Око Брахмы

      Кенсингтон давил своим ритмом и голосом. В отличие от, практически всегда, безлюдной Белгравии, здесь царил бардак. Даже ранним-ранним утром. Бардак этот узнавался в плотном движении автомобилей, гроздьями раскиданных достопримечательностях, которые обязательно были удостоены парочкой отелей близ каждой.       Амрит поморщился. Сильнее, чем дом, в который он как раз сейчас направлялся, он не любил только весь этот район в целом. Пройтись тут пешком было для него сродни пытки, но именно это он и решил сделать, чтобы проветрить голову. Сеанс йоги на рассвете, который был его извечным ритуалом с малолетства никакого толку и заземления не принёс, поэтому он снизошел до крайних мер. Только вот, кроме раздражения он ничего не получил. А образы, преследовавшие его весь вчерашний вечер и всю ночь - никак не хотели с ним расставаться. Далеко за причинами ходить было не нужно. Виной всему была одна упрямая и импульсивная особа, вырвавшая его из своего размеренного порядка жизни. Сначала, она сделала это заявившись к нему с удостоверением, а после, усугубила всё своими мягкими и вкусными губами. В первый раз она разбудила в нём его строгое «надо». Во второй - разворошила капризное «хочу». Он был уверен, причина его беспокойства изгрызла себе голову до пульсирующей боли, прежде чем уснуть. Уверенность эта побуждала в нём все новые и новые желания, некоторые из которых доходили до высшей степени безрассудства. Что самое удивительное, в первую очередь для него – ему было до одури мало. Мало их встреч, мало взглядов, чертовски мало касаний и, самого, казалось бы, заурядного – складной мелодии своего имени из вечно искаженных недовольством губ. И он планировал исправить это как можно скорее. Только вот сам еще не определился, будут ли эти исправления касаться изничтожения этого «мало», или же он исправит его на что-то большее. Первое маячило рациональной необходимостью. Второе – потаканием своим внутренним демонам, голодавшим чуть ли не всю его жизнь.       Он сжал руки в кулаки. Видимо, даже неприятная прогулка не в силах угомонить его.       - Добро пожаловать, господин.       Амрит пропустил момент, когда дошел до крыльца и напоролся на Абхея – вечно хмурого и серьезного камердинера. До Шехара ему было, конечно, далеко, но все задатки имелись. По крайней мере, он с завидным отличием справлялся со своей главной задачей – делать вид, что он каменная статуя, иногда говорящая, когда потребуется. Тот привычно склонил голову в коротком поклоне и распахнул тяжелые дубовые двери чуть шире.       Здесь как всегда было прохладно. Скупо на интерьерные изыски и любые намеки на уют.       Строгость.       Достоинство без красивой обертки.       Быть может причиной тому был характер хозяина, вобравший в себя наставления всех предыдущих поколений мужчин в его семье. А может и переменное отсутствие здесь того, кто смог бы укрыть мягким ковром паркет из ипе цвета горького шоколада.       Оставив за спиной Абхея, Амрит медленно двинулся вдоль мрачного коридора, засунув руки в карманы своих черных брюк. Он помнил, как еще мальчишкой, боялся выходить за двери своей комнаты. И дело было вовсе не в страхе темноты, который из него выкорчевали с корнями, однажды заперев в темной кладовой для личных вещей прислуги. Именно такое наказание дал его отец, когда пятилетний Амрит прилюдно назвал своего дядюшку Вимала «глупым идиотом», прямо в разгар приема по случаю заключения успешной сделки их ювелирной компанией. С того момента, все свои страхи он оставлял в секрете, а после и вовсе от них отказался. Ведь стоило ему показать один из них отцу – тот тотчас использовал его в своих воспитательных целях. Но и за это он был благодарен. Не будь он сыном Девдаса Дубея – не знал бы жизни, которую имеет. При всей строгости, воспитание четко разложило для него понятие ценности семьи. Хоть семья была далеко непростой. Отец наказывал за вредность, трусость и дурость, но никогда – за честность и следование собственным принципам. Амрит никогда бы не согласился с тем, что требовательность отца его ломала. Она делала из него лучшего. Он не был обласкан исключительной отцовской любовью. Зато был удостоен всего остального – урокам жизни, чести и ответственности. Тем не менее, время шло и всё менялось, и больше он не боялся коридоров и того, кого может в них встретить. Сейчас он сам мог наказать кого угодно, если вдруг мотивы этого кого-то пойдут вразрез с его интересами и интересами семьи.       Миновав раскрытые настежь двери библиотеки, он почувствовал, как носа коснулся резковатый аромат иланг-иланга и лаванды. Дубей слабо ухмыльнулся.       Дубей старший терпеть не мог лаванду.       Между массивных стеллажей стояла фигура. Она скучающе перелистывала каталог, видимо, не находя поиски нужной книги чем-то авантюрным. Несмотря на то, что в помещении она находилась одна, её плечи были расправлены, а спина держалась прямо. Будто знала, что кто-то да точно захочет тайно понаблюдать за ней. Тонкие пальцы аккуратно поддевали страницы. Даже в этом крохотном движении было столько грации и манерности, что сразу можно было понять: за этим в свое время кто-то дотошно и пристально следил.       За идеальностью.       Достоинством в красивой обертке.       - Какая удача застать тебя здесь.       Она не шелохнулась, а лишь медленно закрыла каталог и слегка обернулась на него через плечо, являя элегантный профиль.       - Полагаю, я могу сказать то же самое?       Запах благовоний тут же обнял Амрита, стоило ему ступить внутрь комнаты. Здесь было спокойно и меланхолично. А еще он чувствовал себя здесь чужим и никогда бы не поверил в обратное. В смуглом лице напротив он разглядел нежность. Такую далекую и почти забытую. Голубые глаза внимательно рассматривали каждый миллиметр его лица.       - Что ты здесь делаешь?       Его интонация вышла строже, чем он планировал. Дубей остановился поодаль от неё, наблюдая, как она осторожно укладывает журнал на миниатюрный столик из черного дерева. Такой же стоял в его собственном кабинете. Сверху на журнал опустились четки из кунцита с платиновой кисточкой на конце.       - Я не могла не приехать, - она едва заметно подняла уголки губ       - Отец заставил?       Слабая улыбка моментально утратила все намеки на теплоту. Пухлая верхняя губа выступила вперед, демонстрируя пренебрежение.       - Ты знаешь, что меня нет смысла заставлять, когда дело касается тебя. Я бы не пропустила презентацию.       Амрит сощурился. Знал, что пропустила бы только в одном единственном случае - если бы он самолично её об этом попросил. Она согнула руки в локтях и сцепила пальцы в замок. Бордовые узоры мехенди оплетали морщинистые фаланги, иллюстрируя тонкие лозы, вьющиеся по смуглой коже красными следами. При всей её роскошности, она не утруждала себя украшениями, что всегда его удивляло. С их-то профессиональной спецификой. Лишь одно кольцо блекло сверкало на указательном пальце. Тигриная голова из желтого золота притягивала внимание своим оскалом.       - Конечно, мама.       Ситара Дубей, в девичестве Дикшит была изысканной и аккуратной. Будучи ребёнком Амрит всегда пристально её разглядывал, стараясь запомнить побольше черт родного лица, которое не так уж часто перед ним мелькало. Она всегда представлялась ему ничем иным, как земным воплощением Лакшми. Красивая, спокойная и по божественному далекая. Девдас Дубей оградил жену от воспитания их отпрыска, взяв всю работу на себя. Так уж было заведено их фамилией. Родив ему наследника, Ситара осталась на попечении у самой себя. Ездила с благотворительными акциями по миру, одаривала теплом и заботой сирот и жителей индийских трущоб, увлекалась астрологией и, иногда, как казалось её сыну, ненавидела свою жизнь. После заключения брака по расчету любовь в их доме так и не поселилась. И Амрит это чувствовал. Став старше он и вовсе перестал видеть мать чаще, чем пару раз в год – традиционно на Дивали и его день рождения. И инициатором такого порядка вещей стал он сам. С каждым годом становилось все тяжелее и тяжелее смотреть в эти светлые и по особенному печальные глаза. Тяжелее, потому что именно он выступал одной из причин этой печали, но было уже слишком поздно что-то менять. Его родители были похожи на деловых партнеров, уважающих друг друга и пространство каждого. Но никак на любящих супругов. Единственное, что всегда поражало Амрита до глубины души – её умение чувствовать его, видеть то, чего не видел он сам. И это при всей нерегулярности их встреч. Этот навык не заставил себя долго ждать.       - Что-то в тебе переменилось, - она склонила голову и плавно подошла поближе.       - Появились мимические морщины? Мне уже не пятнадцать. К счастью.       - Всё язвишь, - она улыбнулась, прикрыв глаза. – Нет, дорогой. Ты мыслями не здесь.       Она грациозно подняла руку и приложила прохладный палец к коже между его бровей.       - Вот тут рискуешь. А от этого кажешься живее. Твоя Аджна молчит, может, это к лучшему.       И она улыбнулась. Чисто и лучисто.       Амрит впервые за долгое время растерялся. Либо по его лицу и впрямь всё видно, либо она преисполнилась в своем материнском инстинкте, погостив в Индии дольше обычного.       - Твой отец ждет тебя. И он не в духе. Убеди его, что поводов для переживаний нет.       Ситара убрала руку, снова складывая ладони у живота.       - Безусловно нет, - Амрит медленно кивнул пару раз. – И быть не может. Спасибо, мама.       Выходя из библиотеки, Дубей еле сдержался, чтобы не прыснуть. Она ему не поверила. Как и он сам себе. Ведь повод для переживаний с корнями обосновался в его голове. Остановившись перед закрытыми дверьми кабинета, он сверился с наручными часами. Ровно через час на его телефон должно будет прийти сообщение, которое послужит отличным лекарством после нелегкой беседы с Девдасом Дубеем. Но это произойдет только в том случае, если Амала Басу будет в настроении.       ***       Амала не помнила, как она очутилась дома, прячась в хлопковых хрустящих простынях своей постели. Не помнила, как с грохотом закрыв входную дверь, переполошила корпящего над схемами игр команд-соперника Кирана, уставившегося на неё в немом вопросе. Помнила только, как очнувшись от наваждения, она в ужасе отпихнула от себя Дубея, с отчаянием упираясь в крепкие плечи, обтянутые тонкой тканью белоснежной рубашки. Настрадавшийся пиджак был удостоен низменной чести – быть спешно отброшенным прямо на пол. Помнила, как, в первобытном страхе, во все глаза уставилась на его лицо, не выражавшее ничего, кроме тёмного вожделения. В его взгляде горел такой огонь, способный своей силой сжечь все вокруг дотла. Помнила, как толкнула его, в попытке отстранить колено, вклинившееся между её ног. И как с бешенной скоростью выбежала из дома номер сто по Итон-сквер, трясущимися пальцами выуживая ключи от машины из кармана.       Амала ненавидела себя. Ненавидела всё, что с ней произошло. И к чему это привело. Ох, как же она жалела, что не отказалась тогда взять показания с Амрита Дубея. Как жалела, что согласилась пойти с ним в чайную «кузины Лалит». Как жалела, что заявилась к нему вся мокрая и грязная посреди утра. Мозг усиленно не хотел принимать того, что случившееся – это последствия её собственных выборов. Выборов в пользу встреч с Дубеем, которым она всегда искала оправдания, уповая на всё, что только можно было, но старательно игнорируя самое явственное и подлинное – ей самой этого хотелось. Самой хотелось поострить, поставить его на место. И в этой игре она проиграла. Проиграла по всем фронтам. Начиная поражением в, казалось бы, незначительной в масштабах всей ситуации, собственной затее нырнуть в него глубже и выудить всю информацию. Заканчивая глупейшим провалом в своем профессиональном амплуа. Единственное, что она точно знала – она не доложит Гранту. Маленькая ложь во благо своего положения. Что игры Дубея могут сделать ужасающего для сорвавшегося галопом хода дела? Уже ничего. А что могут сделать ей самой? Заманить в новую ловушку? Он также не пойдет никуда жаловаться на доверчивость очаровательного детектива. Не в его стиле. А довести её до самостоятельного признания?       Басу загнанной ланью металась от одной мысли к другой, пытаясь предвосхитить его дальнейшие ходы, понять по какому механизму паук плетёт эту паутину, и кем является сама. Жалким насекомым, спутавшим острые лапки в тисках, затянувшихся вокруг них, узлов? Нет уж. Она не позволит.       - Мала? – кучерявая макушка Кирана показалась из приоткрытой двери. – Ты как? Порядок?       Он опасливо покосился в сторону разбросанной по полу одежды, которую она вчерашним вечером с остервенением буквально сдирала с себя, пытаясь унять зуд по всей коже.       - Да, Кир. Прости за сцену. Я тебя напугала?       - Ну, дверью можно было бы и хлопнуть чуть тише, знаешь ли.       Амала с тяжелым вздохом уселась на кровати, подтягивая ноги под себя.       - У нас продвижение. С намеком на форсирование расследования. Психанула от навалившегося.       Киран радушно улыбнулся, проходя в комнату и останавливаясь возле лежащего на ковре платья.       - Ты долго спала, не хотел тебя будить. Киллиан просил передать, что они с Лимой приедут в шесть. Я сделал вид, что в курсе.       - Точно, - Басу выудила из воспоминаний свое вчерашнее приглашение друзей в гости. – Я же пригласила их на ужин. Идиотка, как я могла забыть.       Парнишка рассмеялся и завалился к ней на кровать.       - Ты точно в порядке?       - В полном. Обещаю.       - Слава богу, я уж было начал думать, что ты поцапалась со своим новым кавалером.       Амала опасливо нахмурилась, наблюдая за тем, как любопытство Кирана распирает изнутри, выступая румянцем на смуглых щеках.       - Чего? – она глуповато рассмеялась, слегка пихая его в плечо.       - Чего? Думаешь, я не видел, как ты на днях ворковала с каким-то красавчиком прямо у нас на крыльце.       Улыбка медленно сошла на нет.       Он притворился, что спит, засранец.       Киран уже не сдерживаясь улыбался во все тридцать два зуба, примечая, как сестра в смущении открывает и закрывает рот.       - Так ты не спал?! – Амала подхватила подушку и пихнула её в сторону засмеявшегося Кирана.       - Нет, Мала. Я никогда не засыпаю раньше, чем ты придешь, - он откинул подушку обратно, приземляя её прямо на голову ошарашенной девушке.       В этой шуточной перепалке его кудри растрепались, и теперь парень походил на ощетинившегося ежа.       - Мы не будем об этом говорить, Кир.       - Можно я поиграю в детектива?       Басу прикусила язык. Дурацкая игра, которую они придумали на первых порах её работы в Столичной полиции. Выстраиваешь в голове вереницу фактов, дополняющих друг друга, чтобы найти упущенное звено. В своем примитивном виде её работа ничем не отличалась от этого баловства. По мнению Амалы это здорово развивало аналитические способности, поэтому, единственное, что она смогла сейчас ответить:       - Нет.       Амала лихо подскочила с кровати и метнулась в сторону платья, поднимая его с пола. Оно будто насквозь пропахло вишней с терпким сандалом, заглушая, уже ставшим родным для вещи, запах женского парфюма.       - В тот вечер, когда я пришел с лучшего свидания в своей жизни…       - Оно у тебя и было одно, Киран. И мы не играем в детектива.       Младший Басу отмахнулся от неё, с видом, будто она прерывает озвучивание логической цепочки, выстроенной в отношении, не иначе как тайны строительства пирамиды Хеопса.       - Так вот. Когда я пришел домой, та самая визитка с личным номером Амрита Дубея, валялась на диване…       - Браво. Ты очень наблюдателен, братец. Твои вещи каждый день кочуют по углам всего дома, - Амала подавила желание поднести платье к лицу. – Исходя из твоей логики, Ясмин стоит побеспокоиться о том, что она у тебя не единственная.       - А потом, я вижу, как ты выходишь в своем «платье для празднования отпуска», - Киран спародировал тонкий девичий голос, загибая пальцы в кавычки, полностью игнорируя её реплики. - Из дорогущей тачки.       - Может, я вызвала такси бизнес класса, - девушка пожала плечами, старательно не обращая внимания разгорячившегося в своем расследовании Кирана, подорвавшегося на ноги вслед за ней.       - А сегодня утром я слышу звонок в дверь и встречаю на пороге курьера.       - Да-да…что?       Амала резко повернулась на брата, который уже почти прыгал в нетерпении.       - Тебе прислали подарок, - он заговорщицки повёл бровями. – Клянусь, я ничего не трогал, но пойдем уже скорее посмотрим!       С этими словами он вышмыгнул из комнаты, топая босыми пятками по паркету.       - Чёрт, - прошипела Амала, сминая платье в комок и выбрасывая его на расправленную кровать.       На кофейном столике в гостиной приметно покоились небольшая коробка, обвитая черной атласной лентой и одиноко лежащая на ней роза. Киран с важным видом указал на это рукой, словно аукционист презентовал главный лот вечера.       Басу, превозмогая тремор в пальцах, достала тонкий конверт, закрепленный под лентой, выуживая записку, в содержании которой витиеватым почерком была выведена пара строк на бенгали:       «Самому капризному лоту. От А. для А.»       В голове невольно всплыл их диалог во время ужина в Вестминстере. Что-то начало ей подсказывать, что говорил он тогда явно не о бриллианте.       В коробке, во всем своем роскошном великолепии, учтиво ждало своей очереди платиновое колье, украшенное фиолетовым бриллиантом по центру.       Киран, стоящий за её спиной присвистнул.       - Эта штука стоит больше, чем наш дом. Чем два наших дома, - он призадумался. – А вдруг три?       - Да хоть четыре, - Амала захлопнула коробку крышкой. - Это… слишком. По-хорошему, его надо отдать.       - Может, лучше по-плохому оставим себе?       - Киран!       - Что? Подумай сама, вряд ли он выстрадал этот подарок, впахивая днями и ночами.       Амала вымученно застонала, направившись в сторону кухни, чтобы заварить себе чашку кофе. Киран бодро последовал за ней хвостиком, без устали доказывая, что идея оставить себе колье – вполне себе приличная и ничего в этом предосудительного нет.       - Представь, как ты придешь в нём ко мне на финал лиги. Все будут думать, что у меня сестра – настоящая богачка. Ты в свою очередь будешь забирать внимание атакующих защитников наших противников, а я забрасывать им мячи, пока они челюсть подбирают. Ну, пожалуйста, Мала!       ***       Когда Киллиан и Лима пожаловали к чете Басу, те уже умерили пыл: Амала – угомонила свои душевные метания, спрятав коробку с колье в закрома трюмо в спальне; Киран – с видом победителя поставил одинокую розочку в тоненькую вазу на столе.       - Привет, чемпион, - Лима потрепала парнишку по кудрявой шевелюре, когда они с Лайтвудом прошли на кухню.       - Мы принесли пиццу, надеюсь, ты ничего не готовила.       Киллиан водрузил несколько коробок на стол.       У таких встреч определенно был свой очаровательный, даже немного утопический эффект. С того момента как Амала поступила на службу в управление и заприметила огненную копну волос – жизнь стала чуточку приятнее и ярче. В силу общей нагрузки, они редко контактировали после начала нового расследования, что, безусловно, немного расстраивало. Чудесная традиция – собираться каждую пятницу друг у друга в гостях значительно расслабляла постоянно напряженный рассудок Амалы.       Но не сейчас.       Если честно, чёрт знает, что помогло бы ей развеяться в данный момент. Мысли упрямо возвращались в светлую прихожую дома на Итон-сквер, отзываясь тянущим чувством внизу живота. Не надо быть вундеркиндом, чтобы понять, что бы произошло, не опомнись она, когда сильные руки с нажимом прошлись по её бедрам. Еще и Киран поймал её с поличным. Уж чего-чего, а его осведомленности на предмет её запутанной личной жизни, она точно не хотела.       Только не в случае с Дубеем. Нет. Исключено.       - Как ваши дела? – Киран вальяжно раскинулся на стуле, держа в руках, опасно свисающий над скатертью, ломтик пиццы. – Надеюсь, получше, чем у сестрицы?       - Получше? Амала принесла важную для следствия деталь. Вряд ли у кого-то из нас дела могут быть лучше, - Киллиан с гордостью посмотрел в сторону Басу.       - О да. Она у нас однозначно звезда этого расследования, - Берг игриво ей подмигнула.       - Да? – протянул парень, драматично удивляясь.       - Определенно. Вцепилась в одного из заинтересованных лиц и выудила из него ценную подсказку. Не такая уж твоя работа с Дубеем и раздражающая, раз дает такой результат, - Лима как всегда пыталась найти побольше плюсов, чтобы приободрить друзей.       - С кем? С Дубеем? – к гадалке не ходи - Киран упивался своим актерским мастерством, за что получил пинок по лодыжке под столом.       - Знаешь, кто это? Я думал ты интересуешься спортом, а не высоким искусством и его покровителями, - Лайтвуд улыбнулся, когда Киран фыркнул так, слово было невежественно полагать, что младший представитель семьи Басу на самом деле - не спец по изучению современных денди.       - Да нет… Просто как-то слышал уже от неё эту фамилию. Ну, знаете, Амала может частенько разговаривать сама с собой.       - О да, в особенности, когда дело касается того, что её непомерно раздражает, - Берг подыграла Кирану, совершенно не подозревая о том, что играют тут против неё и Лайтвуда.       В целях сохранности их психики, конечно.       - Раздражает не то слово, - Киран активно закивал, стараясь спрятать свое веселье.       - А может поговорим о чем-то другом? – Басу невинно улыбнулась, умоляя Лиму взглядом придумать новую тему для обсуждения, на что та безропотно отреагировала.       - Слышала у Кирана появилась подружка? – она стрельнула глазками в миг зардевшегося парня. – Я уже начинаю ревновать.       Амала довольно хмыкнула, когда план её брата внезапно обернулся против него. Лайтвуд громко рассмеялся, наполняя их бокалы белым вином, демонстративно игнорируя стакан для сока, предназначенный для Кирана.       - А мне? – мальчишка деланно оскорбился.       - А тебе молоко с медом и спать через час, - Амала обхватила ножку своего бокала, начиная медленно раскручивать золотистую жидкость по кругу, наполняя её кислородом.       - Моя сестра не звезда, а зануда, - он надул губы, с азартом поглядывая в сторону сдавшегося под его драматичным натиском Киллиана, который уже наливал в другой стакан отведенную для Кирана безопасную долю вина.       - Так что, Киран? – Лима с неподдельным интересом уставилась на него своими огромными зелеными глазищами.       - Её зовут Ясмин, - важно отозвался братец, шутливо копируя манеру Амалы раскручивать жидкость в своем стакан.       Девушка же показала ему язык и сделала большой глоток. Киллиан покачал головой, смеясь над таким баловством, а после серьезно глянул на Кирана:       - Нам клещами из тебя подробности тянуть?       - Давай, Кир, расскажи о своем самом лучшем свидании в жизни, - теперь уже Амала получила по ногам под столом.       - Она говорит, что баскетбол – её любимый вид спорта. Я спросил, чего тогда она не играет, а она мне такая…       Киран пустился хвастать своими любовными похождениями, не забывая помечать, как уже всем известная Ясмин всегда смущалась и краснела.       Вечер проходил тепло. Спустя пару часов Амала достала пластинку со сборником лучших песен Роллинг Стоунз, запустив главного жителя их с Кираном обиталища – навороченного проигрывателя винила, подаренного друзьями Амале на прошлый день рождения. Наблюдая за тем, как её друзья, немного раскрасневшиеся, слушают подпевающего музыке Кирана, сахарная поволока обняла её сердце. Насколько разительно эта атмосфера отличалась от просторных коридоров пустого дома, в которых тихим перезвоном звучала ненавязчивая мелодия фортепиано, льющаяся из такого же проигрывателя в огромной гостиной, утопающей в шуме летнего ливня. Здесь – семья. Уют. Там – элегантное одиночество, разбавленное абстрактными изображениями с подсвеченных картин за тысячи фунтов.        В какой-то момент парни начали обсуждать грядущие соревнования по баскетболу, разбирая тренировочные схемы, по которым Кирана гоняли как ужаленного пять дней в неделю. Лима с усердием пыталась вникнуть во все игровые финты, названия которых перевалили за критическую отметку: «вменяемое количество упоминаний непонятных слов». Из пребывания в этой идиллии Амалу выпихнул тихий писк сообщения.       «Настолько не понравился мой подарок?»       Не отвечай ему, Амала.       Басу оставила телефон на столе и предварительно выключила на нём звук, снова отвлекаясь на ходячий словарь баскетбольных приемов, который именовался её братом. Спустя полчаса, на слове «кроссовер» Амала поняла, что беседа перетекла в обсуждение на языке, абсолютно ей неизвестном. Мобильный снова потребовал её внимания, уведомив хозяйку уже вибрацией, заглушенной музыкой и громкими разговорами.       «Или госпоже было угодно получить его лично от меня? Не вопрос. Скоро буду.»       Девушка сдержала порыв тихо выругаться себе под нос и все-таки напечатала ответ:       «Я занята.»       «Чем же?»       Он отвечал с завидной скоростью. Амала начала краснеть. И, чёрт возьми, непроизвольно улыбаться.       «Многие люди предпочитают отдыхать в приятной компании по вечерам в пятницу.»       «Тогда не понимаю, почему ты ещё не рядом со мной.»       Она сжала челюсть, мысленно считая до десяти. Раз. Киран изображает воображаемый бросок мяча, нарекая его своим «фирменным». Два. Лима блаженно прикрывает глаза, когда делает глоток вина, а Киллиан на секунду отвлекается от болтовни Кирана, поглядывая на нервно стучащий по экрану телефона пальчик. Три. Проигрыватель начал играть любимую песню Амалы. Четыре. Бокал с вином опустел. Пять. Блеск увесистого кольё юркнул по её лицу маленьким бликом. Шесть. Длинные пальцы обхватывают её подбородок, вынуждая раскрыть рот. Семь. Горячее тело вжимает её в стену. Восемь. Пухлые губы срывают её тихий стон. Девять. Она выгибается в пояснице, когда его рука притягивает её бёдра еще ближе . Десять. Телефон снова вибрирует.       «Я выезжаю.»       Чёрт. Твою мать.       «Нет. Не надо. Вас тут никто не ждет.»       Уверена?       «Мы снова на «вы»? Упрямица.»       - Мала?       Дернувшись, Амала посмотрела на окликнувшего её Кирана. Он, уже заметно подуставший, смотрел на неё довольными покрасневшими глазами, выразительно опуская взгляд на телефон.       - Что там? Ухажер донимает?       - Мы, наверное, уже пойдем. Планируем завтра выспаться сполна.       Лайтвуд поднялся со стула, слегка разминая затекшие мышцы. Лима встала вслед за ним, убирая посуду в мойку, впервые обращая внимание на вазочку с розой.       - Такая крошка, а пахнет так, словно их тут целый букет, - она улыбнулась, слегка прищурившись.       Вяло усмехнувшись на отвешенный комплимент в сторону части подарка человека, который мог спустя какие-то минуты, в свойственной ему манере, поставить Амалу в неловкое положение, она медленно направилась в прихожую.       - Спасибо вам, - Басу в благодарности обхватила руки друзей. – Чудесный вечер, нам всем это было нужно.       - На следующей неделе наша очередь, - Киллиан подмигнул, открывая дверь и пропуская Лиму вперед.       - До встречи. И выспись, наконец, прошу тебя, - та легко чмокнула её в щеку и выскользнула в вечернюю прохладу.       Лайтвуд немного задержался, окидывая Амалу слегка обеспокоенным взглядом.       - Ты в порядке? Если переживаешь на счет разноса, который устроил Грант, то забудь. Так или иначе твоя работа дала плоды и глупо это отрицать.       - Да, ты прав, - девушка натянула на лицо самую невозмутимую улыбку в своем арсенале. – Спасибо за поддержку.       Он кивнул и направился вслед за Лимой в сторону ожидающего их такси. Как только машина отъехала, Басу метнулась на кухню, в надежде, что никаких новых сообщений ей не приходило. Киран, как самый примерный брат, мыл посуду, отрабатывая разрешение на пару глотков вина.       - Оставь, Кир. Я всё помою. Иди спать, у тебя тренировка с утра, надо выспаться.       Мальчишка заискивающе ей улыбнулся.       - Хочешь поскорее сбагрить меня спать, а сама сбежать на свидание? – плутовство заиграло на смуглом лице.       - Киран… - предостерегающе начала Амала.       - Я сейчас поднимусь в комнату и притворюсь глухим. Или слепым. В общем, тем, кто не заметит, как закроется входная дверь и ты куда-то испаришься.       Несмотря на её негодующую гримасу, Киран прекрасно понимал, что что-то тут не так. Уж кого-кого, а сестру свою он знал. Знал настолько хорошо, насколько та себе даже представить не могла. Больше всего ему хотелось, чтобы она была счастлива, даже если это счастье может упереться в человека, на которого она, как оказалось, неделю назад изощренно ругалась. Да и вообще, существовал ли в мире человек, помимо её брата, с которым бы она не конфликтовала?       Киран таких точно не знал.       Безусловно, тут был какой-то подвох. Стала бы она на ровном месте так психовать? Однозначно нет. Но и её вмиг покрасневшие щёки, говорили о многом. Так же о многом и говорило то, как она слегка усмехнулась, стоило ей прочесть сообщения, атаковавшие её телефон во время их посиделок. Парнишка не упустил возможности тайком понаблюдать за ней краем глаза. И увиденное его…порадовало? Амала редко позволяла себе кем-то увлечься, и он понимал, почему. Он чувствовал какую-то совершенно странную иррациональную вину за это. За то, что она не может отпустить себя, ощущая груз ответственности за всю их семью. Работа, которой в её жизни было нестерпимо много, практически не оставляла ей времени на то, чтобы наладить свою собственную жизнь. И сейчас, когда в жизни сестры появился кто-то - младший Басу упорно не хотел, чтобы она снова это проигнорировала. Именно это и было главной мотивацией для него. Хоть Киран и не видел полной картины. Ведь, узнай он обо всём, что произошло, он бы самолично надавал этому «кавалеру» по его аристократичной морде.       - Кажется, кто-то только что наложил вето когда-либо наливать ему вина, - Амала сложила руки на груди, вглядываясь в лицо брата с плохо сдерживаемой улыбкой.       - Кажется, мне и в правду пора в кровать, - Киран выключил воду в кране и притворно зевнул, закрывая рот рукой.       - Маленький шпион.       Амала подхватила полотенце и шутливо лягнула им убегающего брата. В этом баловстве она совершенно забыла о лежащем на столе телефоне и намерении проверить входящие уведомления. Погнавшись за Кираном на второй этаж, она слышала его задорный смех, разносящийся по всему дому. Чуть не опрокинув бирюзовый вазон с подсолнухами, охапку которых недавно принес Киран после тренировки, Амала почти ухватила его за футболку, но он вовремя успел заскочить в свою комнату, накрепко запирая дверь.       - И это сотрудник полиции? Какой у тебя балл по физической подготовке, сестрёнка? Ноль? Это всё твое вино! – из-за закрытой двери послышался запыхавшийся голос.       Смеясь, Амала прислонилась лбом к светлому дереву, пытаясь восстановить дыхание.       - Спокойной ночи, Кир. Люблю тебя.       - Чего говоришь? Не слышу, Мала. Что-то со слухом, видимо пропадает понемногу после такого насыщенного вечера.       Девушка шутливо стукнула по двери и подняла оброненное полотенце. Уже подходя к лестнице она услышала:       - Я тебя тоже люблю, Мала.       Приглушенный желтый свет на кухне приятно ласкал зрение. Пластинка, с еле слышным шипением, крутила в какой-то степени знаковую «You can’t always get what you want», так и искушающую бёдра слегка задвигаться ей в такт в ненавязчивом, почти ленивом танце. Покачивая головой, Амала прошла к столу, тихо подпевая Мику Джаггеру. Порядок наводился легко, а на душе стало капельку спокойнее. Не зря говорят, что дом – это крепость. Место – где всегда будешь в безопасности. Где всегда будешь счастлив. Вечер в компании друзей и брата однозначно пошел ей на пользу, подарив мыслям возможность напиться безмятежностью.       Сделав музыку чуть тише, девушка обвела комнату взглядом, примечая тоскливо лежащий телефон. Призадумавшись, она опасливо взяла его в руки и какого было её удивление, когда она не обнаружила там ничего нового. В груди пристыжено кольнула, внезапно материализовавшаяся, досада.       Неужели обиделся?       Она погасила свет на кухне и беспардонно оборвала разогнавшееся гитарное соло, когда, с излишней долей резкости, сняла тонарм. Тишина вместе с полумраком неуютно опустились на комнату. В приоткрытое окно с любопытством заглядывал ночной ветерок, заигрывая с тонким льном занавесок. Девушка прикрыла глаза, делая глубокий вдох и наполняя легкие приятной уличной прохладой сквозняка. Было в этом что-то медитативное. Успокаивающее. Что-то, что кропотливо расставляло по полочкам удручающие и голодные до внимания мысли. Воцарившееся молчание всего на свете нарушило шуршание шин и промелькнувший за окнами свет фар. Амала повернула голову. Автомобиль остановился прямо возле её крыльца, разнося по улице слабое тарахтение мотора. Хоть снаружи было не разглядеть того, что происходило за шторами, укрывающими на пару с темнотой, обстановку внутри дома, она отошла к стене, прячась от оконной рамы подальше. Дверца глухо хлопнула, перетекая в шелест размеренных шагов. Сердце, пропустив удар, взволнованно затрепетало. Деликатный стук тихо прокатился по первому этажу. Ноги сами понесли её в прихожую, а ладони неприятно вспотели. Она остановилась возле закрытой двери, невесомо накрыв блестящую сталь ручки, так нежно холодившую кожу.       Открой и прогони его, Басу, что за баловство?       Она впервые себя так быстро послушала. Точнее, только первую часть снизошедшей мысли.       Секунда, и в нос врезался сладковатый парфюм, предвосхищая явление взору своего хозяина. Привычная ухмылка заиграла на его лице, стоило им только встретиться глазами. Он лениво облокотился на дверной косяк, слегка склонив голову набок и засунув руки в карманы. Тонкая кофта из белой вискозы и такие же брюки ничуть не стесняли его в движениях, зато стесняли Амалу своим видом. Он выглядел… непривычно. Так, как тогда, когда она впервые встретила его.       - Я же говорила не приезжать, - девушка нахмурилась, беззвучно закрывая за собой дверь, словно пряча от его взгляда свое сокровенное жилище, атмосферой которого она так наслаждалась несколькими минутами ранее.       Он коротко усмехнулся, выпрямляясь.       - Поехали, - кивнул в сторону машины.       - Никуда я не поеду, - Амала моментально ощетинилась, отступая.       - Нет, ну до чего же ты упёртая. Что я тебя, съем что ли?       С её губ сорвался возмущенный вздох, когда он в один шаг приблизился и аккуратно подцепил пальцами острый подбородок.       Длинные пальцы надавили на подбородок, вынуждая раскрыть рот.       Амала.       - Я затрудняюсь верить в обратное. И вообще, верить, - прошептала она, наблюдая за тем, как он плавно приблизился к её лицу.       - Я не поздоровался, прошу прощения, - его губы чувственно прижались к пылающей щеке, поднимая по телу табун мурашек. – Тебе понравился мой подарок?       - Отпусти, - совершенно неубедительно промямлила Амала, уже потом понимая, что её никто и не держит.       - Скажи, что тебе неприятно, и я отойду.       Он провел носом по хрупкой скуле, вдыхая её запах. Вторая его рука скользнула на талию, осторожно привлекая девушку ближе.       Она уперлась ладонями в его плечи. Все планы прогнать Дубея рассыпались после первых прикосновений. Сейчас, Амала прикрыла глаза, неосознанно подставляя лицо под его губы. Может снова виновато вино? Или всё же виновата она сама? Или виноват его парфюм? Теплое дыхание ласкало бархатистую кожу. Вопреки всему, что она чувствовала, с уст сорвалось тихое:       - Неприятно, - тонкие пальчики сжали мягкую ткань.       - Врунья, - он еле слышно засмеялся, выводя пальцами замысловатые узоры на её спине. – Снова сбежишь от меня?       - А у меня разве есть поводы этого не делать? – с титаническим усилием она отстранилась, слегка отталкивая его, опустив руки на крепкую грудь.       Амала решительно на него посмотрела, поднимая подбородок. Возликовавшая здравая часть рассудка спешно запихала наваждение куда подальше, запирая его на все возможные замки.       - Да, - Амрит обхватил её ладони, слегка их сжимая. – Ты, как минимум, захочешь обратно.       - С чего такая уверенность?       - Ты уже открыла мне дверь.       - Чтобы попросить тебя уйти.       - Да? Я упустил эту деталь разговора. Наверное, потому что она осталась не озвученной.       - Вот. Теперь озвучена. Уходи.       - Есть проблема, - усмешка снова юркнула на его лице.       - Нет проблемы, - Амала мысленно молила его послушаться, потому что сердце потихоньку начало разгонять кровь в её жилах, разнося вместе с ней зарождающийся жар.       - Есть, Амала. Я не хочу.       - Мне нет дела до твоих желаний. И до твоих проблем тоже.       Молодец, Мала. Теперь домой.       - Грубиянка. Сейчас, ты говоришь одно, но стоит мне сделать это, - он снова обхватил её за талию, прижимая к себе. - Ты сразу будешь захвачена уже своими желаниями. И корить себя за то, что они связаны со мной.       Короткий, почти невесомый поцелуй оставил след на её губах. Он сделал это специально. Знал, что она ринется обратно, притягивая к себе за шею, чтобы снова почувствовать его вкус. И был прав. Филигранно выстроенная линия несчастной обороны рухнула, стоило ему только сделать то, о чём он говорил. Снова из её головы испарились все утренние противоречия. Пропал страх. Пропала злость. Губы снова нежились в его поцелуях, все чаще и чаще раскрываясь навстречу, а вместе с этим она сама начинала плавиться в его руках. Она опять попала в ловушку, когда оказалась прижатой ко входной двери своего дома. И как же не хотелось выбираться из этого пьянящего положения.       - Поехали, Амала, - хрипло произнес он. - Обещаю, что к утру ты вернешься к себе в постель. Если сама этого захочешь.       - Я не верю твоим обещаниям, Дубей. Ни единому слову, - прошептала она, задыхаясь в тихом стоне, когда его зубы сомкнулись на мочке её уха.       - Твое тело говорит об обратном. Ну же, Амала, - он нехотя отстранился и посмотрел в её глаза. - Я хочу тебе кое-что показать. Должен же я как-то тебя с собой познакомить.       - С чего ты взял, что я хочу тебя узнавать?       - А разве это не так? Не обманывай саму себя.       Она стушевалась. Он смотрел на неё серьезно, терпеливо ожидая её ответа. Амала снова разрывалась от схлестнувшихся внутри неё противоречий. На одном плече ангельский голосок науськивал её речами о том, что Дубей уже обманывал её, что никакой веры ему нет и быть не может. На другом – по-дьявольски интригующий, шептал о собственных, таких, неправильно правильных желаниях, интересах, любопытстве и, черт возьми, о том, как тело покрывалось мурашками, когда он к ней прикасался. Рациональность и пресловутый зов сердца столкнулись лбами.       - С одним условием, - она тяжело вздохнула, оборачиваясь на входную дверь.       - Если ты там прячешь бойфренда, то пора ему объявить о смене обстоятельств. Я просто подожду снаружи. Хотя не обещаю.       Амала закатила глаза, складывая руки на груди.       - Ты объяснишься. Скажешь, зачем соврал. Если же солжешь снова, то я это узнаю и сделаю всё, чтобы мы больше никогда не встретились, понятно?       - Не переношу ультиматумы. Не советую тебе их когда-либо использовать в отношении меня.       - Вот как? Тогда всего доброго, мистер Дубей. Иногда было приятно познакомиться.       Амала попыталась выпутаться из него рук, но он не отпустил. Она насчитала шестьдесят семь секунд упрямого молчания и состояния смущения, атаковавшего её, когда он не отвел от неё глаза спустя первую половину этого отрезка. Он мог смотреть так на неё хоть всю ночь – всё равно она не уступит.       - Ладно, - с его губ слетел смешок. - Твоя взяла.       Он наклонил голову и осмотрел её с ног до головы. Хлопковая рубашка на два размера больше оголила хрупкое плечо. Ноги скрыты плотными джинсами, лишь голые щиколотки выглядывали из-под их краёв.       - Что? – она недоуменно подняла бровь.       - Поражаюсь твоему умению выглядеть хорошо даже в такой невзрачной одежде.       Амала цокнула языком, легонько пихая его в грудь. Она всё же прошла к машине, суетливо поправляя рубашку. Уже открыв дверцу, она повернулась к Дубею. Тот продолжал стоять на крыльце, с улыбкой её разглядывая.       - Ты передумал?       - Всего лишь наслаждаюсь твоей привычной самостоятельностью. Как хорошо, что за рулём водитель. Зная тебя, ты запросто можешь угнать мою машину, разозлившись на неоднозначный комплимент.       - В таком случае - не советую когда-либо использовать неоднозначные комплименты, - Басу усмехнулась, усаживаясь в машину.       Хоть это и было чистым проявлением инфантилизма, но Амала до абсурда была довольна собой, когда вернула ему взбесившую её фразу.       На водительском сидении статуей застыл небезызвестный Шехар, упорно глядящий в лобовое стекло. Он вежливо поздоровался и неловко постучал пальцами по рулю.       - Поехали, Шехар. Покажем госпоже Басу мою изнанку.