Мечом. Магией. Молитвой

      Непрерывные стычки сделали Северуса быстрым, очень быстрым.       Крепкий кулак с короткого замаха въехал в ухмыляющееся лицо. Кудрявая голова запрокинулась.       Блэк, по видимому, не ожидал от него такой прыти и, издав короткий сдавленный звук, влетел в стену.       Все же, несмотря на вечные перепалки, в последний раз они дрались лет пять назад, если не больше. Тогда именно Северус, отплевывая кровь, подраной кошкой брел к Поппи в лазарет.       Зато теперь он отлично знал, как именно нужно бить, чтобы не просто дать отпор обидчику, но выйти победителем из неравного боя или просто, на худой конец, что-нибудь ему сломать. Это тоже было неплохо.       Несмотря на пропущенный удар, Блэк быстро пришел в себя. Оно и не удивительно: он был одним из лучших охотников Британии, и, если бы по каждой мелочи разевал рот, то попросту не выжил бы.       Северус не собирался ждать, пока он опомнится, и налетел на него черным злым коршуном. Он хотел обрушить на псину серию болезненных ударов и заставить уйти в глухую оборону… но не тут-то было!       Не обращая внимая на хлещущую из носа кровь, Блэк присел и выставил подножку. Хорошо, что луна давала достаточно света, чтобы вовремя заметить его маневр. Пришлось резво отскочить назад и отказаться от своей задумки.       Они разошлись в узком коридоре и, ощерившись, уставились друг на друга, похожие на двух разъяренных хищников черного цвета. Теперь окно находилось за спиной у Северуса, и он отлично видел, как буквально на глазах распухает нос на породистом лице.       В груди заворочалось, заурчало мрачное удовлетворение.       — У Гарри заглушающее?.. — чужим, незнакомым голосом, прошипел Снейп.       — А то, — показал окровавленные зубы его визави.       Ну, хоть до этого додумался, прежде чем его провоцировать. Стоило только финальному «о» покатиться по полу, они одновременно бросились вперед.       Все смешалось.       Северус бил остервенело, больше не стараясь уклоняться, но причиняя сопернику как можно больше вреда.       Блэк не отставал, отдаваясь мордобою с такой душой и всепоглощающей страстью, будто давно только этого и ждал. Он прыгал по коридору как заяц и в коротких передышках старался достать до Северуса не только кулаками, но и словами.       — Ну надо же, Нюнчик научился драться как мужчина! Подумать только, завтра же отправлю сову в Пророк!       — Бля, Сев, ну кто ж так подставляется? Что, уже выдохся, старина?       — Какая ярость, какой огонь! Эдинбургские шлюхи, наверняка, в восторге… хотя погоди, я вспомнил, с кем говорю.       И все бы ничего — Северуса давно перестали задевать чужие слова — если бы в какой-то момент Блэк не ляпнул роковое…       — Не удивлен, что Лили не дожила до сегодня. Напомни-ка, кто был рядом, когда она умерла?       …для него, разумеется.       Глаза застила алая пелена.       Он не помнил, как оказался верхом на Блэке. Когда Снейп обнаружил себя, изо всех сил сжимающим чужую шею, Люциус и Берк уже оттаскивали его от несопротивляющегося тела.       В голове все еще было топко и туманно, но даже так Северус понимал: то, что произошло сейчас, даже для них, наглухо отбитых и духовно искалеченных охотников, является перебором.       Он перевел невидящий взгляд на Блэка.       Тот лежал на спине. Под его головой расплывалась лужа крови, а на бледной шее наливались синяки от его хватки.       Щеку вдруг обожгло пощечиной.       Поморщивщись, Снейп перевел трезвеющий взгляд на Берка, но Элмер уже стоял на коленях рядом с псиной.       На плече сомкнулись железные тиски.       Северус повернул лицо и нос к носу столкнулся с Люциусом. Несмотря на темноту, зрачки в серых глазах были похожи на точки. Видимо, он, действительно, напугал его.       — Вы с ума сошли что ли? — прошипел Малфой, больно дергая его за руку. — Мы и так мрем как мухи, охотников не хватает! С севера пришел дикий контракт, Альбус при смерти, а вы решили поубивать друг друга? В штабе! Так что ли?       Сознание выхватило из всей его тирады только одно:       — Что? Альбус… — холодея, начал Северус.       Но Малфой его перебил:       — Ты. Никуда. Не. Пойдешь, — зло процедил он. — По крайней мере, сегодня — точно. Хочешь добавить ему волнений? Как думаешь, что он скажет, если увидит тебя в таком виде?       Они смотрели друг на друга добрых секунд десять. Никто не желал уступать в этом безмолвном противостоянии.       — Живой! — воскликнул вдруг Берк радостно.       Нехотя разорвав зрительный контакт, Снейп перевел взгляд Блэка. Тот кашлял так сильно, будто надумал выплюнуть легкие, не иначе.       Пауза затягивалась.       — Ты прав, — наконец ответил он Люциусу. — Да, я… зайду к нему завтра.       Видимо, убедившись в вернувшейся к нему адекватности, друг ослабил тиски на плече.       — Давай. Я побуду с Сириусом.       Северус кивнул и, с трудом поднявшись, отправился в свою комнату.       В голове постепенно укладывалось леденящее осознание: сегодня Северус Снейп едва не убил человека.       Живого человека, если точнее.       С кристальной ясностью, он понял, что был прав: из штаба нужно было валить, и как можно скорее.

***

      …по глубине милосердия Бога нашего,       которым свыше посетит нас восходящее Светило,       просветить живущих во тьме и тени смертной,       направить ноги наши на путь мира.       Слава Отцу, и Сыну,       и Святому Духу.       И ныне, и присно,       и во веки веков. Аминь.       Последние слова утренней молитвы гладко скользнули в густой тишине и сумраке комнаты.       Северус оглянулся на Дамблдора. Сильнейший светлый маг догорающего столетия лежал в окружении подушек, заботливо взбитых Молли. Он сильно исхудал за время, что Снейп его не видел, и его подернутые мутью глаза казались неестественно большими на черепе, обтянутом сухой кожей. Теперь у него не было бороды — слабые руки больше не способны донести еду до пункта назначения. Его шея без стыда демонстрировала дряблый пергамент любому желающему, выдавая то, насколько он на самом деле стар и немощен.       Бледные губы разомкнулись. Дамблдор уже не говорил — лишь шелестел:       — Спасибо, мой мальчик, — он устало прикрыл глаза.       Забывшись, Северус кивнул, но тут же спохватился:       — Не за что, Альбус. Как… как ты себя чувствуешь?       Он немного злился на Дамблдора за необходимость отвечать вслух, поскольку не был уверен, в том, что голос его не подвел.       Уголки губ старика слабо приподнялись. На большее его не хватило.       — Ты ведь тоже понимаешь, Северус…       Альбусу не нужно было договаривать — все и так понятно: очевидно, он предчувствовал приход той, чьи Дары искал добрую половину жизни. Судя по состоянию, до их встречи осталось не так много: быть может, пара дней, если повезет — неделя. Возможно, если бы Дамблдор боролся с самого начала, то остался бы с ними на годы… но только слепой не увидел бы, что воли к жизни в нем не осталось ни на гран.       Северус догадывался, куда, а вернее, к кому спешит старый волшебник. Это стало понятно в тот день, когда в первые же часы после катастрофы они собрали отряд и отправились в Нурменгард.       Тогда они предполагали, что происходящее — дело рук Гриндевальда. На тот момент это казалось самой вероятной версией, но очень быстро они выяснили, он, а вернее, то что от него осталось, больше никогда и ничему не послужит причиной.       Ни один мускул не дрогнул на лице Дамблдора, когда одним движением палочки он снес голову беснующейся в камере твари. Но стоило ему перевести взгляд на стену, где кровь складывалась в буквы; на разодранные вены на чернеющих предплечьях; сопоставить два и два…       На руках Гриндевальда были следы зубов. Видимо, собственная жизнь показалась ему совсем незначительной по сравнению с информацией, которую он хотел передать.       …и он покачнулся, хватаясь за стену. Прикрыл бессильно глаза и по-старчески тихо заплакал.       А затем он начал медленно, но верно угасать, и сейчас Орден Феникса со слезами на глазах готовится провожать своего отца в последний путь.       — Да, Альбус, — тихо ответил Северус.       Помедлил, закусив губу. Сжал сухонькую руку, запятнанную возрастом. Глаза пекло.       — Может, ты хочешь… чего-то? — посмотрел он на Дамблдора с надеждой. — Может, лимонных долек? Ты только скажи, я найду, из-под земли достану… — и замолк, глядя вниз, на носки своих тяжелых сапог.       Голос свернулся будто кассета, зажеванная магнитофоном. Северус чувствовал, что если скажет еще хоть одно слово, то просто не выдержит.       Не хватало Дамблдору утирать сопли взрослому мужику, в его-то состоянии.       Северус боялся снова поднимать на него глаза, но все-таки должен был сделать это.       Дамблдор тихо улыбался ему. Улыбка его была такой светлой, что на миг показалось, будто утренний сумрак рассеялся, а у мира все еще есть надежда на спасение.       — Спасибо, Северус. Ты очень хороший человек.       Снейп замер, застыл точно статуя. Они оба знали, что это был не просто разговор: он был последним.       Альбус продолжил:       — Ты… помнишь, что было написано на стене в Нурменгарде? В камере…       Он замолк, будто не мог заставить себя произнести имя человека, для которого то жуткое место место стало последним пристанищем.       Северус поспешно кивнул, совершенно не желая его мучить.       — Тогда найди… найди причину нашей беды…       Тут лицо его стало жестким, и в этот момент Северус увидел в нем того, прежнего Дамблдора: решительного, полного жизни и сильного.       — И уничтожь это, Северус. Спаси тех, кто еще жив, прошу тебя. Чтобы все те, кто отдал жизнь в этой битве, сделали это не зря.       Они оба понимали, кого он имел в виду в первую очередь.       Северус сжал губы и решительно кивнул.       Что ж, если последний приказ Альбуса Дамблдора таков, то он приложит все усилия для того, чтобы его выполнить.       Дождавшись, пока он задремлет, Северус покинул комнату.       Лучше бы он, и впрямь, попросил лимонных долек. Миссия была заведомо была невыполнима, но кто скажет, где теперь пролегает граница между здравым смыслом и безумием? Северус не знал.       На первом этаже вчерашние девочки играли в салки и смеялись. Он задержал на них взгляд и еще раз напомнил себе, ради чего каждый раз покидает безопасность Гриммо, 12.       Хорошо. Ладно.       В конечном итоге, раз эта битва заведомо проиграна, то он хотя бы попробует что-то изменить. Либо умрет, пытаясь.       По крайней мере, он сделает это в борьбе, а пока они борются, то хотя бы у детей все еще есть надежда.       Потому что он, Северус Снейп, так решил.       И ничто не сможет изменить его решение.