Next to Me

      Он почти не дышал. В ушах как будто бы стоял какой-то писк. Мышцы напряглись, зубы плотно сжались. Ливай был весь натянут, как струна. Перед глазами проносились ужасные картинки: крик, вспышки, вся его команда, обращённая в титанов. Хаос. Знакомые лица в этих огромных мордах. Блеск металла клинков. Кровь. И всё из-за этого блядского пойла. Йегеру хватило совести и смелости притащить в его дом эту отраву. Горлышко бутылки, казалось, вот-вот треснет от хватки его левой руки. Хотелось запульнуть её куда подальше. Разбить о стену. Или, ещё лучше, вылить в раковину, чтобы никто не смог это выпить. Но вдруг сквозь противнейший писк в ушах прорвался осторожный, чуть боязливый голос:       – Ливай…? Ты чего?       Аккерман медленно повернул голову в сторону голоса. Взгляд Зика был… напуганным. Тоже как тогда. Ливай сглотнул и взгляд его стал совсем отрешённым.       – Эй… Эй, капитан, – настороженно окликнул его Зик, и, не получив ответа, повысил голос. – Капитан!       Твою же мать. Зик знал, что это. Это приступ. У Ливая раньше их не было, но Зик видел подобные у Райнера. Паника захлестнула Йегера, и он, взяв Аккермана за щеки, громко позвал.       – Ливай! Это я, ты дома, титанов нет, тебе никто не угрожает, слышишь меня? Ливай?!       Несколько несильных хлопков по щекам. Следующий шлепок стал уже ощутимее, и Ливай, чей взгляд немного прояснился, отпустил горлышко бутылки, которая, ударившись об пол, тут же разбилась. Дыхание сбилось, зрачок сужен, а мышцы всё так же напряжены.       – Ливай, – терпеливо повторил Зик, проигнорировав звук разбившегося стекла. – Ты в безопасности. Ты в полной безопасности. Дыши со мной.       Глубокий вдох, и Ливай повторил за ним. Где-то минуту они дышали в такт, пока Зик мысленно себя проклинал. Придурок. Последний кретин. Зачем-то взял и принёс эту чёртову бутылку. Напряжение в мышцах Аккермана потихоньку ушло, дыхание выровнялось, а зрачок снова расширился. Зик наконец выпустил его щёки, и с губ Аккермана сорвался тихий облегчённый выдох.       – Фух… Что… Что это было?       – Ливай, прости меня пожалуйста, – сразу запричитал Зик и порывисто прижал капитана к себе. – Это я виноват. Снова, чёрт возьми, виноват я.       – Я тебя спросил, что это было, – сипло и безэмоционально повторил Аккерман, и Зик отстранился, объясняя.       – Это… Наши врачи называли это посттравматическим стрессовым расстройством. Такой диагноз стоял у Райнера в медкнижке.       – Блять… – Ливай запустил пальцы в чуть взмокшие волосы. – Только этого мне не хватало, таких же бед с башкой, как у вашего припадочного.       – Ну, если за всё это время у тебя первый такой приступ, то всё не так уж и плохо, – Зик нервно усмехнулся и признался. – У меня тоже бывает. Просто послабее. Когда происходит какой-нибудь "триггер". И у тебя до этого тоже бывало, ведь так?       – …Так, – нехотя подтвердил Ливай. – А у тебя… на что?       – Эм, – Зик неловко потёр затылок. – На тебя, если быть совсем откровенным.       – На меня?       – Ну да…       – Это как это ещё "на меня"? – совсем непонимающе переспросил Аккерман. – Почему?       – Тебе… – Зик сглотнул, старательно держа себя в руках. – Тебе напомнить, кто меня чаще всех мучил и пытал, капитан?       Недоумённо моргнув, Ливай начал осознавать масштаб катастрофы. Неужели… Всё это время? Ну да, блять, а как же иначе? Ты был его кошмаром, ты резал его плоть раз за разом, снова и снова, слышал его крики, его мольбы прекратить, но лишь продолжал и продолжал… Ливай не отдавал себе отчёт в те моменты. Действовал исключительно на эмоциях. На гневе. И у него были веские, ох, очень веские на то причины. Но это было совсем не по законам войны. Это была именно что пытка, чтобы причинить как можно большую боль, и Эрвин навряд ли бы такое допустил. Или допустил бы? По его плану они с Ханджи пытали солдат военной полиции, хоть командир и не вдавался в детали, как им эту информацию получать. Да и Эрена Ливай избивал по его приказу. Но санкционировал бы Эрвин такие пытки? И Ливай, к сожалению, знал ответ на этот вопрос. "Да, если бы оно было стратегически обосновано. Но ты делал это просто из злости, чтобы увидеть как можно больше страданий этого человека, и упивался его криками. Это непозволительно, Ливай".       – И… что именно? – тихо спросил он Зика, подняв на него несколько виноватый взгляд. – Что именно тебя сейчас "триггерит"?       – Иногда твои действия, иногда твой взгляд, – Зик спокойно пожал плечами. – Вот как сегодня, когда ты весь напрягся. Или когда ты стриг меня и держал ножницы у загривка. Ножницы похожи чем-то на клинки, не скажешь?       Лицо Ливая вдруг поменялось и стало почти непроницаемым. Зик лучше всех других знал, что это значит – Аккерман был на взводе. Ещё чуть-чуть, и он взорвётся. Наверняка Ливай уже надумал чего-нибудь нехорошего, и с каждой секундой этот вихрь закручивался всё сильнее и сильнее. Коснувшись тыльной стороны небольшой ладони капитана, Зик бережно её сжал и улыбнулся.       – Представь, как сильно ты мне нравишься, если это перекрывает мои приступы ПТСР?       Вынырнув из себя, Аккерман с неохотой хмыкнул и перевернул руку, чтобы переплести их пальцы между собой.       – Придурок, а, – мягко сказал он и взлохматил светлые волосы Зика.       – Влюблённый придурок, прошу заметить!       Закатив глаза, Ливай подался вперёд и прильнул своими губами к чужим. Чёрт с ними, с приступами. Они вместе работают над этим.       – А что такое медкнижка-то? – вдруг поинтересовался Ливай, несколько удивляя Зика таким вопросом.       – А…? Ну, карточка такая, куда записывают все твои болячки с рождения и дальше. Ну, нам заводили, как Воинам, и потом следили за нашим здоровьем.       – Фу.       – Согласен, – Зик усмехнулся. – Когда к тебе в задницу залезают, чтобы что-то там пощупать – такое себе.       – Ты же стелишь… – с подозрением сощурился Ливай.       – Неа.       – Врёшь, как дышишь…       – Да нет же!       – Зик…       – Ла-адно, – Йегер огорчённо вздохнул. – Ты меня насквозь видишь, капитан. Мне так не делали, но процедура такая и правда существует.       – Извращенцы, – цыкнул Ливай, освобождая руку, но Зик лишь пожал плечами.       – Ну как сказать. Тебе же именно это и нравится, Ливай.       Замахнувшись на улыбающегося Зика, Аккерман цыкнул, но почти сразу опустил кулак.       – Пошёл ты…       – Прям туда? Я бы с удовольствием, ты знаешь, капитан, только ты меня туда не пускаешь.       – Господи… Да дам я тебе, дам, успокойся, очкарик. Просто... – Аккерман поджал губы. – Дай ты мне сначала время, а?       – Конечно, Ливай, – Зик тут же посерьёзнел. – Столько, сколько нужно.       Ливай благодарно приподнял уголки губ. Зик и сам улыбнулся в ответ. Да, он готов ждать. Но как же, чёрт возьми, приятно слышать это "дам". Стопроцентное, как обещание. А ждать Зик умел очень долго. В его глазах заискрилась надежда.       – Боже, – Ливай закатил глаза. – Да ты прям ждёшь-не дождёшься.       – Сделай милость, помолчи, капитан. Дай мне тихо порадоваться.       – Ладно, хрен с тобой. Давай с пакетами продолжим.       – Есть, босс. Ты пока смотри, а я вытру вино, которое ты, эм, разлил.       – Прости за это, – Ливай придвинул к себе пакет и виновато взглянул на кроваво-красную лужу, усеянную осколками.       – Да ерунда, – отмахнулся Зик. – Это ты меня прости.       Ливай кивнул, наконец принимая извинения, и Зик выдохнул. Напряжение медленно отпускало, однако, атмосфера в комнате всё ещё оставалась густой, как пролитое вино, запах которого начинал заполнять пространство. Надеясь избавиться от этого дурмана, Зик отправился на кухню и, захватив с собой тряпки, веник и совок, немедленно приступил к уборке.       Осколки бутылки разлетелись по полу, сверкая в свете настольной лампы, словно зловещее напоминание о случившемся. Зик осторожно собирал их, стараясь не порезаться, и складывал в совок. Пролитое вино оставило на полу липкий след, и Зик тщательно вытирал его, пока поверхность не стала снова чистой. Неприятный осадок на душе перекликался с видом тёмно-красных разводов на тряпке.       Ливай же взялся за пакеты. В целом, после оказии с вином, дальше процесс разборки покупок шёл более менее приемлемо. Конечно, Аккермана удивила марлийская экзотика. Его взгляд, то и дело задерживающийся на содержимом, выдавал смешанные эмоции – от лёгкого раздражения до сдержанного любопытства. Зику приходилось очень многое ему объяснять. И про креветок, и про устриц, и про сладости. Морепродукты, пахнувшие морским бризом, казались Аккерману излишне изысканными: креветки с их блестящими панцирями и устрицы, завёрнутые в плотную бумагу, вызывали скорее скепсис, чем аппетит. Засахаренные дольки фруктов и нарядная коробка с марципаном тоже не улучшили его настроения – он разглядывал их, как ненужную роскошь, что совсем не вязалась с его представлениями о рациональной покупке. Ливай ворчал и качал головой, но, когда он добавился до выпечки, взгляд его всё же смягчился. Ароматные и ещё тёплые булочки с корицей особенно заинтересовали его, и Зик пообещал ему, что они съедят их с чаем, как только они закончат. Однако стоило Аккерману добраться до пакета с фруктами, как он совсем опешил.              – Это ещё что такое?       – А, это? Наши, то есть, марлийские фрукты. Я решил, что тебя они должны впечатлить.       – Хорошее слово ты подобрал, очкарик… – Ливай вытащил из пакета банан и два киви и перевёл тяжёлый взгляд на Зика. – Скажи, это такой очень толстый намёк, а?       – Ну… – Зик хмыкнул, рассматривая получившийся натюрморт. – В таком виде это скорее не намёк, а практически прямым текстом…       – Блять, да дам я тебе, дам, успокойся и не трать мои деньги на всякую херотень.       – Вообще-то это очень даже вкусные фрукты, Ливай! Банан и киви! Ты бы лучше попробовал, чем критиковал внешний вид!       – Как это есть вообще? – Ливай поднял банан и внимательно его осмотрел. – Это ж кожура, да?       – Да. Смотри, – Зик пересел к нему на диван, забрал банан и уверенными движениями его почистил, немного приспустив кожуру. – Вот. А теперь берёшь и ешь.       – Прям так? – Ливай принял фрукт обратно и, нахмурившись, скептически на него посмотрел.       – Именно так. Открываешь рот и…       – И выгляжу так, будто сосу чей-то член.       – А для тебя это, хочешь сказать, что-то необычное?       – Представь себе, вот этим я нечасто занимался, – Ливай цыкнул. – Ладно. Попробую. Скажи честно, ты его купил, чтобы наблюдать, как я это делаю, и дрочить в сторонке?       – Ну почему сразу в сторонке, капитан?       Зик усмехнулся, а Ливай замер. Немного помолчав, он вздохнул.       – …Извращенец, блять.       – Вообще-то это ты начал банан с чем-то сравнивать, – Зик с самым невинным видом развёл руками и тоже запустил руки в пакет, вытаскивая из него коричневый волосатый шар. – Смотри, а это называется кокос.       – Кокос, – повторил за ним Ливай, наконец кусая банан. – Скажи, у вас все фрукты такие конченые?       – Ну почему сразу "конченые"! Вот, например, это апельсин, – он достал что-то оранжевое, а затем ещё кое-что зелёное. – И манго!       – Ну вот эти поадекватнее выглядят… – вынес свою оценку Аккерман, продолжая есть. – И банан твой даже ничего.       – Ну, мой ты ещё не пробовал, но…       – Заткнись.       Зик рассмеялся, да и Ливай тихо хмыкнул. Продуктов оставалось всё меньше, незнакомых тоже, пока Зик не достал совсем непонятной формы красноватый фрукт с чем-то вроде наростов.       – А это ещё что такое? – фрукт привлёк внимание Ливая, убирающего в сторону пакет с рисом.       – А вот это я и сам не пробовал. Самый дорогой тут. Продавец назвал его "питахайя", – объяснил Зик. Ливай хмыкнул, и Йегер с улыбкой кивнул. – Во-от, я знал, что тебе понравится!       – Какой же бред, – покачал головой Аккерман, рассматривая фрукт. – У вас всё такое…       – Какое?       – А то ты сам не понял.       – А ты скажи.       – Пидорское, – с тенью улыбки отозвался Ливай, откладывая в сторону последний пакет.       – Ну и ну, какой оригинальный вывод, Ливай, браво!       – Ну извини, другого нет.       Придвинувшись ближе к Ливаю, Зик приобнял его за талию и притянул к себе.       – Да ничего, капитан. И что, неужели мы закончили?       – Закончить-то закончили, но тебе это всё ещё на кухню перетаскивать.       – Перетащу, – кивнул Зик и наклонился к Ливаю. – Но попозже. Кое-кто обещал меня зацеловать, когда я приду. Не помнишь, кто это был?       – Вижу, ты окончательно оклемался, – подогнув под себя здоровую ногу, Ливай посмотрел на Зика из-под ресниц, и тот утвердительно промычал.       – Угу. Именно. И понял, что соскучился.       – Или возбудился от вида того, как я ем банан?       – Ну разве что капельку.       Положив руку на загривок Зика, Ливай притянул его к себе и поцеловал. Поцеловал крепко, горячо, влажно. Выплескивая всё, что накопилось внутри. Все переживания и напряжение. И Зик откликнулся с удовольствием, сразу запуская пальцы в тёмные волосы и притягивая к себе ещё ближе. Он соскучился. Соскучился и по поцелуям, и по самому Ливаю, как бы глупо это ни было. Даже эти несколько часов на рынке без него были пыткой. Ливай улыбался через поцелуй, наверняка думая, что это останется незаметным, но Зик чувствовал. Ох, каждая улыбка капитана стоила любых усилий. Губы соприкасались с влажным причмокиванием, язык оказывался в чужом рту, Зик притягивал Ливая всё ближе и ближе, ему становилось жарче, хотелось большего и… С трудом он оторвался от Ливая и взглянул на него. Зрачок внутри тёмно-серой радужки его левого глаза был заметно расширен. Общее. Сглотнув, Зик тихо усмехнулся.       – Ну… Как-то примерно так, Ливай.       – Требовательный-то какой... Будто не на рынок сходил, а на войну, – Аккерман едва заметно облизал нижнюю губу и за шею притянул Зика к себе, прикусывая мочку его уха.       – Даже не знаю, что бы я выбрал… И п-подожди, капитан, – выдохнул, сразу прикрывая глаза Зик, но Ливай отрицательно промычал ему на ухо.       По шее побежали мурашки. Чёрт возьми-чёрт возьми-чёрт возьми. Что Ливай делал… Его язык коснулся ушной раковины и медленно скользнул внутрь. Зик простонал и сжал его плечи. Ливай облизывал его ухо, старательно, прицеловывая, горячо дыша. У Зика мгновенно закружилась голова.       – Господи… Ливай… Мы так…       – Да, – выдохнул Ливай и осторожно отстранился, не забыв поцеловать в челюсть. – Мы так все фрукты передавим.       – И-Именно, – хрипло ответил Зик и, прочистив горло, улыбнулся. – Спасибо тебе, Ливай.       – Да за что, – выпрямившись, чуть нахмурился Аккерман.       – За то, что ты есть.       Это прозвучало как что-то само собой разумеющееся, и Ливай окаменел. Его дыхание перехватило, Что-то внутри него колыхнулось. Что-то давно забытое, чего он не чувствовал многие годы. Поджав губы, Ливай несколько смущённо поправил волосы.       – Да чего… – помолчав, чувствуя, как у него начинают розоветь уши, он добавил. – И ты.       Зик судорожно вдохнул и перевёл явно потрясённый взгляд на Аккермана. Тот сразу увёл глаза в пол. Ливай чувствовал этот взгляд, но усиленно его игнорировал. Голова начала болезненно тюкать, тело бросило в жар, как при лихорадке, которой у Ливая отродясь не было. Он был раздражён на самого себя, но старательно этого не показывал, продолжая молчать.       Некоторое время Зик ещё рассматривал порозовевшего Аккермана, всё больше убеждаясь, что ему не послышалось. Не послышалось. Сердце счастливо застучало, а на душе совсем потеплело. Ничего ж себе… Улыбаясь себе под нос, Зик поднялся с дивана и принёс с кухни таблетку от головной боли и стакан воды. С той же счастливой улыбкой он поставил их рядом с Ливаем.       – Всё-то ты знаешь… – проворчал себе под нос Аккерман, но послушно выпил лекарство.       – Если бы всё, капитан… И я бы перекурил это дело, если честно.       – Да пожалуйста, – Ливай взял лежащий рядом с ним бейсбольный мячик и перебросил из руки в руку.       – Хочешь, опять покидаем друг другу или я тебе почитаю?       – Угу. Можно и почитать. Я даже не прикасался к ней… – Ливай кивнул на книгу, лежащую там же, где ее положил Зик.       –Ты ещё скажи, что так и провёл всё то время, пока меня не было, пялясь на дверь и ожидая моего возвращения, капитан!       – Почему "так"? – сразу огрызнувшись, прошипел Ливай. – Я ещё кидал сам себе мяч. Всем веселее, чем читать с одним видящим глазом.       И без твоего голоса.       – "Ещё"! – довольный Зик указал на Ливая пальцем. – Значит, это ты тоже делал!       – Заткнись, – тихо буркнул себе под нос Аккерман, смутившийся своей оговорке ещё сильнее, чем до этого, но Зик обнял его и чмокнул в нос.       – Понял. Я скоро, капитан. Пять минут.       – Иди давай.       С широкой улыбкой Зик отдал честь и вышел из комнаты. Ливай сжал мячик в руках, будто держась за него, чтобы не провалиться сквозь землю от стыда. Мда уж. Сказать такое. Зику Йегеру. Долго думал? Ливай проклинал и себя, и Зика. Голова болела. Неудивительно.       На крыльце дома Зик уже закурил сигарету. Наконец-то возможность очистить разум и успокоиться самому. Что же он чувствует к Ливаю? Насколько всё серьёзно? Пока Зик был уверен в одном – Ливай ему нужен. Без него и правда тяжко, хочется быть поближе, держать Ливая рядом. Похоже, несмотря на все нюансы, Зик был совсем не против пожить с капитаном подольше. Но с этой его головной болью… С ней нужно было что-то делать. И Зик был практически уверен, что она уменьшилась бы, если бы он смог уговорить Ливая переехать в Марли. Но так просто это не выйдет. Нужно подумать.       Подумать, как разорвать оковы, удерживающие Ливая на Парадизе.

***

      Неделя пролетела почти незаметно. Многие продукты были съедены, в первую очередь фрукты. Ливаю не сильно понравились киви и питахайя, но бананы и апельсины пришлись очень даже по вкусу. Зику пришлось ещё раз сходить на рынок, теперь он принёс на пробу капитану виноград (решив умолчать, что вино делают именно из него), и Аккерман с удовольствием его съел. Зик был приятно удивлён – обычно Ливай был очень консервативен в своих предпочтениях и не пробовал ничего нового. Но тут дело пошло лучше, чем он ожидал. Вероятно, дело было в его уговорах, да и Ливай всё чаще шёл навстречу, даже если изначально не очень хотел выполнять его просьбу. Даже бутылку белого вина Аккерман разрешил оставить "по крайней мере до праздника, а там посмотрим", хоть по началу и божился, что ни за что к ней не притронется.       До дня рождения Зика оставалось три дня, и Ливай вдруг объявил генеральную уборку. Да, Зик регулярно поддерживал порядок в доме, но теперь всё происходило под неумолимым взором капитана. Этот взор, холодный и придирчивый, следил за каждым его движением, заставляя Зика подбирать каждую пылинку, протирать каждую поверхность с двух сторон и залезать даже в самые труднодоступные места. И, конечно, для Зика это обернулось сущим кошмаром.       К концу уборки измотанный Зик буквально обрушился спиной на стену. Ливай, напротив, едва заметно улыбался, впервые за долгое время выглядя довольным. Дом наконец-то выглядел так, как он мечтал с самого заселения – чистота почти стерильная.       – У тебя вышло лучше, чем я предполагал, – похвалил он Зика, и тот, тяжело дыша, вытер пот со лба.       – Ты извращенец, Ливай, ты знаешь это? – Зик глухо рассмеялся, запрокидывая голову назад. – Я, конечно, знал, что ты маньяк чистоты, но не настолько… Эта чёртова уборка вытянула все силы, а ты сидишь тут, улыбаешься... Скажи, это что, почти единственное, чему ты вообще улыбался, да?       – Да. А чему ещё предлагаешь?       – Ну не знаю... – Зик обессиленно прикрыл глаза. – Хорошей игре, еде, книге... Да ты, по-моему, даже лекарствам радовался меньше!       – А чего им радоваться? На ноги я не встал же. Ну, будет менее уродский шрам. Это скорее для тебя важнее.       – Чего это для меня?       – Ну тебе же на меня смотреть, мыть, лапать. Хотя ты каким-то образом и так на меня инвалида возбуждаешься, а это постараться надо было.       Они одновременно усмехнулись, и Зик, тяжело выдохнув, медленно приоткрыл глаза. Его взгляд лениво скользнул к Ливаю, в котором читалась странная смесь упрямства и удовлетворённости. Уголки губ Йегера дрогнули, превращаясь в лёгкую, чуть усталую, но искреннюю улыбку.       – И не говори, сам не понимаю, как это работает. Это всё какая-то твоя магия, не иначе. Извращенская, – он издал смешок. – Я даже на эту твою пытку уборкой согласился... Кто бы мог подумать, что ты даже в таком виде найдёшь, как надо мной поиздеваться.       – Это не была попытка поиздеваться, – улыбка пропала с губ Ливая, и заговорил он достаточно серьёзно. – Просто я ненавижу, когда в доме грязно и предпочитаю тщательные уборки. Но в своём состоянии не мог сделать её сам. А у тебя вышло очень даже сносно. Для первого раза особенно, – он снова чуть приулыбнулся. – Так что спасибо, что согласился на пытку.       – Я вообще-то и до этого убирался, капитан-чистоплюй… – тяжело вздохнул Зик, но потом усмехнулся. – Думаешь, я соглашусь на второй?       – Ну на мой-то день рождения ты постараешься уважить мои чистоплюйские желания?       Ливай говорил с усмешкой, но его глаза оставались холодными и серьёзными, как обычно. Этот контраст заставил Зика закатить глаза, словно в ответ на молчаливое требование капитана. Он притворно простонал, приложив руку ко лбу в драматическом жесте, будто собирался упасть в обморок от переутомления.       – Господи… Ещё и твой… Давай я это буду делать только на твой день рождения, а, Ливай? Как один из подарков?       – Вот так тебе нравится жить в хлеву? – Аккерман недовольно цокнул языком, и Зик громче и возмущённее повторил.       – Я и до этого убирался!       – Ну, те твои потуги сложно назвать "уборкой", – Ливай сморщил нос. – Но мы хотя бы мхом не заросли. На том спасибо.       – Уборкой сложно назвать вот то, что было сегодня! – парировал Зик, неожиданно обретший силы на спор. – Я бы назвал это "вылизывать"! Или "драить"! Но никак не "убираться"! Знал бы ты, как я затрахался! И совсем не так, как хотел бы, прошу заметить!       Зик, уставший до предела, полез в карман за пачкой сигарет. Вытащив одну, он закусил её зубами, а другой рукой принялся шарить по карманам в поисках спичек. Ливай, заметив его действия, напрягся, его взгляд стал острым, как лезвие.       – Будешь курить здесь, уберёшь весь пепел и проветришь, – предостерёг он. Зик недовольно вздохнул.       – Ещё больше уборки? Мне кажется, ты решил убить меня перед моим же днем рождения...       – А ты бы хотел всё снова засрать сразу после того, как навёл порядок? Зачем тогда драил вообще…       – Если я скажу, что тебе угодить хотел, ты поверишь?       – Охотно. Почему бы не верить.       – Вот и отлично... – отстраняясь от стены с явным трудом, Зик заложил сигарету за ухо. – Ладно, пойду тогда на крыльцо покурю. Двух пыток подряд я точно не вынесу.       – Иди, – Ливай внимательно проследил за движениями Зика. – И ничего не пытка. Я всю жизнь только так и делал.       – Значит, ты ещё и самоистязанием занимался... Извращенец.       Решив взять Аккермана с собой, Зик подошёл к нему. Ливай же сощурил глаза, а в них загорелся какой-то блеск.       – Тебе вот так всё хочется, чтобы я оказался извращенцем?       – С чего ты это взял, капитан?       – Раз так часто называешь. А сам-то…       – А что я?       Не спрашивая разрешения, Зик поднял Ливая на руки и пересадил в кресло. Его берут с собой. Внутри Ливая промелькнула искра благодарности – приятно, что его берут с собой, и даже не пришлось намекать. Однако снаружи он выглядел совсем иначе: нахмурив брови, Ливай брезгливо сморщил нос и демонстративно отвернулся.       – Фу, потный весь… – Зик усадил его в кресло, и только после этого ответил на заданный вопрос. – А у тебя стоит на инвалида. Чем не извращенец.       – А у тебя на обезьяну, – весело парировал Зик, вывозя кресло на улицу. – Так что ты всё ещё больший, чем я.       – Пока ты был обезьяной, у меня на тебя не стоял, – справедливости ради ответил Аккерман. – А у тебя вышло наоборот.       – Кто знает, кто знает, – многозначительно хмыкнул Зик. – Проверить твои слова про "не стояло", я не могу... Так что не, не убедил!       Зик выкатил кресло на крыльцо, остановился и вздохнул, как будто эта маленькая передышка была наградой за весь день. Достал сигарету из-за уха, крутнул её пальцами, а потом прикурил, прикрыв огонь от ветра ладонью. Ливай же вдохнул свежий воздух полной грудью. Стоило, конечно, чаще выходить сюда, но перспектива, что его заметят с блядским Зиком Йегером, была для Ливая куда более проблемной, чем недостаток солнечного света и свежего воздуха. Он мог долго без них обходиться. Всё-таки годы житья в подземелье из жизни не вычеркнуть.       – А у тебя стоял что ли? – с издёвкой спросил Аккерман, цепляясь за слова. – Боялся, но хотел?       Поперхнувшись дымом, Зик закашлялся. Из его глаз брызнули слёзы, сам он покраснел и согнулся в три погибели. Аккерман чуть усмехнулся такой реакции. Зик был не очень хорош в том, чтобы прятать свои эмоции. Намерения – да, но вот эмоции почти всегда были искренними и выдавали его, это Аккерман уже запомнил. Значит, попал в точку. Да и общаться на эти темы с Йегером было поразительно легко. Этого раньше не хватало.       – Оно... – с трудом между приступами кашля выговорил Йегер. – Так... не работает... Ливай!       – Да успокойся. Хотел и хотел.       Наконец откашлявшийся Зик вытер дрожащей от усталости рукой выступившие слёзы. Эти воспоминания – то, что он тогда чувствовал, – всё же вызывали у него лёгкое, почти подростковое смущение, учитывая текущее положение дел. Впрочем, Ливай даже не пытался этим воспользоваться. Он сидел молча, спокойно, будто это его совсем не заботило. Это было странно. И, пожалуй, неожиданно... И позволяло Зику чувствовать себя чуть более расслабленно.       – Вот и покурил…       – Ну… Я не хотел такого эффекта, – в голосе Ливая проскочила нотка сочувствия, и он, убрав руку с подлокотника, кивнул на него. – Обопрись хоть. И можешь отдышаться и покурить ещё. Куда нам торопиться.       Благодарно оперевшись, Зик наклонился и чмокнул Ливая в макушку. Затем он снова выпрямился и закурил вторую сигарету, выкинув первую в стоящую на крыльце банку с окурками.       – Я думал, ты после уборки ещё какие-нибудь дела придумал. С тебя бы сталось, Ливай...       – Да ладно. Нужно тебе и отдыхать давать. А то рухнешь ещё. А я не подниму.       – Действительно, – Зик весело ухмыльнулся. – Видать, в нашей паре и мозг, и мускулы достались мне... Пока ты в очереди за вредностью и мрачностью стоял.       Одним своим взглядом Ливай словно хотел испепелить Йегера, лишний раз подтверждая его слова. Чёрт. А ведь правда. Мысли Аккермана резко ушли в прошлое, пробивая в его броне болезненные трещины. Он вспомнил, каком он был. Сильным, крепким, способным вообще на всё даже за гранью человеческих возможностей. Чёрт, да он был сильнее всех, несмотря на свой маленький рост. При желании мог носить что и кого угодно. Сила, скорость, выносливость – всё было при нём. Высокие стены, огромные титаны, любой противник – это никогда не было для него препятствием. Но теперь? Теперь осталась только память, боль и эта слабость, от которой его воротило. Он не мог даже встать без посторонней помощи. Ливай невольно отвёл взгляд и выдохнул, будто пытаясь согнать нахлынувшую тяжесть. Всё слишком изменилось после его ранений.       – Раньше хотя был мускулами был я. А теперь… – тихо проговорил Ливай, его голос звучал ровно, но взгляд, устремлённый вниз, выдавал больше, чем он хотел показать. – Видимо, ты прав. Только вредность с мрачностью от меня и остались.       – Эй, Ливай… – ласково позвал Зик и опустился на корточки перед креслом. Заглянув снизу на его лицо, Йегер протянул руку и бережно провёл ладонью по щеке. – Ты чего? Я же пошутил... И не только они. Ты очень осознанный и, я даже сказал бы, мудрый, – Зик улыбнулся и доверительным шёпотом добавил. – И мускулы у тебя есть. Задница, например, очень даже крепкая. Я оценил.       – Пошёл ты… – ответил Аккерман, но уголок его губ всё равно приподнялся.       – Только вместе с твоей задницей, – ладонь Зика продолжала мягко скользить по щеке, и сам он невозмутимо добавил, хоть глаза его смеялись ещё сильнее. – Или в...       – Ну какой же придурок… И послать тебя некуда, – Ливай цокнул языком, но щекой тыкнулся к ладони, прикрывая глаза. – Придётся смириться...       – А я и сам не пойду, даже если пошлёшь. И с собой ещё увезу. Как в сказке.       – Опять твои сказки...       – Не такие уж и сказки...       Зик коротко поцеловал Аккермана в губы и, пальцами приподняв за подбородок, улыбнулся ему. Уголок губ Ливая дрогнул в ответ, он уже хотел податься обратно вперёд, снова поцеловать, обнять и прижать к себе, но Зик выпрямился и, достав из пачки третью по счёту сигарету, закурил её. Ливай недовольно отвернулся, совершенно неудовлетворённый.       – Пыхтишь, как наши УПМ... Лучше бы ещё поцеловал, а не это всё.       – Ничего себе, капитан! – хохотнул Зик. – Ты даже сам это предлагаешь! Я подумаю. Хм… – он сделал вид, что серьёзно задумался, но почти сразу щёлкнул пальцами и кивнул. – Да, точно. Поцелую сейчас, как докурю.       – Чтобы ещё хоть раз предложил, – цокнул языком Ливай и покосился на сигарету. – Теперь уже я подумаю. Это что, настолько тебе нравится?       – Даже не знаю, как объяснить, капитан... – Зик перевёл взгляд на сигарету в своей руке, будто черпая из неё вдохновение, и после небольшой паузы заговорил. – Сначала не особо. И не сразу понимаешь, почему хочется продолжить. Но потом... потом уже невозможно выкинуть это из головы. Мысли крутятся вокруг одного. И чем больше думаешь, тем сильнее хочется.       Он усмехнулся, слегка поморщившись, словно признаваясь в чём-то постыдном, и продолжил:       – А когда наконец добираешься, каждая затяжка кажется особенной. Словно на мгновение всё становится ярче, теплее. Как будто мир перестаёт давить, а внутри появляется лёгкость. Ты знаешь, что это ненадолго, но в моменте... в моменте ты живёшь только этим. А потом снова думаешь, как бы повторить. Настоящая зависимость, – он хмыкнул. – Становится частью тебя. И жить без этого можно, но не хочется. Потому что, знаешь, с этим – лучше. Гораздо лучше.       Их взгляды встретились. Какое глупое сравнение. Какой дурацкий образ… Но Ливай понял. Он видел, как Зик искренне и почти болезненно ищет, как выразить то, что словами до конца не передать. И, странно, но он разделял эти чувства. Чуть поджав нижнюю губу, он кивнул, надеясь, что и Зик его поймёт. Хотелось что-то сказать, но слова вставали поперёк горла. Ну не мог он. Не мог. Просто. Не. Получалось.       – Поделись, что ли.       Слова прозвучали слишком сухо, но на большее Ливай не был способен. Ему даже не хотелось курить. Но слова Зика его зацепили. Йегер подошёл ближе, остановился напротив и протянул Аккерману свою сигарету.       – На, держи.       Протянув руку, Ливай взял тонкую бумажную палочку и медленно поднёс её к губам, собираясь сделать затяжку, но прежде чем он успел это сделать, Зик оказался ближе. Гораздо ближе. Его губы мягко накрыли губы Ливая. В груди что-то взорвалось. Ливай шумно выдохнул, в этот момент его пальцы автоматически сжались, надламывая сигарету. Да. Господи, да. Пальцы сразу зарылись в волосах и сжали их, Ливай крепко прижал к себе голову Зика. Целовал он глубоко, благодарно. Сильно соскучившись. Затушив сигарету о подлокотник кресла, Ливай обвил шею Зика уже обеими руками. Зик отвечал ему не меньше – его пальцы мягко скользили по голове, то сжимая короткие волосы, то поглаживая их. Это прикосновение обжигало, будоражило каждую клетку тела. Если бы он мог, Ливай бы встал, толкнул Зика к стене, прижал к ней, потом упёр бы колено между ног, рывком притянул его за ворот рубашки, с силой целовал бы до головокружения, до дрожи в коленях. Но он не мог.       Все эти движения так и остались в его голове, изматывающие своей недостижимостью. Он не просто хотел – он жаждал вернуть то, что отняла война, эти чёртовы титаны, эта чёртова жизнь. Но реальность стояла стеной перед этими мыслями. Стеной, которую не проломить. Всё, что он мог сделать – крепче обнять Йегера, чуть сильнее сжать его волосы и впустить в себя каждую секунду их близости. Это злило. До дрожи, до невыносимой боли в груди. Ливай ненавидел это чувство беспомощности, ненавидел быть запертым в собственном теле, в собственной слабости, как в тюрьме. Всё, что он мог – вверяться в руки Йегера, действительно подчиняться его воле, ведь свою выразить было почти невозможно. Позволить себе быть приближённым, подвинутым, поцелованным. Откликаться движениями тела, насколько мог. И как можно меньше думать о том, как бы всё было, не будь он изувеченным. Будь это всё в другой жизни. Если об этом не думать, то ему было очень, очень хорошо.       – Ну что, так лучше, капитан? – усмехнулся Зик, держась за кресло, чтобы не упасть.       – Да, – хрипло выдохнул Аккерман, не позволяя Зику отстраниться, так и держа его лицо рядом со своим. – Да. В разы лучше.       Он не мог оторвать взгляда. Эти голубые глаза. Везло ему на голубые глаза. Даже к океану ходить смысла не было, он и так в нём всё время тонул. Сначала в одном, теперь в другом. Ливай вообще очень часто в жизни тонул. И лишь иногда вспоминал, что на самом деле умеет плавать.       – Ещё? – с хитрецой спросил его Зик, и Ливай, с трудом сглотнув, раздражённо пробормотал.       – Мог бы и не спрашивать.       Смешинки в глазах Зика не пропали, а, наоборот, стали даже заметнее. Ласково поддев нос Аккермана своим, он провёл языком по его губам. Нос Ливая недовольно дёрнулся. Поцелуя не было. Ливай начинал закипать.       – Какая мерзость, очкарик, – едва шевеля губами, прошипел он, но Зик лишь снова усмехнулся.       – Думаешь?       И снова кончиком языка проскользил по его нижней губе и Ливай не удержался. Глубоко, страстно и влажно он снова поцеловал Йегера и крепче, чем до этого, сжал его волосы. Многие пряди свалялись в сосульки от пота, некоторые ещё не до конца просохли, но сейчас Ливая это даже не покоробило. Хрен с ним, хрен вообще со всем. Даже с этим горьким и противным привкусом от выкуренных сигарет. Пусть целует, пусть прижимает, пусть уже, блять, возьмёт его. В голове даже предстали картинки, как Зик трахает его на этом самом крыльце. Где любой мимо проходящий смог бы это увидеть. Смог бы увидеть, как он отдаётся, как получает от этого удовольствие и как просит ещё.       Рука Зика легла Ливаю на поясницу и потянула наверх, и он ответил на это со всей готовностью и желанием, подтягиваясь к чужой шее. Пусть. Пусть поднимет и прижмёт к себе, прижмёт к фасаду дома, разденет… И Зик поднял его, подхватив под ягодицы, и у Ливая закружилась голова. Да, да, да. На секунду разорвав поцелуй, в порыве эмоций он прикусил нижнюю губу Зика и вновь глубоко поцеловал. Зик позволял ему вести, позволял целовать себя. Голову вело всё сильнее, здоровой ногой Ливай оплёл бёдра Зика и прижался ближе. Но и Зику становилось сложнее. В таком состоянии, когда хотелось лишь одного – взять капитана, оказаться в его горячем теле и доставить ему удовольствие – в руках появлялась лёгкая дрожь, а кончики пальцев будто пронзали иголочки. Нужно было что-то с этим делать…       – Есть предложение, капитан, – прошептал Зик, дыша тяжелее и едва открыв глаза.       – Какое ещё, очкарик? – недовольно и нетерпеливо огрызнулся Ливай. Зик вновь поддел его нос своим и улыбнулся.       – Как насчёт того, чтобы переместиться в дом? А то есть вероятность, что я тебя либо уроню, либо упаду сам вместе с тобой.       – Да хоть куда, очкарик. Хочешь в дом, давай в дом.       – И… Чем займёмся?       Ливаю захотелось прибить этого идиота на месте. "Чем займемся", он спрашивает. Придурок, блять.       – Книжки будем друг другу читать… Сам как думаешь?       Зик… удивлённо приподнял брови. Неужели…? Но он видел глаза Ливая и чувствовал его хватку. В Аккермане горела страсть. Настоящая, ни с чем не сравнимая, почти первобытная.       Да. Всё было понятно.       Они займутся друг другом.