Борьба за самостоятельность: монолог фармацевта о проблемах с отцом и выборе, между любовью и независимостью.

      Маомао впервые узнала о смерти принца, когда на вечерней трапезе раздали черные траурные повязки. Женщины должны были носить их в течение семи дней, чтобы выразить свою скорбь. Но больше всего вызывало недовольство объявление о том, что их порция мяса, и так небольшая, будет полностью убрана на время. Женщины-служанки ели два раза в день, в основном кашу и суп, иногда с добавлением овощей. Этого было достаточно для хрупкой Маомао, но многие женщины считали эти приёмы пищи недостаточно сытными.       «Даже в Медянном доме в суп добавляют хоть один вид овощей».       Среди низшего класса служанок было много разных женщин. Некоторые из них были из фермерских семей, другие — городские девушки, и, хотя это было редкостью, некоторые были дочерями чиновников. Дети из высокопоставленной семьи могли рассчитывать на немного большее уважение, но всё равно работа, которую женщине давали, зависела от её собственных достижений. Девушка, не умеющая читать и писать, не могла рассчитывать на то, чтобы стать наложницей с собственными покоями. Быть наложницей — это работа. Даже зарплату платили.       «Наверное, в конце концов, это не имело значения. Главное не выделятся и ждать».       Маомао знала, что убило молодого принца. Это было из-за обильного пользования белой пудрой Супругой Лихуа и её фрейлинами для макияжа лица. Эта пудра была настолько дорогой, что обычный человек не мог рассчитывать воспользоваться ей хотя бы раз в жизни. У некоторых уважаемых дам в борделе она была. Некоторые из них за одну ночь зарабатывали больше денег, чем фермер за всю свою жизнь, и могли позволить себе собственную косметику. Другие получали её в качестве дорогого подарка. Маомао вспомнилась её первая прогулка вне поместья в качестве Принцессы клана Ла. Чудак с моноклем непоскупился на покупку всего, что требуется женщинам. Очевидно, что косметика была в этом числе.       Женщины наносили эту пудру на лицо и шею, и она разъедала их тела. Некоторые из них умирали от неё. Старик Маомао предупреждал их о том, чтобы они прекратили ей пользоваться, но они не обращали на него внимания. Маомао, находясь рядом со стариком, видела собственными глазами, как несколько куртизанок истощались и умирали прямо перед ней. Они жертвовали собой ради красоты и, в конце концов, теряли и красоту, и жизнь.       Вот почему Маомао сломала пару удобных веток, набросала краткое сообщение каждой из наложниц и оставила его им. Не то чтобы она ожидала, что они примут предупреждение от служанки, которая не могла даже достать бумагу или кисть.       После окончания траурного периода и исчезновения черных повязок, она начала слышать слухи о Супруге Гёкуё. Люди говорили, что после потери принца Император, больной сердцем, начал искать утешения у Гёкуё и его выжившей дочери. Но к Супруге Лихуа, потерявшей своего ребёнка так же, как и он, он не обращался.       «Как удобно для него».       Маомао доела свою миску супа — сегодня с самым маленьким кусочком рыбы, затем убрала посуду и направилась на работу. — Приказ, господин? — Маомао несла корзину с бельем, когда её остановил евнух, который сказал ей явиться в офис Служанок.       Офис Служанок был одним из трёх основных подразделений задач в заднем дворце и нёс ответственность за самых низших служанок. Другие два подразделения были Офисом Внутренних Дел, который занимался наложницами, и Домашним Департаментом Обслуживания, к которому были прикреплены евнухи.       «Что он хочет от меня?» — Маомао задумалась.       Евнух разговаривал с другими служанками поблизости. Что бы ни происходило, это касалось не только Маомао. Они, должно быть, нужны из-за нехватки рабочих рук, как она рассудила. Она оставила корзину в комнате и пошла за евнухом.       Здание Главы Служанок находилось рядом с главными воротами, одними из четырёх ворот, разделяющих задний дворец от внешнего мира. Когда Император навещал своих дам, он приходил через эти ворота.       Несмотря на то, что Маомао была там по официальному вызову, она не чувствовала себя комфортно в этом месте. Хотя оно было несколько скучным по сравнению с штаб-квартирой Управления внутренних дел, расположенной по соседству, оно всё же было заметно более изысканным, чем жилища наложниц среднего ранга. Перила были украшены сложной резьбой, и ярко-красные драконы взбирались по багровым столбам.       Задумавшись, Маомао вошла внутрь и оказалась несколько менее впечатлена, чем ожидала: в комнате был только один большой письменный стол. Кроме неё здесь присутствовали ещё десять служанок, и они казались оживлёнными от беспокойства, предвкушения и странного вида возбуждения. — Хорошо, спасибо. Остальные можете идти домой, — сказал евнух.       «Хм?»       Маомао почувствовала себя неправильно, будучи выбранной таким образом. Она одна вошла в следующую комнату, пока остальные женщины уходили, бросая подозрительные взгляды в её сторону. Даже для комнаты назначенного должностного лица это было большое пространство. Маомао огляделась, заинтригованная, и заметила, что все служанки в комнате смотрят в одном направлении. Незаметно сидела женщина, окружённая евнухами, а неподалёку находилась ещё одна, немного старше. Маомао вспомнила, что женщиной среднего возраста была главой служанок, но высокомерно выглядящую леди она не узнала.       «Хм?»       Теперь она заметила, что плечи у этого человека были довольно широкими для женщины, а его одежда была слишком простой. Волосы в основном были придержаны тканью, остальные свисали по спине.       «Так это мужчина?»       Он с улыбкой, мягкой и нежной, как у небесной нимфы, рассматривал служанок. Даже главная краснела, как молодая девушка. Внезапно Маомао поняла, почему у всех были покрасневшие щеки. Это, должно быть, был тот невероятно красивый евнух, о котором она так много слышала. У него были волосы, как шёлк, переливающиеся словно жидкость, миндалевидные глаза и брови, напоминающие ивовые ветви. Небесная нимфа на картине не могла соперничать с ним по прекрасности.       «Какая потеря», — подумала Маомао, не краснея ни капли. Мужчины в заднем дворце все были евнухами, лишёнными способности размножаться. У них теперь не было необходимого оборудования для производства потомства. Какими великолепными могли бы быть дети этого мужчины, остается вопросом для воображения.       Когда Маомао думала (с немалым неуважением), что такая почти не человеческая красота может пленить даже внимание Императора, он встал с плавным движением. Он подошёл к письменному столу, взял кисть и начал писать изящными движениями руки и плеча. Затем, с улыбкой, сладкой как амброзия, он показал свою работу женщинам.       Маомао замерла. — Ты там, с веснушками, — говорил текст. — Ты останешься здесь.       По крайней мере, таков был смысл. Красивый мужчина, должно быть, заметил реакцию Маомао, потому что он обратил на неё свою самую широкую улыбку. Он снова свернул бумагу и дважды хлопнул в ладоши. — На сегодня мы закончили. Вы все можете вернуться в свои комнаты.       Женщины, с разочарованными взглядами через плечо, покинули комнату. Они никогда не узнают, что было написано на бумаге нимфы.       Маомао наблюдала, как они уходят, и через мгновение ей пришло в голову, что все они были маленькими женщинами с ярко выраженными веснушками. Но они не обратили внимания на знак, что, должно быть, означало, что они не умеют читать.       Сообщение было только для Маомао. Она собралась покинуть комнату вместе с другими, но почувствовала, как ей крепко положили руку на плечо. Со страхом и трепетом она повернулась и обнаружила перед собой почти ослепительную улыбку мужчины-нимфы. — Так-так-так, нельзя так делать, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты осталась Эта улыбка — такая смелая, такая яркая — не принимала отказа.