Примула

мы ведь столько всего можем

или уже могли.

что-то у неба просим

забыв, что небо у нас внутри.

на наших кострах горит осень

смотри…

© ес соя

      Долго плакать Джинни не смогла — слезы закончились, и она просто лежала, уткнувшись лицом в подушку, которая еще хранила запах Гарри. Все здесь пропиталось им, и в душе Джинни словно тоже все было им пропитано, все-все-все в ее жизни, начиная с десяти лет, было о нем. Увидела тогда на вокзале — и влюбилась, и хотя любовь эта была детская, но быстро переросла во взрослую. Все — Гарри. Год после встречи Джинни думала только о нем, увидев его в Норе — онемела и застыла. Думала, что на своем первом курсе преодолеет застенчивость, или что Гарри заговорит с ней: он же дружил с Роном, а обычно все, что касалось младшего из старших братьев, касалось и Джинни — но ни Гарри, ни Рон не уделяли ей внимания. Никто, кроме Перси и Реддла из дневника.       Поступив на второй курс, Джинни не выдержала и в первую же неделю учебного года сорвалась — пожаловалась Гермионе. Ненамеренно, просто Грейнджер застала ее плачущей в туалете, и тогда они поговорили, и Гермиона сказала, что Джинни нужно отпустить ситуацию, в первую очередь думать о себе и посмотреть вокруг, а не зацикливаться на Гарри.       Сразу Джинни так не смогла, и свой второй курс провела, как тень, следующая за Гарри. Не то чтобы специально следила за ним… почти не следила. Или называла это «наблюдать». Джинни умела вести себя незаметно. Но и вокруг она тоже начала смотреть, и на себя заодно: к третьему курсу ее фигура начала терять угловатость, и мальчики стали обращать на нее внимание. Только Гарри не обращал, но его можно было оправдать тем, что все мысли занимал Турнир Трех Волшебников… но Джинни надеялась, что Гарри пригласит ее на бал. Долго надеялась, а потом…       Она больше не следила за Гарри специально — так получилось. Джинни шла по тому же коридору, увидела Гарри идущим к Чоу и спряталась за углом — никто из них не догадался. Джинни всего лишь завернула за угол и дальше могла пойти по своим делам, и Гарри стоял к ней спиной, а Чоу она была безразлична.       Зато Чоу не была безразлична Гарри. Настолько, что первое предложение пойти с ним на бал он выпалил неразборчиво, но потом исправился. Джинни закусила кулак, сдерживая злые слезы: ну почему она? Ну что в ней такого? Половина Хогвартса за ней увивалась, теперь еще и Гарри, и, конечно, эта лисица моментально согласится и будет танцевать с ним на балу, и все будут на них смотреть, и все будут восхищаться и завидовать, а потом Гарри и Чоу начнут встречаться, и…       …и она отказала Гарри. Вежливо извинилась, будто вправду сожалела, и сказала, что ее уже пригласил Седрик Диггори.       Тогда Джинни испытала некое злорадное торжество, потому что Гарри ощутил на себе, как это — быть отвергнутым и нелюбимым. А потом согласилась пойти на бал с Невиллом, хотя понимала, что Невилл пригласил ее либо из безысходности, либо из жалости, либо по обеим причинам сразу.       Танцевал Невилл хорошо, бал был веселым и Джинни даже получила удовольствие — тем более, что Гарри совсем там не блистал и практически не танцевал; Парвати быстро переключилась на других кавалеров, и все внимание получали другие чемпионы. Флер казалась источающей сияние, которое слепило Роджера Дэвиса, Гермиона преобразилась до неузнаваемости, и смотрелась с Крамом лучше, чем с Роном, но Джинни все-таки чаще поглядывала на Седрика с Чоу.       Седрик и Чоу будто источали сияние, именно они двое во всем зале.       А потом Седрик погиб, Волдеморт вернулся, а Гарри все продолжал виться вокруг Чоу. Как Джинни могла забыть? Каждый раз, когда они встречались в Выручай-комнате, как Армия Дамблдора, Гарри не сводил глаз с Чоу и вряд сам осознавал, как на нее смотрит и насколько часто. Он уделял внимание всем, но Чоу — особенное. Он смотрел на нее с нежностью, восхищением и желанием — последнего Джинни, будучи еще подростком, не осознавала, а теперь осознала. Гарри любил Чоу, но у них ничего не получилось, и она уехала, а он женился на Джинни, только любовь к Чоу все равно осталась в его душе, как бомба замедленного действия. Увидел ее — и все снова вспыхнуло. И сейчас он пошел к ней, к кому же еще? Пока Джинни плачет, Гарри трахает эту японку, и хорошо бы, чтобы так, как недавно трахал ее — как одержимый.       Как одержимый.       Японку.       Джинни резко села, озаренная догадкой: она сама не так давно говорила Гарри, что слышала, будто в Махотокоро иная магия, чем в Хогвартсе… Что, если Гарри вправду одержимый? Что, если он под действием приворота, который работает более мягко, чем Амортенция? Что, если Чоу намеренно уводит его из семьи — или потому, что все эти годы любила его, или потому, что ей нужны его деньги, или потому, что хочет отомстить Джинни за проигрыш в квиддич: ходили слухи, что японцы крайне мстительны… Причина не имела, впрочем, значения. Была важна суть: Гарри околдовали, и он не хотел делать то, что делал.       Сначала Джинни думала, что прогонит мужа на все четыре стороны, но, подумав еще раз, решила — нет, так просто она этой японской ведьме его не отдаст. За любовь нужно бороться, а Джинни всегда была хороша в любых состязаниях. Она выиграет и эти: вернет себе своего Гарри и он снова станет образцовым мужем.       Если вернется домой из постели этой проклятой лисы. Джинни покосилась на сквозное зеркало на тумбочке у кровати: не звонить же ему сейчас? Должна же у нее быть какая-то гордость? Позвонить Флер? Час был уже поздний и она наверняка спала. Все спали, и завтра… Джинни похолодела. Завтра было первое сентября и Джеймс Сириус уезжал в Хогвартс. Его могли проводить Молли и Артур, но тогда у детей появилось бы много ненужных вопросов: почему нет папы, Джинни бы им соврала, сказав, что Гарри сильно занят на работе, а вот почему нет ее, если матч у «Гарпий» еще не скоро и внеплановых игр по квиддичу не бывает? Дети могли решить, что не нужны обоим родителям.       Дети должны были быть важнее. Джинни решительно встала с кровати и прошагала в душ, где долго стояла под струями воды, смывая с себя прикосновения Гарри, а потом легла спать, выпив снотворную настойку.

***

      Как всегда, вокзал Кингс-Кросс был полон народа, и к платформам 9 и 10 то и дело подходили странные люди, везущие с собой клетки с совами и много чемоданов. Джинни еще до рассвета была в Норе, где собрались все Уизли, готовящиеся отправлять детей в школу, и делала вид, что ничего не происходит. На вопросы про Гарри отвечала, что его срочно вызвали в Министерство. Флер смотрела с подозрением, но молчала, и больше внимания уделяла своим девочкам: в этом году в Хогвартс впервые ехала ее Виктуар. Рон и Гермиона провожали старшую дочь Роуз, Фред и Анджелина — тоже дочь, Роксану, Джордж и Верити — сына Фреда-младшего, Перси и Одри — сразу двоих девочек-близнецов, Молли и Люси. Младшие дети путались под ногами, миссис Уизли готовила завтрак и обеды в дорогу, и в этой суете Джинни временно забыла о своих переживаниях.       Вспомнила, когда они с детьми пробежали через стену — взгляд Джинни сразу натолкнулся на взлохмаченные черные волосы. Гарри тоже увидел ее и направился к ним, и Джинни напряглась: как говорить с ним в присутствии детей? Как не сорваться на крик? Больше всего ей хотелось его ударить, особенно когда Джинни вспоминала, с кем он провел ночь.       …нет, он одержим, одержим, он должен быть одержим…       Ситуацию спасла Лили — бегом бросилась к папе, обняла с налету, он подхватил ее на руки и закружил. Следом за Лили к Гарри побежали мальчики. Альбус тоже обнял отца, Джеймс — подал руку для рукопожатия, как взрослый, и Гарри по-взрослому серьезно пожал его ладошку.       Он был хорошим отцом. Несмотря на то, что сам вырос без семьи — он был прекрасным отцом и это было еще одним доводом в пользу того, чтобы сохранить брак.       …виноват же не Гарри, только Чоу, только она…       Подходить к мужу Джинни не хотелось, но она пересилила себя, приблизилась и даже первой поцеловала его в щеку в знак приветствия.       Если она будет вести себя, как обычно, словно ничего не случилось… может, это поможет?       — Помнишь, мы впервые встретились именно здесь, — сказала Джинни.       — Не совсем здесь. Снаружи, на маггловском вокзале. Я понятия не имел, как попасть на платформу 9 и ¾, а миссис Уизли любезно мне подсказала, — улыбнулся Гарри.       Стоило ему назвать имя матери, как та тут же подошла к ним, крепко и тепло обнимая Гарри. Артур пожал ему руку, и скоро их окружили все Уизли, и все радовались встрече, только Флер подала Гарри для пожатия всего два пальца. Гарри поцеловал ее руку, и хотя это было всего лишь вежливостью, Джинни передернуло.       Было противно и от другого — от того, что никто здесь не знал правды. Даже мама и Флер не знали, что Гарри ей изменял, а остальные не знали про изнасилование. Они дружелюбно общались с Гарри, улыбались ему, верили, что он такой же, каким они его знали… а если бы, узнав все, все равно не изменили мнения о нем и сказали, как мама, что Джинни виновата сама?

***

      — Я хочу уехать, — заявила Чоу в сквозное зеркало, откуда на нее смотрела японская министерка магии — если в мире магглов в их стране руководящие должности практически всегда принадлежали мужчинам, то в мире магов наоборот. Дайдзё-дадзин звали Фудзивара Минеха, происходила она из древнейшего известного рода Фудзивара, который некогда управлял самим императором, и Чоу немного ее побаивалась. Ее все немного побаивались, хотя Фудзивара-сан была миниатюрной улыбчивой женщиной.       — Уехать сейчас? К сожалению, это невозможно, — дайдзё-дайдзин покачала головой. Ее прическу украшали золотые канзаши, и одета она была не в деловой костюм, а в кимоно, чьи цвета и узоры были идеально подобраны под сезон. На ее фоне Чоу в своем пиджаке выглядела слишком чужой — слишком европейской. Такой ее в Министерстве Магии и считали, да и китайская фамилия отделяла ее от других. Чоу пообещала себе, что как только приедет домой, возьмет девичью фамилию матери; и почему она раньше этого не сделала?       — Но почему невозможно? Я уже договорилась о поставках маховиков на крайне выгодных для нас условиях, и меня может заменить другой посол. Понимаю, это причиняет неудобства, но если я останусь, неудобств может стать гораздо больше, — Чоу замялась под пронзительным взглядом Фудзивара-сан. Когда-то она думала, что нет ничего хуже пристального взгляда профессора МакГонагалл, но и МакГонагалл стало бы неуютно, если бы дайдзё-дайдзин смотрела на нее так.       — На самом деле, — проронила Фудзивара-сан, — вы правда можете покинуть Британию, как дипломат. Но, — она сделала небольшую паузу, — не как оммёдзи. Я не сообщила вам сразу, так как не имела достаточно данных. Сейчас я их имею.       — Как оммёдзи? — напряглась Чоу. — И о ком речь?       — Онрё, — проронила министерка. Чоу закусила щеку.       Европеец превратиться в онрё не мог, да и вдали от родной земли даже уроженцам Японии сложно превратиться в любого духа: слишком высока концентрация чужой магии… но находиться вне Японии ёкаи могли, где угодно.       — Кто? — деловито спросила Чоу. Значило это не «кто призрак?» а «кто его цель?»       Дайдзё-дайдзин пошевелила пальцами.       — Грегор Маккалистер, один из сотрудников отдела магического спорта. Он был в Японии на отдыхе и соблазнил девушку. Наобещал ей с три короба, как обычно делается, а потом уехал и слова не сказал. И она узнала, что он женат, еще и детей имеет, а с ней поигрался и выбросил. Девушка оказалась впечатлительной натурой и поехала в Аокигахара. После этого датчики Оммё-рё зафиксировали онрё в Британии. Пока она не торопится нападать, но я думаю, ждет подходящего часа. 15 сентября прошлого года Маккалистер бросил ее, и я почти уверена, что в этом году именно эту дату она выберет для мести. Вероятнее всего, в час Быка. Хотя почему я объясняю? Ты сама превосходно осведомлена об онрё и принципе их действий.       Чоу кивнула. Онрё были самыми страшными из всех призраков. Хуже них — только горё, которые были способны создать разнообразные стихийные бедствия, от чего пострадало бы сразу много людей. Онрё же не нужно было убивать кого-то кроме цели — обычно это был тот, кто обидел призрака при жизни. Чаще всего — его убийца или причина его самоубийства. Онрё может нападать на других только если сочтет их помехой — зато от главной своей цели не отступится просто так. Только совершив месть, онрё обретет покой — либо же благодаря вмешательству оммёдзи. Если же онрё совершит месть, британский Отдел Тайн это непременно засечет и еще лет пятьдесят назад такие инциденты были сравнимы с объявлением войны или казус белли. Сейчас — они могли потерять имидж и заодно перезаключить договор на невыгодных для Японии условиях, значит, Чоу нужно было найти и изгнать онрё раньше, чем та убьет своего обидчика, и для этого задержаться в Лондоне до середины сентября. И каждый день видеться с Гарри.       Чоу не слишком верила в то, что он спокойно примет ее отказ.