на Тупиковой не было оживленным, но всегда мог пронестись один из местных гонщиков. Лучше быть острожной.       Я толкнула дверь и вошла в булочную. Звон колокольчика оповестил хозяев о посетителе.       — Добрый день, госп… — Ень-ши прервала приветствие. Её глаза при взгляде на меня расширились, а на губах расцвела улыбка. — Роу, наконец-то ты нас навестила!       — Здравствуй, Ень-ши!       Дочь пекаря вышла из-за стойки и, подойдя, крепко обняла меня. Я слегка опешила, не ожидая такого горячего гостеприимства. От женщины вкусно пахло сдобой и карамелью, а волосы щекотали щеку. Приятно — я не сдержала улыбку.       — Поздравляю тебя со свадьбой! — голос ее был слегка приглушен, но я чувствовала, что она и правда за меня рада. — Надеюсь, твой муж хорошо о тебе заботится.       Женщина разомкнула объятия и провела по моим плечам — обычный жест поддержки — но я едва не дернулась. Было непривычно, что меня касается кто-то помимо госпожи Кикё и Каллуто.       — Спасибо за поздравление, — я поклонилась. Бледное от излишка белил лицо Ень-ши напомнило мне свадебный макияж, заставив искренне и широко улыбнуться. — Все именно так — муж и его семья хорошо заботятся обо мне.       Из кухни вышел хозяин булочной.       — Добрый день, господин Пао! — он не стал выходить из-за стойки.       — Добрый, — под внимательным взглядом старика я смутилась и опустила голову. — Вижу, не врешь. Несчастные женщины так не улыбаются.       Я не совсем поняла, что он имеет в виду, но кивнула.       — Мы приготовили подарок, — Ень-ши вернулась за стойку к отцу и наклонилась, выискивая что-то. — Вот.       Красный пакет в худеньких пальчиках Ень-ши выглядел чересчур ярко. Чуть загорелая кожа, пятнышки от ожогов, натруженные кисти и аккуратные чистые ноготки. Женщина всегда хорошо следила за лицом, не подозревая, что именно руки выдают ее возраст и то, что она тяжело трудится каждый день.       — Принимаю с благодарностью, — я вновь поклонилась. — Не ожидала, что вы меня поздравите.       — А как же не поздравить? Соседи же… — несколько возмущенно ответила Ень-ши.       Я улыбнулась, стараясь прогнать мысль о том, что ближайшая соседка даже офицеров не вызвала, когда меня пытались убить.       Господин Пао почти сразу вернулся на кухню, пробубнив что-то о том, что у него опара подходит, а вот с Ень-ши мы немного заболтались. Женщина продала мне круассан и налила чай в стаканчике — оказалось, так уже везде делают — и посоветовала сходить в недавно отреставрированный парк неподалеку. Она рассказала, что появился какой-то благотворитель, проспонсировавший несколько проектов в городе, но имени его никто не называл.       Я заинтересованно покивала и, распрощавшись, покинула булочную.       В Денторе погода намного мягче, чем на Кукуру. Я не смогла сдержать широкую улыбку, подставляя лицо под потоки теплого ветерка и мягкие лучи солнышка — вскоре придется прятаться под зонтом, чтобы не загореть, но пока… Я глубоко вздохнула и, зажмурившись, помахала рукой панорамным окнам «Уголка», полностью уверенная, что Ирис видит меня, и указала в сторону парка. Думаю, они поймут, что я хочу пройтись — тут совсем близко, право слово!       Я покачала головой и, не дожидаясь реакции из «Уголка», пошла посмотреть обновления в парке. Ли догонит меня.       Стаканчик с чаем грел руку, на предплечье покачивался пакетик с любимым лакомством — что еще надо?.. Чтобы любимый был рядом. Я вздохнула и проверила время: почти три.       Иллуми уехал из дома почти три недели назад — еще не меньше месяца его не будет дома, хотя он и не покидал Падокию. По понятным причинам я не спрашивала, по какому делу он поехал в провинцию Похай и просто радовалась тому, что мы могли созваниваться каждый день. Сама я звонить побаивалась — госпожа Кикё предупредила, что это может быть неуместно — и ждала трех часов дня. Именно в это время Иллуми чаще всего был свободен.        Созвоны, конечно, не полноценная встреча, но все же лучше, чем ничего. Я рассказывала мужу как прошел мой день и спрашивала о всякой ерунде, стараясь никоим образом не касаться того, чем он занимается. Мне было важно что он жив и здоров, и что я слышу его голос — об остальном я не хотела знать.       Я зашла в парк. Его и правда облагородили: починили дорожки, поставили лавочки и фонарные столбы интересной формы, высадили цветы и кусты. Летом, когда всё зацветет, здесь будет чудесно.       Я села на лавочку недалеко от выхода, чтобы Ли сразу меня заметил, и поставила рядом чай и круассан. С облюбованного мной места была хорошо видна небольшая площадь — символичный центр парка с красивыми механическими часами на стилизованной под старину башней.       Два часа пятьдесят восемь минут.       Я достала из сумочки-мешка телефон неудобной овальной формы и принялась ждать. Чай оказался вкусным, на кустах сирени пробились первые листики, а по мощенным дорожкам прыгали воробьи, напоминая уединенную атмосферу дома. Хотелось прикрыть глаза и вздремнуть на солнышке, но такую вольность я могла себе позволить только на территории Восточной резиденции. Я вздохнула и распаковала круассан.       Звонок.       Круассан едва не выпал из рук. В спешке я перепутала верх и низ телефона, приложив к уху микрофон.       — Да?       Ничего не слышно. Голос Иллуми раздался мне в губы и я, едва не уронив телефон на колени, взяла его правильно.       — Алло-алло. Я тут! Привет, Иллуми.       — Запыхалась, будто бежала, — в его голосе улыбка, а на фоне звук наливаемого чая. Похоже, его обед подходил к концу.       Я невольно улыбнулась и, скосив глаза на свой круассан, покачала головой.       — Нет. Просто с телефоном воевала.       — О, и кто победил?       — Конечно же я, — я рассмеялась. — Разве есть сомнения?       — Никаких.       Я наслаждалась его голосом. Для незнакомого человека он безэмоционален, глух и наверняка даже жуток — но для меня это лучший звук в мире. Я постепенно училась распознавать эмоции и чувства в полутонах и купалась в спокойствии, которое мог подарить лишь он.       Я рассказала о своем походе в «Уголок» и новой икебане, о том, что навестила Ень-ши и господина Пао, не забыв упомянуть их подарок, и описала, насколько изменился парк.       — Ты одна что ли? — в голосе мужа я уловила недовольство.       — Я недалеко от «Уголка» и Нона с Ирис знают, где меня искать, — заверила я Иллуми и тут же добавила: — Я хотела побыть с тобой наедине.       — Во время разговора по телефону? — Иллуми задал вопрос так, что невольно почувствовала себя глупо. Возможно, подобное обегание наших границ и было излишним, но мне так спокойней. В динамике раздался тяжелый вздох супруга. — Мне приятно, что ты хочешь остаться со мной наедине даже в такой ситуации, но ты не должна ходить в общественные места без сопровождения.       Упрек заставил меня покраснеть.       — В Денторе безопасно, — промямлила я, не слишком надеясь, что это станет достойным оправданием.       Падокия в целом, и провинция Дентора в частности, были очень хорошим местом для жизни. Жители могли позволить себе не бояться прогуливаться по темным улочкам после захода солнца, а дети частенько возвращались самостоятельно после вечерних занятий. Уличные грабежи здесь были редки, как и проникновения в дома, а перестрелки на мирных торговых улочках и нападения, о которых трубят новостные каналы Йоршинга — и вовсе казались чем-то неправдоподобным.       Я вздохнула, подняла голову к небу и прищурилась от яркого солнца.       — К тому же, сейчас день…       — Неважно день или ночь, — в голосе Иллуми появилась твердость. — Пойми, безопасность улиц это не только показатель сильной власти правительства и офицеров — это показатель того, что в Падокии сильна и преступность. Организованная и приближенная к легальным источникам дохода преступность, главы которой просто не любят, когда им мешают вести дела мелкие недоразумения.       Я нервно сглотнула, чувствуя, как кровь отливает от щек.       — Что ты имеешь в виду?..       — Я имею в виду то, что по-настоящему темные вещи совершаются не в подворотнях, — голос Иллуми стал монотонным, немного злым — я поняла, что невольно подставила его. — Крупные преступные семьи и синдикаты давно научились зарабатывать легально. Даже у нашей семьи большая часть активов вложена в официальные, облагаемые налогами предприятия, по делам которых я сейчас и уехал.       — Я поняла, — лицо обожгло. — Я сейчас же вернусь в «Уголок».       Я поднялась и кинула в урну недоеденное.       — От тебя никто не скрывает чем занимается семья, почему ты этим не интересуешься?       Что ответить?.. К горлу подступили глупые слезы. Я не имела никакого права обижаться сейчас на мужа, но все равно обижалась.       — Я же сказала, что все поняла! — громче необходимого гаркнула я и тут же замолкла, опасливо оглядевшись. Не хотелось, чтобы у этого разговора были свидетили.       Не хотелось бы… но они были. Я с неопределенными чувствами наблюдала, как ко мне приближаются две до боли знакомые мужские фигуры.       — Роу, не плачь, — голос Иллуми изменился, но я почти не обратила на это внимания. — Это всё неважно, пока ты в безопасности…       — Иллуми, — я прервала мужа, напряженно сжав телефон. — Поговорим завтра.       — Что случилось?       Краем сознания зацепила, что супруг озадачен и взволновал резким изменением в моем обычном поведении. Думаю то, что я решила первой прервать разговор насторожило его больше, чем слова, ведь обычно я до последнего оттягиваю завершение звонка.       Два силуэта, которые я хотела бы забыть, приблизились. До меня донесся запах старого больного тела и табака. Однако тошнотворный вид господина Хи меня почти не интересовал — всё моё внимание было сосредоточено на фигуре мужчины, идущего чуть впереди моего несостоявшегося жениха. Привычное зеленое даопао из газа, длинные слегка вьющиеся каштановые волосы, темно-карие глаза, в которых я когда-то мечтала увидеть гордость и одобрение… Он не изменился с нашей последней встречи.       — Положи трубку, Роу, — сказал он, пригвоздив меня к месту одним взглядом. — Невежливо отвлекаться на кого-то, когда перед тобой отец.