the colors of Baker street

Лондон серый. А если быть точнее, графитово-серый, антрацитовый с оттенками кварцевого, местами угольный и, в конце концов, черный. Неплохая дедукция. В какой-то момент мир просто-напросто теряет краски. Шерлок даже не осознает, как это случилось. Помнит только вспышки перед глазами, сдавливающую боль в грудной клетке и учебник по биологии с цветными картинками, найденный в медицинском отделе городской библиотеки. В этом мире, полном переплетений судеб и душ, все придают цвету особое значение: ты теряешь все, что связано с цветовой гаммой в детстве, и вновь обретаешь способность распознавать цвета только когда встречаешь свою родственную душу. Шерлок не согласен с этой риторикой. На самом деле, он вообще мало согласен с чем-то судьбоносным. Для него в том возрасте мир остается все таким же интересным, наполненным книжками с серыми картинками и ежедневными драками с братом. Тот теряет цветовосприятие раньше Шерлока с Эвр и ужасно гордится этим фактом, будто в этом есть что-то особенное или необычное. В мире Шерлока все по-прежнему. Он взрослеет, принимая жизнь такой, какая она есть в данный момент: смотрит цветные фильмы вместе с родителями, много читает и изучает мир в сером цвете. Для него не меняется ровным счетом ничего, и пока остальные живут с надеждой увидеть цвет, Шерлок сосредотачивается на учебе, оставляя все дела любовные на так называемую «судьбу». — …она рассказывала, что это похоже на вспышку. В какой-то момент ты теряешь сознание, а проснувшись, обретаешь все цвета. Шерлок, ты вообще слушаешь? — Молли подсаживается на свободное место рядом, пару раз щелкнув прямо перед скрытым копной темных кудрей взором. — Тебя вырубает и мир снова красочный. Знаешь сколько раз я слышал это за всю свою жизнь? — он захлопывает учебник, перемещая взгляд на стоящую напротив подругу. — Это антинаучно. — Однако, это происходит со всеми, — гордо заявляет девушка, садясь напротив. Она ловко меняет лежащий напротив Шерлока учебник на ланч, улыбаясь. — Ешь и не упрямься. — Мы химики, Молли, — продолжает Шерлок, все-таки забирая коробку с обедом поближе к себе. — А значит отчасти медики. Получается, еще и биологи. В конце концов, ученые. А наука полностью опровергает все, что связано с родственными душами. Это простая дедукция. — Это твое упрямое занудство, — Молли показательно закатывает глаза. — И отсутствие романтики в твоей жизни. — Мне и без нее хорошо живется, — заявляет он без капли гордости. Это сухие факты. Шерлок ненавидит любые проявления эмоционального интеллекта или романтических связей, считая их бесполезной тратой времени. Молли продолжает болтать про зануд, отношения и судьбу, но Шерлок пропускает все мимо ушей, думая о грядущем зачете по органической химии. *** В одной из нелепых книг с жанром художественная литература Шерлок вычитывает, что для одиноких людей жизнь похожа на черно-белое кино. Он ненавидит поэзию и лирику, но эта метафора глубоко западает ему в душу (Молли убеждает Шерлока, что она у него все-таки есть, объясняя это тем единичным случаем, когда ей удалось застать его с белым котом в одной руке и пачкой корма в другой). Молли говорит, что ему нужно наконец выйти из дома и сходить на свидание. Шерлок заканчивает университет, находит себя в написании статей по химии и отвечает, что женат на работе. Этот период ему хочется вычеркнуть из своей фотопленки: беспорядочный образ жизни, наркотики, выгорание, кошмарные сны и чувство, что мир действительно стал черно-белым, но уже не в метафорическом смысле. Знакомство с Грегом можно назвать поистине судьбоносной встречей. В очередной раз загремев в участок, Шерлок раскрывает пару не самых обычных дел просто сидя в камере. Его дар дедукции удивляет всех вокруг, и он резко меняет сферу деятельности с «неудавшегося химика» на «частного детектива». Он переезжает на Бейкер-стрит в начале осени. Бейкер-стрит ярче остальных улиц Лондона. Она светлее за счет определенного угла падения солнечных лучей, широких пешеходных дорожек и кремового фасада. О том, что фасад кремовый, а не белый, каким он кажется в мире, состоящем из оттенков серого и белизны, он узнает от домовладелицы квартиры на 221b. Мисс Хадсон сразу озвучивает ему сумму, в которой хочется зачеркнуть пару нулей. Или не пару. Возможно, около трех. Шерлок уверен в настоящей ценности денег только при покупке новых справочников или рубашек, но когда дело касается жилья — любая сумма ощущается неприподъемной. — Афганистан или Ирак? — спрашивает он, не отрываясь от рассматривания гальки с места преступления под стеклом микроскопа. Спасибо Молли, благодаря которой он имеет вполне законное право использовать все реактивы в лаборатории и ошиваться тут сколько захочет. — Как ты… — Проще простого, — линза микроскопа мутнеет. Шерлок поднимается, чтобы взять новую, а затем переводит взгляд на своего собеседника. Около тридцати лет. Хромота, вероятно, психосоматическая, но сам он до этого никогда не догадается. Свитер из кашемира, пронзительный светлый взгляд, глаза, наверное, голубые и зеленые. Нужно будет спросить. *** Так он знакомится с Джоном и съезжается с ним в тот же день, впервые испытывая желание взять с собой на расследование кого-то еще. — Будешь ужинать? — спрашивает он в один из тех вечеров, когда дела на сегодня уже раскрыты, а к завтрашним приступать пока не хочется. — Тебе же нравится тот ресторанчик с тайской едой… — Нет, — откликается Шерлок с кухни, где смешивает два раствора непонятного происхождения. Непонятные они потому что этикетку от колб он где-то потерял, а определить цвет раствора, когда все вокруг тебя только серое, черное и белое в разных оттенках, оказывается проблематично. Хотя тайская еда ему правда нравится. — Какого цвета твои глаза? Джон издает свой привычный смешок, продолжая раскладывать еду по тарелкам. — Голубые, — отвечает он, опираясь на столешницу позади. — А что? Шерлок всерьез задумывается над вопросом. До этого ему было совершенно безразлично, какого цвета чужая или его собственная радужка. Хотя он помнит, какой она была в детстве, но к этому моменту, вероятно, сто раз поменяла окраску. — Научный интерес, — детектив переливает раствор в колбу, перемещая ее над спиртовой горелкой. Он тянется за щипцами, но в руку попадается столовая вилка. Тайская еда. Точно. Джон гордо вручает ему тарелку с карри. Они едят в тишине, сидя на полу около камина, слушая треск горелки на кухонном столе. — На самом деле я не знаю, — он делает паузу, будто сомневаясь в том, что этой информации стоит быть озвученной, — Какого цвета мои глаза. Это все — со слов других людей. Со слов людей, которые видят больше, чем серый с черным. Шерлок ни на секунду не сомневался, что Джон, подобно ему, не видит мир в красках. Об этом говорит множество вещей: подписанные на этикетке свитера с указанием цвета, поисковые запросы связанные с оттенками, чтение книг без иллюстраций. Люди придают цвету слишком много значений, но для Джона оттенки — это жизнь. — Перестань анализировать меня, — с легкой ухмылкой говорит он. — Никого я не анализирую, — сообщает Шерлок, увлеченный едой. — У тебя все на лице написано. — Рис, кстати, вкусный, — пытается перевести тему. — Это карри, Шерлок, — Джон сонно моргает, улыбаясь по-настоящему. Нагретый раствор воды и, как оказывается позже, лития, взрывается у детектива за спиной буквально через несколько секунд. Джон начинает причитать про новый стол и компенсацию для Миссис Хадсон, но позже смягчается, помогая убрать остатки шерлокового «эксперимента», включив «It's always you» Чета Бейкера. Шерлок невольно вспоминает ту нелепую метафору про черно-белое кино. Он приподнимает уголки губ, думая, что, может быть, оттенки не так уж и важны в мире, где есть Джон. *** Шерлоку снятся цветные сны. Нет, не то чтобы это удивительно для человека обладающим когнитивными способностями и высоким уровнем айкью, но в их серой вселенной подобного рода сны скорее знак, чем обычное физиологическое состояние. Конечно, он знает как выглядят и называются цвета. Он помнит, что до того как слиться в несколько тонов серости, в детстве его мир был цветным и ярким. Дело в том, что на Бейкер-стрит они снятся не только ему. С утра Джон заводит разговор про почту, налоги и кучу смс: его ими засыпал Грег прошлой ночью (потому что не дописался до Шерлока). Он вскользь упоминает что-то про сны, но Шерлок слушает в пол уха, развешивая на стене свежие фотографии с места преступления. Звучит реплика про то, что стоит разместить следующее расследование на другой стене, которую Шерлок использует как стенд для игры в дартс пулями вместо дротиков. Потом он уходит, оставляя детектива в чертогах наедине с уликами, которые никак не вяжутся между собой. Джон возвращается через полчаса с бумажным пакетом из Теско в руках, чаем и молоком. Шерлок думает о снах, когда они вместе осматривают труп на месте преступления. Шерлок думает о цветных снах, когда они с Джоном едут в Бартс, чтобы снять пробу с найденных улик. Шерлок думает о Джоне, когда тот уходит на ночную смену в больницу, обещая вернуться пораньше, чтобы поехать с ним на расследование с утра. Шерлок просыпается посреди ночи от влаги на щеках и тахикардии. Он лежит, распластавшись на кровати морской звездой, пытаясь угомонить гулко бьющееся сердце дыхательной гимнастикой. Он никогда не верил в эти приемы заземления и техники дыхания, но Джон говорит, что это один из самых быстрых способов унять растущую в груди тревогу. Дыхание действительно помогает успокоить пульс. Шерлок по привычке идет на кухню, чтобы сделать себе чай, а потом, может, удастся поспать еще немного. До рассвета еще несколько часов, а до прихода Джона в два раза больше. Он ненавидит чувства, но еще больше ненавидит состояние, которое они провоцируют. Дверь открывается, когда он наливает чай в чашку. — Шерлок, ты… — Джон выглядит уставшим. Он сбрасывает куртку и пару раз промаргивается, пытаясь таким образом прогнать сон. — Не спится, — детектив отвечает на неозвученный вопрос. — Чай? Шерлок сидит на кухонном стуле, подобрав ноги. Чай дымится у него под носом, распространяя мягкий аромат улуна по всей квартире. Стрелка на часах стучит на четырех часах десяти минутах утра. — И часто у тебя такое? — вопрошает Джон, вернувшись из соседней комнаты в домашней одежде. Он имеет в виду проблемы со сном. Его голос сонный и обеспокоенный, а под глазами темные круги. Они живут вместе около месяца, однако режим сна Шерлока непонятен даже самому Шерлоку. — Я пью снотворное в таких случаях. Или смотрю телевизор. Там такая скука идет, что сразу же спать хочется, — поясняет детектив, отпивая из чашки. Джон смеется в ответ, подливая сладкий чай им обоим. Шерлок вспоминает, как их совместный просмотр «Гордости и предубеждения» неделю назад закончился огромным спойлером со стороны Шерлока и храпом со стороны Джона. Это заставляет его смеяться тоже. — Знаешь, мне только недавно начало сниться что-то цветное, — признается тот, слегка улыбаясь. — Обычно это просто картинки или отрывки из моего детства, но они такие… живые. Люди придают цвету слишком много значений, но для Джона оттенки — это жизнь. — Я знаю, что ты не любишь сантименты и эту тему, — он останавливается, будто прощупывая почву. Шерлоку правда не хочется об этом разговаривать. Это просто череда совпадений. Это не может быть Джон. Кто угодно, хоть Грег или кассирша из Теско, но точно не Джон. — Все в порядке, если это про тебя, — спокойно говорит Шерлок, чувствуя, как стучит сердце в грудной клетке. Он встает и начинает передвигать колбы на столе в хаотичном порядке. Помогает успокоиться. — Про меня? — ухмыляется Джон, словно воспринимая слова собеседника за сарказм или шутку. — Ты не ставишь целью всей своей жизни поиск родственной души и не романтизируешь это, как другие. У тебя явные признаки высокого интеллекта, Джон, — шутит детектив, за что получает диванной подушкой по лбу. — Ты сегодня моешь посуду, — бросает Джон, поднимаясь по лестнице к себе. — И ложись спать. Иначе завтра то дело с тройным убийством само себя не раскроет. Шерлок засыпает, как только голова успевает коснуться подушки. К сожалению или к счастью, его дедукция сильна во всем, кроме свежей наволочки на подушке и пары капель снотворного в сладком чае.