Разреши мне касаться

когда кончится война,

распустят министерства,

отменят все границы,

когда кончится война —

преврати меня в свое сердце

♫ Немного Нервно — Когда кончится война

      Невилл мог не возвращаться в Хогвартс. Гарри и Рон решили не заканчивать образование и сразу поступить на стажировку в Аврорат — в конце концов, достаточно баллов за С.О.В., чтобы получить хорошую работу, Т.Р.И.Т.О.Н. — уже не так обязательно. Бабушка определенно хотела бы, чтобы Невилл тоже оставил школу и стал аврором, как его родители, и не раз заводила об этом разговор, отказываясь понимать, почему ее внук, проявивший героизм в битве за Хогвартс, не желает быть героем и дальше.       Сам себя героем Невилл не считал. Он убил Нагини мечом Годрика, уничтожив последний крестраж, выдержал пытки Волдеморта, отказался сдаваться даже после «смерти» Гарри, но все это было просто… обыденностью? Кто бы на его месте поступил иначе? Разве Рон не сделал бы то же самое? Или Дин? Или Гермиона? Или Джинни? Невилл не сомневался, что все они вели бы себя так, как он.       И Луна тоже. Хотя Луну в такой ситуации Невилл представить не мог — не потому, что не верил в ее храбрость, верил, но… боялся. Луна была слишком хрупкой и воздушной для таких вещей. Джинни — нет, а Луна… Ее не должно было касаться ничего злого и темного, поэтому, когда стало известно, что ее сняли с поезда по дороге с каникул, забрав в поместье Малфоев, Невилл испытал двойственные чувства — с одной стороны хотелось выть от безысходности и разбивать кулаки от стены, потому что никак не мог ей помочь и вытащить оттуда, с другой — он знал, что там Луне не причинят вреда. В этом просто не было смысла. Ее забрали, чтобы шантажировать ее отца, а не чтобы допрашивать или пытать… хотя там была Беллатрикс, и от одной мысли от ней и о Луне Невилла трясло. Этой ужасной женщине не нужен был повод для пыток.       Сначала Невилл не поверил своим глазам, увидев Луну в ночь битвы за Хогвартс — подумал, что это призрак. Галлюцинация. Но она оказалась настоящей, живой, теплой… провела кончиками пальцев по его щеке и сказала «ты ужасно выглядишь». В своей безмятежной манере. И смотрела так, будто вокруг не рушился мир.       У них были секунды. Они могли не дожить до утра. После все восхваляли храбрость Невилла, но действительно храбрым в ту ночь второго мая он был только тогда, когда решился поцеловать Луну Лавгуд.       А когда все закончилось, они так и не поговорили. Все перемешалось; они радовались победе, оплакивали погибших, искали выживших, и в этой суматохе Луна куда-то пропала, и Невилл даже почти решил, что она ему вправду привиделась, но Гермиона сказала, что Луна при первой же возможности вернулась домой.       «Ее отец… сам понимаешь».       Невилл понимал.       Он должен был написать Луне что-то, хотя бы написать, он сотни раз собирался начать письмо, но не знал, что и как сказать. И вернулся в школу на этот дурацкий восьмой курс вовсе не ради сдачи Т.Р.И.Т.О.Н.       Просто для Луны это был седьмой курс. Не дополнительный-бонусный год, а самый обычный обязательный седьмой курс, и она должна была вернуться в Хогвартс… хотя могла и перевестись, или решить закончить обучение дома, боясь оставить отца одного.       Невилл мог спросить у Гермионы или Джинни, только и этого не решился. Но судьба оказалась к нему более чем благосклонна.

***

      В первый день они так нормально и не поговорили. Профессор МакГонагалл, теперь занимающая место директора, произнесла трогательную речь о памяти павших и о желании вернуть Хогвартсу былую надежность, снова сделав школу вторым домом для учеников. Новичков было совсем мало: всего шестеро. Магглорожденные, чьи родители не разбирались в магических школах и не знали о произошедшем. Три девочки и три мальчика, будто специально — чтобы было удобно разбивать на пары.       Из тех, кто уже учился в Хогвартсе, назад вернулось очень мало. Практически всех либо забрали на домашнее обучение, либо перевели в безопасный Шармбатон, где не учился ни лорд Волдеморт, ни Геллерт Гриндевальд.       За ужином Невилл не сводил глаз с Луны — она говорила о чем-то с Падмой Патил, и ни разу не взглянула в сторону стола Гриффиндора. Или Невилл не заметил. Большие длинные столы выглядели уныло и пусто, несмотря на то, что ломились от разнообразия угощений — слишком мало народа за ними сидело. Да и спокойно есть здесь, зная, что еще три месяца назад здесь же лежали мертвые тела…       Лаванда Браун. Колин Криви. Фред Уизли. Памела Боуди. Дэвид Янг. Джейс Тейлор. Бонни Смиттерс. Много тогда погибло.

***

      Утро второго сентября выдалось светлым, ясным и еще по-летнему теплым. Войдя в Большой зал, Невилл увидел, что вместо четырех столов теперь два, поменьше размерами. Над каждым висело не одно знамя, а два рядом. С алым флагом Гриффиндора соседствовал синий флаг Рейвенкло.       Внутри Невилла все перевернулось. Он ускорил шаг, стараясь идти, а не бежать, стараясь выглядеть спокойным, хотя внутри все бурлило.       Опустившись рядом с Луной, он сказал:       — Привет.       И тут же выругал себя за этот идиотский «привет», хотя что еще можно было сказать, чтобы поздороваться? Луна неуловимо улыбнулась — не улыбка, а тень улыбки. Одними глазами.       — Привет. Ты выглядишь лучше, чем тогда, — заметила она.       Невилл нервно хохотнул. Луна всегда оставалась Луной.       — Ты… эм… тоже прекрасно выглядишь. То есть, не «тоже», — сам себя перебил он. Что это за «тоже»? — Я имею в виду, ты очень красивая.       Захотелось провалиться под землю. Луна безмятежно откусила кусочек тоста.       — Только папа говорил мне, что я красивая, — сказала она. — Думаю, это приятно слышать от кого-то, кто менее пристрастен.       — Как твой папа? — уцепился Невилл за новую тему, тем более, что действительно хотел знать, что с ее отцом.       — Ему лучше, — ответила Луна. — Его, конечно, потрепали, но так как Гермиона вовремя догадалась, что Пожиратели Смерти должны увидеть Гарри, его не наказали сильно. Парочка Круциатусов, только чтобы сорвать злость, потому что упустили цель. И все.       Невилла передернуло.       — Сочувствую.       — Это не так страшно, — мотнула головой Луна. — В смысле, всего два-три заклятия. Физически папа в полном порядке. Психологически… был не очень.       — Но уже лучше?       — Если я здесь, то да. Я обещала каждый день присылать папе сову, и он согласился отпустить меня в Хогвартс. Почему ты ничего не ешь? — внезапно спросила Луна.       — Да я… — растерялся Невилл. — Сейчас.       — Попробуй пудинг, — предложила она, протягивая кусочек на своей ложке. Это смущало, но отказаться Невилл не смог. На языке растаял сладковатый привкус овсянки вместе с легкой пряностью специй.       — Вкусно? — Луна чуть склонила голову набок.              — У-угу.       Из ее рук что угодно было бы вкусно. Чувствуя, что краснеет, Невилл положил пудинг на свою тарелку.              Падма сидела с Парвати: неотличимые близняшки казались отражениями друг друга. Гермиона поздоровалась кивком и открыла учебник Трансфигурации. Джинни смотрела в пустоту перед собой, но когда с ней заговорил Дин — начала есть.       Луна была (или казалась) такой спокойной, что это спокойствие передалось и Невиллу. И аппетит не пропал, несмотря ни на что — будто с ложкой пудинга она вернула ему душевный покой.       Но про поцелуй и про свои чувства Невилл ничего не сказал. Не смог. Не при всех же?