With U

      Донхён никогда не считал себя человеком, который нуждался бы в поддержке или одобрении. Нет, конечно, ему приятно слышать от кого-нибудь, что он молодец или сделал что-то правильно. Ну, а кому, спрашивается, будет неприятно от того, что его хвалят? Но вот самой необходимости в том, чтобы ему говорили что-то подобное, Ким не чувствует.       Да и не может чувствовать, ведь мама исправно звонит вечерами и нахваливает его даже за самые обычные ежедневные действия, такие как принятие пищи или поход в душ. И в агентстве всё тоже идёт своим чередом. Тренировки, поход в зал, снова тренировки, а в конце дня долгожданный отдых, чтобы следующим же утром всё началось снова. Одним словом — рутина.       К тому же, как только статус Донхёна меняется с «младший ребёнок семьи Ким» на «младший хëн Унхака», парень как будто перестает и вовсе ждать хоть какой-то похвалы. Она исправно поступает, но куда ещё более исправно она исходит уже от самого Донхёна в сторону младшего. Ким готов хвалить макнэ даже за то, что остальные могут посчитать незначительным, и за это парню приходится довольно часто выслушивать, как Сонхо или Санхëк отчитывают его. «Разбалуешь» — пригрожает Пак, кидая в Донхёна поднятой с пола подушкой от дивана. И пусть Ким знает, что одним только «Унхак-а, ты большой молодец сегодня» младшего не разбалуешь, но он исправно делает вид, что слушается. А через пару дней всё начинается снова. А что поделать, если Донхён младшего любит?       По правде говоря, не одного только младшего. Каждый из тех, с кем Ким по воле судьбы делит жилплощадь, по прошествии года стал для Донхёна очень дорог. Сонхо, с его странной и необъяснимой тягой всё держать в чистоте. Санхëк, с его дедовскими шутками и странными танцами. И Донмин, с его любовью к нирване и к коллекции своих футболок с принтами. Без любого из этих парней Ким уже не может видеть себя в будущем. Именно поэтому появление менеджера на пороге их общежития поздним вечером в один из дней Донхёна, мягко говоря, не радует.       Ким не хочет признаваться, но есть одна вещь, о которой он думает буквально каждый день на протяжении последних месяцев двух. Мысль о том, что каждый из его друзей готов дебютировать хоть завтра, впервые возникает, когда Унхак в шутку поздравляет Донмина с четырехлетием его стажировки. «Это ты так намекаешь, что я старею что ли?» — наигранно возмущённо хмурится тогда Хан. И Донхён хмурится тоже, но уже по другой причине.       Не нужно считать на пальцах: Донмин трейни уже четыре года, тогда Сонхо и Санхëк на год меньше, а Унхак через месяц может точно так же отпраздновать уже конец второго года своей стажировки. Внушительно, не правда ли? Период стажировки Донхёна рядом с такими цифрами кажется парню просто ничем, а тут ещё и интуиция начинает подсказывать, что уже скоро агентство решит, что пришло время для дебюта первой их группы. В общем, Донхён изводит себя этими мыслями, но ни с кем не делится, пока менеджер Мин лично не появляется и не добивает его.       Представьте: одиннадцать вечера, вы только вышли из душа, куда мечтали попасть на протяжении всего дня, и тут прямо в коридоре вас и настигает поздний визит менеджера. И не просто, а менеджера с очень серьёзным лицом. Представили? А Донхёну и представлять не надо. Вот она, госпожа Мин, собственной персоны, заявляет, что у неё есть к ним серьёзный разговор. А вот через несколько секунд Донмин подталкивает Кима в плечо, кивая в сторону кухни, куда уже ушли всё остальные. И когда они только успели…?       — Ты идешь? — Хан зевает, явно тоже застанный неожиданным появлением менеджера врасплох. Донхён шепотом спрашивает в ответ.       — Думаешь, она могла прийти, чтобы нас расселить? — предполагает он вслух, и Донмин хмурится.       — С чего бы?       И Ким едва сдерживает измученный стон, который заглушает лишь благодаря тому, что прикусывает собственную щëку. Поймёт ли Хан причину его беспокойства, даже если Донхён не произнесёт её вслух? За этот год парень выучил хорошо, что Донмину бесполезно на что-либо намекать. Либо не поймёт, либо поймёт, но не так.       — Думаю, она хочет, чтобы вы дебютировали, — всё же предпринимает попытку Донхён.       А потом сразу же спешит убежать от продолжения этого обсуждения. Ведь если чудо произойдёт, и Хан Донмин его всë же услышит, то отделаться от серьёзного разговора у Кима вряд ли получится. Они заходят на кухню одновременно, но Донхён не решается сесть на последнее свободное место за столом и шагает мимо него, к кухонному гарнитуру. Донмин же оказывается смелее. И Ким почти уверен, что со своего стула он будет чувствовать и слышать буквально каждый шорох, который Донхён будет издавать. Не важно даже, случайно или намеренно.       Женщина, сидящая напротив Донмина в момент принимается извиняться за незапланированный поздний визит, но Сонхо останавливает её, подталкивая ближе к сути разговора.       — Вы сказали, что разговор срочный.       — Да, — женщина кивает, снова замолкая, подбирая слова.       Донхëну это бесполезное растягивание резины ой как не нравится, но такова уж корейская культура, что ничего сказать он не может. Унхак, будто чувствующий напряжение в каждом движении своего хёна, поворачивается к Киму с подбадривающей улыбкой на лице. Помогает ли это? Донхён не уверен, но улыбается в ответ.       — Это касается вашего дебюта.       Ким готов поклясться, что видит, как плечи сидящего прямо перед ним Донмина напрягаются, стоит только слову «дебют» вырваться изо рта менеджера. Сонхо и Санхëк, тоже сидящие за столом, играют в какие-то непонятные гляделки, прежде чем одновременно поворачивают свои головы к женщине. Но та на них не смотрит. Донхён знает потому, что чувствует пристальный взгляд на своей макушке. Поднять на менеджера глаза у него получается далеко не сразу, но когда всё же выходит, женщина добивает его:       — Агентство предполагает, что некоторые из вас могут составить отличную дебютную группу.       Хочется нервно рассмеяться. «Некоторые» это ведь всё, кроме Донхёна, да? Меткий выстрел попадает чётко в цель. Ким чувствует это по тому, как спирает дыхание, и как от резкой слабости он чуть не скатывается по дверце кухонного гарнитура вниз. Вот это была бы сцена, сам Тарантино бы позавидовал…! Но ноги Донхёна не позволяют ему почувствовать себя главным героем какой-нибудь дешёвой мелодрамы.       — Извините, но, «некоторые» это… — решается спросить Пак.       — Я не знаю, — в ответ обрубает женщина. — Мне не говорили точные имена.       Но Донхён видит, что она врёт. Да любой заметил бы, прояви хоть каплю внимательности. Менеджер рассказывает что-то о дебютной комиссии, о вопросах, которые её члены будут задавать, и без конца смотрит только на Донмина. Остальных она будто и не замечает вовсе, хотя иногда и поворачивается в сторону других парней, если те задают какие-то уточняющие вопросы. Её фаворитизм настолько очевиден, что, по правде говоря, дальше Донхён уже и не слушает.       Из уважения приходится дождаться, пока госпожа Мин закончит с наставлениями, но женщина будто нарочито медленно натягивает своё пальто, продолжая говорить с Донмином, вызвавшимся проводить её до двери. Донхён прикрывает глаза ненадолго, задумываясь, что ему теперь делать с полученной информацией. И не находит ничего лучше, как…       — Я спать, — собственный голос звучит ниже, чем Ким сам того ожидает.       Он делает вид, что не слышит, как за его спиной Сонхо недоуменно спрашивает: «Сейчас?», и не видит, как Донмин, встречающийся ему на пути, озадаченно отшатывается в сторону, стоит только Донхёну выбежать из кухни так быстро, будто его что-то преследует. И его действительно преследует нечто, что страшнее выдуманных призраков или монстров, от которых Унхак по ночам прячет под одеялом ноги, стоит им во сне немного выглянуть за край кровати. Разочарование, которое появляется ещё на кухне, и с каждой секундой становится только сильнее, не даёт Киму быстро заснуть.       Донхён слышит, как остальные обсуждают что-то ещё долго, сидя на кухне, пока сам бесцельно пялится в потолок, желая сейчас только одного — чтобы послезавтра никогда не наступило. А потом сам же себя корит за эгоизм. Для него это худший ночной кошмар, но для его друзей это день, которого они ждали очень долго. День, ради которого они несколько лет тратили свои нервы и здоровье, морили себя диетами и бесконечными тренировками. И всё для чего? Для того, чтобы Донхён сейчас решил, что фигня это всё, и они могут подождать его ещё пару годиков? За свои собственные мысли впервые становится стыдно. С этой эмоцией Ким и засыпает, сквозь пелену беспокойного сна слыша, как щёлкает входная дверь в их с Донмином комнате.       Просыпается Донхён под звук будильника, который ещё вчера поставил для того, чтобы сходить за завтраком в маленький магазинчик за общежитием. Сначала хочется всё забросить и остаться лежать в кровати, но Ким быстро отметает эту мысль. Лениться — последнее, что стоит делать в единственный выходной, пусть даже и соблазн остаться в тёплой постели велик. Взгляд сам по себе скользит к соседней кровати, натыкаясь на чужую чёрную макушку и широкую спину. И первая мысль: «А ты разве не должен был уехать?». Ким не спрашивает вслух, но Донмин вдруг мычит, как если бы что-то нагло мешало ему дальше смотреть какой-нибудь интересный сон.       Донхён косится на распахнутые занавески — единственный луч солнца попадает прямо на лицо Хану. На то, чтобы подняться с кровати и прикрыть шторы, у Кима уходит секунд десять. А потом ещё столько же, чтобы поднять с пола одеяло, которое Донмин всегда скидывает на пол по ночам. Хан вряд ли замечает, но то, что он утром просыпается укрытым, это почти всегда заслуга его соседа по комнате. Унхак, встречающий Кима в коридоре, в отличие от своего хëна уже умыт, одет и полностью собран, о чём свидетельствует его полная спортивная сумка, валяющаяся в центре коридора.       — Доброе утро, — младший улыбается, пока сонный Донхён ещё только пытается раскрыть как следует глаза.       — Доброе. Всё-таки решил поехать домой?       — Да, Сонхо-хëн уже, наверное, заждался. Он хотел проводить меня до вокзала, — макнэ хватает сумку, резво закидывая её на плечо, и машет Донхёну на прощание, вышагивая за порог. — До вечера, хён.       «До вечера» вздыхает Ким в сторону уже захлопнувшейся двери. Унхак убегает так же стремительно, как вчера убегал сам Донхён.       Донмин по-прежнему спит, когда Ким переодевается, натягивая на себя первую попавшуюся из шкафа одежду. Пока он ещё не айдол, можно выйти из общежития и в таком виде. Донхён не весело замечает, что если уж айдолом ему так и не суждено стать, дак хотя бы не придëтся каждый поход до круглосуточного магазина превращать в показ мод. Ну, или прятать лицо за масками и козырьками кепок, боясь, что тебя узнают.       Морозное утро встречает его ярким, ослепляющим солнечным светом. О том, что телефон так и остался валяться на подушке, Донхён вспоминает уже в магазине, когда приходится доставать карточку, вместо привычного способа оплаты по приложению. Женщина на кассе мило улыбается, когда желает ему хорошего дня, и заговорчески перешëптывается о чём-то со своей помощницей, кивая на две упаковки кимбапа в руках у Кима.       — С девушкой завтракаете? — вдруг интересуется кассир, пока Донхён убирает карточку в карман.       Ага, как же. С девушкой по имени Хан Донмин он завтракает. Сто восемьдесят два сантиметра и шестьдесят семь килограмм женственности. От собственной мысли становится смешно. Вопрос Донхён игнорирует с загадочной улыбкой на лице.       Первое, что понимает Ким, когда возвращается в общежитие, это то, что Донмин уже не спит. Звук воды доносится из-за приоткрытой двери ванной и Хан выглядывает, стоит Донхёну прошагать мимо, прямиком на кухню. Ким оставляет на столе кимбап, направляясь за своим телефоном. Сообщение от мамы читать приходится с опозданием. На отправленное утром «сегодня не приеду, извини» женщина отвечает «всё хорошо, проведи этот день с пользой» и Донхён чувствует себя виноватым, что всё же не проснулся пораньше и не отправился на вокзал. Мама, наверное, ждала. И ждала его с хорошими новостями.       Увы, Донхёну пока нечего ей рассказать.       — Напугал, — Ким отшатывается в сторону, когда в проходе едва не врезается в Донмина. Хан вопросительно хмурится. — Я купил кимбап. Присоединяйся, если ещё не завтракал, — быстро собирается с мыслями Донхён, выскакивая из комнаты быстрее, чем успевает дождаться, пока Хан заговорит.       Палочки и порцию сырного кимбапа для Донмина Ким ставит на стол на автомате, даже не задумываясь ни на секунду, что парень может и не прийти на завтрак.       — Я ведь не сказал, что точно приду, — замечает Хан, хватая палочки со стола с довольной улыбкой.       Донхён хмыкает.       — Но пришëл ведь.       Завтракают они в тишине. Донхён поднимает глаза на Хана пару раз, но так и не решается заговорить, не зная, с чего стоит начать. Поздравить с дебютом? Спросить как впечатления? Всё звучит как полнейший бред, да и Донмин не выглядит как человек, который до конца осознаёт, что его мечта уже буквально на расстоянии вытянутой руки. В их случае — одной ночи. Донхён не видит радости и это озадачивает. Но Киму везёт, Хан делает всю тяжёлую работу за него, начиная говорить первым.       — Я думал, что ты уехал домой, когда проснулся, пока не заметил твой телефон на кровати. Разве ты не говорил, что хочешь побывать в Пусане, когда у нас будет выходной?       Донхён даёт себе возможность немного обдумать ответ, пока доедает свой завтрак. Казалось бы, такой лёгкий вопрос, но Киму всё равно тяжело объяснить, почему он не уехал домой в этот выходной. «Потому что это может быть наш последний день вместе» — подсказывает сердце, но рот отвечает совсем другое.       — Говорил. Но планы немного поменялись. Ты, кстати, тоже хотел уезжать, — кивает Донхён.       — Вчера передумал, — пожимает плечами Хан.       — И я тоже передумал.       Диалог дальше не клеится. Донхён чувствует, что они заходят в тупик. Ким пялится в свой телефон, будто он может чём-то помочь, но даже не понимает, о чем именно то видео, которое он «смотрит». Донхён знает, что Донмин уже доел, но парень продолжает сидеть напротив, пусть даже они оба и молчат, и Ким не понимает, почему тот до сих пор не уходит.       — А ты никогда не думал купить аквариум?       А, ну понятно. Видимо, не уходит, чтобы спросить вот это. Донхён поднимает на Донмина глаза, даже и не представляя, что ему отвечать на этот вопрос. Хан же смотрит в ответ абсолютно невозмутимо, как если бы не он только что сказал что-то странное.       — У меня есть аквариум.       Браво. Да ты мистер очевидность, Ким Донхён. Ты что, действительно веришь, что Донмин мог забыть об этом после того, как ты год только и делаешь, что каждую субботу рассказываешь ему про своих рыбок?       — Нет, я не про это.       Конечно, чëрт возьми, он не про это. Как вообще можно было решить, что речь идёт про домашний аквариум, когда на самом деле… А кстати, про что речь на самом деле?       — Я имею в виду, не думал ли ты о том, чтобы поставить аквариум в общежитии? — объясняется Донмин.       Так вот о чём речь. Ким задумчиво хмурится, обдумывая серьёзно поступившее предложение. Ну, а ведь и правда, почему он не думал о том, что в общежитии тоже можно поставить аквариум? Ну хотя бы какой-нибудь небольшой, чтобы не мешался другим, а Донхёна радовал. Но вот Ким оглядывается, и понимает, почему такой мысли не возникало. Их общежитие не то, чтобы можно назвать большим. На пятерых парней едва ли хватает места, чтобы не приходилось раскидывать вещи, да и то, время от времени чья-нибудь одежда валяется на спинке дивана или висит на дверях. Свободное место под аквариум есть разве что на разделочной панели кухонного гарнитура. Но если Донхён займёт и его, то они совсем перестанут готовить нормальную еду, которую и так удаётся съесть не часто.       Ким почти разочарованно стонет. Жаль, а ведь он даже почти проникся этой идеей. Он отвечает что-то Донмину про то, что на аквариум не хватит места, и тот в шутку (в шутку ли?) выселяет с кухни их сломанную рисоварку, предлагая маленьким друзьям Донхёна занять её место на полке. Ким улыбается, представляя, как будет ворчать Сонхо, если к появлению в общежитии новой рисоварки на её месте заведётся другая жизнь, и чувствует себя, наконец, достаточно комфортно, чтобы предложить:       — Не хочешь тогда прогуляться со мной до зоомагазина?       Донмин и не думает отказываться, мгновенно подскакивая с места, на ходу рассуждая, в какой магазин им будет лучше сходить. Он даже и не представляет, как сильно такая реакция радует Кима.       Поход в зоомагазин перетекает в прогулку почти незаметно. Они заходят в небольшую лавку музыкальных инструментов, где Хан пробует поиграть едва ли не на каждом, а Донхён с удовольствием слушает, подмечая, как хорошо у парня получается. Затем идут в книжный, где Ким закидывает Донмина рекомендациями к прочтению, пусть и прекрасно знает, что этот парень не фанат коротать лишнее время за книгой. Да и есть ли оно у Донмина, это время? Но, даже несмотря на все отягощающие факторы, Хан обещает, что обязательно прочтёт лично каждую книгу, что ему посоветовал Донхён. А Ким верит, зная, что этот парень не будет говорить о том, чего не может сделать.       Звонок от Сонхо они пропускают, потому что так громко смеются, что просто не слышат других звуков. Однако стоит только Хану перезвонить, как улыбка меркнет на его лице, а к концу разговора со старшим тот и вовсе перестаёт улыбаться.       — Что он сказал?       — Что они ждут нас в общежитии, — коротко резюмирует Донмин, и недовольно направляется в обратном направлении.       — Ну и чего ты тогда такой расстроенный? — Донхён догоняет парня в два шага, синхронизируя шаги. Резкая смена настроения для Донмина нетипична.       — Просто не хочу уходить.       И то, как мило Хан дуется, пусть и старается выглядеть серьёзным, Донхёна добивает. Он смеëтся, зная отлично, что Донмин ему такую реакцию ещё припомнит, но просто не может удержаться.       — У нас ещё будет возможность обойти хоть весь Сеул вместе, если это заставит тебя перестать дуться хоть немного.       Донхён говорит это, чтобы подколоть, но осекается на мгновенье. А будет ли она, эта возможность? Но сомнение тонет в громком смехе. Главное ведь, что сейчас они вместе и им хорошо, а всё остальное ещё можно исправить. Наверное.       Унхак, обычно и так самый прилипчивый, кажется, в этот вечер не собирается отпускать Донхёна вовсе. Ким чувствует, как рука младшего опускается на его плечо, когда он садится рядом, и больше не отрывается до самого конца ужина. Сонхо расспрашивает их о прогулке, искусно делая вид, будто впервые слышит про музыкальный магазин недалеко от общежития, а Санхёк, что в обычные дни молчит, много шутит, всё время что-то говоря.       Они не хотят молчать в этот вечер, хотят наговориться. Хотят, в конце концов, попрощаться. И Донхёну обидно, что всё оборачивается так, но он молчит, продолжая улыбаться на каждую шутку и хлопать липнущего макнэ по макушке, приглаживая волосы. Донмин, засыпающий на его плече, становится для Донхёна последней каплей. Это действительно должно быть так, как происходит? Собственный голос звучит мягко, когда Ким обращается к Хану, склоняя голову. Но Донмин всё равно вздрагивает, сонно оглядываясь и хмурясь на вопрос Донхёна, почему бы ему не пойти спать.       — Ты сам чего ещё не спишь? — хрипит в ответ Хан. Кашель вырывается из его горла непроизвольно, и Ким волнуется, как бы друг не заболел после их долгой прогулки.       — Не хочу.       — Тогда и я не хочу. Что должно значит это «Тогда и я» Донхёну стоило бы подумать, но желание просто помолчать берёт верх. Он прикрывает глаза, позволяя себе уложить щеку на макушку вновь прилëгшего рядом Донмина, и прислушивается. Тишина. Хан не протестует.       Следующим утром их на этом же самом диване находит проснувшийся первым Санхёк, но делает вид, будто ничего не видел, и уходит обратно к себе.       В компании они все ведут себя немного нетипично. Донмин даже воровато оглядывается всякий раз, стоит только им выйти из одного зала, чтобы перейти в другой. «Странно» подумаете вы, и Донхён не сможет не согласиться. Это всё и правда очень странно. Но конспирации Хана приходит конец. Это Ким понимает по тому, как лицо вернувшегося из похода за напитками Донмина меняет свой оттенок на более бледный. Дверь за своей спиной парень закрывает плотно, хотя они обычно так не делают. Унхак вздрагивает, оборачиваясь на Хана с недовольным вскриком.       — Хён, ты напугал меня.       — Прости, — Донмин выглядит действительно виновато, когда в ответ только суëт в руки младшему его стаканчик с кофе.       Донхён не хочет признаваться, но он видел за те короткие несколько секунд, что дверь была приоткрыта, как менеджер разговаривала с Донмином. И не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, о чём шла речь. Есть только одна причина для такой нервной спешки, прослеживающейся в каждом движении Донмина. Донхён отводит взгляд, стоит только парню поднять на него глаза, полные… вины?       Нет, Донмину не за что извиняться, и Ким это знает, отпуская парня со спокойной душой. Почти. За дебют Хана не стоит переживать. Он справится с любой задачей и найдёт достойный ответ на любой вопрос. Донхён даже не может представить, какие эмоции сейчас, должно быть, испытывает Донмин, следуя по финальной прямой к своей главной цели на протяжении четырёх лет. Хан уходит, так и не попрощавшись, но его длинный взгляд, прикованный к фигуре Донхёна, прячущейся в углу комнаты для практик, замечает даже Унхак.       Донмин не появляется больше до самого конца обеденного перерыва, поэтому возвращаться к практике парням приходится без него. Ким бы даже сказал, что без него и без какого-либо желания делать вид, что всё в порядке. Но приходится заткнуться и работать, будто ничего не произошло. Будто не Донхён с каждой минутой всё сильнее чувствует, что становится только ближе к потере всех дорогих ему людей в этом городе. Донмин вот уже ушёл, и Ким даже не может быть уверен, когда в следующий раз он сможет увидеться с Ханом. Сонхо бережно хлопает Донхёна по спине, когда тот давится остатками кофе, и приобнимает, шёпотом напоминая: «ты ведь знаешь, что мы всегда рядом, да?». Ким успевает только устало улыбнуться, прежде чем бесцеремонно ворвавшийся в комнату менеджер забирает с собой и Пака тоже. Сонхо уходит, а Донмин так и не возвращается. Напряжение в комнате начинает расти.       Преподаватель хореографии, который ведёт тренировку в тот день, косится на удаляющуюся спину Сонхо, с гордостью хлопая себя по груди. «Мой ученик, кажется, собирается дебютировать». Донхён смотрит на нервно дëргающего ногой Унхака, пока Санхёк едва слышным шëпотом просит макнэ успокоиться. Да только как это сделать, когда ты не можешь знать даже, что произойдёт с тобой в следующую минуту? Донхён понимает младшего на всё сто процентов, но впервые не может подобрать слов, чтобы поддержать. Ему самому поддержка не помешала бы сейчас.       — Хён, думаешь, Донмин хён не вернулся потому, что его уже точно выбрали? А Сонхо? Сонхо хëн тоже больше не придёт?       Донхён не собирался подслушивать специально, но шёпот Унхака оказывается слишком громким, чтобы не услышать. Сидящий рядом с младшим Ли пожимает плечами, поправляя сползшую с плеча Кима кофту, и поворачивается к Донхёну, прикусывая собственную губу.       — Я не знаю.       И Санхёк вроде отвечает Унхаку, но смотрит на Донхёна, и парню не составляет труда понять, что эти слова адресуются и ему тоже. А может, Ли просто так просит помощи, ведь обычно успокаивать макнэ вызывался именно Ким? Он не знает точно, но сердце подсказывает Донхёну пересесть на свободное место с другой стороны от младшего и обнять того, крепко зажмурившись.       — Всё будет хорошо, Унхак-а, — произносит Ким, поглаживая макнэ по спине.       Он, как никто другой знает, насколько сильно на самом деле младший любит каждого из них и как сильно переживает. Донхён тоже переживает, но по-своему. Тихо и без лишних свидетелей. Во всяком случае, он думает, что делает это так, а вот уже всё остальное проблемы случайных свидетелей. Таких, например, как их тренер по танцам, в данный момент. Обычно строгий, мужчина просто молча отходит в сторону, когда замечает своих учеников, в обнимку сидящими на полу зала. Перерыв на передышку затягивается дольше, чем на пять минут.       Когда женщина снова появляется в зале, хореограф уже менее довольно встречает её. Она прерывает их прямо в центре прогона, но Донхёна это, признаться, даже спасает. За пару секунд до стука в дверь Ким понимает, что, кажется, забыл движения. Но строгий взгляд не успевает зацепиться за него, сразу же следуя в сторону менеджера Мин.       — Прошу меня простить, мне нужен трейни Ли Санхёк, — как гром среди ясного неба.       Младший Ким цепляется за стоящего рядом Ли, как за спасательный жилет по время крушения. Санхёк потерянно оглядывается, смотря прямо на Донхёна, но тот может лишь кивнуть в сторону выхода. Между ними происходит немой диалог. «Справишься?» — одним лишь взглядом спрашивает Ли, а Ким отвечает: «Постараюсь», вместо такого нужного сейчас «Не уходи хотя бы ты».       И с Донхёном остаётся один лишь Унхак. Да и тот, кажется, и сам нуждается в Киме не меньше, чем Донхён нуждается в макнэ. Танцевальная тренировка подходит к концу, преподаватель уходит, а они так и остаются сидеть на полу, уставшие и брошенные, словно никому не нужные. Донхён тянет ноги к груди, приваливаясь к коленкам лбом, и его вдруг тошнит, как если бы он ничего не ел несколько дней, а затем за раз опустошил весь общажный холодильник. Унхак же устало скатывается ниже, расставляя в стороны трясущиеся от длительных танцев руки. Поможет ли кому-то из них эта тяжёлая тренировка дебютировать? Донхён не знает.       — Иди сюда, хëн, — зовёт макнэ Кима, прикрывая глаза, попадающие прямо под резкий свет лампочки над ними.       — Это ещё зачем? — Донхён хмурится, но подбородок приподнимает, выглядывая на младшего исподлобья. Отросшая чёлка лезет в глаза.       — Обнимать тебя буду.       Ким хмыкает, скептически оглядывая тянущиеся к нему ладони.       — С чего бы?       — Да ладно тебе, хён, — младший щипает его за бок, но не сильно, а просто в отместку за вредность. — Чего смотришь на меня так, как будто не я, а Донмин хëн тебе обняться предлагает? Иди уже сюда.       Сравнение Унхака себя с Ханом Донхёна веселит. Ким усмехается невпопад, хотя для смеха причины, казалось бы, и нет, но младший тоже смеётся, крепко сжимая приблизившегося старшего обеими руками. Его ни столько волнует это, сколько то, что их осталось только двое и ни один не может быть уверен в своём будущем.       — Этот хён не очень любит всякие нежности, верно ведь? — замечает макнэ.       И о да, как же Унхак прав.       — Будь сейчас на твоём месте этот парень, то я бы уже, наверное, летел в стратосферу за то, что решился нарушить его личное пространство, — на словах «личное пространство» Ким пытается спародировать голос Хана. И пусть получается не очень, но Унхак всё равно хихикает, прикрывая рот ладонью.       — Личное пространство это его всё, — соглашается младший, однако быстро добавляет. — Но это не мешает ему нарушать твоё личное пространство.       Донхён хмыкает.       — У меня нет личного пространства, ты же знаешь.       — Для Донмин хёна? — уточняет Унхак.       — Для всех вас, — без тени сомнения отзывается Донхён.       И для Донмина особенно. Отчего-то Ким цепляется за этого обычно холодного парня так крепко, что даже сейчас, когда они не рядом, Донхёну хочется скорее оказаться как можно ближе. Странно ли это? Наверное, другой человек сказал бы, что да, но Кима мнение других людей не то, чтобы когда-либо волновало.       Унхак грустно улыбается, смотря в потолок зала с настолько заметной тоской, что даже при желании скрыть её от пыткого взгляда Донхёна не получилось бы. Старший снова повторяет: «Всё будет хорошо, Унхак-а», когда слышит, как младший громко всхлипывает.       — Рано ещё реветь.       — Да это просто сопли, хëн.       Когда дверь комнаты для практик открывается снова, младший уже не выглядит как человек, который верит, что сегодня его вызовут в дебютный штаб. Но женщина приходит по его душу, смотря на выпускающего макнэ из своих рук Донхёна нечитаемым взглядом.       Ким не понимает. Ей радостно? Обидно? Жаль? Без разницы? Она уже забрала у него троих близких людей, и вот сейчас собирается увести последнего. Собирается оставить Донхёна наедине с тяжëлой тишиной, которая раньше казалась самым приятным звуком на планете. Сейчас же тишина давит. Давит и тот взгляд, сквозь суженные глаза, которым менеджер Мин, словно прилипнувшая к дверному проёму, смотрит на последнего человека в этом зале. Унхака она просит выйти первым, как не делала с другими парнями, а когда тот послушно покидает помещение, напоследок крепко сжимая руку Донхёна, женщина тяжело вздыхает.       — Трейни Ким Донхён, — обращается менеджер к Киму. Парень напрягается, с трудом сглатывая вставший в горле ком.       — Да…?       — Дебютная комиссия пока не может определиться с решением, касательно твоего дебюта. Для Донхëна эти слова не становятся новостью или сенсацией, но всё равно заставляют покрыться неприятными мурашками. Что ж, этого и стоило ожидать. Ким даже не хочет задавать каких-либо вопросов по типу: что со мной не так, чего во мне не хватало? Единственный вопрос, ответ на который его сейчас интересует, совсем никак к нему самому не относится.       — А, что насчёт всех остальных? — несмело спрашивает парень.       Менеджер выглядит так, будто она именно это и ожидала услышать. Донхён удивляется, когда на её лице впервые появляется намёк на улыбку, который женщина быстро прячет за серьёзным видом.       — Они гарантированно дебютируют. Если, конечно, во время подготовки к дебюту всё пройдёт чётко по намеченному плану и у нас не возникнет никаких проблем с утверждëнным составом, — менеджер слегка понижает громкость своего голоса, когда понимает, что за дверью её ждёт любопытный ребёнок. — За них ты можешь не волноваться. Сейчас тебе стоит волноваться лишь за себя.       Донхён не уверен, что у него получится волноваться за себя в сложившейся ситуации, но всё равно кивает. Менеджер уходит, тихо щёлкнув дверью.       Танцевальный зал, когда ты находишься в нём в одиночку, кажется просто огромным. Ким считает панели на стенах, от нечего делать рассчитывая примерную площадь помещения, а затем просто падает на пол в центре комнаты, уставляясь в потолок. Он смотрит на него и… И что? И ничего. Ничего не происходит. Донхён хмурится. Ну неужели такое возможно? Разве он не должен чувствовать хоть что-то?       Злость, за то, что так поздно присоединился к агентству и не смог показать достаточно, чтобы соответствовать уровню других. Обиду, за то, что приходилось каждый божий день просыпаться с мыслью, что в следующий раз возможность отдохнуть появится только через двенадцать, а то и четырнадцать часов беспрерывных тренировок, а в итоге все его старания всё равно остались незамеченными. Грусть, за то, что приходится оставлять дорогих сердцу людей вот так, даже не попрощавшись как следует. Боль, за то, что так и не решился высказать всё, что было на душе, поделиться своими собственными переживаниями и выслушать чужие ещё раз. Ещё раз… Ким готов на что угодно, лишь бы ещё раз прожить все моменты вместе.       Да даже вот прямо сейчас взять, и побежать! И отыскать каждого, а ещё крепко обнять и никогда больше не отпускать…! Но рука не успевает даже коснуться дверной ручки, прежде чем та опускается и дверь медленно двигается в сторону. Менеджер Мин крепко хватает Донхёна за запястье, заглядывая прямо в глаза.       — Они сделали всё, что от них зависело, — кто такие «они» объяснять не приходится, Ким понимает и так. — Теперь твоя очередь сделать всё возможное, чтобы комиссия поверила, что дебютировать впятером для вас будет лучшим решением.       И скажи сейчас кто-то Донхёну, что он спит, он даже поверит, потому что то, что говорит женщина, звучит для него просто нереально. Ким даже не представляет что именно пришлось сделать парням, чтобы сейчас он шёл по коридору в сторону той самой двери с табличкой «идёт совещание, не мешать», но он уже безумно благодарен каждому. Каждый из них сделал для него больше, чем Донхён сделал сам для себя.       В кабинете, где заседает комиссия, Кима встречает только один человек. Статный высокий мужчина в строгом костюме сдержанно кивает, когда менеджер Мин представляет парня, а затем указывает ему на стул, стоящий прямо напротив его кресла. Донхён послушно занимает предложенное место, задерживая дыхание на несколько секунд. Он готов поклясться, что в этом месте до сих пор пахнет духами Хан Донмина, как если бы он находился здесь буквально только что.       Сначала мужчина задаёт стандартные вопросы, которые касаются тренировок, расписания и отношений с педагогами. Донхёну даже кажется, что он нарочно тянет время, будто хочет посмотреть на выдержку Кима. Явно ведь, каждому из его друзей, кому посчастливилось побывать в этом кабинете раньше, он задавал те же самые вопросы, и слышал почти одинаковые ответы. Только дурак может поверить, что этому серьёзному человеку интересно в пятый раз слушать о том, как проходят тренировочные дни обычных трейни в компании.       — Хорошо, не будем тянуть сильно, — мужчина прерывает рассказ так же резко, как и просит Кима перечислить ему все практические занятия, которые у Донхёна есть. — На самом деле, есть более важные вещи, чем это.       И парень кивает, быстро замолкая. Он согласен полностью, есть куда более важные вещи сейчас, и менеджер Мин вполне внятно выразилась, когда сказала, что Донхёну придётся сделать всё возможное, но пока Ким только и делает, что ровным счётом ничего. Не хватает только кофе испить вместе с этим мужчиной, как это обычно делают все уважающие себя руководители.       — Каждый из твоих соседей в общежитии побывал в этом кабинете, ты знаешь об этом?       — Да.       — И я попросил каждого из них ответить мне на один вопрос. Очень простой. Он звучал так: Кого из трейни ты бы выбрал, если бы тебе предоставилась возможностью самому составить идеальную группу для дебюта?       Донхён слушает так внимательно, как ещё никогда и никого не слушал. Даже его усердная попытка понять тему с синусами и косинусами на уроке математики уже не кажется такой усердной.       — Думаешь, сколько из них назвало твоë имя?       Киму сейчас не показалось? Ему предложили угадать, сколько из его друзей выбрали его, чтобы дебютировать вместе? Ситуация для него становится чём-то на грани абсурда.       — Просто назвать число?       — Да.       Донхёну приходится подумать о каждом из парней по отдельности, чтобы провести небольшой анализ. Сонхо, скорее всего, в первую очередь принялся бы перечислять их всех по именам. Донхён уверен, что этот внимательный хён не упустил бы его из внимания. Поверьте, если бы у Пака была возможность, вместе с ним дебютировали бы все трейни, которые только есть в компании на данный момент. Санхёк, вероятно, назвал бы только пару-тройку имён. Путём исключения, если Ли зашёл в кабинет четвёртым, то вероятность, что он выбрал Донхёна равна… Забейте. Ким и сам не собирается считать. Просто верит, что Санхёк назвал его имя.       Когда с хёнами покончено, Донхён переходит к Унхаку. Тот был здесь последним, и наверняка, как и Сонхо, перечислил всех их, и ни по разу, чтобы убедиться, что никого не забыл. В младшем Киме сомневаться не приходится. Донхён уверен, что его имя звучало в этом кабинете совсем недавно голосом макнэ. Остаётся только Донмин. С ним немного тяжелее, потому что даже спустя год, что Донхён живёт с этим парнем, ему до сих пор приходится испытывать трудности, когда дело касается понимания Хана.       Но мог ли Донмин не назвать его? Вряд ли. Хан может быть казаться грубым и отрешённым, когда речь идёт об обычных, повседневных решениях, но ведь это… не такое решение, да? Донхён сомневается, но не столько в Донмине, сколько в самом себе. Подумает ли этот мужчина, что он слишком много о себе возомнил, если Ким скажет, что все его друзья назвали его имя? Но Донхён даже не может представить иной ситуации.       — Все четверо. Прыжок веры буквально. Мужчина вскидывает на него любопытный взгляд.       — Уверен?       — Полностью.       И тихий бархатный смех, доносящийся до ушей Донхёна, почему-то не напрягает. Наоборот, заставляет расслабиться. Ким чувствует, что угадал, хотя вряд ли на этот вопрос существует правильный ответ.       — Трое назвали твоё имя, — мужчина заглядывает прямо в глаза в поисках реакции, но Донхён, кажется, слишком устал растягивать, чтобы показывать какие-то эмоции.       И что это должно значить? Кто-то всё-таки забыл про Донхёна?       — И ещё одного нам пришлось вызвать второй раз, чтобы убедиться, что между нами не возникло недоразумений. Комиссия долго не могла прийти к окончательному решению о количестве человек в группе. Однако, видя, как каждый из них цепляется за тебя… Возможно, они и правы, как думаешь?       Донхёну хочется рассмеяться от счастья. Пусть он ещё не уверен точно, что ему дают шанс дебютировать с остальными, зато он уже знает, что каждый из его друзей хочет этого. Осознавать свою значимость для других людей ещё никогда не было так приятно. И, тот парень, которого пришлось вызвать дважды, разве не Донмин? Донхён руку на отсечение дать готов, только Хан мог настолько сложно ответить в первый раз, что его пришлось спрашивать снова.       — Думаю, что они заслуживают доверия.       Мужчина напротив неопределённо качает головой, когда опускает свой взгляд в какие-то бумаги, лежащие на столе. Донхён видит на них свою фотографию, но до конца не понимает, что именно это за документы. Похоже на досье, которое он подавал, когда шёл на своё первое в жизни аудирование, а вот сейчас он всеми силами цепляется за дебют. Неужели, уже действительно прошёл целый год с того момента?       — Хорошо. Решение принято, — мужчина хлопает ладонью по столу, уже громче добавляя: — Менеджер Мин, зайдите в кабинет, пожалуйста.       Женщина прикрывает за собой дверь чуть слышно. Донхён, наверное, и не заметил бы, если бы перед этим мужчина не позвал её так громко.       — Да, директор Юн?       — Пожалуйста, отведите трейни Ким Донхёна к остальным трейни, которых мы назначили в состав дебютной группы. Комиссия в моём лице решила, что это будет оптимальным вариантом. Группа дебютирует в составе пяти человек.       Донхёну же сейчас не послышалось? Парень с надеждой оборачивается на менеджера, и женщина улыбается ему, наверное, впервые за весь период стажировки, приоткрывая дверь в коридор. Ким едва ли не до пола кланяется, прежде чем выйти из кабинета вслед за ней. Когда дверь закрывается, Донхён готов бежать от неё со всех ног, лишь бы сейчас это всё не оказалось просто его сном. Он своей фантазии такого не простит.       — Ущипните меня, менеджер Мин.       — Перестань, ты большой молодец и полностью это заслужил, — женщина пусть и говорит скромно и достаточно сухо, но Донхён все равно ей за это благодарен.       До комнаты отдыха Ким доходит на подкашивающихся ногах, пока сердце так и стучит, угрожая вырваться из грудной клетки. Приходится перебороть желание ворваться в помещение и крепко обнять каждого, кто там сейчас есть, когда менеджер просит его немного подождать снаружи. Он, конечно, послушно ожидает, прислушиваясь к каждому слову.       — Я спешу сообщить, что собрание штаба о назначении трейни KOZ Entertainment в преддебютную группу было окончено, — голос менеджера звучит так важно, как если бы она оглашала решение мирового масштаба. — По его результатам в первую дебютную группу агенства войдут следующие трейни: Пак Сонхо, Ли Санхёк, Хан Донмин, Ким Унхак и…       О, эти актёрские паузы…! Оскара в студию.       — И Ким Донхён.       Донхён проходит в комнату, стараясь удерживать на лице невозмутимое выражение, но вот уже Унхак радостно кричит: «Хён!» и старший Ким не может сдержать улыбки, пряча лицо в его груди. Этот ребёнок что, уже выше него?       В комнате мгновенно становится шумно, как если бы беззвучный режим резко выкрутили до ста процентов. Донхён обнимает каждого из старших по очереди, всё это время придерживая ластящегося к боку младшего одной рукой. Унхак, кажется, не планирует его отпускать вовсе. Но вот шум начинает успокаиваться, а парни расходятся в разные стороны, пропуская к Киму того, кого, признаться, ему хотелось увидеть больше всех. Надо же, неужели за два часа можно так сильно соскучиться по Донмину? Раньше Донхён не замечал, что расставания с Ханом так тяжело ему даются. Счастливая улыбка сама по себе возникает на лице, и парень не уверен, что может её контролировать.       — Ты что, ещё и обнимать меня собираешься? — удивлённо спрашивает он, но всё равно первым скрещивает руки за спиной Донмина, пряча себя в тёплых объятиях.       Самых лучших объятиях на свете, если быть более точным.       — Позволь мне просто вытереть о тебя свои потные руки.       Донхён готов стоять так хоть вечность, даже если сейчас Хан действительно начнёт вытирать руки о его только недавно купленную футболку. Плевать на неё. Оказывается, Киму не хватало поддержки всё это время почти так же, как не хватало пары упаковок мармеладных мишек в организме. И он не шутит, стресс и правда заставляет его чувствовать себя голодным.       — Спасибо, — шепчет Донхён на ухо Донмину так тихо, чтобы больше никто не услышал.       Хан в ответ молчит, но Ким чувствует, как ладони на его спине сжимаются немного сильнее.       Это ли не счастье?