With U

      Впервые Сонхо говорит о том, что у Донмина, вероятно, есть какая-то гиперфиксация на Донхёне на одном из ужинов, и сначала, как и всегда, Ким не придаёт этому внимания. Ну мало ли, Хан задумался о чём-то своём, а старший просто не правильно понял. Да и тон Пака звучит скорее насмешливо, как звучит всегда, стоит только ему удачно подколоть кого-то из младших.       В общем, «ну было и было» — думает Донхён, даже и не задумываясь о том, что такая ситуация может повториться ещё раз. Да и Донмин тут же утыкается в свою тарелку, не поднимая больше на него глаз до самого конца ужина. Джэхён же окончательно сводит этот диалог к шутке, подталкивая Донхёна в плечо со словами: «да у нас тут у всех гиперфиксация на тебе, что уж здесь сделаешь».       И вот всё бы ничего, однако через пару дней это происходит снова, на этот раз во время танцевальной практики. Ким, знаете, может и пел на прослушивании, но своим главным талантом во времена начала стажировки в компании считал танцы. В школьные годы ему удавалось брать уроки в хореографической студии в Пусане. Кажется, если немного постараться и вспомнить точное название, на ютуб-канале этой студии даже можно будет найти пару видео, на которых он танцует. Ничего сверхъестественного, конечно, но в свои шестнадцать Донхён этим гордился.       Только речь не о танцевальных талантах Кима, а о Донмине и этих его «гляделках» — так Сонхо называет моменты, когда Хан ненадолго подвисает, переставая реагировать на звуки и движения вокруг него. Со всеми такое бывает, Донхён не спорит. Только вот в последнее время с Донмином это происходит всё чаще и чаще, и Ким не имеет понятия, что происходит в голове этого парня в это время. Да и подвисает он, почему-то, всегда глядя на Донхёна.       — Ты снова пялишься, — пусть Пак и говорит это негромко, хлопая Хана по плечу, чтобы тот начал реагировать на его, Донхён слышит эту фразу тоже.       Взгляд тут же скользит от своего отражения в зеркале в сторону Донмина, и Ким очень надеется, что прогнал этот кусок хореографии достаточное количество раз, чтобы сейчас не забыть нужные движения. Будет слишком уж подозрительно, если вместо того, чтобы занять своё место в расстановке, он распластается по полу, запутавшись в ногах.       Однако, что именно Хан отвечает старшему перед тем, как поднимается на ноги и выходит из зала, он уже не слышит, потому что преподаватель хореографии останавливает счёт, чтобы снова внести какие-то корректировки в движения. Как всегда очень вовремя, нечего сказать. Когда же Донмин возвращается, то выглядит абсолютно обычно, за исключением того, что концы его волос кажутся Киму влажными.       — Ты искупаться что ли ходил? — Джэхён удивлённо хлопает глазами, пока Хан проходит мимо него, даже и не скрывая, что причина такой реакции кроется в причёске младшего. Что ж, может быть, Донхёну и не показалось.       И пусть в этот момент они тоже удачно меняют тему разговора, с того дня Ким начинает замечать любое, даже самое малейшее изменение в выражении лица Хана. У него, кажется, у самого в какой-то момент начинается гиперфиксация на том, чтобы лишний раз взглянуть на Донмина. Так сказать, чтобы убедиться, что продолжающему смеяться с их неловких взаимодействий Сонхо всё это только кажется.       Но вот незадача: ему и самому начинает казаться, что Хан смотрит на него как-то иначе, чем на остальных. И Ким эти мысли гонит куда подальше, чтобы никто не подумал, что он странный. Пак вон, может, просто нашёл удобную тему, чтобы над Донмином подшучивать, а он уже и рад поверить, что это правда. Непорядок.       В общем, эту ситуацию приходится оставить так, как есть. Ну, а что вообще ещё Донхён может сделать? Подойти и спросить Хана напрямую — бредовая идея, а других мозг упрямо так и не генерирует. Хотя нет, знаете, есть ещё одна, к которой Ким склоняется почти всегда — просто делать вид, что ничего не происходит. Это он и делает. До поры до времени.       — Утро доброе, — до ушей доносится бодрый голос Джэхёна, догоняющего только вставшего с кровати Донхёна в коридоре.       Ким оборачивается, чтобы пожелать старшему того же самого, когда из прохода на кухню появляется голова Санхëка, с растрëпанной чёлкой и приоткрытым только одним глазом. Ли, вероятно, сам недавно проснулся.       — Встали? — спрашивает Санхëк, сканируя обоих парней взглядом с головы до ног. Донхён успевает подумать лишь о том, что он, наверное, на фоне уже принявшего душ и умывшегося старшего, выглядит просто смешно. Надо было хотя бы зубы почистить для приличия. — Давайте завтракать, пока Сонхо снова не разозлился, что еда остывает.       И Ли хихикает, а уже через секунду фигура Пака появляется прямо у него за спиной, опасно размахивая лопаткой для готовки у его макушки. Надо признать, выглядит старший в этот момент и правда угрожающе, но Джэхён заливается смехом, хватаясь для устойчивости за плечо Кима, и Донхён может только постараться не выдать собственную улыбку. Получить деревянной лопаткой по лбу — не совсем то, чего он ждал от этого утра.       — Вы должны всё съесть пока горит спичка, — предупреждает Сонхо.       — Да ладно, ты же знаешь, что это невозможно…!       Донхён хмыкает, принимаясь за завтрак. Стабильность. В их жизни ничего не меняется вот уже полгода. И Ким может честно сказать, что это лучшие полгода в его жизни. Да и, кажется, менеджер Мин в последнее время чувствует себя более спокойной, от того даже позволяет себе взять лишний выходной. Знает, что за один день бардак они развести не успеют. Да и какой смысл, если желанный дебют уже ближе, чем Ким может себе представить? Остаётся только сжать зубы и максимально сосредоточиться на работе.       Сосредоточиться на работе… Да. А никак не на Донмине. Ким мысленно делает пометку, что вспоминать об этом надо как можно чаще, а не только тогда, кто он ловит себя на том, что уже думает о Хане. Замкнутый круг какой-то, честное слово.       Здание компании встречает их уже привычным запахом лакированной мебели и какого-то ароматизатора, напоминающего отдалённо запах мускатного ореха. Донхён думает, что это странный выбор для такой серьёзной организации, пока Ли принюхивается, заключая:       — Как будто тебя ждали, — усмехается старший, хлопая Кима по плечу. — Тут, случайно, не работает никакой твой родственник?       И на вопросительный взгляд Донхëна Санхёк только пожимает плечами. «Я это к тому, что твоя тяга ко всяким ароматизированным вещам может быть семейной проблемой».       — Пока что это больше похоже на проблему Донмина, — поправляет старшего Мëн, отбивая по ладони друга громкое «дай пять». — У него определённо аллергия на запах той свечки с апельсином, которая тебе так нравится, — добавляет Джэхён, обращаясь уже к Донхёну.       — Так и быть, сегодня сжигаем её до конца, чтобы больше не было соблазна её поставить.       Ким улыбается тому, как лицо старшего вытягивается в наигранном испуге, пока тянется к ручке нужной двери под восклицательное «Ему же тогда придётся спать в гостиной на диване!». Доносящаяся изнутри музыка тут же стихает, стоит Сонхо первому переступить порог зала, и Донхён слышит, как младший несётся на них с какими-то непереводимыми на корейский радостными криками.       — Подожди секунду, я ничего не слышу, Унхак-а, — просит старший, оглядываясь сначала на замерших за его спиной одногруппников, а потом и на Донмина, что в ответ лишь пожимает плечами.       — Причина радости? — интересуется Мён, закрывая за ними дверь, чтобы не распугать поднявшимся шумом стафф, вынужденный находиться в коридоре.       Только вот в зале как по щелчку пальцев становится тихо.       — Мы переезжаем в новое общежитие, — договаривает Унхак, с интересом наблюдая за реакцией остальных на его потрясающие новости.       Ага, дак вот оно что, оказывается. Новое общежитие. И Ким не знает почему, но первым же делом он смотрит прямо на Хана, без лишних слов, одними глазами спрашивая, правда ли это. И Донмин, черт возьми, кивает.       — И когда?       — Менеджер Мин напишет сегодня вечером.       Донхён понимает, что вот и пришёл конец стабильности, которую он нахваливал ещё совсем недавно. Накаркал, получается.       Нет, поймите правильно, новое общежитие и переезд, без сомнения, новость прекрасная. Маленькая комната, которую прошлые полгода Киму приходилось делить с ещё двумя точно такими же взрослыми парнями, как и он сам, нуждалась в освобождении уже давно. Да и мама всегда говорила, что нужно уметь прощаться со старыми вещами без сожалений.       Только вот это была не вещь, а целая часть жизни Кима, покидать которую, несмотря на всё её минусы, не хотелось. И выглядящий расстроенным Донмин нисколько не помогает Донхёну от этой мысли избавиться.       — Ты не рад? — вылетает изо рта само по себе.       Хан вздрагивает от неожиданности, как будто даже и не слышал, что Ким уже давно вернулся в комнату, и уже несколько минут протирает их мебель. Глаза парня быстро находят зажжённую свечку, и как бы он не старался скрыть своего недовольства, Донхён всё равно замечает, как он прокашливается. Лицо Донмина выглядит обременённым.       — Почему ты так решил?       Серьёзно? Да буквально весь его внешний вид кричит о том, что что-то опять идёт не так, как Хану хотелось бы.       — По лицу прочитал, — отзывается Ким, не сдерживаясь от улыбки, когда замечает, как парень мило протирает глаза, стараясь отогнать подальше сон.       — На нём написано, да? — маленькое складное зеркало Донхёна удачно подворачивается Донмину под руку, когда тот показательно вглядывается в своё отражение. — Да вроде нет ничего такого.       — Посмотри вот тут.       Ким едва ли может скрыть свой восторг, когда ему удаётся ткнуть парня в щëку. И как только у Хана получается быть таким крутым и милым одновременно? Хотя больше, всё же, милым. Даже сейчас, когда он хмурится.       — Давай, присоединяйся. Госпожа Мин сказала, что к завтрашнему вечеру мы должны переехать.       И начинается муторный процесс уборки, сопровождающийся лишь редкими диалогами с бегающим между комнатами Мёном. Донмин борется с толстым слоем пыли на своей полке с альбомами, пока Донхён без лишних слов сортирует их футболки в две стопки, отделяя свои вещи от вещей Хана. По правде говоря, это даётся ему немного тяжелее, чем он ожидает. За прошлые два года их вещи настолько смешались друг с другом, что Ким уже и не помнит точно, кому и что в этой куче принадлежит.       Донмин, конечно, помогает ему разобраться по возможности, но несколько футболок так и остаётся без владельца. Джэхён только ойкает, когда Ким показывает ему «потеряшки», признавая в них свои.       — Жаль, конечно, что ты вспомнил, что это твои футболки, хён, — хмыкает Донмин, кивая на одну вещь, с явным огоньком в глазах. — Вот это я бы себе присвоил.       — Забирай, — легко соглашается Мëн, отбрасывая футболку обратно на кровать Хана, с которой он её и взял. — Считай это подарком на новоселье. Она новая. Бирку срезал, а надевать так и не стал.       И Джэхён снова убегает, на этот раз уже в гостиную.       — Какая щедрость, — с улыбкой замечает Донмин, разглядывая принт на только что бесплатно полученной футболке поближе. — Надеюсь, те классные джинсы с цепью тоже окажутся новыми и ненужными.       И следом за громким «Я вообще-то всё слышу», доносящимся из коридора, Ким слышит довольный смех Хана. Смех, ради которого он готов остаться жить в этой тесной комнате хоть до самого конца их ещё даже не успевшей начаться карьеры.       Оказывается, на самом деле у них не так уж и много вещей, как они думали. На первый взгляд, комната, конечно, была завалена одеждой и аксессуарами, но многое из того, что Донхён находит на полу или в ящиках тумбочек, оказывается просто безделушками, которые тут же отправляются в мусорку. И чем чище становится, тем меньше эта комната становится похожа на «дом», к которому Ким уже успел привыкнуть.       Контакт «Мама» звонит четко по расписанию, как и всегда, только диалог с ней длится меньше, чем обычно. Голос женщины звучит в телефонной трубке хрипло, как если бы его обладательнице было больно говорить, и Ким сам предлагает ей отключиться, чтобы не загружать воспалившееся горло. На улице разгар весны, а она снова умудрилась заболеть, просто удивительно. Мама сокрушается, что нормального вечернего диалога так не получится, на что Донхён отвечает, что всё в порядке. Её здоровье для него важнее, чем что-либо остальное. В разы важнее. Про переезд упомянуть удаётся только вскользь, прежде чем женщина закашливается снова, и на этот раз сильнее. Ким снова просит её поберечь себя и не напрягаться, и на этот раз она соглашается отключиться, попутно диктуя свои обычные наставления: не мёрзни, хорошо кушай, передавай привет мальчикам.       Аквариум, в крышку которого вкручена лампочка, на фоне тусклых светильников, освещающих кухню, привлекает внимание. Донхён не уверен, что хочет возвращаться в комнату, чтобы вновь увидеть её в том состоянии, в котором она так и кричит, что её скоро оставят, поэтому откладывает телефон в сторону, вглядываясь получше в жилище своих питомцев.       Да, он делает это буквально каждый вечер. И да, ему не надоело. Рыбки успокаивали Донхёна точно так же, как успокаивало Донмина прослушивание какого-нибудь очередного альбома его любимой группы. С самого момента их знакомства Ким там и не смог понять, как року удаётся так легко усмирять Хана. Точно так же, как и Донмин не смог понять, зачем Донхён зажигает ароматические свечки перед сном.       Не смог понять он и такой отчаянной любви к мармеладу. Да и вообще, если задуматься, Хан не разделял увлечений Кима от слова «совсем», но всё равно оставался рядом. И сколько бы перепалок между ними не происходило, Донхён не готов вот так просто расстаться с этим парнем. Кто говорит, что это легко — полный идиот.       Звук шагов за своей спиной, несмотря на то, что воздух в аквариуме шумит достаточно громко, Ким всё равно слышит. А ещё видит, как Донмин, уже успевший переодеться в подаренную Джэхёном футболку, усаживается на стул чуть поодаль, чтобы не отвлекать, наверное. Донхён мастерски притворяется, что разглядывает коридорасов, чей внешний вид он и так может воспроизвести по памяти за секунду, а не отражение Хана в стеклянной стенке аквариума. Ким не видит, на что смотрит Донмин, или о чем он думает, но почему-то кажется, что они делят пополам примерно одни и те же эмоции.       Повисает тишина. Мягкая и комфортная, прерывающаяся ровно в тот самый момент, когда Ли появляется из дверей своей комнаты, хмыкающий с предстающей перед ним картины, прежде чем спросить шёпотом:       — Не хочу вас отвлекать, но может, кому-то нужно что-то купить в магазине?       И Донхён снова пользуется своими актёрскими способностями, когда притворяется удивлённым, стоит только ему повернуться к Донмину. Так, будто это не он пять минут сейчас пялился на Хана, делая вид, что смотрит на рыбок. Ага, да. Очень правдоподобно, Ким Донхён, верим.       Старший уходит, так и не получив никаких просьб, чему выглядит несказанно радостным. Из-за стены же начинают доноситься громкие веселые голоса, явно принадлежащие никому другому, как Джэхёну и Унхаку. Ким лишь пускает смешок, пряча улыбку в рукаве собственной домашней худи. Эти двое вообще когда-нибудь молчат, кроме того времени, когда вынуждены спать? Донхён не уверен. Но они хотя бы звучат радостно, в отличие от соблюдающих тишину его и Хана. Как в читальном зале, честное слово.       — Думаешь, им тесно в этом аквариуме? — всё-таки нарушает тишину Донхён, отворачиваясь, чтобы взглянуть на Донмина.       Яркий аквариумный свет вблизи раздражает слизистую глаз, поэтому в темноте пялиться на аквариум — едва ли можно назвать хорошей идеей. Да и, отчего-то, Ким чувствует сильно желание поговорить с Ханом прямо здесь и сейчас. На рыбок то он ещё успеет насмотреться… И тут же поправляет сам себя — поговорить с Донмином он тоже сможет хоть когда, даже если им суждено будет жить по разным комнатам.       И Донхён даже забывает, какой именно вопрос он задал, пока смотрит в глаза Хану не смея отвернуться. Понимает ли парень перед ним, что это не просто любопытство, Ким не знает, но задумчивый вид Донмина говорит о том, что тот задумался серьёзно. И это приятно, ведь Донхёна не всегда воспринимают серьёзно.       — Ну, по крайней мере они выглядят в нём счастливыми, — раздаётся, наконец, ответ, и только тогда Хан нарушает этот длинный зрительный контакт, предпочитая Киму созерцание коридорасов.       И волосы на виске Донмина даже слегка шевелятся, когда Донхён выдыхает шумно, тоже поворачиваясь к аквариуму. Неужели это было настолько близко? Отсутствие явной реакции Хана удивляет.       — Они выглядят счастливыми? — переспрашивает Ким, возвращаясь к рыбкам.       — Да.       «А мы? Мы сейчас выглядим счастливыми?» — проносится в голове Донхёна, но вслух он этот вопрос так и не произносит. Ему не нужно слышать ответ, ведь ответом служит их собственное отражение и все эти непонятные псевдокасания без касаний. И непонятно: это Донмин ведёт себя странно или просто Донхён уже свихнулся.       — Тогда, будут ли они несчастливы, если переедут в аквариум побольше?       И Ким уверен, что окажись сейчас с ними рядом кто-то, кто не был бы с ними знаком, то это человек даже и не понял, о чем идёт речь. Да он и сам, признаться, не уверен, о чём они ведут диалог. О рыбках, или, всё же, о чём-то большем? Хан Донмин, ты не мог бы конкретизировать ситуацию, пока Донхён окончательно не потерял смысл всего происходящего?       — Думаю, тут дело не в аквариуме.       Ким согласен, что дело не в аквариуме. Дело, чëрт возьми, в том, что это у него зависимость, а не у Донмина. Вот прямо сейчас — ярко выраженная зависимость даже от простого присутствия Хана рядом. У Сонхо, кажется, какие-то устаревшие данные, ему бы обновить систему.       — А в чём тогда? — Ким действует на свой страх и риск, когда позволяет уголкам губ приподняться.       Донхёну кажется, будто рядом сейчас что-то заискрится от желания взорваться — настолько напряжённой ощущается энергетика Хана. Но он не боится показаться странным, потому что знает, что Донмин не осудит. Знают они такое, проходили.       Ни о каком «я хочу остаться вместе с тобой» в ответ на этот вопрос и речи не идёт. Сам ведь начал проводить эти странные аналогии с рыбками — вот, получи и распишись. Да и что это за фразочка с замашкой на какую-нибудь популярную японскую BL драму? Для Донхёна счастьем будет даже услышать от Донмина хотя бы что-то напоминающее ответ. А уж с рыбьего на человеческий он переведёт и сам.       — В компании.       И конечно же, Хан спешит убежать сразу, стоит только вернувшемуся из магазина Санхëку попросить о помощи с пакетами. Ким удивляется совсем не тому, как быстро Донмин уходит, а тому, как же остальные умудряются так вовремя подгонять этому парню причины, чтобы его резкое исчезновение не казалось таким уж резким. Да Хан просто везунчик, в отличие от него.       Но Донхён всё равно улыбается ещё несколько минут, пока старшие безуспешно пытаются разобраться, кто будет есть рамен, а кто — нет. И пусть согласием отвечает только Джэхён, в конечном итоге эта бедная упаковка оказывается в руках у каждого. А засыпать в приготовленной к выезду комнате оказывается непривычно, но у Кима получается. Он принюхивается к уже почти исчезнувшему запаху потухшей свечки и крепко жмурится, в надежде, что у него получится растянуть этот момент подольше, пока совсем рядом вертится, застанный врасплох неспокойным сном Донмин.       На часах 00:37. До первой ночи в новом общежитии у Донхёна остаётся чуть меньше суток. А в 00:48 он всё же проваливает в сон, наконец отпуская мысли про переезд.       Ненадолго.       В новое общежитие они въезжают, признаться честно, как в своё. Правда рты открываются, конечно, стоит только понять, что теперь у них не одно маленькое общежитие, где нужно ютиться вшестером, а два. И нет, не два маленьких, а два вполне просторных общежития. Унхак даже подозрительно косится на менеджера, провожающего их прямо до двери, взглядом как бы спрашивая: «А вы уверены, что нам сюда? А то как-то слишком лакшери».       Первым предложением становится — поделиться по этажам точно так же, как они жили раньше в комнатах. И Донхён не спорит, сами понимаете, он лицо заинтересованное, зато спорит макнэ.       — Ну сами подумайте, мы вот с хёнами так три года жили, — объясняет свою позицию младший Ким, продолжая ссылаться и на двух других своих соседей, которые, в свою очередь, только кивают. — Неужели вы хотите до самого конца контракта так прожить?       — Признай это: ты просто боишься, что Сонхо снова будет заставлять тебя убираться, — вдруг хмыкает Санхëк, подталкивая младшего в плечо, пока сам он смотрит на Пака       — Ну или боишься, что снова придётся замолкать всякий раз, когда Санхëку покажется, что ты слишком громко разговариваешь, — не упускает своей возможности Сонхо, высовывая язык в ответ на точно такой же жест от Ли.       А ведь казалось бы, взрослые люди. Самые старшие мемберы в команде.       — Ладно, я понял, — и судя по тому, как Мён быстро принимает сторону младшего, он и сам не против поменяться соседями. — Тогда что насчёт «вверх-вниз»? И поделимся, и заодно с этажами разберёмся.       На этом и сходятся. И Ким не то, чтобы верит в судьбу, но когда с первого же раунда у них получается поделиться ровно пополам, он удивляется. И неприятно, потому что его ладонь опускается вниз, тогда как ладонь Донмина подлетает вверх. И первое, что делает Донхён, это смотрит прямо на стоящего напротив Хана, осознавая свою ошибку.       В конечном итоге его соседом по комнате оказывается Ли, уступающий Паку место в комнате для одного человека, жертвуя своим комфортом. Ким знает, что Санхëк предпочёл бы жить отдельно, чтобы иметь хотя бы какой-то минимум личного пространства, поэтому свои вещи на новом месте он раскладывает молча, ничего у старшего не спрашивая.       Разговор заводит сам Ли. И, как говорится, рубит с плеча и сразу, чтобы наверняка.       — Ты ведь хотел жить с Донмином, разве нет?       Отнекиваться бесполезно, старший знает его как облупленного, поэтому Донхён и не пытается.       — Хотел, — спокойной отзывается он, слишком уж задумчиво оглядывая оставшиеся пустыми полочки в шкафу. — Но придётся теперь тебе терпеть мои апельсиновые свечки по вечерам.       На новом месте с первого раза положить всё на те места, на которых потом будет удобно эти вещи находить — невозможно. Как и предугадать, какой итог мог бы быть у жеребьёвки, решись Ким сказать вслух, чего он хочет. Теперь-то уже всё, поздно. Да и старший вот, тоже получил не совсем то, на что надеялся. Действительно довольным итогом, по факту, оказался только макнэ.       Ли же пожимает плечами, признавая, что от них и правда мало что зависело. Что сделано — то сделано.       — Ну, я люблю апельсины, — невзначай хмыкает Санхëк, присаживаясь на кровать, чтобы передохнуть. Переезд и правда в разы утомительнее, чем целый день в зале. — Но это так, к слову пришлось.       И Донхён кивает, впервые улыбаясь с того момента, как они перешли порог квартиры.       — А вот это радует. Приму к сведению.       Да, Ли Санхëк не Хан Донмин, но ведь никто и не говорил, что жить можно только с Ханом, верно? К старшему привыкнуть выходит легко, но так, как с Донмином всё равно не получается. Иногда Санхëку требуется личное пространство, и Донхён оставляет его в гордом одиночестве, предпочитая уйти в гостиную, или подняться на верхний этаж, чтобы подразнить Унхака.       И просыпаться по утрам больше не надо, ведь спят они с прикрытыми шторами. И укутывать тоже больше некого, потому что Ли почти не ворочается во сне. А ещё, но это для Кима скорее плюс, старший умеет самостоятельно складывать свои вещи после стирки. И Донхёну бы порадоваться, да только старая привычка всё никак не хочет забываться. А тут ещё и Сонхо случайно натыкается на него в очередное бессонное раннее утро на кухне.       — Ты чего тут? — удивлённо спрашивает старший, потягиваясь.       Ким неосознанно вытягивает вверх руку со стаканом, наполненным водой, прежде чем отозваться:       — Пить захотелось.       И Пак понимающе мычит, пока проходит дальше, зевая.       — И часто тебе «пить хочется» в это время? В прошлом общежитии ни разу не замечал, чтобы ты просыпался в такую рань, — Сонхо ухмыляется, пока Ким медленно переводит свой взгляд от стакана на него.       — Периодически.       Да, ответ слишком уж уклончивый, но Донхён знает, что скрывается за этой ухмылкой. Пак, наверняка, уже понял, что никакая такая сильная жажда Кима по утрам не мучает.       — Ну так, пей, — Сонхо кивает в сторону так и оставшегося полным стакана воды, который Донхён продолжает сжимать пальцами правой руки.       Кима хватает от силы на пару глотков. Больше в него не лезет, а заставлять себя не хочется. Вода оказывается отставленной в сторону, пока сам Донхён опускает глаза в пол, прикусывая губу. Зачем вообще налил столько, если знал, что пить не хочется? Непонятно.       Киму уже вообще ничего в этой жизни непонятно, кроме того, что у них с Донмином какие-то странные игры в гляделки завязываются каждый вечер, стоит только им начать расходиться по своим этажам. Это уже традиция — посмотреть Хану прямо в глаза, замирая так на несколько секунд, прежде чем макнэ и Мëн начнут тянуть его за собой наверх. И всегда под весёлое Джэхёново: «Да что вы как последний раз видитесь, расстаться не можете?».       И Донхён знает, что следующим утром они встретятся снова, когда нужно будет идти на очередную тренировку в агентство, но всё равно не может насмотреться. Да и Донмин в последнее время выглядит всё более разочарованным, стоит только кому-то из парней заговорить о том, что вечером собраться всем вместе у них не получится. Ким не припоминает за ним такой любви к совместным вечерам в прошлом общежитии.       Нет, конечно, бывает, они умудряются посидеть в гостиной на нижнем этаже. Санхёк обычно спрашивает: «Как в старые добрые, да?» и Ким не может сдержать улыбки. Иногда Донхёну кажется, будто времена жизни в прежнем общежитии и правда уже далеки. В такие моменты он косится на календарь, отсчитывая количество дней, прошедших после переезда. К слову, Донмин с того момента ни одной вечерней встречи не пропускает.       И Донхён настолько погружается в свои мысли, что даже забывает, где находится. В себя он приходит лишь тогда, когда старший машет ладонью у его лица, зовя по имени. Ким даже может видеть, как на лице Сонхо проскальзывает осознание того, о чём всё это время думал младший. Пак же лишь по-доброму закатывает глаза, хлопая Донхёна по плечу.       — Поверить не могу, что вы оказались даже хуже, чем Унхак с Джэхёном, — говорит старший, глуша вырывающийся изо рта смех ладонью. — Что у вас за трудности вечно с взаимопониманием?       Ким хмыкает. С взаимопониманием у них ещё более менее, а вот с разговорной частью… беда.       — Не клеится.       — Не клеится замороженная жвачка под парту, а всё остальное прекрасно клеиться должно.       Ну философ, Донхён прямо щас готов был бы похлопать, да не до шуток ему немного. Старший же настроение его быстро перенимает, мгновенно становясь серьёзным.       — А вообще, если тебе вдруг понадобится совет, то я бы сказал, что тебе нужно просто с ним поговорить, — Сонхо и сам хмурится, когда понимает, что из его уст это звучит странно. Обычно, как раз, именно Ким раздаёт им советы направо и налево, а не наоборот. — Рот у обоих есть, разговаривать вроде родители вас тоже научили. Дерзайте, друзья мои. А то на ваши немые гляделки уже даже смотреть тошно.       Ну спасибо, старший хён, поддержал так поддержал. Как будто Донхён сам не понимал, что им есть, что обсуждать с Донмином. Только вот надо было придумать, как завести диалог, потому что начать с «Привет, не хочешь рассказать, почему ты так странно пялишься на меня временами?» — вариант никчёмный. У Кима, по традиции, только такие варианты и есть.       — А ты сам чего не спишь в такую рань, хён? — интересуется Донхён, вдруг понимая, что их встреча со старшим на кухне в такое время, это что-то максимально нетипичное.       А Сонхо, кажется, и сам на мгновенье забывает, что он вообще тут делает, пока не вспоминает:       — А я вот как раз пить шёл.       И пока старший тянется за стаканом, наполняя его водой, Ким следит за ним, отчасти даже завидуя. Пока Пак просыпается лишь для того, чтобы утолить жажду, он же просыпается от того, что не находит себе места. И ведь всё хорошо: новое просторное общежитие, прекрасный сосед и скорый дебют. Но что-то всё равно не так. Донхён не понимает, что ему следует делать в первую очередь, когда начинает болеть в груди: бежать в ближайшую аптеку за корвалолом или прямо сейчас пойти и поговорить с причиной, явно спокойно спящей этажом выше?       И Сонхо решает эту проблему за него, подталкивая к выходу из кухни со словами: «Иди спи давай, а то потом подняться не сможешь, а у нас сегодня съёмка». Донхён слушается и ему даже удаётся заснуть, но очень поверхностно. За окном начинает светать.       — Если сейчас начнёшь отпираться и говорить, что ты купил это себе, то так и знай, я не поверю.       Звучащий из-за спины очень уж знакомый голос заставляет Донхёна вздрогнуть, едва не выронив из рук важные «улики» — злаковые батончики, только что полученные в автомате с едой. В красной упаковке и с надписью «клюква» с краю, прямо на месте разреза. Странное дизайнерское решение, конечно, но Донхён и не дизайнер, чтобы судить. Да и не из-за внешнего вида же он их купил, в конце то концов.       — Ты напугал меня, — отзывается Ким, оборачиваясь, наконец, на так и продолжающего стоять на месте Мëна.       Сомнений в том, что это именно Джэхён, у младшего нет никаких. Только этот хëн так сильно любит подкрадываться сзади и начинать разговор с абсолютно рандомных фраз. Вчера, например, это было что-то вроде «А ты знал, что твои любимые рыбки-клоуны гермафродиты?». А около недели назад «В Конституции нашей страны 130 статей». Или вот ещё, например, самое любимое для Донхёна «Ученые утверждают, что у каждого человека в мире есть как минимум около шести двойников, но ты такой один единственный» сказанное в последний день в старом общежитии. Да и перепутать голос Мëна с голосом кого-то другого тяжело.       Джэхён в свойственной ему манере слегка приподнимает свои очки двумя пальцами, из-под оправы косясь на снэки в руках Кима, пока младшему, пойманному врасплох, остаётся лишь послушно разжать ладонь.       — Тоже хочешь? Могу отдать тебе один.       — Клюква? Ты серьёзно? — выражение лица старшего говорит что-то похожее на «ты мне зубы-то не заговаривай, я же вижу, что тут нечисто дело».       — А что не так с клюквой? Я люблю клюкву.       — Зато не любишь злаковые батончики, — фыркает Мëн. — Но ты не утруждайся сильно, я знаю, кто любит. Подсказать?       И с этими словами Джэхён многозначительно подталкивает Донхёна в бок, кивая на дверь, ведущую в гримёрку.       — Надеюсь, когда ты будешь отдавать это ему, то скажешь хоть что-то, а то в последнее время с ним невозможно разговаривать. Раздражается из-за всего, прямо как голодный кот.       Сравнение Хана с голодным котом кажется Киму невероятно точным.       — А я-то чем могу помочь? Раздражённых котов лучше не трогать, сам понимаешь.       — А тем, что ты его не раздражаешь, — на «ты» Мëн тычет прямо Донхёну в грудь, поднимая взгляд, чтобы посмотреть младшему в глаза. — Не знаю уж, как тебе удаётся, но в твоём присутствии он кажется более спокойным, а иногда даже и счастливым.       И старший, похлопав его по плечу и обронив ободрительное «Удачи, Донхён-а», скрывается за дверью гримёрки, всё-таки успевая стащить из рук Кима один батончик. Хотя стащить ли, если Донхён сам ему предложил?       Выходит, правда, не совсем так, наверное, как предполагал Джэхён. Когда Ким заходит в гримёрку вслед за старшим, Донмин уже выглядит очень заинтересованным в диалоге с младшим, поэтому он так и не решается подойти, чтобы не отвлекать. Сегодня в очереди на фотосет Донхён первый, поэтому вовремя появившаяся рядом девушка-визажист тихо предупреждает о том, что с макияжем нужно быть «поаккуратнее». И то, как она косится на батончики в его руках, Ким замечает почти сразу. Да неужели именно сегодня все кругом стали всё замечать? И ведь именно тогда, когда он даже не собирается есть эти снэки…!       Голос зовущего его по имени Ли Ким слышит даже в поднявшемся шуме. Старший хлопает ладонью по дивану рядом с собой, и Донхён успевает только подумать, что у того, кажется, уже вошёл в привычку такой способ звать его, прежде чем послушно садится рядом. Окей, может, часть вины за это лежит и на Киме.       — Как продвигается твой план? Ты уже разговаривал с Унхаком?       Вместо ответа Донхён только косится в сторону макнэ, продолжающего обсуждать что-то, что он не может расслышать, с Донмином.       — Понятно, можешь не отвечать.       Не спрашивайте Кима, что у него за план и как о нём узнал Санхëк. Тут всё просто: Сонхо подтолкнул младшего к тому, что пора бы уже решаться на разговор, но обсуждать Донхён пошёл это ни с кем иным, как с Ли.       Если уж говорить совсем начистоту: придумать ухищрение, чтобы завязать диалог с Донмином, он мог и сам, но Санхëка в курс дела надо было ввести. Всё-таки, было бы не очень красиво, если старший однажды вечером нашёл в кровати Донхёна не того Кима. С момента, как они стали соседями, пусть и непреднамеренно, но появились между ними вещи, которые лучше всего было обговаривать заранее. Смена комнаты — определенно именно такая ситуация.       — Кстати, пока ты тут, смотри что покажу…       И Ли не то, чтобы показывает что-то важное. Просто смешное видео, давно уже блуждающее по интернету, но Донхён всё равно смеётся, как в первый раз. Смеётся и даже не замечает, как «раздраженный кот» косится в их с Санхëком сторону. Хотя, приглядись получше, не ревность ли это?       С батончиком, кстати, тоже выходит по-дурацки. До самого выхода Донхëну так и не удаётся поймать подходящего момента, чтобы отойти от Ли и подойти к Хану, поэтому снэк он едва успевает сунуть в руку удивлëнному такими действиями Донмину, пока идёт на свой фотосет. Казалось бы, секунда, но и её Донхён успевает украсить важным замечанием:       — Ты ведь такие любишь?       Однако сразу, как Ким перешагивает порог, становится ясно, что это провал. Неужели нельзя было придумать ничего умнее, чем эта пикаперская фразочка, Донхён? Соберись, черт возьми. За последние два года Донмин, наверное, такого от тебя наслушался, что может издать сборник под названием: «1000 и 1 идиотская фраза, которыми Ким Донхён пытался со мной общаться» хоть завтра.       А в прочем, батончик достигает своего, получается, а это значит, что свою изначальную миссию Ким выполняет. Да, криво, но выполняет. И пусть даже Донмин весь этот день проводит рядом с Сонхо, Донхён всё равно считает своим долгом довести начатое до конца.       Когда он ловит младшего в коридоре после окончания фотосессии, уговорить того поменяться комнатами не составляет труда. «Давно пора» — только пожимает плечами Унхак, крепко сжимая руку старшего в качестве подтверждения договорённости между ними.       — И ещё кое-что, — решается попросить Ким. — Если будет такая возможность, то не говори ему, что поменялся со мной, хорошо?       Макнэ пусть и хихикает ехидно, но обещает, что ни слова из их диалога Донмину не сольёт. И Донхён выбирает ему поверить.       В комнате, в которую Ким пробирается ближе к ночи царит полная темнота. Однако Донхён не успевает даже как следует отругать макнэ, давшего ему неверную информацию о том, что Хан ещё не спит, как голос Донмина нарушает тишину.       — Ты чего крадëшься?       И сразу же небольшая поправка: голос Донмина нарушает тишину в поистине неудачный момент. Ким только и успевает что громко зашипеть, когда от неожиданности дёргается, больно прикладываясь о ножку тумбочки младшего пальцами.       — Извини, не хотел тебя разбудить, — голос Донхёна звучит совсем уж невесело, пока он извиняется перед неожиданно подавшим признаки жизни Ханом.       Наушники, захваченные Кимом с собой «на всякий случай» ударяются о поверхность тумбочки с глухим стуком. Об их сохранности он подумает как-нибудь потом. Сначала, всё же, хотелось бы озаботиться сохранностью своих пальцев.       — Этажом ошибся?       Ну конечно, а чего ещё можно было ожидать от Донмина?       — Очень смешно.       Кровать младшего проседает под весом старшего Кима почти мгновенно. В темноте он ничего не видит, но действует скорее машинально, когда притягивает ногу к себе поближе, склоняясь над пальцами.       Один. Два. Щелчок светильника.       — Спасибо.       Вид содранной кожи на мизинце, ожидаемо, не радует. Остальные пальцы же выглядят нормально. Только болят немного, но внешних признаков увечий на них нет.       — Болит?       Донхёну сейчас показалось, или голос Донмина прозвучал более взволнованным, чем до этого?       — Немного, — коротко отвечает Ким.       Ну не жаловаться же ему Хану, как маленькому ребёнку своей маме, правда ведь? Да, неприятно. Но не смертельно. И возникает какое-то странное желание коснуться ранки, чтобы оценить возможные неприятные ощущения, однако Донмин строго запрещает:       — Руками не трогай.       Ким удивляется, когда их своей тумбочки Хан не глядя вытягивает именно то, что нужно — пластырь. Да, детский. Да, с рисунком Хэллоу Китти. Правда, Донхёну даже нравится.       — Мило.       Но по-настоящему мило выглядит сам Донмин, когда принимается тараторить что-то про то, что пластырь был куплен из-за спешки и других вариантов в ближайшем магазине просто не было. И у Кима не остаётся больше сил сдерживать улыбку. Забота Хана, пусть и наполовину состоящая из бубнежа и подколов — всё ещё самая лучшая в мире. Маме, кажется, стоит начать переживать, что кто-то другой может так хорошо заботиться о её сыне.       — Ну как, теперь я самый красивый? — интересуется Ким, хвастаясь тем, как ровно ему удаётся наклеить пластырь. С мизинца на Хана смотрит не очень хорошо пропечатанная Хэллоу Китти.       — Ну прям как принцесса.       Ким не думая закидывает эту фразу в ту же копилку, куда пару минут назад отправилось саркастичное «Этажом ошибся?».       — Говори, что хочешь, а Сонхо хëн уверен, что ты меня любишь.       И уж чего Донхён не ожидает, так это того, что в ответ на его взаимный подкол Донмин промолчит. Поймите правильно: от то ждал, что парень начнёт отнекиваться, как и все прошлые разы до этого, но Хан промолчал. Да для него это почти то же самое, что для другого человека сказать: «Да, я люблю тебя». Лицом, конечно же, Донмин отыгрывает безразличие на все сто.       — Если тебе от этого легче становится.       — Становится.       И тянуть дальше просто уже нет смысла. Судьба и так дала Киму возможность подвести Хана к сути диалога, когда не поленилась и щедро наградила глубокой царапиной на пальце. И тактика Джэхёна с этими его случайными фактами кажется самой подходящей.       — И я забыл сказать, что сегодня мы ночуем вместе.       — Почему? — незамедлительно прилетает в ответ.       Кажется, Донхён забыл, что в MBTI Донмина буква Т, а не F. И снова нужно использовать критическое мышление, способностей к которому у Кима, честно признаться, к концу дня остаётся совсем немного.       В общем, с горем пополам Донхёну удаётся наплести что-то про срочные дела, которые Санхеку с Унхаком надо обсудить, а в ответ только: «И?» и искренний непонимающий взгляд. Вот и что прикажете с Ханом делать?       Ким хмурится напряжённо, пока вглядывается в лицо Донмина, уже придумывая ему наказание за потрёпанные нервы, но вдруг понимает, что тот действительно выглядит так, будто до него не доходит.       — Ты правда не понимаешь, что ли?       — А что я должен понять?       Ну это уже конечная. Кажется, Сонхо был прав, когда сказал, что у них проблемы с взаимопониманием. Рука сама по себе тянется в карман худи, доставая оттуда заранее подготовленный реквизит — апельсиновую свечку.       В случае Хана, конечно, точнее будет назвать её — предмет пыток. «Если ты и сейчас не поймёшь, то я умываю руки» — разочарованно предупреждает Ким, пока сам себя мысленно ругает: «тебе посоветовали просто поговорить, а ты тут прилюдные казни устраиваешь». Сонхо был прав ещё и в том, что они не умеют разговаривать.       Старшему бы награду какую придумать, за то, что он всегда прав.       Стоит только свечке загореться, как аромат тут же начинает наполнять комнату. Ким принюхивается, понимая, что вот это, как раз таки, и есть то самое «как в старые добрые». А что ещё ему нужно? И ответ находится сам по себе, стоит только взглянуть на Хана.       Ему нужно, чтобы Донмин его понял. А вот самому Донмину, кажется, нужно походить на курсы по пониманию намёков, иначе Ким просто не выдержит. Когда не умеешь общаться словами, а намёками твой собеседник не понимает, то как ещё общаться? Еще и взаимопонимание это дурацкое, которое не клеится.       «Да я просто скучаю по тебе, придурок» — подсказывает задетая гордость, но Донхён выбирает вариант помягче.       — Просто хотел сказать, что соскучился по тебе, поэтому, как дурак, подговорил Унхака поменяться со мной кроватями на одну ночь. Но ты не в ресурсе, я всё понимаю. Спокойной ночи, бывший сосед по комнате.       Или это не совсем помягче? А в прочем, даже если и так, то Донхён всё равно вываливает эту информацию на Донмина скороговоркой, прежде чем засунуть в каждое ухо по наушнику и отвернуться к стенке. Однако осознание того, что bluetooth оказался не включён, появляется несколько с опозданием.       — Говоришь соскучился? — пусть музыка и не играет, но наушники всё равно заглушают от части голос Донмина. — Я всё равно вижу, что твои наушники не подключены к телефону.       Надо же, какой этот парень внимательный, когда не надо…!       — Значит это ты заметил, а все мои попытки намекнуть тебе, что я скучаю по времени, когда мы жили вместе — нет?       — Ну ты ведь знаешь, что у меня туго с намёками.       О да, Донхён знал. Но не подозревал, что настолько туго. А вообще, можно, наверное, сделать скидку ещё и на то, что Ким не то, чтобы мастер намекать. То, что в его голове складывалось в логичную, как ему казалось, цепочку, в голове Донмина могло быть вещами никак не связанными.       — Ну так что, мир? Я всё понял и больше так не буду, — предлагает Хан, неловко улыбаясь на всё ещё недовольный взгляд Кима.       И, конечно, Донхëн его прощает сразу же, но для вида ещё какие-то секунды делает вид, будто сомневается в своём решении. Вздох выходит каким-то наигранным. Скрывать то, что Ким и сам этого хотел, особо не получается.       — Мир.       И Донмин улыбается благодарно, как если бы не Донхён только что простил ему какую-то мелочь. Хотя, мелочь ли? Для Кима это всё же нечто большее. Нечто большее, чем ароматическая свеча вечером или упаковка мармелада на перекус. И Донхён вдруг понимает, что именно это самое «нечто большее» и выражалось в их случайных встречах глазами.       И что это за «нечто большее» такое?       Это наблюдать вместе за аквариумными рыбками, пока остальные странно косятся на вас, не понимая, как можно заниматься одним и тем же каждый день.       Это помогать складывать вещи и укутывать одеялом по утрам, чтобы другому не пришлось просыпаться от холода.       Это знать, какая еда нравится и не нравится, и без сомнений заказывать кофе в буфете не только для себя, но и для другого.       Это ссориться по пустякам и спорить из-за мелочей, но в конечном итоге всё равно мириться.       Это видеть одного и того же человека каждый день на протяжении двух лет и всё равно не мочь оторвать от него взгляда, и использовать любую возможность смотреть на него хотя бы на секунду дольше.       А ещё это тихое «я тоже соскучился по тебе» перед сном, когда уже думают, что ты спишь. И улыбка, которую приходится прятать в одеяле, чтобы не заметили.       И всё-таки Сонхо следует обновить базу данных. Если уж у Донмина есть зависимость, то у Донхёна она и подавно есть.