Next to Me

      Состояние… было отвратительное. Зик одновременно и спешил к дому, и боялся туда попасть, будто там его ждала казнь. Может, и ждала. По крайней мере психологическая. Клочки и отрывки каких-то мыслей кишели в его голове, переплетались и вгоняли ещё глубже в пучины самобичевания. Что скажет Ливай? Что же скажет Ливай?       Чёртов рынок… Всё пошло совсем не по плану.. И чёрт с ними, с толпами, с запахами и постоянными толчками то с одной стороны, то с другой. Чёрт с ними. Это всё можно было забыть, как страшный сон, едва перешагнув порог дома. Но вот ту отрезвляющую пощёчину, которую Зик получил от встречи с реальностью… Вот от её жгучего ощущения так просто избавиться не выйдет. "Почему?" – повторял про себя Зик.       И это "почему" относилось к слишком многим вещам. К войне, к обществу, к его собственному выживанию, к Ливаю. К Ливаю чаще всего. Всё внутри просто разрывалось от мысли, что Ливай просто не мог довериться ему и воспылать чувствами. Не могло этого произойти после всего. А если не так, то что? Издёвка? Или Ливай сам так отдалился от всех снаружи, что не до конца осознаёт, что делает? Ливай свихнулся от одиночества?       К дому Зик пришёл в совсем уж дурном расположении духа. Одновременно он торопился оказаться внутри и боялся этого. Хотел поговорить с Ливаем и опасался его реакции. Но сделать это было нужно и как можно скорее. Пока рвать ещё не так больно. Хоть и уже будет безумно больно. Но лучше так.       Опомнился Зик только около двери. Он опустил пакеты с продуктами на порог крыльца и машинально ощупал карманы, чтобы найти ключи. Выдохнув, будто и правда что-то после этого оборвётся, Зик вставил ключ в скважину и провернул его два раза.

***

      Пока Зик слонялся по рынку, к Ливаю успели зайти солдаты, которым он дал важный и неотложный приказ, которые те встретили, мягко говоря, скептически. А если серьёзно – то при выходе из дома, когда капитан уже не мог их видеть, они покрутили пальцем у виска. Осуществить такое – практически невозможно. Зачем это Ливаю – тоже непонятно. Но и ослушаться нельзя. Аккерман буквально приказал им искать иголку в стоге сена, к тому же тоном, не дающим права на возражения. И с этим приказом он отправил их восвояси, больше не потребовав ничего. Ливай знал, что его приказ выглядел идиотским и подозрительным в глазах любого мало-мальски соображающего человека. Да могло и не выйти, но если выйдет… Это было бы самым лучшим подарком Зику на день рождения.       Солдаты давно ушли, а Зика всё не было и не было. Ливай прошёл несколько стадий своего отношения к этому. Сначала ему было относительно всё равно – он привык доверять близким, верить, что они выполнят задачу. Без доверия было никак. Потом он стал злиться и чаще бросать мячик в стену, со всё большей и большей силой, и ловить его. Зика не было уже долго. Эта чёртова обезьяна просто пошла прогуляться и забила на отведённые два часа. Мог ли Йегер на самом деле загулять? Да едва ли. Но вот специально заставить Ливая ждать… Ещё как мог. И придёт с этой его хитрой ухмылочкой. Урод.       Но потом… Потом Ливай начал нервничать. Зика не было уже четыре с половиной часа. Слишком, слишком долго. Могло ли с ним что-то случиться? Могли ли его разоблачить? Вдруг уже убили, и Ливай даже никогда об этом не узнает? Мяч он уже не кидал, только крепко стискивал его между ладоней до боли в культях. Каждую минуту он бросал взгляд на часы и переживал только сильнее. Ели Зик не вернётся… Ливай не хотел об этом думать. Первая мысль была "Тогда я сам ещё раз убью этого очкарика", но почти сразу пришла другая: "Я сам прикончу тех, кто тронул его хоть пальцем". Ливай даже не успел её толком осмыслить. Просто… почувствовал это. Но вскоре он всё же услышал, как в скважине возились с ключами и с облегчением выдохнул. Вернулся.       – Ну наконец-то… – громко произнёс Ливай, снова подкидывая мяч. – Явился.       Безбородый, всё ещё с трудом узнаваемый Зик медленно вошёл в гостиную и сгрузил все пакеты и сумки на пол. Вздохнув, он потёр переносицу и молча упал рядом с Аккерманом на диван, забросив голову на его спинку. Ливай заметил, насколько он был вымотан. Даже желание злиться на него испарилось. Слишком подавленным и разбитым выглядел Йегер, и Ливай, настороженно сведя брови, легонько толкнул его в плечо рукой.       – Эй, очкарик, что-то стряслось? Ты на рынок сходил или на очередную войну? Сам же прогуляться хотел.       – Капитан… – тихо выдохнул Зик. – Если я ещё хоть раз попрошусь на улицу, пожалуйста, пристрели меня сразу.       – Да что стряслось-то? – вмиг напрягшись, Ливай спросил. – Тебя узнали?       – Нет… – безэмоционально отозвался Зик. – Вроде не узнали.       – А что тогда? У меня нет идей, очкарик. Задолбался просто? Ты вон сколько ходил, это ж полный капец.       – Долго, да? – всё так же безучастно спросил Зик, и Ливай нахмурился ещё сильнее.       – Да почти пять часов. Что так долго можно на рынке делать?       – Искать… И хотел тебя порадовать, купил много всего интересного. Покажу сейчас.       – Эй не, сначала ты отдохнёшь, Зик. И расскажешь, почему ты выглядишь так, будто телеги разгружал.       – Я… – Зик выдохнул. – Уж лучше бы телеги разгружал, капитан.       – Да хватит уже говорить загадками, – Ливай цокнул языком. – Меня это уже давно бесит. Объясни, как есть, и не парь мне мозги.       – Ну… – Зик ненадолго замолчал, чтобы лучше сформулировать свои мысли. – В общем, мне кажется, ты и сам не особо понимаешь, как обстоят дела в обществе, Ливай.       – В каком это смысле?       Отлепившись от спинки дивана и сгорбившись, Зик потёр глаза и снова замолчал. Он не знал, как начать. Было… погано. И всё же поделиться с Ливаем не только хотелось, но и было нужно. Чтобы и он знал. Чтобы не обманывался.       – Сидя взаперти друг с другом, мы с тобой ошибочно решили, что вокруг все придерживаются тех же взглядов, что и мы. Хотя бы примерно. Потому что не видели других точек зрения. А люди вокруг… Они живут совсем в другой реальности, Ливай. Совсем в другой.       – Что… – голос Аккермана прозвучал тихо и настороженно. – Что ты имеешь в виду?       – Они… – Зик набрал воздуха в лёгкие, выдохнул и с трудом продолжил. – Многие верят Эрену. Многие считают, что он поступил правильно. Что ты и другие зря его остановили. Что марлийцы и все остальные народы не заслуживают жизни. Что стоило их растоптать. Это не единичные умалишённые, Ливай. Их много. По-настоящему много.       – Ну, – Ливай отвёл взгляд. – Наверное, этого стоило ожидать. Реваншистских настроений. Мы не знаем, что говорят в Марли, но наверняка там всех, кроме Альянса, считают всё теми же дьяволами, что и раньше, если не хуже. Да чего уж, может, и Альянс считают. Но их… нас… слишком боятся. Если десяток человек сумел остановить эту махину, то и их спокойно перебьёт. Даже без силы титанов.       Придвинувшись ближе к Ливаю, Зик неудобно ссутулился, чтобы устроиться головой на плече капитана. В отличие от него, Аккерман, видимо, и раньше всё понимал. Понимал, но предпочитал не думать и не обсуждать. Закрыться.       – Ну… – Зик вздохнул. – Наверное ты прав, но… Я всё же думал, что если не единогласно, то подавляющим большинством мы пришли к выводу, что это было безумие. То, что устроил Эрен.       – Если бы, – Ливай цыкнул. – Йегеристы успели расплодиться, как грибы после дождя. А после смертей своих лидеров, Эрена и Флока, обозлились ещё сильнее. Пока ещё ничего не утряслось. Королева только-только родила. Военный совет уничтожили йегеристы. От старого разведкорпуса остался только я, и то, в каком состоянии… – он свёл брови и с обидой сжал здоровый кулак. – Да, я сам выбрал Армина вместо Эрвина. Доверил будущее ему. Мальчишке, у которого в глазах горел тот же огонь, что у него. Но…       – Но, кроме этого огня, нужна ещё и крепкая рука, – удручённо кивнул Зик. – Армин хороший малый. Но у него нет и половины такой решительности и безрассудства, как у человека, устроившего тот мясной штурм против меня. Всё же разведкорпусу нужен такой человек.       – Который способен стать дьяволом, – тихо согласился Ливай, пряча глаза за ладонью. – Самое паршивое, что йегеристы были больше на это способны. Тот же Флок Форстер.       – Думаешь, он бы смог заменить твоего командира?       – Ну безрассудства и решительности ему бы хватило. В этом он и правда походил на Эрвина. Но я успел увидеть, что будет, если дать ему власть. Диктатура. Не знаю, – Ливай пожал плечами. – Не я делал этот выбор, и я бы не хотел его делать. Может, если бы за те четыре года было обращено больше внимания на то, чем он там занимается, и были бы приняты меры, он бы стал неплохим командиром или хотя бы капитаном. Но мне было не до того. Хотя стоило бы уберечь мальчишку.       – Не вини себя, а, Ливай? Ты скорбел.       – И полностью ушёл в себя, забив хер на то, что будет с миром, только если я смогу прибить тебя.       Зик приподнял голову, снова отстраняясь, и отвернулся. Ливай забил на всё. Он жил одной идеей. Одним желанием. Одним приказом. Убить его, чего бы это ему ни стоило. Даже если бы весь мир погиб и почва разверзлась под ногами. Аккерман бы не обратил на это внимания, если бы он, Зик Йегер, умер от его руки. Если бы это было последним, что он сделал и даже если после этого не стало бы ничего. Из-за этого Ливай не был вовлечён в происходящее на Парадизе. Даже тут виноват был он. Вообще во всём, что случилось после битвы в Шиганшине, явно или косвенно нёс ответственность именно он.       – Мне стоило сдохнуть в тот день, – с фаталистичной безнадёжностью хрипло пробормотал Зик, зарываясь пальцами в свои волосы.       Ливай сглотнул. Сердце ёкнуло от вида Зика. Отчаянно сокрушённого. Но самым паршивым было то, что он даже не мог возразить. Если бы Зик тогда умер, всё было бы иначе. Возможно, всё, совершенно всё, пошло бы по-другому. Эрвин бы выжил. Не было бы Дрожи Земли. Он сам не остался бы инвалидом. Мир не был бы практически уничтожен. И Зик тоже это понял. Может, только сейчас полностью это осознал.       – Но ты не умер, – сухо сказал Ливай и всё же положил ладонь на спину Йегера. – Слышишь? И никто не знает, что бы именно было, если бы ты сдох. Я думал, мы решили поменьше думать об этом "если бы". Не знаем мы. Есть как есть. Нужно пожинать.       – Да, но… – Зик крепко зажмурился, успешно сдерживая слёзы, а потом, сглотнув ком в горле, пробормотал. – Это всё из-за меня, Ливай… И люди говорят об этом. И я сам знаю. Почему же ты меня не убил? Почему… – наконец дойдя до самого болезненного своего вопроса, он еле-еле, будто в его горле были лезвия, выговорил. – Почему ты решил дать мне шанс? Как я мог тебе понравиться? Я старался, старался, старался, думал, что могу начать сначала, вот совсем сначала, но… Сегодня мне снова широко открыли глаза. Я не могу продолжать врать себе, что я могу измениться. Я… отрава. Из меня сделали яд ещё в детстве, когда заставили стать воином, и теперь я разрушаю всё, к чему прикоснусь. В этом всё моё наследие. Я не оставил ничего хорошего за всю жизнь, что я прожил. Нет ни одного человека, которому повезло, что он со мной был знаком. Только наоборот. Я сеял исключительно разрушения, Ливай. Всем приносил боль. И тебе я тоже приносил боль. Я убил твоего любимого человека и все эти годы об этом даже не знал. Смеялся над тобой и не понимал, за что же ты так сильно меня ненавидишь. А у тебя были все основания меня ненавидеть. Ты и сейчас должен меня ненавидеть. И мои глупые попытки искупить свою вину не должны были тебя разжалобить…       – Стоп, – наконец осёк его Ливай. – Ты уже изменился, Зик. И ты не разжалобил меня. Я… Я увидел тебя другого. Настоящего, если хочешь. Когда тебя не принуждают быть оружием. Ни военные, ни твой отец, ни твой Ксавьер, ни Эрен. Но всё равно, ты не можешь сбежать от… себя. Всего себя. Я это понял, хоть и сам бы этого хотел. Оставить того себя позади, стать каким-то новым. Но это невозможно. Ты это ты. Со всем твоим опытом и дерьмом, которое ты натворил. Оно никуда не денется. Оно с тобой до блядской могилы. Измениться сложно. Это занимает очень много времени. Но у нас его теперь с тобой завались и больше, так давай использовать это. Я не хочу думать, должен ли ты был начать мне нравиться или нет. Наверное, не должен. Ты очень красочно описал, почему. Но блять, нравишься ты мне, что я теперь должен, повеситься? Это тоже затруднительно, поверь мне. В тебе есть то, что меня привлекает. Остановимся на этом.       – И… – в голосе Зика, таком хриплом и безжизненном, проскочила тень надежды. – Что это, Ливай?       – Ох блять… Ладно. Напрашиваешься на комплименты, хер с тобой. Слушай. Ты заботливый. Смешной. Относишься ко мне как к человеку. Стараешься поднять настроение, даже когда я ворчу. Ставишь мои желания в приоритет, – Ливай на секунду запнулся, понимая, что такое у него вообще было впервые. – Меняешься для меня. И я ж это уже даже говорил.       – Не всё… И не сразу…       – Ой ну извините. Его королевское высочество захотело услышать все свои регалии.       – Я… – Зик прикрыл глаза, но затем открыл их и мягко коснулся большим пальцем щеки Аккермана. – Спасибо, Ливай. Я не заслуживаю тебя.       – Да ты вообще уже давно могилу заслужил.       – В том-то и дело…       – Но ты ещё не домучился, поэтому ты и здесь, – Ливай перебил его и, вздохнув, тихо добавил. – И я, видимо, тоже…       – Ну… – лицо Зика совсем чуть прояснилось. – В таком случае, это самые приятные мучения. Лимб.       – Лимб, – скорбно согласился Ливай.              Воцарилось молчание. Зик придвинулся к Ливаю так, чтобы его ноги были с двух сторон от тела Аккермана, и тихо прижался к нему, обнимая, и тот обнял его в ответ. Так они и сидели на диване в тишине. Почти не двигаясь. Только разделяя тепло и чувствуя дыхание друг друга. Разделяя внутренние терзания и боль. Всё было общее. Всё было ничейное. Время будто замерло.              – Что ж поделать, Ливай… – прошептал Зик, прижимаясь щекой к чужому плечу. – Жизнь делает тебе больно, а потом ты умираешь, да?       – Иногда, – тоже шёпотом ответил Ливай, мягко поглаживая его волосы. – А иногда жизнь делает тебе больно и ты продолжаешь жить.       Снова повисла тишина. Зик поджал губы. Ливай… Был куда более чутким и осознанным, чем ему зачастую казался. Да, именно осознанным. Он умышленно отграживался от всех, но полностью осознавал происходящее. Просто Ливай… смирился. И не собирался никак ни на что влиять. После того, как потерял ориентир, за которым он следовал, как за единственным лучом света в темноте. До тех пор, пока этот свет не угас, и Аккерман не остался в кромешной темноте, в которой видел лишь одно – свою цель, последний приказ. Зик и сам, как ему казалось, смирился. Но, видимо, в его душе ещё оставались крупицы надежды, что всё образуется. Что все могут найти общий язык и прийти к долгим дипломатическим отношениям. Что он сможет это застать. Нужно было переставать терзать себя этими надеждами. Всё равно он ничего не изменит. Уже не изменит. Нужно было фокусироваться на своей жизни.       – Миру… Миру, как бы ты выразился, полный капец, – прошептал Зик и отклонился назад, чтобы заглянуть в глаза Аккерману со слабой улыбкой на губах. – Но на наш век его хватит.       – Хотелось бы верить, – Ливай отвёл взгляд в сторону, но потянулся вперёд и мягко чмокнул губы перед ним. Он пригладил волосы Зика и вздохнул.       – Знаешь, Ливай, – Йегер прикрыл глаза и головой подался к его ладони. – Мне с тобой очень спокойно. Я даже готов, чтобы ты на меня орал месяц, чем вот как сегодня...       Зик совсем бережно коснулся губ Ливая своими. По телу Аккермана разлилось тепло от этих слов. Спокойно. Ему и самому было спокойно. Это стало совсем очевидно, когда Зик ушёл на несколько часов, и Ливай не знал, где он и что с ним. А теперь было легко. Ливай обнял Зика крепче, будто и правда боялся его отпускать ещё хоть куда-нибудь, но целовал так же нежно, как целовали его. Ладонь так и поглаживала светлые волосы в каком-то заботливом успокаивающем жесте. Стояла абсолютная тишина, если не считать звука соприкасающихся губ.       – Кто бы мог подумать, – вскоре нарушил её Ливай тихим шёпотом. – Что нам будет спокойнее рядом друг с другом, а не как можно дальше...       Взглянув в глаза Аккермана, Зик хмыкнул и, расцепив объятия, большим пальцем ласково провёл по его щеке.       – Если бы мне раньше такое сказали, я бы долго смеялся, капитан... А ты, пожалуй, убил бы шутника на месте.       – Думаешь, я убивал всех подряд? – Ливай метнул на Зика недовольный взгляд. – Врезал бы, конечно, но убивать это слишком.       – Если честно, то раньше я так и думал, – признался Зик и усмехнулся. – Такой мелкий и такой грозный…       – Вообще-то, я достаточно добрый, – пробормотал Ливай, сжимая пальцы покалеченной руки здоровой. – Дело было в тебе.       Зик бережным жестом заправил прядку тёмных волос за ухо Ливая и мягко спросил.       – А теперь в чём дело?       Ливай едва заметно вздрогнул от этого жеста, от того, как Зик поправил его волосы, которые, сколько он себя помнил, всегда лежали одинаково. С самого детства. Во рту мигом пересохло, глаза распахнулись шире. Признание, такое изначально нежелательное, сорвалось с его губ совсем просто:       – В тебе...       Улыбнувшись, Зик подался вперёд и коснулся лба Аккермана своим.       – В нас, Ливай, – поправил он и снова ласково и неспешно поцеловал.       Это "нас" тотчас смутило Ливая, но на поцелуй он ответил так же ласково, как и Зик. Ладони осторожно легли на мягкие щёки, и большие пальцы легонько прошлись по скулам. И правда. Спокойно. Чуть отстранившись, Ливай немного судорожнее провёл ладонью по лицу Зика и прошептал:       – Ты хоть знаешь, как я успел испереживаться, очкарик?       – Испереживаться? – не поверил своим ушам Зик. – Обо мне?       – А о ком ещё? – Ливай отклонился назад, выглядя одновременно раздражённым и пристыженным.       – Действительно, – Йегер слабо хмыкнул. – Кто бы ещё согласился таскать тебя на руках да задницу подтирать, да? Да и что со мной будет? Ты же знаешь, капитан, я живучий…       Несмотря на эту попытку разрядить обстановку, Зику было ужасно приятно слышать это от Ливая. Его сердце радостно подскочило от этих слов. Ливай переживал. С одной стороны, этого стоило ожидать, но Зик-то думал, что это будет больше похоже на ревнивую стервозную жену, встречающую с формулировкой "где ты шлялся, скотина?", а ощущалось всё не так. Совсем не так.       – Не подтираешь ты мне задницу, – проворчал Ливай. – Не дождёшься. А живучим ты был. Сейчас даже от бритвы вот...       Пальцем Аккерман легонько провёл по одному из порезов на его лице, и Зик тихо зашипел, усилием воли заставляя себя не отдёрнуться. Наоборот, он подался щекой в чужую руку, ластясь.       – Ничего, переживу. У меня и раньше порезы бывали, ты вот, помнится, неплохо с этим справлялся.       – Они заживали быстрее, чем моргнуть можно, – парировал Ливай, поглаживая кожу. – А тут придётся ждать. А если ещё и волос врастёт, то вообще веселье…       – Тут ты прав. И действительно странно, когда оно само не заживает, но я немного успел и к этому привыкнуть. Совсем чуть-чуть, – Зик улыбнулся, прикрыв глаза, но потом снова их открыл и серьёзнее произнёс. – Я успел соскучиться, Ливай.       – Могу понять, – пробурчал Ливай, чьё сердце радостно ёкнуло от такого откровения, но показывать этого он не хотел. – Я как-то думал, что тебе понравится твоя прогулка под свободным чистым небом и общение с кем-то кроме меня. Может, теперь расскажешь, как ты в целом сходил? Если не считать всего того, что ты уже на меня вывалил.       – Знаешь… – снова вспоминая, Зик отчётливо содрогнулся. – Даже если всего этого не учитывать, то всё равно это не рынок, а какая-то пытка.       – Да? – саркастично отозвался Аккерман. – Чего, не привык, что за каждый товар идёт чуть ли не бой, особенно за импортный? Ты же сам жил в концлагере, у вас не так было?       – Нет, ну жил конечно, но всё было не настолько плохо… Тут меня двое зажали, и один пытался просунуть деньги сквозь мою спину. По крайней мере, было полное ощущение, что именно это он и собирается сделать. А эти толпы? А эти крики со всех сторон? А когда рыба продаётся рядом с конфетами и лошадьми?              Зик позеленел только от воспоминаний о запахе, а Ливай хмыкнул, наконец разворачиваясь и забрасывая здоровую ногу на больную.              – Добро пожаловать на остров плоховоспитанных дьяволов. Куда уж нам. И это центральный рынок за третьей стеной. Ещё один из лучших вариантов. Ты не был под землёй...       Порывисто развернувшись к Ливаю, Зик неверяще хлопнул глазами и совсем изумлённо выдохнул:       – Хочешь сказать, может быть ещё хуже, капитан?!       – Гораздо хуже, – снова хмыкнув, Аккерман кивнул и потянулся к пакетам. – Тебя хоть ногами не затоптали. Ну, ты хоть всё купил-то? И тебя никто не признал?       – Ну, раз уж я выжил в этой толпе по чистой случайности, то, наверное, никто, – устало улыбнулся Зик. – И да, пришлось, конечно, поискать, но купил всё. И даже немного больше, капитан.       Притянув к себе первый попавшийся пакет, Ливай начал сверять содержимое со списком, который до этого составлял. Мясо и рыба в одном пакете, да, такую рыбину Ливай раньше не видал, но и спрашивать особо не торопился. Дальше – приправы. Сахар, соль, это понятно, ещё небольшие пакетики с чем-то ещё, Ливай пока не решился их открывать. Он только внимательно посмотрел на них, приподняв бровь.       – И что это за мелочь? – пробурчал он, поднимая мешочек с кардамоном.       – Это пряности, – спокойно ответил Зик, пододвигая к нему другие пакеты. – Я взял немного кардамона, острого перца и корицы. Всё с Марли. Можно будет добавить к мясу или рыбе.       – Ты ж острое не любишь, – цыкнул Ливай, убирая мешочки со специями в сторону.       – Ну… А вдруг ты любишь! Здесь вот сыр и грибы, я взял разных на пробу, там ещё трюфель…       – Кто?       – Трюфели, – терпеливо повторил Зик. – Очень редкие и дорогие грибы. Их можно добавить в соус или к мясу. Я подумал, что тебе стоит попробовать. Лично мне кажется, что тебе понравится. А ещё шампиньоны. Они и сами по себе очень вкусные, капитан, уверяю тебя.       Ливай поморщился, слегка приподняв бровь, но не стал возражать, только коротко пробормотал:       – Ладно… Посмотрим.       Притянув к себе следующий пакет, Ливай вытащил из него за горлышко бутылку, и чуть не выронил. Это… Неужели… Аккерман поджал губы и крепче сжал пальцы. Его взгляд стал острее и сосредоточеннее. Зику доводилось такой видеть. Давно. Очень давно. Он подсознательно сжался и осторожно, почти что боязливо, произнёс:       – Ливай…? Ты чего?