Next to Me

      Их лица были всего в паре сантиметров друг от друга. Дыхание смешивалось, у каждого кружилась голова. Зик мешкал. Он никак не мог решиться на последнее движение, ведь опасался, что всё понял не так, и, если он его поцелует, Ливай как минимум даст ему пощёчину, а как максимум четвертует, но вдруг Аккерман прикрыл глаза и коснулся своими губами его.       В первую секунду от неожиданности Зик одновременно шире раскрыл глаза и губы, даже не пытаясь отстраниться. Он не знал, что делать, но потом почему-то выдохнул, и, закрывая глаза, ответил на поцелуй. Когда Ливай почувствовал взаимность, он тоже резче выдохнул. Кое-как придвигаясь чуть ближе, он продолжил осторожно и медленно целовать Зика, чувствуя, как внутри словно разгорается искра. Ливаю казалось, будто именно этого он давно ждал и хотел, а теперь, наконец-то, смог и ощутить. Вдруг Зик, не разрывая поцелуя, подхватил Аккермана и пересадил его к себе на колени, так, чтобы он вытянул больную ногу за его спину, даже не задумываясь, что и зачем делал. Внезапно он ощутил, будто та вечная пустота внутри почему-то стала теплее и меньше, будто что-то в ней наконец появилось. Продолжая целовать, он осторожно поддерживал Ливая сзади, держа ладонь на его спине. Ливай глубоко вдохнул и выдохнул. Подняв здоровую руку, он положил её на чужую щёку, чувствуя под ней бороду, не колючую, как ожидал, а наоборот несколько мягкую, и легонько погладил её, при этом придвигаясь ближе на чужих коленях, чтобы чувствовать близость ещё сильнее, такую потерянную и нужную, ту, что так давно не испытывал. Зик подался навстречу его руке и слегка углубил поцелуй. В ответ на ласки Ливая, он и сам поглаживал его спину, обнимая, снова чувствуя что-то общее и целостное с сидящим сейчас у него на коленях. Да и сам Аккерман наконец смог почувствовать тепло и уют, которых ему так не хватало. Он всё сильнее растворялся в Зике, наслаждаясь поцелуем, желая ещё и сразу больше. Раздеть, дотронуться, слиться… Но всё же Ливай нашёл в себе силы чуть отстраниться губами, не убирая руки с щеки, и сбивчиво выговорить:       –Зик... Что мы делаем...?       Зик тяжеловато дышал. Он смотрел на Ливая, оставаясь на том же расстоянии, и совсем не знал что ответить. Помолчав ещё несколько секунд, он отрывисто выдохнул:       – У меня тот же вопрос... капитан.       А Ливай продолжал смотреть на Зика, в его глаза, ища ответ в них, почему он так поступил, почему поцеловал и почему до сих пор не проклинал себя за это. И ответ был. Единственный логичный ответ в такой ситуации.       – Чёрт… – чуть усмехнулся Аккерман и увёл ладонь с щеки Зика на его волосы, проводя по ним. – Ты мне нравишься.       – Ого… – хмыкнул Зик, хоть и совсем опешил. Он нравился Ливаю Аккерману? И тот ещё и сказал об этом первым? Быть того просто не могло. Нужен был кто-то, чтобы его ущипнуть. Но нет, капитан смотрел на Зика, явно не шутя. Так бы он точно не шутил. Да и шутка была бы совсем не смешная. Стараясь сохранять видимость спокойствия, Зик задал самый безопасный вопрос, прижимая Аккермана к себе. – И когда ты это понял, капитан?       – Только попробуй ещё и издеваться, – цыкнул Ливай и сжал чужие волосы. – Сейчас, ясно тебе? – он прижался ближе и вторую, только обработанную руку положил сзади на шею Йегера. – Понял сейчас. Чувствовал раньше.       Зик задумался, продолжая поглаживать спину Ливая. С одной стороны, он всё ещё был крайне удивлён тому, что сейчас между ними происходит, и тому, что произошло минуту назад. Но с другой, Зик понимал, что, спроси у него Ливай тот же вопрос, он бы, пожалуй, если отвечать честно, ответил бы если не слово в слово, то почти так же. Наконец задумчиво-удивлённо Зик хмыкнул, больше удивляясь сам с себя:       – Аналогично, капитан.       Как только Ливай услышал это слово, у него будто сразу отлегло. Перестав раздражаться, он снова мягко провёл ладонью по чужим волосам, хоть и несколько торопливо.       – Слава, блин, богу. Я не один такой идиот...       Он тут же подался вперёд и снова примкнул к губам Зика, поглаживая большим пальцем шею сзади, а второй рукой гладя по мягким светлым волосам. Зик выдохнул, всё ещё не совсем понимая, нормально ли вообще то, что происходило, но ответил на поцелуй. Прикосновение к шее сзади заставило тело покрыться мурашками, ведь почти всю свою жизнь он боялся этого, но сейчас не имел желания сопротивляться. Хотел ещё. Снова и снова хватать губы Ливая, раздеть его, завладеть им, но вместо любого из этих действий, совсем необдуманных и продиктованных инстинктами, особенно ненавистным инстинктом размножения, Зик, разорвав поцелуй, чуть отстранился и мягко провёл большим пальцем по чужой брови, разравнивая её.       – Да, Ливай, – усмехнулся он. – Выходит, мы оба идиоты.       Аккерман уже было напрягся от того, что Зик отстранился, подумав, что к тому всё же вернулся рассудок, но теперь уже Зик потянулся вперёд и поцеловал его сам. Внутри у Ливая поднялось ещё большее воодушевление.       Да. Вот так. Только ещё крепче.       Аккерман нажал рукой на затылок Зика, чтобы тот уже не смог так просто отстраниться, и поцеловал Йегера требовательнее и настойчивее. Он истосковался. Истосковался по этому. По близости, по теплу тела, по горячим губам, по мокрому языку… Как бы неожиданно это всё ни было, Ливаю оно безумно нравилось. Да и у Зика от этого более требовательного поцелуя ещё сильнее закружилась голова. От того, как рука Аккермана нажимала на его затылок, властно, сжимая волосы, как чаще дышал Ливай, каким податливым будто было сейчас его тело…       Чёрт с ним. Не сейчас. Хватит анализировать, просто действуй. Ох, Ливай… Как же я тебя хочу.       Зик прижал его к себе, возвращая такой же требовательный и настойчивый поцелуй, и Аккерман судорожно выдохнул. Он постарался приподняться на чужих коленях, чтобы прижаться уже всем телом, надеясь, что руки, гладящие его спину, помогут ему, и целуя, целуя сам, по своему желанию, переполняющему его желанию, чувствуя, как вскруживал ему голову Зик. Травмированная рука скользила дальше, касаясь и ощупывая лицо, будто бы чтобы удостовериться, что Зик настоящий и что то, что сейчас происходило – правда. Зик отзывался на эти несколько торопливые, даже, пожалуй, жадные поцелуи, и целовал сам, откидываясь на спинку дивана, гладя спину, голову, исследуя тело, но эти странные судорожные прикосновения к лицу заставили его на несколько секунд разорвать поцелуй и с тихой усмешкой прошептать:       – Да здесь я, здесь, капитан. Я рядом, помнишь?       Ливай прерывисто выдохнул, слыша такие нужные слова, но Зик уже снова нажал на его затылок, притягивая к себе и вновь целуя. Рука Левая скользнула ниже, по бороде и дальше, по шее и к плечу. Положив руку на него, вторую он окончательно запустил в волосы. Мягкие, более рассыпчатые, совсем не уложенные…       Чёрт возьми, почему это ещё сильнее заводит, ублюдок?       Поцелуй стал ещё жарче, и Ливай приоткрыл рот, чтобы провести языком между чужими губами, тут же поддающимися ему. Зик тихо выдохнул в рот Аккермана, чувствуя резкое тепло в груди, и тоже зарылся пальцами в чужие волосы. Не встретив сопротивления, Ливай так же требовательно, как и целовал до этого, протолкнул свой язык в чужой рот. Странный привкус, скорее всего от недавно выкуренной сигареты, по какой-то причине наоборот добавлял искренности и полноты осознания, кого он целует, поэтому Ливай тоже тихо выдохнул.       Зик. Зик Йегер. Надоедливый, мерзкий очкарик. Целуй меня, чёрт тебя дери.       Пальцы крепче сжали светлые волосы. Всё нутро сводило от удовольствия, когда ладонь Зика трогала его тёмные. Ливай ещё сильнее углубил поцелуй, заставляя Зика вцепиться в него крепче, крепче прижать к себе, поглаживая спину, отвечая на поцелуй всё более и более жадно. Ливай отозвался тихим мычанием, полным удовольствия.       Ливай, какой же ты горячий, требовательный, ненасытный… Мне тебя мало.       Зик опустил руку на поясницу Аккермана, продолжая гладить уже её, но, стоило ему только это сделать, как тело Ливая снова будто бы прошибло током. Образы сразу появились перед не до конца закрытыми глазами, и Ливай в шоке распахнул их и прервал поцелуй, тяжело дыша.       Так же тяжело дыша, Зик открыл глаза. Он посмотрел сначала на чуть опухшие губы, потом на проявившийся румянец на щеках Ливая, и лишь потом на его открытые удивлённые, будто тот что-то увидал, глаза.       – Что такое, Ливай? – прошептал Зик, не отводя взгляд.       Голова. У него болела голова. Это была лёгкая тюкающая боль, не имеющая ничего общего с её кружением от поцелуя. И, что самое ужасное, со стороны Ливай будто бы чувствовал осуждение от смотрящей на него лишней пары глаз. Таких же голубых, как и у Зика, но более суровых.       – Чёрт… – тихо выдохнул Ливай, опуская голову вниз, подальше от пронизывающего взгляда, а Зик, смотря на Аккермана, вмиг поникшего, вздохнул.       – Я, конечно, собирался тебя спросить, как мы до этого с тобой дошли, капитан, но вижу, ты уже себя винишь. Настолько всё плохо, да?       – Блять, Зик… – Ливай обречённо вздохнул, правда чувствуя себя виноватым, но не зная, перед кем. – Это сложно. П... Прости, – поджав губы, он одной рукой, что до этого лежала на волосах Зика, схватил себя за голову. – Болит...       Пусть и звучало это как дерьмовая отмазка, но Зик видел, что это было правдой. Ливай выглядел растерянно и подавленно. Продолжая его обнимать, хоть и чувствуя себя задетым, Зик сел ровно и просто прижал Аккермана к себе, мягко, сочувственно поглаживая по голове.              – Тебе принести таблетку, капитан? – заботливо спросил он, чуть повернувшись к Ливаю.       – Отпустит… – пробормотал тот, прижавшись в ответ, и тоже обнял Зика в ответ, уложив голову на его плечо. – У меня бывает...       – Головную боль лучше не терпеть, – Зик продолжил гладить тёмные волосы и хмыкнул. – Мозги отмирают. Почти в прямом смысле.       – Помнишь, я говорил, что у меня никогда ничего не болело? – пробормотал Ливай, будто бы и не слыша его. – Я забыл. Ничего, кроме головы. Чёрт… – он потёр лоб и вздохнул.       – Ну вот видишь… – вздохнул Зик. – Выпей таблетку и ложись спать. Отвезу.       Конечно, у Зика было очень много вопросов к Аккерману, но из сочувствия к состоянию капитана и нежелания его мучить, он решил отложить их на потом. Ливай лишь с трудом сглотнул ком в горле. Он чувствовал себя погано. Его разрывало чувство вины по отношению и к Зику, и к Эрвину. И он даже не знал, к кому сильнее. Сжав одежду на спине Зика, он судорожно втянул носом воздух и согласился.       – Ладно. Ладно.       – Хорош терзаться, капитан, – Зик вздохнул чуть громче, продолжая гладить чужую голову, и неожиданно сам для себя произнёс. – Если посчитаешь за порыв, я, так уж и быть, сделаю вид, что мне показалось. И забудем, – он отстранился и, глядя в чужой глаз и попутно думая, зачем он такое вообще творил и говорил, серьёзно спросил. – Понял меня?       Ливай зажмурился и глубоко вдохнул. Он хотел соврать. Хотел сказать "да" и вернуть статус кво. Но из груди рвался другой ответ. Искренний. И он не мог врать. Не мог и не хотел. Точно не в этот момент, ведь, сказав неправду, испортил бы всё. И именно в этот момент Ливай понял, что портить он это не хотел.       – Не порыв, – честно ответил он, наконец посмотрев в глаза Зику.       Зик расширил глаза, ведь ожидал совершенно противоположного ответа. Не порыв. Не порыв. Некоторое время Йегер молча смотрел в глаза – серый и молочно-белый, смотрящие на него твёрдо и даже достаточно уверенно, и потом кивнул.       – Ясно, – он осторожно ссадил с себя Ливая, встал и, не оборачиваясь, сообщил. – Я за таблеткой.       Как же нестерпимо вдруг захотелось курить.       Оставшись в комнате один, Ливай сгорбился, запустил пальцы в волосы и пробормотал.       – Твою же мать... Я понимаю... Я понимаю почему так. Эрвин... Тебя нет уже почти пять лет... Я обещал, но... Не могу... А сейчас я ломаю что-то новое... Да блять!       Он сжал волосы у самых корней и крепко зажмурился. Ему же понравилось. Правда понравилось целоваться с Зиком. И правда нравился сам Зик. Впервые ему понравился другой мужчина. Но осознание того, кто понравился, всё же оставляло на душе осадок неправильности. Он убил кучу людей. Его людей. Убил Эрвина. И теперь Ливай мысленно возвращался и возвращался к тому моменту, как этот человек целовал его губы и ласкал руками тело. И возвращался без приступов омерзения или отторжения. Цыкнув, Ливай прошипел:       – Какой же я уёбок…       По пути на кухню за таблеткой, Зик всё же завернул покурить к окну. Чиркнув спичкой о коробок, он поджёг сигарету, затянулся дымом и выдохнул его в окно, задумываясь обо всём. Всё вышло странно и неожиданно. Поцелуй, влечение, чувства… Чувства явно были. И, если верить Ливаю, взаимные. Но как же ему "повезло" понравиться тому самому человеку, чьего бывшего он убил сам, пусть даже по случайности, по правилам военного времени, да хоть почему, но убил. Да и стал ли бы Эрвин "бывшим" если бы не умер – тоже было большим вопросом. Наверняка нет. Судя по всему, что говорил Ливай, он любил его всем сердцем и был готов для него на всё. На любые жертвы. Даже был готов отправить на смерть, чтобы дать тому освободиться. Однозначно Ливай не покинул бы его. Но теперь, если у него правда проснулись к нему, Зику, чувства… Дело было дрянь. Можно ли было отмыться от этой крови на руках? Да и соревноваться живому с мёртвым было очень странной затеей, в которую Зик и сам не понял, как втянулся. И не был уверен, что оно того стоило. Но с другой стороны, он никогда не чувствовал ни к одному человеку того, что чувствовал сейчас к Ливаю. Это была и симпатия, и влечение и… привязанность, что ли. С ним было спокойно, понятно и комфортно. Ливай был достаточно предсказуем в хорошем смысле этого слова, да и оказался вполне понимающим и даже смог разделить то, что не смог никто другой. Но пока Ливай продолжал вспоминать своего бывшего возлюбленного, навряд ли что-то могло получиться. Затушив сигарету о подоконник со стороны улицы, Зик выкинул бычок и вздохнул.       – Нам однозначно надо в Марли…       Закрыв окно, он достал из буфета таблетку от головной боли, набрал стакан воды и отправился к Ливаю. Аккерман даже не заметил его прихода. Он сидел, сгорбившись, и держался за голову, со стороны выглядя совсем погрузившимся в отчаяние. У Зика ёкнуло сердце от этого вида Ливая, но он постарался не придавать этому значения.       – Это ты собрался все волосы себе повыдирать, капитан? – хмыкнул Йегер, остановившись на пороге и приняв обычный вид. – Не кажется тебе, что слишком радикально? Сказал бы мне, я б подстриг, чем их дёргать.       Ливай поднял голову. Теперь он выглядел куда хуже, чем до этого. Он заметно побледнел от внутренних терзаний и головной боли, в глазах застыло еле заметное, но явное отчаяние. И всё равно Аккерман старался держать себя в руках и поэтому ответил ровным голосом, хоть и более сухо, чем обычно.       – Обязательно тебя попрошу, когда захочу подстричься.       Он посмотрел на Зика с грустным извиняющимся выражением лица, надеясь, что тот сможет его понять без слов и просить прощения вслух не придётся. Держа стакан воды, Зик подошёл к дивану и сел рядом с Аккерманом, после чего протянул тому таблетку.       – И чего винимся, капитан? – не особо весело усмехнулся Зик. – Что не порыв или что не готов? Или и то, и другое разом? – посерьёзнев, он предложил. – Поговорим?       Ливай принял таблетку из чужих пальцев. Всё же Зик заботился. Может, он и не совсем всё испортил. Запив лекарство водой, Аккерман попробовал чуть успокоиться, для чего ещё раз глубоко вздохнул. Ему было страшно разговаривать сейчас с Зиком. Вернее, он очень нервничал, переживая о возможном исходе этой беседы. Хотелось отложить её на потом. Но такие разговоры просто нельзя откладывать. Чем дольше он будет ждать, тем больше Зик успеет надумать и тем хуже станет. Это Ливай уже проходил. Поэтому он всё же заставил себя собраться с мыслями и кивнуть.       – Да. Давай.       Зик уже рассчитывал на отрицательный ответ и оказался приятно удивлён, когда его предположение не подтвердилось. Взяв руку Ливая в свои, действуя скорее по наитию, чем действительно задумываясь, что он делал, Зик посмотрел в чужие глаза и спросил:       – С чего начнём, капитан?       – Ну… – Ливай сперва задумался, с чего же начать, как вообще преподнести то, что творилось у него в голове, но потом, чуть сжав пальцы Зика в ответ, словно ища в них поддержку, всё же тихо произнёс. – Дело... В нём. Во время нашего с ним последнего разговора он спросил, вижу ли я за его спиной всех тех, кто погиб за наше дело, тех, кому он обязан, чьим смертям должен дать смысл, вижу ли я их тяжёлые взгляды на нём, или же это просто в его голове... – он глубоко и грустно вздохнул, вспоминая тот день и мрачного Эрвина, сидящего на ящике. Слова лились потоком, будто бы сами по себе, и Ливай уже не мог их остановить. – Тогда он выглядел таким обречённым, говорил так убито и отстранённо. Нёс этот груз. И тогда я не видел. Правда посчитал, что у него поехала крыша от всей ответственности, а теперь... – Ливай поднял глаза и посмотрел на Зика, чьи глаза так и были устремлены на него. – Вижу. В первую очередь его самого. За собой. За тобой. Его тяжёлый взгляд. И боль… – он коснулся второй рукой головы, продолжающей чуть тюкать. – Чёрт... Он и сейчас здесь, Зик... – Аккерман перевёл взгляд за Зика, где видел Эрвина, живого, здорового, но явно озлобленного и глядящего на него свысока, холодно и надменно. Такой взгляд морозом пробегал по его коже, заставляя застыть кровь в жилах. Ливай не мог терпеть этот взгляд, но и не мог отвести свой. Поэтому он продолжал смотреть на образ и пробормотал. – Смотрит на меня. И осуждает…       Продолжая держать Ливая за руку, Зик даже было обернулся на секунду туда, куда был прикован немигающий взгляд Аккермана, но тут же повернулся обратно, даже не давая себе возможности не увидеть, не поверить, не… Единственное, чего сейчас безоговорочно хотелось – лишь поддержать. Зик, конечно, и до этого догадался, что дело было именно в Эрвине Смите, но всё было серьёзнее, чем он думал. Ливай не вспоминал, а чувствовал и видел своего любимого человека. И Зик не совсем знал, что с этим делать. Потому, заглянув в полный сомнения и боли глаз, сжал пальцы в своей ладони чуть сильнее.       – У нас у всех свои мертвецы за спиной, Ливай... – тихо произнёс он. – У всех. Так уж вышло. Но... за что ему тебя осуждать? Почему ты так уверен, что именно так?       – Я… – с огромными усилиями Ливай всё же оторвал взгляд от образа и, стараясь изо всех сил его игнорировать, посмотрел на Зика и честно, растерянно ответил. – Я не знаю. Я клялся ему в верности... Посвящал себя… И... – он вздохнул. – Не знаю... Это очень, блять, сложно... Ещё и голова...       – И… – Зик подтянул капитана к себе и обнял его. Ливай запутался. Винить его Зик сейчас не мог и, тихо гладя по голове, спросил, чувствуя в этом что-то знакомое, но пока не совсем улавливая мысль. – Ты думаешь, капитан, что нарушаешь клятву? И головная боль с этим связана, да?       – Да… – тихо подтвердил Ливай и сразу обнял Зика одной рукой, выдыхая и пытаясь утрясти всё у себя в голове. – Хотя чёрт... Столько времени прошло... И я ведь ничего не нарушаю, но... Почему-то сам в это верю с трудом. И правда, ничего в жизни никогда не болело, ни насморка, ни жара, только голова. Иногда. И постоянно одинаково. Как сейчас.       Продолжая заботливо обнимать и поглаживать по голове, будто стараясь этим снять головную боль, Зик пытался вспомнить, где же он слышал что-то подобное. Воспоминание вертелось где-то на подкорке, но вот что это было – пока никак не удавалось понять.       – Когда... иногда, капитан? – стараясь помочь себе вспомнить, тихо спросил Зик.       – Ну... Когда решил не колоть сыворотку, – задумчиво начал перечислять моменты Ливай. – Каждый раз, когда заносил над тобой мечи, а потом не добивал. Когда срезал тебя с Эрена. Сейчас вот... Ещё было, но это то, что вспомнил, – вздохнув, он чуть прижался к чужой груди щекой.       Все эти моменты были связаны между собой. Осталось только сложить паззл. И вот, Зика осенило. Он вспомнил. Вспомнил, как Эрен рассказывал ему про Микасу, как спрашивал, слышал ли он что-нибудь подобное, знает ли об этом… Картинка, вставшая перед глазами, была настолько яркой, что Зик замер, будто снова слыша, как наяву, всё то, что говорил ему тогда Эрен. Про Аккерманов, про головную боль Микасы, которую объяснял велением крови, вернее, её наказанием за неповиновение, за попытку сбежать от себя, за желание сделать как-то иначе. Зик тогда не поверил младшему брату и сказал, что это просто любовь, но… Если Эрен был тогда прав, а это уже казалось более вероятным, то состояние Ливая становилось куда проще объяснить. Микаса была привязана пактом крови к Эрену, а Ливай к своему командиру Эрвину Смиту. Поэтому он безропотно следовал за ним и был готов на всё, поэтому сейчас не смог дальше целовать другого. Ливай стал заложником своей крови.       – Эй. Ты там чего? – настороженно окликнул Аккерман совсем замершего Йегера после того, как поглаживания по его спине прекратились. – Что такое?       Слыша голос, окликающий его, Зик вздрогнул, сбрасывая с себя наваждение, и вздохнул, крепче обнимая Ливая.       – Чёртова кровь...       – А? – капитан приподнял бровь, чуть отстраняясь от груди Зика. – Чья кровь? Так, недо-очкарик, хватит говорить загадками. Объясняй.       – Твоя кровь, Ливай, – вздохнул Зик несколько обречённо. – Твоя…       – А моя-то что? – Ливай напрягся ещё сильнее, ведь успел предположить, что дело в королевской крови Зика, но тот утверждал об обратном. Начиная нервничать, он повысил голос и заговорил быстрее. – Я знаю, что Аккерманы необычные, мы это уже обсуждали, но тут-то оно причём?! Головная боль связана с тем, что я Аккерман?!       – Угу. Выходит, что так, – обречённо кивнул Зик и ещё немного крепче сжал капитана в объятиях. – Когда мне об этом рассказывал Эрен, я не особо верил, но теперь... Теперь выходит, что в этом он всё-таки был прав. Он говорил про Микасу. И не бывает таких совпадений. Чтобы один и тот же симптом каждый раз у совсем разных людей. Связанных только кровью... Всё дело в ней, капитан. Всё из-за неё. Скажи мне, ты же... ты же чувствовал связь с Эрвином?       Первый раз за долгое время Зик назвал его имя и сразу закусил губу, ожидая реакции. И Ливай вздрогнул, когда услышал имя из его уст. Но сейчас его больше напрягли слова про "связь". Тогда, уже кучу лет назад, будто бы в прошлой жизни, во время его первой вылазки за стены, Ливая прошило током после слов Эрвина. Ему показалось, что в нём открылись новые способности, и после этого Ливай почти всегда был рядом с Эрвином, как его маленькая смертоносная тень. Он был готов пройти за ним и с ним через всё что угодно, согласиться на любой самый безумный план… и ведь почти то же самое делала делала и Микаса, только с большей фанатичностью и меньшей сдержанностью, чем он сам. Ливай снова вздрогнул. Ему не хотелось в это верить. В то, что им двигало веление крови. Нет, он точно любил Эрвина, но вот то, что у него самого болела голова, стоило его ослушаться, и что это продолжалось даже сейчас… Этому не было другого объяснения.       – Д-Да… – тихо рвано выдохнув, пробормотал наконец Ливай. – Думаю, что да...       – Значит, чувствовал, – вздохнул Зик, осознавая, что всё-таки не хотел слышать это подтверждение от Ливая. Ему хотелось ошибиться, хотелось, чтобы это всё оказалось лишь домыслами, неправдой, ерундой… И всё же это простое "да" сразу выбило его из колеи. Теперь всё выходило гораздо сложнее, чем до этого. Куда сложнее действительно начать отношения. Продолжая гладить голову Аккермана одной рукой, пальцы другой Зик запустил в свои волосы и невесело усмехнулся, пытаясь объяснить.       – Эта связь... по крови. Она, если верить Эрену, раз и навсегда. И если пробовать идти против неё... Против веления твоей же крови... То она будет тебя наказывать. Головной болью в том числе. Каждый раз, капитан. Каждый.       Слова Зика для Ливая прозвучали как какой-то приговор. Вариант того, что это ложь, Аккерман даже не рассматривал, ведь тут Зику не было никакой от этого выгоды. Скорее наоборот. Поэтому Ливай принял это как чистую правду. Горькая, но чистая, к тому же многое объясняющая правда. Аккерман прижался ещё сильнее к Зику и тихо выдохнул ему в плечо.       – Блять...       – Блять… – согласно кивнув, эхом отозвался Зик, поглаживая Ливая по макушке. Другого слова у него и не было. Йегер сам не до конца понимал, почему его это так сильно расстраивало, но всё же он невесело хмыкнул. – Похоже, капитан, мы влипли... Но... есть и хорошая новость.       Не ожидав такого, Ливай даже чуть оторвал голову от плеча Зика и с надеждой заглянул ему в глаза.       – Какая же...?       – Послушай… – заглянув ему в глаз, Зик серьёзно произнёс. – То, что ты видишь – это не настоящий Эрвин. Это всё твоя кровь. А тот... настоящий... он бы тебя наверняка не осудил. Мы же обсуждали…       – Ну… – Ливай поджал губы и всё же неуверенно кивнул. – Наверное да... И ведь знаешь... Кровь не кровь, но... Я же не убил тебя. А Микаса смогла убить Эрена. Значит, что-то всё же мы можем нарушать. А ещё… – он прикрыл глаза, чтобы было проще сказать мысли вслух, и признался. – За эти месяцы, сколько мы с тобой живём... Я наконец принял одну мысль. Ты убил его во время войны. И я ненавидел тебя во время войны. И мы калечили друг друга во время войны. Но сейчас война кончилась. И ты уже не вражеский воин. Ты просто человек. И как человек ты другой. И как с человеком мне с тобой хорошо. Я... – Ливай выдохнул, собираясь с мыслями, и всё же договорил. – Я не простил того, что было. Но это было на войне. И не был ты, – он наконец приоткрыл глаза и с надеждой спросил. – Понимаешь, что я имею в виду?       У Зика словно камень с души упал. Он смотрел на Ливая, на его серьёзное лицо, и не мог поверить. Это было не прощение, которое Зик и сам не думал, что мог бы заслужить, это было нечто большее. Понимание. И осознание. То, к чему он и сам пришёл не так давно, но не торопился озвучивать Ливаю, ведь понимал, что сам он принёс Аккерману куда больше бед, чем тот ему. И это разделение между "раньше" и "сейчас" было самым лучшим шагом на пути к изменённым отношениям.       – Знаешь... – начал Зик, тоже решая признаться. – Я тоже хотел сказать. Что всё прошло. Что закончилось. Война закончилась. И... тогда мы были с разных сторон. Мы были врагами. И думали друг о друге как враги. А теперь... теперь нет. Теперь ты мне совсем не враг. Теперь я рядом, капитан. И... – он задумался, пытаясь сформулировать свои чувства в слова, что всегда давалось с трудом, но потом всё-таки выдохнул. – Ты мне тоже нравишься, Ливай. Как человек. И больше. Тоже.       От этих слов у Ливая внутри будто разлилось тепло. Взаимность. Теперь она казалась куда более явной. Прикрыв глаза, он порывисто подался вперёд и снова поцеловал Зика, но теперь коротко и нежно, наплевав на всё другое. Да. Такое тёплое и нужное чувство. Зик сразу ответил на поцелуй, хоть и с некоторым удивлением. Изнутри в груди что-то поднялось к сердцу. Что-то тёплое, приятное и, пожалуй, даже... радостное? То же, что ощутил и Ливай. Отстранившись, он посмотрел на лицо Зика, такое близкое к собственному.       – Чёрт возьми… – тихо, но с ноткой радости выдохнул Аккерман, не зная что ещё и сказать.       – Чёрт возьми, капитан… – хмыкнул в ответ Зик и притянул Ливая обратно к себе, возвращая поцелуй, но, почти сразу разорвав его, несколько волнуясь, спросил. – Ливай… А как же... Голова?       – Да чёрт с ней… – уверенно ответил Аккерман, больше всего сейчас желавший и дальше чувствовать внутри приятное, а, самое главное, такое нужное тепло, разделять его с Зиком и больше не думать ни о чём другом. – Пройдёт.       И он перестал сдерживаться. Обеими ладонями Ливай взялся за щёки Зика, притянул его к себе и впился в его губы, думая не о том, что нарушает старые клятвы, а только о том, как хорошо сейчас. Не желая ни сопротивляться, ни спорить, Зик прикрыл глаза и с удовольствием ответил на этот тёплый и, как выяснилось, желанный поцелуй, зарылся пальцами в тёмные волосы Аккермана, продолжая ласково поглаживать его голову, пытаясь облегчить боль, пытаясь сделать так, чтобы призрак Эрвина действительно перестал стоять над душой. И Ливай, обеими руками оплетая его шею, прижал Зика ближе к себе и, тихо мыча, приоткрыл губы, стараясь полностью раствориться в поцелуе, несмотря на пульсирующую голову, несмотря на груз на душе, который старался скинуть, несмотря на всё. Зик тут же поцеловал его требовательней и напористей, пропуская пряди чужих волос между пальцами и обнимая крепче, будто пытаясь вжать в себя, пытаясь защитить, пытаясь передать это ощущение "я рядом". Его язык проник глубже между губ Ливая, и тот подался ему навстречу, желая оказаться ближе, с удовольствием позволяя углубить поцелуй, в этот раз даже не перехватывая инициативу, оставляя её целиком и полностью Зику. Вверяя себя вопреки всему. Вопреки непроходящей головной боли, вопреки своим клятвам, вопреки крови и её указам. Зик целовал мягко, но требовательно и крепко, в то время как в его голове продолжал крутиться ворох не самых весёлых мыслей. Он не знал. Не знал, сработает ли хоть что-то, смогут ли они перебороть Аккермановскую кровь, да и насколько это им действительно нужно. Нужно ли Ливаю мучиться, сможет ли он хоть немного ослабить эту зависимость от себя же или лучше таки оставить как есть, пока не зашло дальше. И чёрт его дери. Зик хотел этого "дальше". Хотел всего, что могло быть дальше. Как и хотел этого Ливай, который хоть и боялся открыть глаза, чтобы не увидеть за Зиком призрак прошлого, но надеялся, что таким образом сможет остаться здесь, в настоящем, с тем, кто именно сейчас способен согреть и заставить сердце радостно стучать, с тем, кто правда был совсем рядом.       Чуть сильнее нажав на голову Ливая, Зик ещё больше углубил поцелуй. Другой рукой он проскользил со спины на щёку, ведя по ней пальцами, отслеживая линию скул, затем линию подбородка, ощущая мягкость кожи, твёрдость кости, трогая так, будто делал это в первый раз – мягко и нежно, совсем неторопливо. И у Ливая сзади по шее тут же пробежали мурашки от этих прикосновений, и он изогнулся навстречу. Пальцы Зика были другими. Касались по-другому. Да, Зик и раньше касался его лица, и не раз, но сейчас всё было таким новым и волнующим... Ливай старался запомнить это мягкое скольжение пальцев, но и сам хотел ощутить не меньше. Оставляя больную руку закинутой через чужую шею, вторую он повёл наверх, касаясь волос и постепенно зарываясь в них. Какие же они были мягкие и лёгкие… Не напомаженные, а небрежно уложенные… Ливай даже пальцами прочесал некоторые запутавшиеся прядки. Между пальцев оставалось чуть прохладное ощущение, будто от прикосновения шёлка или атласа. Зик тихо выдохнул от этого. Тонкие пальцы капитана, такие с виду хрупкие, но на самом деле способные спокойно сломать кому-то руку, действительно ласково касались его головы. Так странно, но так приятно. Зик продолжал поглаживать щёку Ливая, перебирать пальцами его волосы, целуя крепче, сильнее, будто это то, что единственное у них останется, если они сейчас оторвутся друг от друга. Аккерману, который пальцами подобрался почти к макушке Зика, тоже ужасно не хватало воздуха. Но целовал он так же крепко, чуть толкая чужой язык своим, чтобы соприкасаться ещё сильнее, отчего мурашками покрылась уже сама голова. Она всё так же болела. Её не отпускало ни на секунду. Но Ливай очень надеялся, что это всё же случится.       Когда запас воздуха иссяк, Зик с сожалением разорвал поцелуй и с закрытыми глазами прижался своим лбом к чужому. Ещё несколько секунд они оба выравнивали сбившиеся дыхание, пока Зик, заботливо поправляя чужие волосы, не спросил:       – Не легче, капитан?       – И нет… – тихо признался Ливай, снова положив ладони на обе щеки Зика. – И да…       – Это как? – Зик крепче обнял капитана за спину, и тот, поглаживая его лицо большими пальцами, объяснил:       – Голове нет. Так же болит. Но внутри давно не было так тепло…       Зик прислушался к себе. К тому, что чувствовал внутри. И ведь да. С удивлением он осознал, что и сам мог сказать почти то же самое – тепло, хорошо, так по-родному. Будто вот он – тот кусочек, которого ему не хватало. Ливай был прав. С одной стороны легче не было, ведь проблемы никуда не делись, но с другой…       – И мне, – выдохнул Зик, возобновляя поглаживания по чужой голове. – Никогда так не было. А теперь вот... – одна мысль, такая назойливая, что Зик не мог её выкинуть из головы, всё же сорвалась с его языка. – Ливай… Скажи, оно того стоит?       – А? – Ливай, точно не ожидавший такого вопроса, недоумённо приоткрыл глаза. – В смысле?       – Ну… я? – добавил Зик, всё же очень боясь ответа.       – Не думал, что ты можешь об этом задумываться, очкарик… – хмыкнув, пробормотал Ливай и, собираясь с мыслями, выдохнул. – И чёрт... Я хочу в это верить.       – Кажется, я уже не очкарик, а, капитан? – Зик издал нервный смешок.       – Я так-то тоже уже не капитан, но ведь молчу, – напомнил Ливай, сморщив нос.       – Да-да, прости… – Зик вздохнул, понимая, что его дурацкая попытка отвлечься совсем не сработала. – Просто... с твоей головной болью. С твоей кровью... Не слишком ли большая плата? Я не хочу причинять тебе боль. Больше не хочу... И так слишком много. А тут как-то... – он поднял взгляд на Ливая и задал самый волнующий вопрос. – Что, если это просто из-за того, что я рядом? Будь кто другой...       – Я не знаю, – со вздохом перебил его Ливай. – И блять, я не хочу разбираться. Опять высокие материи, размышления. Сыт этим всем по горло. Большая плата, не большая. Боль, не боль. Нахер это всё. Надоело. Можно… – его голос чуть сбился, и в нём прозвучала еле уловимая нотка отчаяния. – Можно хоть что-то делать, потому что так нравится и так хочется?       Несколько секунд Зик внимательно смотрел в лицо Аккермана. Ему не верилось. Что так можно, и что это предлагал Ливай. Но слишком соблазнительно, чтобы не попытать удачу.       – И даже не просчитывать... – тихо произнёс Йегер, не отводя взгляда и прибирая прядку волос за ухо Ливая. – И не раздумывать... Сложно. Надо учиться. Но… – он усмехнулся. – Говоришь, стоит попробовать, а, капитан?       Взявшись за его подбородок, Зик притянул Ливая к себе и коротко поцеловал. Аккерман мягко ответил на этот поцелуй, расслабленно прикрывая глаза. Каждый ответ Зика он ждал, как приговор. И каждый раз получал облегчение, слыша его. Слишком напряжённый разговор, который ему не нравился, но без которого всё бы пошло наперекосяк. Ливай глубоко вдохнул и медленно выдохнул, приходя в себя.       – Да. Надо бы. Чего теряют такие побочки войны, как мы? Вдруг выгорит... – он сам едва ли верил в свои слова, но всё же искренне надеялся. И Зик, усмехнувшись, кивнул.       – Угу. Хочешь сказать, выгорит либо у нас, либо мы? Но… – он вздохнул. Всё же то, что он будто бы просто "кто-то" для Ливая, его почему-то сильно задевало. Зик сам не мог толком объяснить, чем, потому и пытался не подавать вида, но при этом ещё раз уточнил. – Капитан, это точно не потому, что мы просто оба, как ты выразился, "побочки"?       – Да блять… – цыкнул Ливай и раздражённо пробормотал. – Скажи мне, а, недо-очкарик, стал бы я брыкаться против крови, если бы это было бы "просто"?       – А кто тебя знает, капитан? – лукаво фыркнул Зик, легко задевая указательным пальцем кончик чужого носа. – Ты уже доказывал, что способен на безумные решения. Вдруг – это тоже?       – Я, конечно, отбитый, но не настолько, – совсем чуть сменил интонацию Ливай, немного расслабившись от прикосновения к носу. – Распинаешься ему тут про то, что видишь его как человека, что он тебе таким нравится, а он всё продолжает сомневаться.       В ответ Зик, повесив голову, только вздохнул. Этого-то отношения он как раз и не получал. Все видели в нём лишь какой-то инструмент для достижения собственных целей, кто больше, кто меньше, и даже собственный брат оказался таким же. Вот и сейчас с трудом верилось в то, что Ливай Аккерман, тот, кто считал его своим заклятым врагом, теперь видел в нём человека и даже симпатизировал. Ливай, почувствовав эту давящую атмосферу, поднял обеими ладонями лицо Зика, чтобы тот увидел его уверенный взгляд. Йегер поднял глаза, заглянул в чужой тёмно-серый и вздохнул. Видимо, он серьёзно. По крайней мере, Ливай был уверен в своих словах сейчас. Ещё несколько секунд помолчав, пораздумав, Зик вздохнул и чуть улыбнулся.       – И я в тебе. Вижу человека. Правда, капитан.       – Тогда почему "капитан", а, Зик? – поднял бровь Ливай.       – Потому что мне так нравится, а, Ливай? – ухмыльнулся Зик и прижал Аккермана к себе. – Тебе идёт это прозвище.       – Ну, ладно, хрен с тобой, – вздохнул Аккерман, но сразу выдвинул и своё условие. – Но ты всё равно тогда очкарик. И даже не прикапывайся. С твоим занудством и всезнайством тоже подходит.       – И ничего я не зануда, капитан! – Зик сразу принял обиженный вид, глядя на Ливая, держащего его за щёки.       Чуть помолчав, явно совершенно так не считая, Ливай примирительно полуспросил:       – Иногда?       – Эх… – Зик улыбнулся и снова крепко обнял Аккермана. – Ну разве что иногда... – чуть отстранив Ливая от себя, он двумя пальцами мягко погладил его лоб. – Что ж нам с твоей головой-то делать...       – То же, что и со всеми другими моими ранами, – со вздохом ответил Ливай, прикрыв глаза. – Терпеливо ждать улучшения...       Приговор был не самым воодушевляющим. "Терпеливо ждать" – было единственным, чем Зик привык заниматься, но… Здесь, когда дело касалось Ливая, ему было тяжело ждать. Он и сочувствовал самому капитану, и хотел всё же не бояться причинить ему боль простым проявлением чувств, и… Зик неожиданно понял, что просто-напросто устал всего ждать. Ждать, и ждать, и ждать… Сколько можно? Прикрыв глаза, Зик поддался порыву и мягко прижался губами ко лбу Аккермана, ладонью поглаживая его макушку. В ответ Ливай коротко промычал, но глаза не открыл, таким образом молча благодаря Зика. Его руки медленно оплели спину Йегера и сжали. Вздохнув, Зик улыбнулся. Тут хотя бы было, чего ждать. Он оторвал губы ото лба Ливая, но не прекратил мягко поглаживать его волосы, с нежностью глядя на него, такого сейчас умиротворённого, и с усмешкой прошептал:       – Жаль, порошок тут не поможет...       – Да, – хмыкнул Ливай в ответ. – Тут придётся как-то без твоих марлийских чудес...       – Ну… Посмотрим, капитан… – туманно ответил Зик, усмехнувшись пришедшей в голову мысли, и снова чмокнул Аккермана в лоб.       – Я даже не буду спрашивать, что это, блин, значит, – вздохнул Ливай, хоть сначала и пожелав узнать, но сразу передумав. Сейчас его голова продолжала болезненно пульсировать, сам он перенервничал и устал, ведь именно чувства утомляли его больше всего, куда сильнее физического труда, поэтому, приоткрыв глаза, попросил. – Может, отнесёшь меня в спальню? Диван уже приелся. Не очень-то удобно...       – Да ладно? – хмыкнул Зик, но сразу поднялся с дивана вместе с Аккерманом на руках. – Это ж для чего тебе тут неудобно, Ливай?       – Для того, чем мы тут занимаемся, – туманно ответил тот и обнял Зика за шею обеими руками. – Нога затекает.       – Так не терпится затащить меня в свою постель, капитан? А как же моя "обезьянья натура"? – ещё шире усмехнулся Йегер, попутно неся Ливая в спальню.       – "Затащить" для меня легче лёгкого. И что она мне сделает?       – Даже так? Легче лёгкого?       – Да, – Ливай уверенно, но с насмешкой заглянул Зику в глаза и, чуть понизив голос, переспросил. – И всё же – что она мне сделает, а?       – А тебе скажи... Залапает своими длинными ручищами, например.       – О, это всегда пожалуйста. Тем более ты и так часто это делаешь.       Остановившись прямо у кровати, Зик принял вид оскорблённого достоинства.       – Я, между прочим, раньше тебя не "лапал"!       – "Раньше"? – зацепился за его слова Ливай. – А сейчас уже лапаешь? Не особо ощущаю.       – А так хочется ощутить? – мягко ухмыльнулся Зик.       – А тебе скажи… – чуть усмехнувшись, Ливай пробежался пальцами сзади по основанию чужой шеи. От этого прикосновения вниз по позвоночнику Зика пробежали мурашки. Но он лишь улыбнулся, опуская Левая на кровать. Аккуратно устроив капитана, он наклонился к его лицу близко-близко и промурчал:       – А и скажи...       Ливай не давал Зику выпрямиться, продолжая обнимать его шею. Что-то во взгляде Аккермана казалось Зику соблазняющим, даже немного кокетливым. И вместо ответа Ливай потянулся наверх и коротко поцеловал его в губы, после чего снова заглянул в глаза из-под ресниц. И Зик понял. Да. Он хотел. Они оба хотели. Он тоже коротко поцеловал губы Ливая, но затем отстранился и выдохнул:       – Тогда тебе придётся подвинуться, капитан...       Без лишних слов Ливай сдвинулся в сторону, внутренне очень довольный тем, что Зик разгадал его сигнал. Что ему не пришлось просить его об этом. Зик опёрся коленом на кровать, а затем просто лёг рядом, на бок, подперев рукой голову и как бы ожидая от Ливая следующего шага или хотя бы какого-то намёка. И Аккерман, чуть придвинувшись, вслух заметил.       – Видишь? Легче лёгкого.       – Вот как! – Зик не сдержал смешок и обнял Ливая одной рукой, вторую оставляя подложенной под своей головой. – А ты, оказывается, тот ещё хитрец! Кто бы мог подумать.       – Куда уж капитану без доли хитрости в бою… – Ливай расслабленно выдохнул, довольный одной только близостью Зика, устроился поудобнее в чужих объятиях и сразу предупредил. – Только аккуратнее с ногой, угу?       – Конечно, капитан. Особенно теперь, без бинтов… – сразу твёрдо кивнул Зик и чмокнул Аккермана в висок. – Говори сразу, если некомфортно.       Легонько улыбнувшись, Ливай медленно провёл ладонью от щеки Зика ниже, поглаживая линию челюсти, проводя по ней к шее, а затем и ниже, к груди, даже несколько отодвигая кофту, чтобы коснуться чуть выпирающей ключицы.       – Пока очень комфортно, – тихо произнёс Ливай, а Зик, коротко вдохнув от такого внезапно приятного прикосновения, медленно провёл ладонью по чужой голове и улыбнулся.       – Даже так? Очень?       – Лучше делай упор на пока, очкарик, – уточнил Ливай.       Вторую руку он осторожно положил на плечо Зика, думая, что после недавнего снятия швов её пока лучше тоже поберечь. Но ему очень хотелось касаться. И касаться побольше. Зик мягко перебирал его волосы, будто бы впервые разглядывая лицо Ливая так близко. Взглядом он скользил по лбу, со лба на брови, глаза, ниже – рассматривая неровный шрам – затем перешёл на щёки, на впадинку над губой, очерчивая и сами губы, сейчас растянутые в слабой, редкой для этого лица улыбке. И взгляд этот был взаимным. Ливай тоже внимательно осматривал лицо Зика, ловя на себе очень мягкий изучающий взгляд. Даже один этот взгляд был таким приятным и уже сам по себе тёплым. От ключицы Ливай провёл рукой назад, ощупывая спину, проводя по линии позвоночника так низко, как мог достать, впервые для себя отмечая, что Зик очень крепкий, да и по росту лишь немного уступал Эрвину. Нет. Не думай сейчас о нём. Ливай как можно скорее прогнал из головы лезущие в неё ненужные сравнения, ведя ладонь обратно вверх. Тихо выдохнув, Зик подался ближе к маленькому телу Аккермана, чувствуя себя так спокойно, так тепло, так уютно под этими мягкими прикосновениями, такими, которые ставили целью узнать, запомнить... Потому и сам точно так же провёл пальцами вдоль по чужому позвоночнику, будто заново открывая для себя чужое тело, которое до того столько раз мыл, брал, носил, но не задумываясь. Не вкладывая в это никакого подтекста. Просто помогал, просто выполнял свой долг, заботился… Но сейчас всё было по-другому. Сейчас он делал это и для себя. По телу Ливая снова пробежали мурашки от прикосновений, таких лёгких и приятных, совсем позабытых, но очень нужных. Нужных сейчас. Он тихо, но протяжно выдохнул ртом через лёгкую улыбку. Было так хорошо. Так спокойно. Головная боль уходила на второй план. И Ливаю хотелось узнать больше, ощутить… Он снова опустил руку вниз и запустил её под кофту, очень желая коснуться и там. Спина Зика легонько вздрогнула от прикосновения ладони к голой коже. Так непривычно, так странно… Но, стоило Зику только прислушаться к своим ощущениям, как он понял – на самом деле это было ужасно приятно. Так, как не было никогда в жизни. От этого осознания Зик улыбнулся и, вновь скользнув взглядом по чужим губам, которые в тот же момент улыбнулись ему в ответ, накрыл их своими. Ливай поцеловал его в ответ со всё той же лёгкой улыбкой. Медленно, чтобы полностью прочувствовать, но всё же требовательно, скользя рукой выше, оттягивая кофту наверх, теперь уже ощупывая мышцы спины, лопатки, позвоночник, бегая пальцами то в одну сторону, то в другую, чувствуя чужое тепло и не желая его терять ни на миг. По коже под его пальцами пробежали тёплые мурашки. Приятные, даже более чем приятные для Зика. Он коротко выдохнул в рот Ливая, и, когда тот второй рукой чуть надавил на его плечо, он послушно приблизился к Аккерману, целуя его точно так же в ответ, пропуская руку под его кофту, самыми кончиками пальцев касаясь поясницы. В прошлый раз Ливай отдёрнулся. Зик опасался, что это случится снова, но… Пусть Ливай и почувствовал более сильное покалывание в голове, он отказался открывать глаза и обращать на это внимание, тихо, на грани стона выдохнув. Прикосновения так приятно обжигали кожу, и Зик тоже ощущал, как горяча чужая кожа, и как какой-то приятный зуд покалывал его собственные пальцы. Рука Ливая медленно скользила к его груди, а вторая легла на щёку, касаясь бороды. Приятно. Так приятно, что Зик сразу просунул и вторую руку под бок Ливая, а затем и под кофту. Язык Ливая уже толкался ему в рот. Он сам этого хотел. И Зик не мог ему отказать. Он сильнее приоткрыл губы, параллельно трогая, поглаживая, ведя по чужой спине уже двумя руками, касаясь ими буквально всего. И Ливай не сдержался. Позволил себе тихо простонать на движение больших и тёплых ладоней по его телу, но сразу же углубил поцелуй, стараясь заглушить свой стон. И снова этот привкус сигарет. Горьковатый и терпкий. Ладонь Ливая переместилась вперёд, теперь касаясь голой груди Зика где-то на уровне солнечного сплетения. Он не знал, куда её вести, вверх или вниз. Хотелось попробовать всё. И хотелось обоим. Зик толкнул чужой язык своим и сразу запустил глубже в рот. Он ощупывал им зубы, дёсны, нёбо, язык – всё, до чего мог дотянуться, всё, что хотелось попробовать. И снова странный звук. Скорее угадывая в нём стон, Зик сам с тихим стоном подался ближе, навстречу, продолжая целовать, гладить, ласкать, пальцами запоминая каждую неровность на коже, каждый заживший рубец, каждую впадинку и выпуклость спины, почему-то ощущая это сейчас как нечто очень важное, объединяющее, тёплое, нужное, чувствуя, как по всему телу бегают мурашки, а сердце бьётся всё чаще и чаще. От удовольствия Ливай закатил глаза даже под опущенными веками. Да. Пожалуйста, только не прекращай. Он позволял Зику исследовать его рот, а руку всё же повёл наверх, проводя ею по крепкой груди, и почувствовал, как под ладонью колотилось сердце. Да. Это общее. Они оба считали этот момент волнительным и важным. У обоих бешено колотилось сердце, и оба не могли оторваться от тела другого. Зик подался грудью к его руке, и Ливай мягко её погладил, ощупывая, пока не задел сосок, вокруг которого сразу обвёл пальцем, чуть дразня. Зик выдохнул, чувствуя, как откуда-то начало приходить такое волнующее, редкое возбуждение. Кровь отливала от головы вниз, к паху, и Йегер углубил поцелуй ещё больше, целуя ещё более страстно, настойчиво, крепко, продолжая водить руками по телу Ливая, изредка позволяя себе спуститься на его ягодицы и смять их на пару секунд, после чего вновь вернуть руки выше, гладя то ладонями полностью, то лишь пальцами, то проводя ногтями, едва касаясь, то вообще прекращая касаться, приподнимая руки на пару миллиметров, будто ощущая тепло и крохотные искорки в этом небольшом пространстве, и снова, и снова…       Ливай извивался, подаваясь навстречу рукам. Когда ладони ложились ему на ягодицы, он чуть стонал, желая всего и сразу, но Зик и давал ему это… Ливай ощущал его почти везде, почти всем своим телом, уже весь горел, тоже чувствуя лёгкий электрический ток, когда Зик почти убирал пальцы, сразу желая возобновления, чтобы Зик снова провёл, снова сжал… Но каждое это прикосновение распаляло сильнее не только Ливая, но и самого Зика. Он хотел касаться ещё и ещё, касаться там, где раньше почти не осмеливался, а то, как реагировало тело Ливая, вызывало внутри какое-то яркое, радостное чувство, смешанное немного с гордостью, но при этом и с желанием сделать так, чтобы доставить ещё больше приятного своими прикосновениями. Пока он был озабочен этим, пальцы Ливая опустились ниже, к плоскому животу, и погладили чуть ниже пупка, ощупывая там мягкую кожу. Со стоном Зик толкнулся к его руке, сильнее прижимая тело Ливая к себе. Становилось всё жарче и жарче. Хотелось всё больше и больше. Не в силах больше сдерживаться от всех эмоций, переполняющих его от действий Зика, от его горячих, блуждающих по телу ладоней, Ливаю всё же пришлось разорвать поцелуй, чтобы на выдохе произнести:       – Твою же мать, Зик... Как же хорошо... – он запустил самые кончики пальцев под чужие штаны вместе с бельём, всё ещё трогая только кожу, даже не близко к паху, но всё равно его самого от этого кинуло в жар ещё сильнее. Травмированной рукой Ливай осторожно погладил Зика по волосам и с явно сквозящим негодованием прошептал. – Почему, блять, у меня только одна рука…       – Ты и с одной рукой неплохо управляешься… – с тихим стоном выдохнул Зик, подаваясь к чужой руке, сам снова сжимая чужие ягодицы. – Чёрт, капитан, мне начинает казаться, что ты и без рук бы мог... Какой же ты горячий, крепкий... – он вновь крепко, но коротко поцеловал Ливая, прижимая к себе его тело, сжимая его ягодицы ещё сильнее, но оторвался от его губ, чтобы прошептать. – Так хорошо, Ливай… Никогда не было так хорошо…       Выгибаясь к рукам сзади, Ливай коротко простонал. Да. Очень хорошо. Хотелось куда больше, хотелось сейчас и хотелось везде. Ливай погладил пальцами спереди, пока не опуская ладонь ниже, и прошептал:       – Ну, без рук у меня остался бы лишь один вариант...       Он приподнял голову и провёл языком по мочке уха Зика. Медленно Ливай провёл дорожку выше по ушной раковине, наслаждаясь ещё более новыми ощущениями. Тело Зика прошило током. Было слишком приятно. Просто ужасно приятно, будто Ливай касался языком совсем в другом месте, да и перед глазами встали красочные картинки того, чего "мог бы" Ливай без рук. Как он мог бы двигать головой, водить языком и… Не выдержав собственных фантазий, Зик дёрнулся пахом наверх.       – Ох чёрт, капитан… – простонал он, закрыв глаза.       – Что, резко пожелал, чтобы у меня не было рук вообще, а, очкарик? – прошептал Ливай Зику на ухо и прикусил за мочку, при этом пальцами чуть нажимая внизу, чтобы тот снова опустил бёдра. Со вздохом Зик и правда подался чуть назад, а Аккерман, задумавшись, предположил. – Ты так часто почёсываешь ухо. Может, тут и эрогенная зона посильнее, а?       – Лучше бы ты книги так читал, как меня, капитан... – ухмыльнулся Йегер и наклонился к чужому уху, чтобы понизить голос и тихо подстрекнуть. – А ты проверь...       – Для чтения книг у меня и ты есть… – прошептал Ливай в ответ, тоже вздохнув от таких слов, сказанных прямо ему на ухо. – А это повеселее.       Ливай наклонился к уху и влажно поцеловал за ним. Кожа Зика покрылась мурашками, но на этом Аккерман не остановился. Он самым кончиком языка облизал ушную раковину – сначала снаружи, сверху, проводя по хрящу, а затем кольцами, по углублениям в ухе, постепенно опускаясь языком ко внутренней части. Ливай тяжело дышал от собственного возбуждения, и от этого у Зика голова совсем шла кругом. Он замер под чужим языком, часто дыша и не открывая глаза. Но, когда пальцы Ливая опустились ещё ниже, когда коснулись самого низа живота, уже почти у основания члена, у Зика ещё стремительнее кровь отлила к низу живота, а в голове, наоборот, совсем опустело.       – Что же ты со мной делаешь, капитан… – хрипло пробормотал Зик, на что Ливай усмехнулся. Свою вторую руку он вывернул так, чтобы сжать мочку большим пальцем и частью указательного, массируя её.       – Ну а кто бы мог подумать, что тебя возбуждает это… – с усмешкой прошептал он в ответ, продолжая массировать одной рукой и гладить второй.       – Ты прав, капитан. Никто не мог… – согласно кивнул Зик, начиная понемногу теряться в ощущениях.       Губами Ливай снова коснулся хрящика, к затем чуть прикусил его. Ему и самому слишком нравилось то, как Зик реагировал. Как плавился от его действий. Язык снова скользнул к самой раковине. Зик охнул, и Ливай ощутил, как и сам быстро возбуждался от его громких вдохов и выдохов. Наконец, едва себя осознавая, Зик поднял руку, запуская пальцы в волосы Аккермана, притягивая к себе его голову. Он слегка повернул чужое лицо и, забрав ухо Ливая почти целиком в свой рот, провёл по нему языком, затем выпустил, тут же довольно сильно прикусывая мочку и сразу же зализывая её. Ливай громко ахнул и выгнул вперёд грудь, но не успел он опомниться, как язык скользнул в его ушную раковину, толкнулся в неё, потом зубы снова прикусили мочку и сразу же за ней, за ухом – в шею, чуть сильнее и ощутимее. Одновременно с этим рукой Зик провёл вдоль позвоночника вверх, а затем обратно вниз и запустил руку под бельё Ливая сзади. Быстрым, мажущим движением Зик провёл пальцами между ягодиц, и снова сжал одну из них, заставляя Ливая громко промычать и даже простонать. Как давно он этого не чувствовал. Как хотелось ещё.       Боже, очкарик… Не прекращай, ублюдок, не останавливайся.       Ливаю ужасно хотелось получить всего Зика. Коснуться его снизу и узнать, что его ждёт. Но казаться слишком отчаянным он не хотел, не хотел доставлять Зику такое удовольствие. Поэтому, несмотря на наслаждение, испытываемое от всех этих прикосновений языка и укусов, он с издёвкой выдохнул:       – Кажется, я пробудил в тебе что-то новое... Чёрт, вот же... – Ливай вдруг снова взял контроль в свои руки, тоже прикусывая за ухо, чуть ощутимее, а потом и в шею, и усмехнулся. – А вот и длинные ручищи, да...? – пальцами он всё же коснулся самого основания члена и мягко там погладил, отчего Зик чуть выгнулся подаваясь навстречу его руке.       – Ага. Пробудил. Зверя, – он усмехнулся. – С длинными загребущими руками. Впрочем, у тебя они не менее длинные, капитан, даром, что чего-то не хватает...       И снова Зик покрыл чужую шею цепочкой поцелуев, чередуя их с мелкими укусами. Языком он широко провёл по коже, зализывая, пробуя на вкус, и снова укусил, в то же время переводя свою руку на чужой пах.       Господи.       Ливай охнул. Это прикосновение было последним, чего он ждал. Ждал, хотел и… Вдруг в голове снова что-то кольнуло. Нет. Не сейчас. Но эта короткая боль вдруг натолкнула Ливая на другую нежданную и неожиданную мысль. Он оторвался руками от чужого тела, позволяя тем безвольно упасть рядом, и запыхавшись, позвал:       – Зик...       – Что? – Зик тут же обнял Аккермана, пытаясь справиться с дыханием и желанием, но несколько испуганно спросил. – Что случилось? Нога?       – Нет… – коротко мотнул головой Ливай. – Если бы. Голова, но это ещё ладно, терпимо, просто... – он поднял руку и, погладив Зика по волосам, наконец открыл глаза. – Давай не будем сразу всё портить животным сексом из-за долгого воздержания, а? Давай попробуем всё сделать по-нормальному? Насколько у нас это вообще возможно... – озвучив эти свои мысли, пришедшие с уколом головы, Ливай отвернулся, чувствуя себя идиотом, и выругался. – Чёрт. Вот же херню я несу…       Зик подтянул тело Аккермана ближе, прижимая к себе и прижимаясь сам, просто желая почувствовать его хотя бы так. Он положил руку на голову Ливая почти симметрично с его и, тоже поглаживая, чуть разочарованно вздохнул. Да, ему хотелось сейчас переспать с Ливаем. Он бы не отказался и даже сделал бы это с удовольствием, но… То, что предложил Ливай сейчас, чувствовалось совсем иначе. Будто вот оно. Как надо. Будто Ливаю был важен именно он, а не страсть ради снятия напряжения. Это было даже приятнее, чем все прикосновения и поцелуи. Такая искренность и желание попробовать сделать по-другому. Приоткрыв глаза, Зик слабо улыбнулся Ливаю и чмокнул его в нос.       – Как скажешь, капитан. По-нормальному так по-нормальному. А мы с тобой так умеем?       – Ну... – Ливай тоже приобнял Зика в ответ и уткнулся лбом в его грудь. Он и сам был рад тому, что Зик с ним согласился, хоть и было тяжело это принять и унять своё тело. – Мы уже прервались. Шаг в нормальность. Хотя конечно ого... Лучше ожидаемого...       – А чего ты ожидал, капитан?       – Скорее, не ожидал. Что от одних пустяковых в целом прикосновений мне будет срывать крышу и так жечь кожу.       – Ого, капитан... – с тихим облегчением выдохнул Зик. – Не ожидал. Польщён. Особенно с учётом того, что я почти профан... Зато ты вёл себя как профи. Это было... – он ненадолго замолчал, пытаясь подобрать слово, а потом прошептал. – В общем, я почти потерял способность думать.       – Да ладно… – с неверием протянул Ливай и заинтересованно уточнил. – И почему профан? Вот только не говори, что ты ни с кем не спал в свои пятьдесят, или сколько там тебе.       – Эй! Капитан, ты так договоришься! – возмущённо воскликнул Зик, но тут же несколько грустно вздохнул. – Хотя иногда мне кажется, что мне лет сто, не меньше... И ну не то чтобы совсем ни с кем, но... – он явно юлил, стараясь как-то помягче сформулировать свои мысли. – Меня это не особо интересовало, скажем так. Да и не до того было как-то...       – А сколько тебе, кстати? – Ливай приподнял голову и заглянул в чужие светлые глаза. – И вообще я тоже ни разу не профи. У меня партнёр-то был лишь один. Так что понимаю твоё "не до того"...       – Хм… Надо бы подумать… До того, как я оказался в путях, кажется, мне было двадцать девять. А сейчас у нас июль, значит… – он хмыкнул, бездумно гладя чужую спину. – Скоро тридцать. В августе. Так что я не такой старый, как может показаться.       – Тридцать? – Ливай недоверчиво осмотрел чужое лицо. – Всего? Это я что, старше?       Внезапно эта ситуация показалась Зику довольно комичной, и, чуть развеселившись, он коротко рассмеялся.       – Старше и опытнее, м-м-м, всегда мечтал...       – И достался тебе я, ага, – Ливай даже саркастично фыркнул. – Просто прекрасно. Самое то. Калека, ниже тебя на полторы головы, сам встать даже не в состоянии. До папочки мне далеко, уж прости.       – Конечно, я представлял всё иначе, но да, досталось что досталось, – ухмыльнулся Зик и картинно вздохнул. – Свалился на мою голову за грехи, да ещё и понравился, кошмар какой...       – А теперь расхлёбывать угу... Но чёрт. Тебе пока ещё даже не тридцать. Мне через несколько лет уже сорок будет, – Ливай скривил гримасу. – Вот это херня конечно.       – Сорок? – в свою очередь, изумлённо воззрился Йегер. – Это ты насколько старше, коротышка?       – Почти сорок. Пока что где-то тридцать семь, – поправил его Аккерман и неуверенно добавил. – Вроде бы...       – То есть? Нет, я, конечно помню про мать, и всё такое, но…?       – Я помню, когда у меня день рождения, но за их счётом особо не следил. Не знаю, когда выживал под землёй, было немного не до этого. Могу ошибаться на один-два года.       – Оу… – Зик чуть сильнее прижал Ливая к себе, чувствуя к нему капельку сочувствия. Даже у самого Йегера, с его непростым детством, не возникало проблем с подсчётом собственного возраста. Насколько же сложнее пришлось Ливаю…? Он вздохнул и чмокнул его в макушку, спрашивая. – И?       – Что "и"? – Аккерман приподнял взгляд, выглядя совершенно спокойным и не задетым. – Вот настолько я тебя старше, очкарик.       – И когда оно? – решил изменить свой вопрос Зик с лёгкой улыбкой, чтобы не задевать Ливая сильнее, и в шутку протянул. – О мой строгий папочка-а… – стоило ему это произнести, как Зик сам скривился так, будто сожрал лимон вместе с кожурой. – Фу. Отвратительно звучит.       – О да… – симметрично наморщил нос Ливай. – Ещё раз так скажешь – вырву язык через зубы, а потом их выбью. Уж лучше "капитан"… Двадцать пятого декабря оно. Прошло уже.       – Понятно… – печально вздохнул Зик.       – И чего вздыхаем? – вопросительно приподнял приподнял бровь Аккерман. – Ты вон всё же доживёшь до тридцати. По проклятью-то ты уже должен был кони двинуть, да?       Зик ненадолго замолчал. Об этом он успел забыть. По его внутренним ощущениям прошло столько времени, что он уже и думать не думал о каком-то там сроке, отмеренным ему проклятием Имир. Но Ливай был прав. Его срок выходил плюс-минус сейчас. Он точно не помнил, когда именно, но явно до того, как ему исполнится тридцать. Значит, он ещё мог умереть от проклятия, хоть и сильно в этом сомневался. Однако сомнения Ливая понимал прекрасно. Капитан слишком привык, что люди рядом с ним умирали. Поэтому и те сценарии, где их настигала смерть, были для него более вероятными. Зик немного напрягся. Но напрягать Ливая ему не хотелось. Поэтому и ответил он несколько пространно.       – Угу… Наверное. А не сам, так отдали бы на съедение... Да и убить кто угодно мог, ты в том числе. Масса вариантов, в общем, была...       – Сейчас я конкретно про срок, – непреклонно замотал головой Ливай. – Он вышел? Мы можем быть уверены, что его нет? – он надул губы и тоже немного напрягся в чужих объятиях. – Не хочу, чтобы ты мне тут сдох без причины...       Значит, он был прав. Зик совсем тихонько вздохнул. А Ливай переживал. Впервые со смерти Эрвина он всерьёз позволил кому-то понравиться себе, только чтобы выяснить, что тот мог умереть в любой момент. Мог. И что тогда? Возвращение к прошлой жизни? Прошлой пресной пустой серой жизни? Наверное, он ещё успеет снова перестроиться и привыкнуть к ней. Но как же больно будет к этому снова привыкать. И, зная свою "удачу", Ливай был почти уверен, что всё выйдет так, как он думал. В течение ближайшего месяца-двух, или когда там у него день рождения, Зик умрёт. В один день Ливай его позовёт, но Йегер не откликнется. И всё. Ливаю было странно осознавать, что эта смерть будет для него тяжёлой, но это будет так. Он стянул губы в ниточку, погружаясь в свои мысли, и Зик, почувствовав это его напряжение, обнял Аккермана ещё ласковей.       – Вроде вышел, капитан, – серьёзно произнёс он. – До тридцати доживу и проверим, угу?       – Угу… – отстранённо пробормотал Ливай. – И давай без сюрпризов мне...       – Хорошо, – твёрдо произнёс Зик, чувствуя состояние Аккермана и желая сделать всё в своих силах, чтобы не причинять тому боль своими руками. Йегер чмокнул его в макушку и серьёзно пообещал. – Я постараюсь, Ливай.       Ничего не ответив, Ливай прижался к Зику и чмокнул его в центр груди через кофту, всё же успокаиваясь. Да, это было совершенно не во власти самого Йегера, но Ливаю стало легче от его слов. По крайней мере сейчас. По крайней мере от того, что он не собирался помирать. Да и в объятиях Аккерман чувствовал себя защищённым, что даже несколько настораживало, ведь рядом с Зиком Йегером он должен был чувствовать себя как угодно, но не в безопасности. Однако сейчас это было именно так, а задаваться лишними вопросами Ливай не планировал.       И сам Зик тоже чувствовал спокойствие и тепло, будто наконец был "на своём месте". Он чуть крепче сжал кольцо своих рук, думая о… дне рождения. Но не своём, а Ливая. О том, что если доживёт, то хотел бы устроить Аккерману хороший праздник. Такой, какой сможет в условиях послевоенного Парадиза. Закупить еды, приготовить всё, что умеет, придумать запоминающийся подарок… В общем, расстараться. Единственное, что несколько тормозило его фантазию – необходимость пережить свой день рождения. Поэтому, как человек, привыкший всё планировать наперёд, но не загадывать в необозримое будущее, Зик решил хотя бы дождаться августа и от этого уже плясать.       – Если хочешь поспать... я с тобой, – прошептал он и мягко погладил Ливая по волосам.       – Угу… Надо бы, – глуховато пробормотал тот в ответ и спросил. – И когда точно у тебя день рождения?       – Первого августа, – спокойно отозвался Йегер, касаясь чужой щеки. – А зачем тебе?       – А ведь совсем близко...       – Ну да. Ну и что? Я как-то никогда особо не праздновал... Ну разве что с дедушкой и бабушкой... И Ксавьером раз...       – Ну, мне было вообще не до этого, – с пониманием откликнулся Ливай. – Я чаще всего даже не замечал, что дата прошла. Разве что иногда… – он вздохнул, решая сейчас не упоминать Эрвина. – Но ничего. Я запомнил.       – Да ладно, капитан, – ответил Зик, рассеянно перебирая чужие волосы. – Можешь и забыть.       – Неа… – чуть улыбнулся Ливай в грудь Зика, чтобы этого не было видно, нежась под его пальцами. – Будем отмечать, если не помрёшь.       – Свой, значит, не празднуешь, а мой будешь?       – Мой день рождения не будет означать снятие проклятия. Отметить надо хоть это. Что ты пережил дату смерти.       – Вот, значит, как... Звучит мрачновато, не находишь, капитан?       – Ну праздновать день рождения ты же не хочешь, – пробурчал Аккерман, надуваясь. – Вот тебе альтернатива.       – Я этого не говорил, капитан! Что не хочу... Просто… – Зик хмыкнул и честно добавил. – Непривычно.       – Ну, многое непривычно… – согласился Ливай, про себя думая, что и вот так валяться в обнимку он не привык, но сейчас ему это даже нравилось. – Я бы вообще устроил сюрприз, но вся организация всё равно на тебе. Мне и самому странно. Никогда не отмечали... Ну, только номинально пару раз, и то не по моей воле.       Найдя это безумно милым, Зик улыбнулся, подтянул Ливая выше к себе и поцеловал в губы. Аккерман, хоть и не ожидал этого поцелуя, с удовольствием ответил на него, оторвавшись только тогда, когда Йегер снова уложил его к себе на грудь и обнял, но для виду проворчал.       – Тягает вот туда сюда... Груда мышц...       – Не завидуй, – коротко рассмеялся Зик. – Я же большую часть времени "тягаю" именно тебя.       – Ничего я не завидую, – продолжал ворчать Ливай, вопреки своим словам. – На пике формы я бы тебя тоже спокойно таскал. Но я сегодня пощупал и решил, что для пятидесятилетнего у тебя недурная форма.       – Может, потому, что мне не пятьдесят? – ухмыльнувшись, вкрадчиво спросил Зик.       – А для тридцати ничего выдающегося… – сдерживая усмешку, отозвался Ливай, и Зик легонько стукнул его в спину.       – И всё-таки ты, капитан, исключительной вредности коротышка, – наигранно-обиженно заметил он, и Ливай, усмехнувшись, потёрся своим лбом о его.       – И ты мне нравишься, обезьяна.       – Нашёл же на свою голову…       – Вы сами на наш остров сунулись… – с лёгкой улыбкой пробормотал Аккерман. – Вас никто не звал...       – Ну кто бы мог подумать, что ты потом на меня свалишься... – Зик улыбнулся и чуть потрепал Ливая по голове. – А я не захочу отказываться...       Уже совсем успокоившись, так и уткнувшись в чужую грудь, Ливай молча согласился. У него уже не было никаких сил даже как-то дёрнуться и выпутаться из рук Зика, да и ему не хотелось. Слабо улыбаясь, он лежал с прикрытыми глазами, готовый провалиться в сон, пока Зик медленно поглаживал его по спине и думал почти о том же. Как ему спокойно, как хорошо, и как не хотелось подниматься.       – Как же не хочется идти в свою комнату… – тихо зевнул Йегер, будто бы ни к кому конкретно не обращаясь, но на самом деле очень ожидая ответа.       – А я и не собирался тебя отпускать, – сонно пробормотал Ливай. – Останешься со мной?       Только стоило это сказать, как его голову снова прошила боль, от которой Ливай нахмурил брови, но всё равно усилием воли сделал вид, что ничего не почувствовал, прогоняя веление крови. Зик же, не веря, что Ливай попросил его об этом так прямо, обнял Аккермана крепче и выдохнул:       – Ого... – он улыбнулся шире, чем до этого, и снова чмокнул Ливая в макушку. – Когда так просят, разве можно отказаться?       – Нельзя, – подтвердил Ливай и повторил, удовлетворённо хмыкнув. – Но смотри. Затащил же...       – Это только потому, что я особо не сопротивлялся, капитан. А ты... ощутил?       – Что именно?       – Страшные обезьяньи "залапывания".       – Страшных обезьяньих залапываний – нет, – цокнул языком Ливай, хоть и с усмешкой на губах. – Твои руки и их прикосновения – да. Разное.       – Ой-ой, как мы заговорили… – цокнул в ответ Зик, чуть покачав головой. В ответ Ливай приподнял глаза и, сощурив их, спросил:       – И чего это тебе не нравится, а, очкарик? Хочешь, не буду ничего хорошего тебе говорить, – несмотря на раздражённый тон, у Ливая чуть порозовели от смущения уши от того, что он оказался выставлен в таком, по его мнению, неблагоприятном свете. Зик же, не заметив этого, покачал головой.       – Не хочу, конечно, – чуть помолчав, он вздохнул. – Его и так мало…       – Кажется, кто-то просто не замечает… – недовольно пробурчал Аккерман.       – А может, кто-то об этом только думает? – неубеждённо поднял бровь Зик.       – Говорю... – ещё смущённое возразил Ливай, краснея сильнее. – Иногда... Думаю больше...       – Иногда – да, – утвердительно кивнул Зик, теперь всё же замечая покраснение мочек чужих ушей, и, наклонившись, чтобы поцеловать, прошептал. – За то, что думаешь...       Поняв намёк, Ливай поцеловал Зика, стараясь передать ему невысказанное, и в душе обещая себя стараться говорить больше. Да, ему было сложно. Ужасно сложно выражать мысли словами. Из-за этого он так много не высказал всем тем, кого лишился, и теперь ужасно не хотел снова облажаться. Особенно если Зик всё же умрёт. Надо попробовать успеть сказать всё, что придёт в голову, каким бы несвойственным себе оно ни казалось. Зик же целовал его в ответ мягко, ласково, нежно, успокаивающе. Он не знал, о чём думал Аккерман, но всё равно хотел его поддержать, что бы это ни было. Он разорвал поцелуй, заглянул в глаз Ливая, смотрящий сейчас на него чуть растерянно, но всё равно упрямо и твёрдо, и прошептал с лёгкой улыбкой.       – Спокойной ночи, Ливай.       – Угу, – промычал в ответ Аккерман и потянулся вниз, чтобы достать одеяло и укрыть их обоих, а затем, снова устраиваясь в чужих объятиях, пробормотал. – И тебе, – ещё немного подумав, он добавил. – Спасибо.       – Не за что, капитан, – закрывая глаза, довольно улыбнулся Зик. – Тебе спасибо... И спи. Я рядом.       Уткнувшись в его грудь, Ливай улыбнулся так, что даже в его голосе это должно было быть слышно. "Рядом". Это ему было важнее всего. Сонно он пробормотал в ответ.       – Чувствую.       Даже начиная засыпать, Зик продолжал ласково поглаживать Аккермана по голове, будто пытаясь прогнать головную боль, и вскоре они оба уснули в объятиях друг друга, с трудом осознавая, что это всё было не сном.