Я тебя рисую

      В голове пронеслось множество мыслей.       Почему мне надо отправиться к его матери? Она больна? Она в больнице? Или на кладбище?.. Хотя какое кладбище: он же только что сказал, что она хочет сделать заказ.       — Вижу, вы работаете только в магазине, — мужчина улыбнулся шире и кивнул каким-то своим мыслям. — Уверяю, вам совершенно не о чем переживать. Моя семья живет в закрытом поместье за городом: там хорошая охрана и совершенно безопасно.       Мне почему-то не полегчало. Лучше бы это была больница.       — Я оформляла свадьбу и знаю, что такое заказ на выезд, — невпопад ответила я и глубоко вздохнула. В голове каша. — Что мне надо знать о ней?       Взгляд напротив стал колючим. Я поежилась и посмотрела на дверь: сквозняка вроде нет.       — Ничего, — от его голоса я и вовсе вздрогнула. — Вам ничего нельзя знать.       Желание куда-либо ехать пропало полностью. Что-то подсказывало мне, что это закончится плохо. Я сглотнула и, как мне казалось, твердо сказала:       — Простите, господин, но я отказываюсь от заказа.       Я в своем праве: мастер всегда может отказаться от заказа без объяснения причин.       — Почему? — мужчина выгнул бровь и пожал плечами. — Если дело в оплате, то знайте, я не поскуплюсь.       — Нет, дело не в этом, — о деньгах я и правда не подумала: привыкла, что у этого посетителя есть возможность оплатить мои услуги. — Я не поеду в закрытое поместье с незнакомым мужчиной.       — Меня зовут Иллуми, — посетитель склонил голову к плечу, рассматривая меня словно диковинную зверушку. — Мне двадцать четыре года, закончил Мивалл по специальности международные финансовые отношения. Сейчас работаю на отца в семейном бизнесе. Холост. Судимостей нет.       Я рот открыла. Подумала. Закрыла.       — Я не это имела в виду, — зачем мне знать о судимостях? Он будто на свидании вслепую представился… Странный тип. — Я имела в виду, что трех бесед недостаточно для того, чтобы начать доверять друг другу.       Иллуми сложил руки на груди. Его губы сложились в ироничную полуулыбку.       — За три беседы я доверил вам больше информации о себе, чем кому бы то ни было.       Мне кажется, он не лжет. Я прищурилась и дернула себя за прядь волос. Хвостик ещё больше скосился на бок.       Сидя в «Уголке», я редко занимаюсь интересными вещами. Стандартные букеты, раздражающие беседы с госпожой Хой, вынужденное сотрудничество с недалекими людьми… Что я потеряю, если рискну?       — Мне нужно хоть что-то знать о вашей матери, чтобы подобрать растения, — с нажимом сказала я, упрямо глядя на посетителя. — Я же не могу взять с собой весь магазин!       Иллуми нахмурился, смерил меня нечитаемым взглядом и ненадолго задумался.       — Ее зовут Кикё, — я нахмурилась, понимая, что уже слышала такое начало. — Ей сорок два года, из которых она двадцать пять лет замужем за моим отцом. У нее пятеро детей…       — Стоп-стоп-стоп, — я зачем-то замахала на него руками, стараясь прервать. — Это не та информация которая мне нужна.       Я вздохнула, нервно оглядела магазин. Здесь побывало много посетителей и все они примерно знали, чего хотят. Они говорили: «Пионы — ее любимые цветы!» или «Лента должна быть розовой. Слышите: ро-зо-вой! И плевать, что он не подходит — этот цвет ей нравится!» или «Да какая разница, какие будут цветы? Главное, я купил её любимого мишку!».       — Что вашей маме нравится? — я начала подводить его к нужным мыслям. — Какой её любимый цвет? Может есть цветы, которые она выделяет? Или у неё аллергия на какое-то растение?..       Мы с трудом определились. Мне казалось, что иголки глотать легче, чем вытягивать информацию из этого мужчины. При каждом невинном вопросе он хмурился, обжигал меня холодным взглядом и едва ли не сквозь зубы отвечал. Неприятно и выматывающе… Я сняла резинку с волос, так как хвостик вконец растрепался от моего постоянного дергания прядей.       — Вроде всё, — протянула я, в очередной раз убирая прядь за ухо. Волосы у меня пышные, немного волнистые, так что я часто мучаюсь с укладкой. — Но я сообщу номер машины и ваш адрес своему знакомому на всякий случай! Это мое условие.       Иллуми сперва удивленно округлил глаза, а после улыбнулся. Широко и неприятно. У меня мурашки по спине побежали.       — Хорошо, звоните вашему знакомому.       Не испытывая ничего хорошего, я подняла телефонную трубку и набрала номер господина Фенга.       — Алло, это приемная.       Я чуть не взвыла. Вместо господина Фенга ответила его бестолковая помощница.       — Вас беспокоит «Уголок», — стараясь не выдать своего разочарования, представилась я. Не думаю, что у меня вышло. — Сегодня господин Фенг должен доставить мне цветы, но я отлучусь часов до двух. Буду… — я подняла глаза на Иллуми, намекая, что пора бы назвать адрес.       Мужчина безошибочно понял, что мне надо: — Северная магистраль, тридцать восьмой километр. Особняк моей семьи единственный, который можно там встретить. Номер машины Р8922.       Глушь какая… Но направление я повторила.       — Прошу прощения за доставленные неудобства, — сказала я напоследок и с радостью повесила трубку. — Всё, я готова!       Иллуми поддержал мою улыбку кивком. Он поднял транспортировочные короба, в которые я уложила всё необходимое, и направился к выходу.       Там же вазы!       — Они тяжелые, — всполошилась я, надевая куртку. — Прошу, только не уроните!       Мужчина одарил меня нечитаемым взглядом, открыл ногой дверь и вышел. Опомнившись, я схватила подготовленные цветы, и поспешила следом.       На улице к Иллуми подошел молодой человек в костюме-тройке. Светловолосый и высокий. Лицо у его приятное: кожа гладкая и ровная, светлые брови и ресницы, чувственные губы. Вроде красиво, но как-то блекло — ему бы ресницы затемнить. Хотя, наверное девушки не обращают внимания на такие мелочи. По меркам Денторы он очень хорошенький, да ещё и иностранец.       Я проследила как помощник Иллуми открыл багажник.       — Нет-нет! — крикнула я, видя, что они творят. Ключи от магазина упали на асфальт и я, чертыхнувшись, потянулась за ними. Волосы упали на лицо, цветы опасно накренились…       — Помоги ей, — приказал Иллуми.       Да, от помощи я не откажусь.       — Не ставьте короба в багажник! — крикнула я, с трудом выпрямилась. Молодой мужчина в костюме-тройке забрал у меня цветы. — Там же вазы!       — И что?       В смысле «и что»?! Фарфоровые вазы! Фарфоровые, а не керамические! Он что, вообще их не различает?!       У меня наверное на лице было написано, что я думаю. Иллуми отошел от багажника и, осторожно поставив короба на асфальт — я проследила, как он это сделал! — открыл заднюю дверь машины.       — Значит, вы поедите с ними, — сказал так, будто это наказание.       — Конечно, поеду!       В моих руках им явно будет безопаснее, чем в его! У-у-у… акула бесчувственная! У меня чуть сердечко не остановилось!       Дальше мы устроились без проблем. Иллуми с водителем сели впереди, я с цветами — позади. Меня всё устраивало. В салоне повис терпкий запах сирени и роз. Я заметила как Иллуми потянулся к двери.       — Господин, не открывайте окно, — это было мало похоже на просьбу. Иллуми поймал мой взгляд в зеркале заднего вида и выгнул бровь. Я нахмурилась ещё сильнее. На лицо как назло упала прядь. — Резкие порывы ветра могут помять лепестки.       Мужчина кивнул и прервал нашу маленькую битву взглядов. Жаль. Мне почти понравилось.       Я шумно выдохнула и откинулась на спинку сидения. Я вспотела и устала… И перенервничала похоже. Ощущала себя тяжелой, как грозовое облачко. Убрав волосы с лица, прижала к себе короб с вазами и посмотрела в окно. Мы выезжали из Денторы. Мимо проносились дома с покатыми черепичными крышами и высокими окнами. Узкие улочки, тротуары, деревья и цветы за высокими деревянными заборами. Мне нравилась Дентора. Она прекрасна в своей простоте. И люди здесь хорошие: улыбчивые и доброжелательные, хоть и немного закрытые.       Мы выехали за город. Промелькнула приветственная стелла, сомкнули свои ряды вековые деревья… Я выдохнула и отвернулась. Все же решилась… Поехала в глушь с незнакомым мужчиной. И кто я после этого?       Нахмурившись еще сильнее, я посмотрела вперед.       Поправочка: я поехала в глушь с двумя незнакомыми мужчинами.       Хотелось сцепить руки на груди, чтобы хоть как-то отстраниться от людей, сидящих впереди. Неуютно с ними… Не хочется признавать, но в замкнутом пространстве они будто подавляли меня. Только цветы и помогали. Я повернулась к розам и понюхала.       — Это излишне, — я удивленно вскинулась и нашла темные глаза Иллуми в отражении зеркала. — Тут и так дышать нечем.       — Кому как, — пожала плечами я.       Мне было комфортно.       — Верно, — отозвался Иллуми и опустил глаза.       Мы больше не разговаривали и лишь изредка встречаясь взглядами в отражении. Это завораживало. Глаза у Иллуми красивые: форма округлая — её еще называют «формой ворона» — ресницы густые, брови тонкие, но четкие: изящно изогнутые и по-мужски небрежные. Я не стесняясь разглядывала каждую мелочь: складку века, тонкий залом зарождающейся морщинки у уголка, чернильно-черную радужку. В отражении я даже не могла разобрать, где заканчивается радужка и начинается зрачок.       Машину качнуло. Я ойкнула и перевела взгляд на окно. Мы въезжали в ворота.       — Ого, — я прильнула к окну, рассматривая это произведение искусства.       Врата выполнены из дерева. Их украшала резьба в виде иероглифов с мотивами древнего писания. Письмена выделены красной краской, будто именная печать (п.а имеется в виду личная печать с именем и фамилией. В Китае ее называют Синмин Инь. Также на таких печатях может быть указана профессия, место работы или название госучреждения), и защищены от дождя красной черепицей. Я припомнила древнее писание и неуверенно прочла, что написано на одной створке:       — Прошедшего ждёт… — обернулась к другому окну, но не успела прочитать, что там написано: мы уже въехали на территорию семьи Иллуми. Я повернулась к заднему окну, надеясь, что всё же сумею рассмотреть, что ожидает прошедшего — но, увы, с внутренней стороны на воротах не было письменности. — Господин, а что там написано? Я успела только разобрать первую часть.       — Не «прошедшего», а «вошедшего», — поправил меня мужчина. — У вас был плохой учитель.       Я даже рот разинула… Знание древней письменности нынче было редкостью даже среди аристократии, а тут такое… Мало того, что не ответил на мой вопрос, так еще и образование мое для него плохо. Желая возмутиться, я вновь пересеклась с ним взглядом в отражении.       И подавилась.       Иллуми смотрел со скрытым ожиданием. Азарт в черных глазах было сложно рассмотреть, но я каким-то шестым чувством его почувствовала. И погрузилась на глубину… Глаза молодого мужчины вызывали ассоциацию темных вод, которые сомкнулись над головой. Опасность, напряжение, страх... Я задержала дыхание, кожей ощущая удушающую угрозу.       Будто ко мне подплывает хищник...       Тряхнув головой, я передернулась. Вот кошмар! Привидится же!       — Хороший у меня был учитель, — буркнула я и, обняв себя за плечи, отвернулась к окну.       По рукам бегали мурашки, тело сотрясало холодом: я будто выбежала на холод в одной безрукавке.       Стало обидно за себя. Так-то родители дали мне блестящее образование. Пусть они делали это, преследуя свои цели, но все же…       Стараясь отвлечься, я посмотрела в окно и вновь прильнула к стеклу.       Мы въехали в удивительное место. Время будто не властвовало здесь: мощенные камнем дороги, фонари из дерева и бумаги, небольшие мостики через островки зелени… Если бы не автомобиль, посчитала бы, что мы перенеслись века на три назад.       Машина остановилась. Мужчины вышли первыми, взяли все коробки и помогли мне с цветами. Я же продолжала оглядываться и выхватывать взглядом детали: узор на погашенном фонаре, помятую траву, плеск рыбы в небольшом пруду, шелест крон…       — Тут удивительно, — выдохнула я, делая пару шагов вперед. Сосредоточить свой взгляд на Иллуми я смогла не сразу.       Мужчина забавлялся. На губах его улыбка, в тёмных глазах смешинки: казалось, ещё немного и на лице появится слабый румянец.       Вот уж вряд ли…       Я фыркнула и вздернула подбородок.       — Куда идти, господин? — прохладно спросила я, стараясь не глазеть по сторонам.       — За мной, — просто ответил он и повернулся ко мне спиной.       Его светловолосый помощник следовал, отставая всего на пару шагов, я же плелась в шагах пяти-восьми. И то приходилось быстро ступать: уж больно у мужчин были широкий шаг.       Глядя на спину Иллуми, я не могла не отметить, насколько он гармонично смотрелся в этом месте. Он шел бесшумно, с поразительной для меня легкостью неся транспортировочные короба. Его тяжелые, гладкие волосы лишь слегка покачивались на ветру, в то время как мои волосы растрепались и запутались. По сравнению с ним я выглядела нелепо…       Хотя нет, не так: я была нелепой.       Настроения это не улучшало.       Мощеная дорога привела нас к двухэтажному особняку. Похоже, я преодолела свой предел впечатлений: больше ничем не могу объяснить своей вялой реакции при взгляде на знакомую до боли архитектуру. Дом, в котором я воспитывалась нянюшкой до шести лет, был лишь немного моложе этого величественного строения. Я понимала, что сравнивать их некорректно, но ничего не могла с собой поделать… Они были будто из одной эпохи.       — Нам сюда, — Иллуми и его помощник чуть отошли, позволяя мне пройти вперед.       Я кивнула и подчинилась. У мужчин заняты руки, надо помочь: дверь открыть и пропустить.       Все мысли замерли, стоило мне войти в просторное помещение. Я не ожидала, что меня проводят сразу в главный зал.       Зал был отделан деревом и декорирован панно из глины, с которого скалил клыки дракон. Его подвижное, чешуйчатое тело было будто живым: он сжимал кольца и рычал… Я сглотнула. Какое поразительное творение! Это же какое мастерство!       Вспомнив, что надо дышать, я посмотрела в окно. Легкий тюль в пол колыхался от порывов ветра, приоткрывая вид на гору Кукуру: загадочную гору, окутанную тайнами и предположениями… В Денторе опасно проявлять любопытство к этому месту.       Я резко отвернулась и посмотрела на небольшой столик, сервированный для проведения чайной церемонии. Темное дерево, белый глиняный сервиз… Красиво, но до начала церемонии они не представляли из себя ничего особого: просто инструмент. Умение оживить их — это и есть проявления уровня мастера.       Я сглотнула, посмотрев на тех, кто сидел за столом.       Его семья.       Я поняла это сразу. Не знаю как, ведь я старалась не разглядывать их… почувствовала что ли?.. Да, почувствовала. В комнате было тяжело дышать и витал сладковатый запах.       — Отец, дедушка, — Иллуми за моей спиной поставил короб, чем и вывел меня из ступора. Осознав, что мои догадки оказались верны, я тут же поклонилась. — Рад, что вы пожелали присутствовать.       Голос Иллуми был лишен каких-либо чувств и эмоций, но тон промораживал до костей…       Я едва сдержалась, чтобы не передернуться.       — Кикё так рвалась на встречу с твоим таинственным флористом, что и мне стало интересно, что же там за мастер, — от голоса мужчины у меня волосы на затылке зашевелились. Он говорил спокойно и размеренно, но что-то внутри меня резонировало с его грубым тембром.       — Подними голову, дитя, — голос второго мужчины был более мягким и тягучим. А еще слышалось, что говоривший намного старше. — Дай посмотреть на тебя.       Это ещё зачем?       Я сглотнула, и не стала задавать вопросов, просто выполнив требуемое. Взгляд невольно упал на троих человек за чайным столиком. Больше всего внимания привлекал могучий мужчина в центре стола. Настоящий великан… я сразу поняла, что это отец Иллуми. Они были похожи. Не внешне, нет — внешне они были противоположны. Иллуми изящный и смертоносный, будто обоюдоострый кинжал. Его отец — мощный и неприступный, как боевой молот. Но они все же были похожи. Они одним своим видом вызывали нервную дрожь и имели парализующий взгляд. Беловолосый гигант подавлял скрытой на дне нечеловечески синих глаз агрессией. Взгляд Иллуми замораживал неживой стужей.       — Красавица, — сказала единственная женщина на древнем диалекте.       Я повернулась к ней. Она сидела по левую руку от мужа и терялась на его фоне. Хрупкая, миниатюрная и прекрасная словно куколка. Казалось, что неосторожное движение беловолосого великана способно разбить её. Но тут женщина улыбнулась, и я поняла, что это лишь обман зрения. Иллуми многое взял и от матери: черты лица, телосложение, волосы… и акулью улыбку.       — Она знает древнюю письменность, — предупредил родителей Иллуми.       — О, правда? — маленький алый ротик женщины сложился в идеальное сердечко. Я уже представила, как зарисую эти губы на фоне роз. — Можешь ответить?       Вопрос адресован мне.       — Да, — я поморщилась и залилась румянцем. Мое произношение было ужасным в сравнении с нежным говором этой чаровницы. — Я изучала древний диалект империи в Ромере.       Ромер — закрытый женский интернат. Место престижное и я гордилась тем, что закончила его. По мнению моих родителей, это было неплохой инвестицией. Даже немного жаль, что они потратили деньги на ветер.       Я закусила губу и опустила взгляд, пряча растерянность. Не знаю, с чего это мне вспомнились родители. Я уже порядка полугода не общалась с ними. И не хочу.       — Только его? — поинтересовалась мама Иллуми.       Я кивнула.       — Иллуми привел тебя не просто так, — в разговор вступил дедушка Иллуми и я невольно выдохнула, услышав привычный диалект. Говорить долго на древнем мне было тяжело.       — Да, — я кивнула, кинув быстрый взгляд на дедушку.       Немолод. Волосы его седы, лицо в морщинах, но фигура излучает силу. Сухое телосложение, первые признаки проблем со спиной и острый незамутненный взгляд. Противоречие. Перевертыш… Я видела пожилого мужчину, но ощущала энергию и силу. Это странно.       Я подошла к коробу.       — Где я буду работать? — едва ли не шепотом спросила я у Иллуми.       — О, прошу, устраивайся рядом со мной! — ответила мама Иллуми, удивив меня. Как она услышала? — И не тягай тяжести. Присядь.       Я кинула быстрый взгляд на своего необычного посетителя и успела увидеть короткий кивок. Ну что ж… В конце-концов, сегодня именно она моя заказчица.       Устроившись по левую руку от чаровницы, я оказалась прямо напротив Иллуми. Это немного помогло: лучше уж я буду пялиться на него, чем на губы его матери.       Наверное, он заметил, что я в панике. Иначе, чем можно объяснить легкую улыбку, мелькнувшую на его лице и тут же скрывшуюся за маской ледяного безразличия?       Я немного приободрилась и повернулась к своей заказчице.       — Я приготовила для вас розы и сирень, — в темных глазах женщины — таких же непроницаемых, как у ее сына — мелькнула заинтересованность. Это придало мне немного уверенности. Я решила вплести в словесные кружева тайные знаки подготовленных мною цветов: — Я надеюсь, что наша первая встреча перерастет в нечто большее: в долгую дружбу, полную взаимоуважения…       Хмык главы семьи сбил меня с мысли. Я прервалась, кинула панический взгляд на великана и резко отвернулась к слугам.       — П-принесите, пожалуйста, воды, — попросила я и потянулась к коробу с вазами. Мне срочно требовалось занять чем-то руки. Выставив на стол несколько ваз разной формы, я спросила: — В каком стиле композицию вы желаете увидеть? Нагэирэ? Морибана? Дзиюка?       — О…       Ответить женщина не успела, ее прервал свекор.       — Дзиюка, — сказал он и, переведя взгляд на невестку, добавил: — Прости, Кикё. Надеюсь ты не против, что выбор сделал я?       Точно, Кикё… Я от потрясения забыла её имя.       — Ничего страшного, Зено, — женщина улыбнулась доброжелательно и мягко. — К тому же, вы прочли мои мысли: я как раз хотела посмотреть, как создаётся дзиюка.       Врёт.       Я ничем не высказала своей догадки, но была уверена, что она говорит не то, что думает. Она хотела увидеть морибану. Хотела видеть воду в низком сосуде и пышные бутоны…       Меня будто осенило. Идея композиции пришла в голову неожиданно для меня собой.       Как раз подошел слуга со стаканом воды. Я удивленно уставилась на такое количество воды, не понимая, почему её так мало… Мне надо наполнить довольно крупный сосуд, а тут…       — Принесите воды для икебаны, — распорядился Иллуми.       До меня только дошло, что слуга принёс воды для меня. Неловко улыбнувшись молодому мужчине, я отпила. Наверное, я никогда раньше не выглядела настолько глупо.       Тишина…       Я тихонько прокашлялась, привлекая к себе внимание, и заговорила:       — Сирень — цветок первой встречи и влюбленности, — я продолжила исполнять свою роль. Сегодня в этом зале я — мастер икебаны. Меня пригласили, чтобы насладиться таинством созидания. Я приглашена, чтобы развлекать. — Роза в этом тандеме — символ уважения и предложение искренней дружбы…       Любимое дело вновь спасло. Я растворилась, объединяя воду, растения и сосуд. Все просто: высокую вазу из тонкого стекла я наполнила водой, подрезала цветы и сделала в воде распорки из твердого стебля. Первой в воду погрузились сирень. Госпожа Кикё издала вздох, похоже, она не ожидала, что композиция может быть выполнена непосредственно в воде. Что ж, я тоже об этом не думала… до того момента, как оказалась среди акул.       Следом я установила бутоны роз. Лепестки раскрылись под водой, отчего алый цвет отдал все что мог: он стал ярким, как губы госпожи Кикё.       Теперь надо уравновесить. Я отрезала зеленые стебли с листьями и погрузила их в вазу.       — Розы прекрасны, — сказала я, завершая композицию, — но они неполноценны без шипов.       Развернуть вазу к главной зрительнице и полниться. Точка.       — О, — госпожа Кикё совершенно по девичьи взвизгнула и захлопала в ладоши. — Это прекрасно! Как вы угадали, что розы мои любимые цветы?       Я скосила глаза на Иллуми и улыбнулась.       — Никак, — я посмотрела на на госпожу, наслаждаясь ее реакцией. — Это было по наитию.       Женщина протянула руки к вазе и пододвинула её поближе.       — Еще и цвета мои любимые!       Госпожа Кикё расцвела. Глаза её блестели и искрились, на бледных щеках выступил нежный румянец, а губы… В эти губы можно влюбиться. Я осторожно перевела взгляд на отца Иллуми. Беловолосый гигант тоже смотрел на супругу и, кажется, впитывал её восторг. Он стал немного мягче и больше не заставлял меня цепенеть от ужаса от одного только взгляда.       Наблюдать за ними долго я не могла себе позволить.       — Я благодарна вам за то, что дали возможность продемонстрировать мастерство, — я правда по этому скучала. В Денторе мои таланты никому не нужны. — То, что вам понравилась композиция — лучшая награда для меня.       — Оставьте это.       Он в своем репертуаре!       Я вскинула голову, забыв о манерах, и окинула Иллуми раздраженным взглядом. Ноль эмоций… Как смотрел своим неживым взглядом, так и смотрит. Аж мурашки по коже.       Я выпрямилась и поднялась.       — На этом моя работа закончена, — сказала я, поклонившись родителям Иллуми.       — Работа, да, — госпожа Кикё пересеклась взглядом с сыном и улыбнулась мне. — Останьтесь на чайную церемонию.       — Я настаиваю, — вступил в разговор дедушка Иллуми. — Хочу, чтобы вы оценили мою работу как мастер мастера.       От такого сложно отказаться.       Я потупилась. На чайных церемониях я присутствовала, но уровень, который считает привычным эта семья, никогда не был мне доступен.       Присев обратно, я сложила руки на коленях и опустила взгляд. Вокруг суетились слуги, приводя стол в порядок: они убрали обрезки, листья и протерли капли воды. Икебану поставили в центре стола, оказывая мне честь.       Приятно. Я чувствовала, что краснею от удовольствия, и опустила голову ниже.       Началась церемония.       Я наконец-то смогла почувствовать то, что испытывают люди, наблюдая за моей работой. Эту гармонию — даже транс — порождаемый голосом мастера и его плавными чарующими движениями. Время будто ускорило ход. Я жадно наблюдала за движением воды и пара, за тем как чайные листья отдают свой цвет. Порой, я даже забывала дышать. От кипятка цвет глиняной посуды стал насыщенней и темней, появился глянец на округлых боках: церемония будто пробудила ее.       Дедушка Иллуми разлил чай на четверых, накрыл чашечки пиалами и положил руки на колени, ожидая, пока чай отдаст аромат.       — Дыши.       Тихий приказ отдан мне. Я вдыхаю через рот и немного прихожу в себя. Только сейчас я осознала, что просидела около часа без единого движения. Тело одеревенело, ноги затекли… Подняться из-за стола без посторонней помощи будет непросто.       Я скосила глаза на Иллуми и, как мне показалось, незаметно кивнула. После церемонии надо хотя бы постараться подавить смущение и нормально поблагодарить за приглашение.       И извиниться за недоверчивость.       Я перевела глаза на чайничек с чашками. Закололо кончики пальцев от желания сделать пару набросков: белая глина с черным легким рисунком, глубокие тени, бросаемые участниками церемонии, и темная текстура дерева. Я добавлю листья сахарного тростника на фон, чтобы оживить картинку и обязательно постараюсь нарисовать руки дедушки Иллуми: кожу, что уже начала становится дряблой, крупные узловатые суставы и мелкие шрамы.       Я нахмурилась и посмотрела на руки отца Иллуми. Кисть белого гиганта была в два раза больше моих ладошек: костяшки четко выражены, длинные музыкальные пальцы и мощь, способная гнуть металл. Я сглотнула и осмотрела нежные ручки госпожи Кикё: яркий маникюр, ухоженные запястья, тонкие ниточки вен под тонкой кожей… и мелкие шрамы, как и у всех членов этой семьи.       — Так ты содержишь собственный магазин? — уточнил отец Иллуми.       Я отвлеклась от мыслей и подняла взгляд на говорившего.       — Да, — улыбнулась, стараясь не смотреть в глаза мужчине. — Мне он перешел по наследству.       — И не страшно? — включился в разговор дедушка Иллуми. — Ты юная девушка, разве тебя не стараются обидеть? Или обмануть?       Улыбка немного поблекла.       — Меня не обижают, — сказала я. Да, посетители разные бывают, но откровенные дебоширы ко мне не заходили. И я надеюсь, не зайдут. — А насчет обмана, вы, конечно, правы, — моя улыбка стала виноватой. В том, что меня уже не один раз обводили вокруг пальца — виновата только я. И мне за это стыдно. — Я плохо разбираюсь в точных науках, несмотря на все старания моих учителей.       Я поклонилась. Не знаю, как ещё загладить свою нелепость… Учителя не виноваты в том, что ученица оказалась не столь прилежна в науках. Да и мошенников я не виню: по этому поводу есть замечательная присказка моей нянюшки: «Дурак — не мамонт, не вымрет».       Так вот, я — тот самый дурак.       — Красивая, старательная и воспитанная, — госпоже Кикё я все же понравилась. — Чудо, что ты встретил такую неиспорченную девушку.       На щёки набежал румянец. Кажется, прошли года с тех пор, как хвалили меня. Не мои работы, не результаты, которых я достигла — а именно меня. Я опустила глаза. На лицо упал локон…       Краска отступила. Внутри меня всё похолодело, стоило вспомнить, как я вообще одета: брюки мужского кроя, безрукавка, неприлично оголяющая руки, ни одного украшения… и волосы растрепаны. Где была моя голова, когда я собиралась?       — Роу, — обратился ко мне дедушка Иллуми. — А что если на тебя нападут?       Я удивленно вскинула голову и посмотрела на мужчину.       — Нападут? — что он имеет в виду? На улице? — Если меня захотят ограбить — я не стану сопротивляться.       Дедушка Иллуми улыбнулся. В его серых глазах появился огонек интереса.       — А если захотят поглумиться или убить? — мужчина не отводил от меня взгляда. Мне стало тяжело дышать. — Тоже позволишь?       — Вещей мне не жалко, — я нахмурилась, стараясь сосредоточиться на том, что говорю. — А вот себя…       Я прервалась и потерла глаз. Знаю, что касание к лицу на людях не приветствуются, но на мне нет макияжа и разговор ведётся далеко не светский, так что думаю, ничего страшного.       — Предположим, что это случилось в моем магазине, — об этом я уже думала. Живя в одиночестве, хочешь или не хочешь, а начнешь задумываться о чём-то подобном. — Вечер, людей на улице почти нет. Я одна, — я поджала губы, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. Такого поворота событий я боялась больше всего. — Думаю, я бы постаралась усыпить бдительность нападающего.       — Усыпить? — уточнил дедушка Зено.       От стыда загорели уши. Я вдохнула, набираясь смелости сказать, что думаю, и посмотрела на мужчину.       — Если недоброжелатель постарается меня убить сразу, у меня не будет шанса спастись. Я буду слабее его и не думаю, что смогу оказать должное сопротивление, — я кивнула своим мыслям и продолжила: — Но если он будет ставить цель поглумиться, — я замедлилась, тщательно подбирая слова, — то у меня появится шанс. Я сделаю вид, что не против подобного, и постараюсь взять хоть какое-то оружие. В «Уголке» везде лежат ножницы, секаторы, ножички для подрезки и заточки карандашей, сами карандаши… А там уже, как получится.       — Как получится? — отец Иллуми хмыкнул. Злобная ирония лилась из его рта.       Я не отреагировала и не подняла взгляд. Не хочу.       — Да, как получится, — я повернулась к Иллуми. Сейчас мне нужна его поддержка.       Молодой мужчина всё также сидел напротив с безразличной миной. Он слушал, что я скажу и, кажется, не был намерен меня выручать.       Предатель…       Я вздохнула и, облизав губы, ответила более развернуто:       — Если меня постараются изнасиловать, то я буду сопротивляться. Я найду оружие и постараюсь ранить: воткнуть карандаш в глаз или горло, ткну ножницами или секатором…       Всем, что подвернется под руку.       — И рука не дрогнет? — отец Иллуми улыбнулся. Широко, едко, саркастично… Неприятно. Иллуми похоже улыбался.       Я улыбнулась в ответ.       — Не дрогнет, — мораль в такой ситуации уходит на второй план. — Если выживу, поплачу где-нибудь тихо в уголке.       Я разозлилась. Разозлилась настолько, что все же рискнула посмотреть ему в глаза. Рискнула столкнуться с агрессией, окрашенной в нечеловечески синий цвет. Неоново-синий, яркий, насыщенный — королевский. Теперь глубокий цвет лазури будет ассоциироваться у меня с глазами этого человека. С яростью, с силой, с гневом — со всем тем, что заперто в отце Иллуми.       — Иллуми рассказывал, что ты любишь рисовать, Роу, — мягкий голос госпожи Кикё, как патока.       Я едва заметно поморщилась, но мягко улыбнулась и ответила вежливо:       — Да, это мое хобби.       — О, как прекрасно, — ярко-алые губы женщины сложились в улыбку. — А что ты рисуешь? Пейзажи, портреты?       Я поддержала разговор. Чувствовала, что госпоже не интересно слушать о картинах, но все же же говорила, чтобы заполнить пустоту и больше не возвращаться к предыдущей теме. Думаю, это поняли все.       Чайная церемония закончилась лишь под вечер. После прощаний — довольно теплых, должна отметить — Иллуми вывел меня из главного зала на улицу.       Похолодало. На территории горели фонари, превращая загородное поместье в декорации для исторического фильма. Просто отрада для эстета… Мне бы блокнот и карандаш: зарисовать хоть часть этой красоты.       — Ты отлично держалась, — Иллуми совершенно неслышно зашел со спины и накинул мне на плечи теплую куртку. Моя была легковата для ночной прохлады.       — Спасибо, — поблагодарила я, кутаясь плотнее. Куртка пахла лавандой и свежестью. Натуральный и ненавязчивый запах лишь усилил нереальность происходящего.       — Мир, в котором ты живешь, прекрасен, — слова вырвались не нарочно, под давлением момента. Я смущенно улыбнулась, стараясь сгладить сказанное. — Спасибо, что всё же уговорил меня приехать. Мне понравилось.       — Я думал услышать иное, — сказал мужчина и посмотрел на придомовую территорию. — То, что ты видишь, лишь образ. Ты не захочешь познакомиться с моим миром поближе.       — Если не попробую, не узнаю, — я пожала плечами и спрятала нос в вороте куртки. Начали подмерзать ноги. — Мне кажется, в твоем мире слова не пустой звук и поступки не сходят с рук. В твоем мире правит сила и гармония, царят правила и порядок… По крайней мере, в твоей семье всё так.       Взгляд Иллуми обратился ко мне.       — Во многом ты права, — я повернулась к мужчине, ставшим серьезным и собранным. — Но не во всём. Моя семья просто излишне эксцентрична.       — Ты тоже излишне эксцентричен, — я улыбнулась шире. Мне нравилось немного поддразнивать его. — Разве друзья тебе об этом не говорили?       — У меня нет друзей.       Он сказал это безэмоционально, но мне почему-то стало грустно. Чувствуя себя неловко, я поджала губы и предложила:       — Хочешь, я буду твоим другом?       Иллуми не ответил. Смерил взглядом с головы до ног и, хмыкнув, повернулся спиной.       — Я отвезу тебя до дома.       Резкая смена темы сбила с ног. Я затормозила, наблюдая за его спиной и резко сорвалась с места.       — Спасибо! — я догнала его и пристроилась рядом, стараясь шагать в ногу. Не скажу, что у меня это получилось. — А мои вазочки уже в машине?       — В целости и сохранности, — мужчина улыбнулся краешком губ.       Я кивнула и начала оглядываться, стараясь запомнить как можно больше: вряд ли я окажусь здесь ещё раз.       В машине нас уже ожидал светловолосый помощник. Я улыбнулась ему, понимая, что Иллуми не сам поведет автомобиль. Интересно, а он вообще умеет водить?..       Смешливо хмыкнув своим мыслям, я повернулась к своему необычному посетителю.       — Устраивайся, — Иллуми открыл передо мной дверь и помог сесть в салон. Помощь была не лишней: короба и подвявшие цветы мешали устроиться с комфортом самостоятельно.       Иллуми сел на переднее пассажирское и мы тронулись. Я вспомнила, что хотела прочитать надпись на второй створке.       — Что будешь делать с оставшимся цветами? — спросил Иллуми.       — Засушу, — я повернулась к нему. — Сделаю композицию из роз как экспонат.       Розы потеряют свой яркий цвет… Жаль, ведь я хотела сделать что-то, что напоминало бы мне о госпоже Кикё.       — У тебя очень красивая мама, — сказала я. — Ты на неё похож.       Иллуми поднял глаза и мы вновь встретились в отражении. Он улыбался.       — Таким образом мне ещё не делали комплиментов, — в его голосе звучал смех. Необидный, но я все равно смутилась.       — Ты не такой красивый.       Мужчина рассмеялся, смутив меня сильнее.       Я надула губы и отвернулась к окну.       — Эй! Мы уже проехали ворота! — как же не вовремя он отвлек меня! — Я не успела прочитать, что там написано!       — В следующий раз прочтешь, — пообещал Иллуми.       Я успокоилась.       Довольно улыбнулась и откинулась на спинку кресла, обнимая короб с вазами.       Это ещё не конец.