Всё, что мир может предложить

Уже закрывая дверь квартиры изнутри, Нелла позволила себе бледно улыбнуться. Ждать тех, кто не приходит, она умела. В конечном итоге они всё-таки приходили.  Она тихонько проскользнула в комнату, которую снимала уже два года. Из-под кухонного шкафа на неё сверкнули круглыми кошачьими глазами и явственно зашипели.  Если не учитывать недружественную кошку, отстранённо думала Нелла, нащупывая на своей двери щеколду, то эта комната была куда лучше предыдущей. Тут, например, была щеколда, даже две – внутри и снаружи, чтобы запирать, когда уходишь, хотя смысла этого не имело ровно никакого. А ещё после небольшой перестановки – в первые же выходные она передвинула кровать с середины комнаты к стене – в комнате оказалось даже свободное место. Небольшой прямоугольник чистого пола между кроватью у одной стены, столом у другой и шкафом ей был очень нужен. А ещё хозяйке было абсолютно плевать, куда Нелла ходит, что делает и что читает – что выгодно отличало её от предыдущей хозяйки в глазах студентки-гоэта. Нелла не была уверена, что та вообще помнит, что сдаёт комнату именно студентке.  Она опустилась на кровать, прислонившись затылком к бумажным желтоватым обоям с серенькими длинными листочками и рыжими полосами. Безразлично разглядывала какое-то время деревянный шкаф перед собой – сейчас она его откроет, от вынимающего душу скрипа кошка за дверью придёт в неистовство. У стены около шкафа обои отошли – надо будет подклеить и смазать, наконец, петли, она постоянно забывала заглянуть в нужную лавку. Тряпку, засунутую под шкаф, неплохо бы уже постирать. Постепенно ледяной, сковывающий ужас от короткой прогулки в компании стражника начал отпускать – и Нелле стало невыносимо одновременно от того, что Эвард действительно не пришёл, и того, что она, как идиотка, как бесхребетная дура, снова повелась, снова решила, что всё честно и что наконец-то кто-то…  Ей срочно, срочно нужно с кем-нибудь поговорить. С кем-нибудь знакомым, желательно. Ещё лучше – с другом.  Хорошо, что хозяйка снова уже ушла. Кошка всё равно не сдаст. Нелла вяло протянула руку, стукнув кончиками пальцев в тёплую плоскую грань кристалла-светильника – дешёвого, неяркого, но его хватало, чтобы учиться в темноте. Продолжая двигать только рукой, нашарила в ящике стола уголёк – и только тогда поднялась, чтобы тут же пересесть на пол и начать выводить на половицах слова призыва. Давно знакомые, до автоматизма отработанные движения – сигилла в центре, простенькая, как подпись полуграмотного, всего три слова вокруг.  Ещё в одиннадцать лет Нелла выучила считалочку гоэтов. Одно – назвать, два – прогнать, три – позвать, четыре – обещать, пять – запереть, шесть – отдать, семь – забрать. Ей было нужно всего три слова – слева, сверху и справа.  Почти сразу на лоб легла обманчиво маленькая, очень горячая ладонь.  – Вечер не очень добрый, как я вижу.  На пол перед ней уселся, на первый взгляд, обычный мальчик-тифлинг лет двенадцати – едва начавший вытягиваться в росте, закрученные рожки спрятались в тёмных кудряшках, хвост завернулся на скрещенные ноги, подёргивалась кисточка. В неживом, но слабоватом свете магического светильника казалось, что он сидел в тёмной луже, а не бросал тень на пол. Только сложенные за спиной сильные кожистые крылья его выдавали. В простой белой рубашке без рукавов для них были сделаны специальные прорези.  – Ночь уже, – Нелла устало попыталась стереть уголь с пальцев и не расплакаться. На неё навалилась жуткая усталость, уголёк упал на пол. Она уже не пыталась его вернуть на место в ящике.  Маленький тифлинг с крыльями скривил тёмные губы, совсем по-детски почесал круглую серую щёчку.  – Что, светлая эльфская знать снова встала с тобой в пару на практике, чтобы рисовать цветочки, пока ты пишешь призыв?  Демон говорил бодро, подёргивал кончиком хвоста и в целом был, судя по всему, настроен на иронию.  Нелла на иронию настроена совершенно не была.  – Какая практика, – она оперлась спиной о бортик кровати и утомлённо закрыла глаза, – просто снова что-то пошло не так.  – А у эльфской знати вообще что-то идет так? - Откуда я знаю, как всё идет у эльфской знати? От рассуждений на эту тему Неллу тянуло зарыдать. В каждом слове, в самой позе Шовева читалось “я же говорил”, но Нелла не хотела признавать его правоту, она вообще не хотела спорить, доказывать и убеждать. Она хотела, чтобы не было этой дурацкой записки, не было странной, ничем не спровоцированной холодности.  – Слушай, может, где-то на винодельнях Амна прошла гроза, побило, понимаешь, сады, и от этого у твоих дражайших сокурсников внесезонный разлив яда случился? Такое бывает, они, бедняжки, сердцем болеют за…  – Шовев! – Нелла слегка ткнула пальцем в бархатистую перепонку, изображая праведный гнев. Демон особенной любви к эльфам никогда не испытывал и в комментариях себе не отказывал, но это предположение её даже развеселило.  – Щекотно! – тут же слегка отдёрнул крыло демон, – за что? Слушай, эпизод безответной влюбленности в остроухого красавчика мы уже проходили...  – Это было три года назад! – возмутилась Нелла. Шовев снова весело ощерился.  – Самое время повторить эксперимент? Мы с тобой оба знаем, что они жуткие снобы. Давай я не буду снова пытаться разобрать слова призыва и приноситься сюда тихо, как мышь, посреди ночи, чтобы сказать тебе, что он мудак, я с самого начла тебе это говорил и ещё раз скажу. Дай руку, я тебе будущее нагадаю, – он широко отвёл левую руку в сторону и расправил второе крыло, – что было, что будет, на чём сердце успокоится и почему этот остроухий, как и предыдущий, не стоит и минуты твоих мыслей о нём.  – Неправда! – она почувствовала острую необходимость возмутиться уже по-настоящему, – мы гуляли, и я такие вещи видела, каких не видела никогда до этого! В последний раз мы, например, ходили на море, и смотрели, как там светятся какие-то маленькие организмы. Я даже не думала, что такое бывает, а он узнал, понимаешь, и мне показал, привёл меня туда!  Демон тяжело вздохнул – перепонка крыла прижалась к её плечу.  – Да, я слышал от дядюшки Касима. Допустим. И что, культурный досуг внезапно оборвался неожиданной новостью, что он женат? Как и предыдущий. Правда, тот был без культурного досуга.  – Нет. Просто оборвался, – Нелла подушечкой пальца провела по бархатистой коже перепонки, – и всё. Запиской, представляешь? "Нам лучше прекратить видеться. Я был слишком малодушен, чтобы сказать это раньше, но не хочу, чтобы тебя коснулось то же, что коснулось меня."  – Так, может быть, он прав? И пытается не втянуть тебя в какие-то проблемы?  – Какие проблемы? – Нелла чувствовала острое желание свернуться калачиком, – я студентка, он вольнослушатель, нас никто не видел, в конце концов! Мы всегда встречались ночью и далеко от университета! А тут эта дурацкая записка! – Эльф-вольнослушатель, я помню, – буркнул недовольно Шовев, – на кафедре гоэтии и демонологии. Да мало ли, какие у него могут быть проблемы. Он перестал приходить в университет после этой записки?  – Его не было дня три, – обеспокоенно отозвалась Нелла, – сегодня пришёл. И делал вид, что меня не существует, – тихо, больше для себя добавила она. Демон, кажется, попридержал поток колкостей и начал, наконец, слушать, что она говорит. Это приободряло. – Значит, с какой-то своей целью он туда ходит, – Шовев потёр основание рога, – И тебя не замечает, да? А с другими поведение изменилось?  – Нет, – менее уверенно ответила Нелла, – смотри, я же не особенно много с ним общалась именно там, как и со всеми остальными, но я смотрю и вижу какое-то... напряжение в нём, что ли. Ну, то есть, – она нервно щёлкнула пальцами, – когда вокруг полно людей, он радостен, полон жизни и, кажется, флиртует налево-направо...  – Да-да, всё это я уже слышал, – он коротко расправил и снова сложил второе крыло, разминая его, – кто же в обществе будет показывать, что у него есть проблемы? Не поймут, не принято так. Он вольнослушатель, вероятно, не такой уж высокородный, раз родители не пристроили. Или семейка разорилась в пух и прах, наследник переживает. Или ещё какая-нибудь слишком прозаическая для высокого общества драма, не царственная меланхолия из ничего. Мне всё кажется странным, конечно, что он пришел именно к вам...  – У нас таких ещё, кажется, четверо, – напомнила ему Нелла.  – Да, я помню, – Шовев потёр серую щёку, – у троих так или иначе семейные неурядицы с демонами, у четвёртого бабка, что ли, демонолог была...  – Кажется, тётка.  – Неважно, четвёртый ищет способ разгадать старые бабкины загадки, вероятно, скрывающие за собой клад, и треплется об этом на каждом углу, а трое других ищут невозможного – шанса вытащить кого-то или что-то из контрактного круга. Важно, что все те четверо – люди, у эльфов, вроде как, не принято продавать душу за бессмертие, или богатство, или тайное знание. Они и так знают, что у них впереди несколько веков, чтобы заработать, сколько вздумается, и узнать всё, что хочется. Но этот твой грустный эльф почему-то решил, что ему стоит послушать пару лекций. И, повторю своё мнение, которое ты всё равно не слушаешь – он явно хочет за твой счёт решить эти свои неясные проблемы.   – Вообще-то, он и не скрывал, что ему нужны знания, – Нелла нахмурилась, – сразу так и сказал. Просто…  – Просто ты не знаешь, что за проблема, а он не говорит и разводит вокруг этого великую тайну, – демон скривился, – по понятным причинам. Гоэтия вообще вся построена вокруг чувствительных дел. Другое дело, что знания твои явно его не интересуют.  – Почему это?  Шовев устало потёр переносицу, в очередной раз расправил крылья, всколыхнув воздух, и сложил их обратно.  – Да потому что они не эксклюзивные, Нелла. Информация продаётся и покупается. Везде. Какая угодно, – Шовев повернул к ней круглое, обманчиво-детское лицо, – оно тебе надо? Тебе же написали – есть какая-то великая проблема, в которую тебя не хотят втянуть. Если при наличии великой проблемы он находит время, чтобы пять дней в неделю по шесть часов сидеть в аудиториях – ну, напрашивается вывод, что проблема связана с ними... С нами, точнее.  Нелла удивлённо подняла на него взгляд – демон не шутил. Она почувствовала робкую, неуверенную надежду. – Так, значит, я могу помочь! Просто он, видимо, решил, что требует от меня слишком многого!  – Ну, – Шовев дёрнул острым ухом, – не уверен. Нет, я не к тому, что ты не умеешь работать с демонами, твоя новаторская для пыльных ретроградов методика "давайте не будем защищаться от того, что, во-первых, на нас не нападает, а во-вторых – что мы сами и выдернули на этот план из родного дома", конечно, работает лучше, чем три защитных круга, а совершенно инновационный для них навык "вежливо поговорить вместо того чтоб командовать существом во много раз сильнее" заменит пять любых сковывающих заклинаний из их интереснейших книжек прикладной вивисекции, но если его проблема в контракте – ты ничем не поможешь.  Нелла сжала губы в тонкую полоску, выдерживая прямой взгляд непроглядно-чёрных глаз с рыжими, как пламя Аверно, кругами радужек. Демон был прав, он умел подбирать формулировки с удивительной точностью, свойственной тем, кто по природе своей постоянно имеет дело с разнообразными контрактами.  С контрактом она и правда не поможет. То, что заключают в круг, не может быть нарушено. Может быть не начато никогда, забыто нарисованным или стёртым – тогда оно останется просто рисунком. Но после заключения круг остаётся навсегда. Это закон – не природы, но между этим планом и Аверно. Демонов выдёргивают из родного дома, принуждают дать то, что от них хотят – а взамен контракт соблюдается всегда.  – Судя по лицу, – Шовев аккуратно сложил крыло, и давление на плечи исчезло, – у тебя появилась сомнительная мысль.  – Всё верно, – Нелла испытующе на него смотрела.  – Рассчитай силы, прошу тебя, – Шовев нервно хлопнул хвостом по полу, – и свои, и мои.  – Никаких сил, – тут же заверила его Нелла, – пока никаких. Она не дала себя прервать, жестом останавливая возможные комментарии, и тут же жалобно свела брови. – Просто посмотри, хорошо? Ты же чувствуешь, когда кто-то связан с Аверно контрактом. Просто посмотри, и если это заключенный контракт, я не стану даже лезть, честное слово.  Шовев какое-то время молчал, разглядывая её, но в конце концов сдался.  – Допустим. Надеюсь, листок с сигиллой он не заметит. Я-то умею скрываться, а бумага – нет. Посмотрю. Завтра подкинь, и к утру узнаем, контракт там или не контракт. 

***

Нелла прикрыла дверь подсобки на третьем этаже Академии, и сползла по стеночке, обхватив колени и завесив их спутанными каштановыми волосами. Ей хотелось посидеть хотя бы пару минут вот так – уткнувшись лбом в юбку, спрятавшись от мира, свернувшись в маленький комочек, о существовании которого никто не знал и поэтому не мог тронуть, дёрнуть, ткнуть пальцем, сделать что-то ещё противное. Она не понимала, что произошло с Эвардом. Теперь он не просто избегал её – он вёл себя с ней надменно, как и остальные эльфы. Прошлым утром она переборола свой страх и, пройдя через всю аудиторию (Эвард теперь сидел в абсолютно противоположном от неё углу), опустила на стол книгу Сельмы Зеленолист.  Эльф, когда-то казавшийся настолько знакомым, настолько родным и понимающим, посмотрел на неё с выражением лица, с каким смотрят на толстую жабу, невесть как вползшую в прихожую из сада. – Привет, – стараясь оставаться невозмутимой, сказала Нелла.  – Чем я заслужил роскошь вашего безраздельного внимания? – он аристократически вскинул бровь.  Наверное, с жабой он говорил бы ещё вежливее. Эльфы считали такую вежливость смешной – и правда, она в тот же момент почувствовала, насколько пристально на них смотрят другие студенты.  – Я принесла тебе книгу Сельмы Зеленолист, – продолжила она, надеясь, что от страха и смущения ещё не покраснела до корней волос, – про сосуды души.  Эльф пробежал взглядом обложку, провёл по ней холёной белой рукой и задумчиво постучал пальцами.  – О, и правда. Благодарю вас, госпожа… – Не делай вид, будто не помнишь, как меня зовут! – гневно рявкнула Нелла.  Из-за её спины донёсся смешок. Кто-то зашептался. Она прикрыла глаза.  – Нет, что вы, что вы, драгоценная Нелла, – эльф изобразил на лице беспокойство и извинение, – я бы не осмелился забыть ваше имя. Конечно же, я помнил и о книге, и хочу принести свою искреннюю благодарность за то, что вы передали мне её напрямую и сэкономили мне столько времени. Теперь мне не придётся идти в библиотеку и тратить время, что я мог бы потратить на научные изыскания, ведь я стоял в очереди на эту книгу сразу за вами, и вот вы мне её принесли. Нелла нахмурилась. За этими обеспокоенными извинениями явно пряталось что-то гадкое – или она вовсе не знала эльфийскую аристократию. Пока что гадкое было незаметно, но оно там точно было, в этом она готова была поклясться.  – Но действительно, простите мне мою дырявую голову, Нелла, радость моя, – он сокрушённо запустил пальцы в свои белые кудри и вдруг посмотрел на неё по-змеиному залихватски, – от меня всё время ускользает ваша фамилия… Нелла знала, что он скажет гадость, за секунду до того, как его тонкие губы искривила эта змеиная улыбка.  – Знаешь, что? Да пошёл ты! Да, она услышала, как захихикали и зашептались все окружающие, но хуже уже быть не могло. Нелла залилась краской – настолько, что не могла от ярости и обиды различить ничьих лиц, и особенно лица Эварда, – и вылетела прочь из аудитории.  Эвард не мог помнить её фамилию. У неё не было фамилии. В её деревне всех просто как-нибудь звали, безо всяких фамилий. В документах, что оформил профессор Иргис, значилось, что зовут её Нелла Артурова из Холодных Камней – потому что её настоящего отца звали Артур, а её деревню звали Холодные Камни. В обществе лучезарной и сиятельной аристократии этот факт производил неизменный фурор. В подсобке на третьем этаже Академии пахло краской, пылью и старыми мокрыми швабрами. Нелла знала, где лежит ключ – первый год она снимала комнату там же, где местная уборщица, и они часто пили вместе чай. Потом, конечно, вечно занятой профессор Иргис спохватился, осознал, какую комнату может позволить себе Нелла на деньги, со скрипом присылаемые родителями, и снял для неё другую, в районе поприличнее. С уборщицей они тоже общались с каждым годом всё меньше и меньше, но ключ оставался на своём месте за одной из картинных рам, а пахнущее бытовой химией и пылью царство швабр, тряпок и вёдер оставалось убежищем, в котором Нелла могла спрятаться и хорошенько прорыдаться.  Рыдания на этот раз не шли. Она просто сидела, сжавшись в комок, и слушала своё дыхание.  В углу со стороны окошка зашуршало и загремело. Что-то упало и коротко ойкнуло. Нелла подняла глаза, разворачиваясь из своего клубка.  – Уф, –  Шовев стоял на заставленном банками с засохшей краской верстаке, чудом не опрокинув ни одну на себя, и пытался выпутать край крыла из шаткой этажерки, – снова ты сидишь в этой вонючей норе.  Нелла безразлично пожала плечами и вопросительно склонила голову набок.  – Да-да, – маленький демон, наконец, выпутал своё крыло из этажерки, прижал его к спине и сел на краешек верстака. Затем он небрежно сдвинул банки в сторону неожиданно сильным и выверенным движением хвоста и устало, будто нехотя, продолжил:  – Я проследил за твоим драгоценным Эвардом.    – И что? – Нелла с нетерпением подалась вперёд.  Шовев поморщился на это её проявление чувств. – Как бы тебе сказать, – он сделал вид, что подбирает слово, – я честно не знаю, что у него за проблема, но зато прекрасно знаю, какая проблема у тебя. Твой Эвард никакой не эльф.  – Как это не эльф?  – Так это, что он вампир. А если быть ещё более точным, то вампирское отродье.  В подсобке на третьем этаже Академии повисло молчание. Нелла сидела, тупо уставившись на друга и не зная, что и думать. С одной стороны, Шовев никогда, – а это значило, действительно никогда, – её не обманывал и ей не врал. С другой стороны, то, что он говорил, было… Нелла подумала и пришла к выводу, что сама не понимала, чем же то, что Шовев ей сказал, собственно, было, поэтому просто переспросила:  – Вампирское…отродье?  – Ага, – торжествующе кивнул демон, соскакивая с верстака, – и поэтому я бы тебе рекомендовал не лезть к нему ни под каким видом. В кои-то веки я с ним согласен. Он сказал тебе держаться от него подальше и не подвергать себя опасности? Я советую тебе точно то же самое.  – Нет, подожди, – Нелла потёрла лоб и нахмурилась, – подожди, что это значит? Что он, вроде как, пьёт кровь людей? Как это вообще работает? Потому что… Выражение лица у Шовева было странным – будто бы он был на грани срыва, то ли от страха, то ли от раздражения.  – Ну, почему обязательно людей? – в голосе его пробежала усмешка, – может и свиней, а может и эльфов. Или твоего профессора. Или твою.  – Ну слушай, если бы он так хотел выпить мою кровь и убить меня за этот месяц, то… – А вот тут!.. – Шовев повысил голос, перебивая её.  Она терпеть не могла, когда он так поступал, и приготовилась уже перебить в ответ. – А вот тут важное! Не он решает, чью кровь он пьёт, Нелла. Это решает его хозяин. Понимаешь? Он может думать вообще всё, что угодно, и хотеть, чего угодно, но если хозяин скажет ему, что он должен убить тебя, или убить твоего профессора, или сброситься с обрыва, то он не может ослушаться.  Это заставило Неллу, готовую возмущаться, притихнуть.  – А что будет, если он ослушается? – чуть ли не шёпотом спросила она.  – Ничего не будет, – Шовев мотнул головой, – в смысле… Он просто не может ослушаться. Физически не может. Когда ему приказывает его хозяин, это как внутри ограничивающего круга, только, наверное, ещё хуже.  По мере того, как Шовев рассказывал ей о вампирах, по загривку Неллы начинали ходить нехорошие мурашки. То, что он описывал, было абсолютно жутким. Укушенный однажды высшим вампиром человек навсегда становился его рабом, жаждущим крови. Из этого рабства не было никакого выхода, кроме самоубийства, которое было осуществить непросто – или крови хозяина, предложенной по собственной воле, что было осуществить ещё сложнее. Также отродье могло освободиться после смерти хозяина, но случаев, в которых подобное происходило, было не слишком много.  – Подожди, – Нелла нахмурилась, – что-то не сходится. Ты говоришь, вампиры, что хозяева, что отродья, боятся солнечного света и текучей воды, что… – Слушай, – Шовев резко повернулся и случайно смёл локтем какой-то очередной хлам, с грохотом свалившийся в кучу другогого хлама, – это вообще не важно. Самое главное тут то, что ты вообще не знаешь этого парня. Ты даже не знаешь, зовут ли его на самом деле Эвард. На самом деле, я готов поклясться, что… – В журнале посещений написано, что его зовут Эвард Каллден! – крикнула Нелла, – профессор проверял его документы… – Которые могут быть поддельными!  – Конечно, и профессор Иргис, и вся приёмная комиссия Академии… – Ты говорила, что он вольнослушатель!  – Всё равно, для того, чтобы получить академический билет… Да это вообще не важно!  – Я о том же… – Нет, Шовев! Нет!  Нелла уже вскочила с пола и ходила теперь по пятачку свободного места в подсобке, нервно размахивая руками и пытаясь собрать расползающиеся мысли в пучок. Получалось скверно.  – Эвард точно не обычный вампир, – начала она, – он ходит по улицам днём. И мы с ним ходили на море, и попали под дождь однажды… Дождь это текучая вода? Нет, вот, он трогал рукой воду в фонтане – это точно текучая вода! Так что…откуда ты вообще взял, что он вампир, или как его там, отродье?  – Он него воняет, как от вампирского отродья, – Шовев скривился, – поверь мне, это не спутать ни с чем.  Нелла помассировала виски кончиками пальцев. Ладно, хорошо, этому можно было доверять, но… – Если он может ходить под солнцем и трогать воду, – задумчиво продолжила она, – то что, если он не подчиняется своему хозяину? Ну, нашёл способ вылечиться?  – Даже если и так, то видимо не до конца, – отрезал демон, – подумай сама, последнее, что он говорит тебе, это не лезть в его жизнь, вслед за чем полностью меняет своё к тебе отношение. Ты сама говорила, что он ведёт себя совсем иначе – вот, это может быть его хозяин!  – Но это… – Ужасно? Абсолютно. Несправедливо? Вероятно. Что-то, от чего тебе следует держаться, как можно дальше? Безо всяких со… – Шовев!  На этот раз она крикнула настолько яростно, что демон отступил на шаг и посмотрел на неё снизу вверх широко раскрытыми глазами.  – Что? – спросил он.  Нелла, убедившись в том, что её теперь слушают, присела на перевёрнутое ведро.  – Послушай сам себя, – с грустной усмешкой сказала она, – ты, страшный и ужасный демон Аверно, убеждаешь меня, что мне не стоит помогать тому, кому совершенно очевидно нужна помощь. Потому что что? Потому что он вампир и пьёт кровь? Мне напомнить, чем питаешься ты сам? Чем тот факт, что ты пьёшь кровь и ешь сырое мясо, отличается от того, что Эвард тоже пьёт кровь? Или мне стоит перестать общаться с Эвардом потому, что его держит на цепи какой-то…какой-то ублюдок, точно так же, как держали на цепи твоего дядю? Шовев, ты мой единственный друг, но в последний месяц…в последний месяц у меня появился ещё один друг.  Демон вздохнул, пододвинул себе ещё одно ведро и сел напротив. Взял руки Неллы в свои, но не сказал ничего.  – Я знаю, что то, что Эвард говорил во время наших прогулок, те волшебные места, куда он меня водил, всё это было правдой. Это было искренне. И я…я замечала, что что-то не так. Я замечала, что он что-то недоговаривает, всегда держит какую-то небольшую дистанцию… – О, это может быть не потому что он вампир, – фыркнул Шовев, – это может быть потому что он просто мудак.  – Знаешь, что?  Нелла вырвала руки и рывком вскочила на ноги. Ведро с грохотом опрокинулось и покатилось по подсобке, производя ещё больше шума. Она гневно посмотрела на Шовева, который смотрел на неё без вызова – просто глаза его были до краёв наполнены тоской. Не говоря ничего, Нелла рванула на себя дверь и выбежала в коридор; дверь скрипнула петлями, но не хлопнула – так и застыла полураспахнутая.  Маленький демон сидел на перевёрнутом ведре ещё какое-то время, что-то обдумывая и сжимая кулаки от злости и бессилия. Так, похоже и не придя ни к какому заключению, он щёлкнул пальцами в воздухе и исчез.  Дверь подсобки, как по волшебству, закрылась, и в замке повернулся невидимый ключ.