Око Брахмы

      Изнанка Амрита Дубея представляла из себя, вопреки его образу, ничего многообещающего снаружи. Их встретили простые фасады из белого камня и кирпича, не отличавшиеся никакой вычурностью или помпезностью. Скромная дверь из такого же тонированного темного стекла, как двери чайной в Мейфере скрывали за собой то, с чем Амрит намеревался её познакомить. Было уже поздно, и, несмотря на подкравшиеся выходные, переулок был тихим и безлюдным.       Дубей достал из кармана связку ключей и какое-то маленькое устройство, похожее на пульт. После того, как он бегло вбил нужную комбинацию, раздался тихий писк и пара щелчков. Так пищала сигнализация, когда её нужно было отключить на время. Амрит отворил двери, пропуская Амалу вперед. Она воровато на него покосилась.       - Испугалась?       - Учитывая твою сложившуюся репутацию, воодушевление меня не наполняет.       Он тихо рассмеялся, легко проводя рукой по её лопаткам, слегка подталкивая вперед. Помещение сразу заполнило глубокое эхо их шагов. Секунда, и мягкий свет расплескался по месту, оказавшимся небольшим холлом. Вперед вел короткий коридор, выглядевший, в какой-то степени футуристично. Молочные стены изрезали его длину, выступая полуарками в шахматном порядке. Свет методично прятался в полутенях, ярко играя в самом конце дорожки, упирающейся во что-то похожее на стойку регистрации из бежевого дерева, где копошилась пара охранников. Они оживились, когда завидели, неожиданных в такой час, посетителей.       - Пойдем.       Амрит направился вперед. Его костюм идеально вписывался в общую гармонию цвета, словно он сам буквально вышел из этих стен. Девушка медленно проследовала за ним, оглядываясь по сторонам. Когда они дошли до стойки, то она приметила, что по обе её стороны развернулись коридоры. Тот, в который юркнул Амрит, разительно отличался от антуража холла. Он был темный, освещала его только встроенная у пола и потолка линейная подсветка. Тягучее молоко света лениво обнимало полумрак. Проход был извилистый, плавный, будто идешь по дну спокойного моря, весь окутанный расступившимися перед тобой волнами, то и дело мерцающими в переливах лучей солнца.       Их встретил такой же мрачный зал. В нем было холоднее, а подсветка была приглушена. Ярким акцентом пестрил участок на стене, в котором Амала увидела одну единственную картину. То ли правильно составленная композиция интерьера, ограничивающая глаз в возможностях зацепиться за что-либо другое, то ли поистине впечатляющее полотно приковало всё её внимание. Оно было величественное, для её, не наметанного в высоких увлечениях, глаза. Хоть по размеру было далеко не огромным. Будто вписанное в темную стену и постепенно набирающее ярких красок к центру.       Дубей остановился в центре зала, усаживаясь на низкую тахту.       - Иди сюда, - пошептал он, тихо похлопав по обивке.       Амала уселась рядом, не отрывая взгляда от картины.       - Знаешь, что это?       Он говорил шепотом, словно боялся, что его голос расколет слой защитного стекла, и тонкие трещины вытолкнут вовнутрь осколки, грозящиеся навредить картине.       - Ты не переживешь этого невежества.       Амала с интересом разглядывала развернувшийся перед ней сюжет. Посреди бушующей морской стихии, с остервенением сопротивляясь, чуть больше десятка человек пытались удержать на плаву опасно накренившуюся рыбацкую лодку. Буйные волны подкидывали её вверх, а порывы ветра раздували натянутую парой человек парусину. В стороне носа, группа людей в исступлении вглядывалась в сидящую по центру их хаотичного круга фигуру. Кто-то держал весла, кто-то в ужасе жался к бортам, кого-то скрючило в позывах подступавшей рвоты от качки. Пока их всех захватила паника, сидящий по центру был умиротворен и спокоен. К нему тянут руки, пытаются обратить его внимание на грядущую катастрофу.       - Это Рембрандт. «Христос во время шторма на море Галилейском».       Амала повернула к нему голову. Дубей с упоением всматривался в картину. Сейчас он был похож на того, кто своими глазами увидел одно из чудес света. Сосредоточенный, едва дышащий. Амала молчала. Вряд ли ей стоило озвучивать то, насколько ей это показалось красивым. И речь идет не только о картине.       - Её, до недавних пор, считали пропавшей. В 1990 году картина была похищена из бостонского музея Изабеллы Стюарт Гарднер*. Год назад ФБР совместно с Интерполом все-таки отыскали виновных. Не без помощи информаторов, раскидывающих свои обширные сети связи в стороны негласной юрисдикции черных рынков. Мир искусства богат на конспирологии. На деле же, всё оказывается куда проще. Любая тяга к чему-либо граничит с зависимостью. Зависимость перерастает в алчную манию. Узнав побольше о происшествии, я не смог остаться в стороне. Поиски и многочисленные встречи, не всегда приятные, а порой просто отвратительные, привели меня в Штаты, откуда и поступила финальная наводка. Филадельфия. Южная её часть – мерзость. Полотно спрятали прямо у них под носом, что было чудовищно иронично. Я передал найденные данные нужным людям из ведомств. И вот. Мне чудом удалось её выкупить. Причем в обход завещанию уже давно почившей создательницы музея. Ключевую роль сыграло мое участие и репутация. Как я тебе уже говорил, произведению искусства недостаточно быть просто шедевром. Его презентабельность, в том числе, измеряется личностью коллекционера, который им владеет. Можно улучшить положение объекта на рынке, просто направив в именитую коллекцию. Буду честен, этой сделкой я нажил себе парочку врагов из узких кругов. В основном, это были придирчивые снобы, не уверенные, что в стенах моей галереи картина получит все необходимые условия для своей сохранности. Эта покупка немного скорректировала планы на бриллиант, как в отношении времени, так и в финансах.       Он наконец обратил к ней свое лицо. В светлых глазах плескался такой блеск, который можно было спутать с рождающимися в них слезами. Но Амала точно видела, что Дубей был буквально в экстазе от того, что видит перед собой.       - Это… - девушка медленно оглянулась по сторонам, уже понимая, куда он её привез.       - Моя галерея. Сейчас она закрыта для посещения, как раз из-за проведения всех процедур по установке картины и подготовки для неё нового зала. Никто, кроме участников сделки и членов моей семьи не знает о том, что она у меня. Я планирую анонсировать презентацию в течение месяца.       - И ты решил показать её именно мне, – она легонько сжала в пальцах край рубашки, уводя взгляд в сторону.       Он усмехнулся, снова поворачиваясь к полотну.       - Красивые глазки заслуживают красивых зрелищ. Уникальных в своей природе.       - Слишком широкий жест. Почему думаешь, что я оставлю это в тайне и не проболтаюсь раньше этого двухнедельного срока?       - Ты уже промолчала, Амала. Когда не нажаловалась на меня боссу. В твоей системе координат эта информация для тебя гораздо важнее, чем то, о чём я тебе сейчас говорю. Мне нет смысла бояться.       Амала путалась.       Что он делает? Вверяет ей настолько сокровенную для него тайну.       Зачем?       Манипулирует?       Она снова посмотрела на скрытый тусклым полумраком профиль. Он был безмятежен. Казалось, что перед ней сидел совершенно другой человек. Явно не уязвленный, но такой… спокойный? Сейчас она убедилась, что ему абсолютно нет дела до того, какую роль он играл в её расследовании, и осознание это натолкнуло её к мысли, что всё, что он делал – было вряд ли от скуки, хотя и без неё не обошлось. Вереница фактов проследовала до истории, поведанной им минутами ранее. Похищенная картина найдена и покоится в стенах его личной галереи. Все приложенные для этого усилия окружали её, выступая доказательством того, что перед ней сидит человек, не лишенный тяги к установлению своей личной справедливости. Она и вправду поверила в его желание найти камень.       Ей до одури в голове захотелось его поцеловать.       - Это твой ответ на мою просьбу?       - Не подстрекни я тебя изначально, ты бы вряд ли увлеклась моими мотивами или, как я уже сказал, сразу бы потеряла ко мне интерес. А остальные твои коллеги наверняка бы напыщенно доказывали, что им нет смысла смотреть в камеры, на которые я указал. Я уже проходил через это. Люди не любят ошибаться, но еще больше они ненавидят, когда их ошибки замечают другие. Я согласен, это было нечестно. Сразу понял, что ты не станешь бежать к руководству в случае проступков. Никто и слова мне не сказал из-за маленького шоу в охранном агентстве.       Амала часто заморгала, опуская глаза на свои руки. Он определенно не врал ей сейчас. Ведь был бы тогда полным идиотом, вывалив на неё буквально тайное открытие года в мире искусства, о котором, после его обнародования, будут оглушительно трубить все таблоиды мира.       - Вот именно, что шоу. Мне сложно представить, как одно из самых элитных охранных предприятий потакает тебе в твоих развлечениях с полицией.       - Да ладно тебе, Амала. Половина отставных военных, которая составляет штат, вполне себе привыкла следовать определенным указаниям. Не жалей их.       - Выходит, из всех кандидатов на роль инструмента в поисках, тебя привлекла именно я? Не скажу, что я удивлена. Меня долго интересовали твои мотивы.       - Ты права. Не буду лгать. Мне казалось, что расположить тебя к себе, чтобы потом узнать побольше о ходе дела – будет проще простого. Так или иначе, довольны были бы все – у меня понимание, в какую сторону глядеть, у тебя – информация. Согласись, полиция зачастую связана оковами полномочий и допустимых действий. У меня таких нет.       - Ты бы просто меня использовал, - она хмыкнула.       - Как пессимистично. Это было изначально выгодно для нас двоих. Элементарная помощь.       - И что же случилось потом? - Амала с завидной скоростью формулировала вопросы, которые не давали ей покоя всё это время.       - Ты открыла рот.       - Как поэтично.       - Тебя это расстраивает?       - Ничуть, - немного. – Ты тоже представлял для меня сугубо профессиональный интерес. Изначально я планировала посадить тебя на скамью подсудимых.       В моменте ей стало неприятно. Его откровения значительно умерили её пыл и подозрительность, располагая к себе. Но у этого всего существовала и другая сторона медали.       - И что случилось потом? – повторил её же вопрос Амрит, забавляясь этой маленькой игре.       - Не знаю. Подозреваю вмешательство высших сил.       Он коротко глянул на неё и довольно хмыкнул.       - Ты интересная. Прыткая, упрямая, знаешь, чего хочешь и отчаянно защищаешься, если не хочешь. Когда всю твою жизнь заполняют люди, изо всех сил пытающиеся тебя завлечь, это надоедает. Они заискивают, подстраиваются под тебя. У них нет своего мнения, увлечений, отличных от твоих. Ты просто смотришь в зеркало и хочешь отвернуться от скуки.       - Расщедриваешься на комплименты в то время, когда перед твоими глазами висит одна из страстей всей твоей жизни? – она усмехнулась.       - Не бойся, она не будет ревновать. Ты ей не соперница, - он лукаво улыбнулся, поворачиваясь к ней всем телом.       - Твое внимание слишком эксцентрично. Сначала колье, теперь это… Я не умею на такое реагировать.       - Я тебя научу.       Амрит приблизился к ней, мягко поднимая девичье лицо.       Поразительно. В одном помещении уместились сразу две услады для его глаз, оторвать внимание от которых было практически невозможно.       - Для начала, можно попробовать на меня посмотреть.       Его палец прошелся по теплой румяной щеке, подталкивая Амалу исполнить его просьбу.       - Вот так. А теперь просто скажи: «Спасибо, господин Дубей».       Тишину зала нарушил тонкий смех, сорвавшийся с её губ. Она совершенно точно планировала снова пойти ему наперекор. Дурацкое упрямство постепенно начало принимать на себя облик обыденности.       - Спасибо, мистер Дубей.       Усмешка привычно легла на его уста, возвращая Амриту тот самый образ, который она наблюдала все их встречи. Лисий, ехидный. Вот-вот и он снова ляпнет какую-то остроту. Его ладонь опустилась на обнаженные ключицы, аккуратно поглаживая их кончиками пальцев. Он слегка опустил её рубашку ниже, сильнее раскрывая нежное плечико, а после, приник к нему губами. Послышался шепот, смешанный с соблазнительной хрипотцой.       - Неправильно, детектив. Давай попробуем еще раз. Может, мне стоит повторить по слогам?       Он шутил. Осматривал её, слегка прикусив нижнюю губу. Озорство плясало в его взгляде, отчего румянец на щеках Амалы стал ярче. Это было странно. Днём она не находила себе места, уповая на то, что все сделанное ей ранее – ошибка. Вчерашним вечером – эти самые руки сжимали её во властных объятиях, по-хозяйски исследуя её тело. Сегодня – он легко флиртует с ней, между строк выдавая одну из самых значимых для него тайн. Она путалась, не понимая ни себя, ни его. Понемногу мозг начал складывать пазл, первый фрагмент которого ставил перед ней факт – ей было интересно его узнавать без привязки к её работе. Даже больше – ей на долю секунды перестало хотеться, чтобы он каким-то боком к этой работе относился, в связи с чем они и общались все это время. Интересно, встреться они при других обстоятельствах – обменялись бы они взглядами?       - Не заставишь, - прошептала Амала, наслаждаясь его прикосновениями.       - Мы еще посмотрим, Амала Басу.       Каждый раз, когда его пальцы касались тонкой кожи, не укрытой одеждой, она сдерживала рваные вздохи. Это было до невозможности приятно. Может быть, девушка так отчаянно сопротивлялась любым уступкам, потому что понимала – в противном случае она окончательно и бесповоротно распрощается со своей силой воли и ясностью ума. А этого позволять было нельзя. Амала чувствовала сходство между сегодняшней их встречей и ужином в ресторане. Снова она поддается его ласкам словно одурманенная. Идет навстречу его желаниям и на поводу у его гипнотического голоса. А ведь он даже не прилагает к этому особых усилий.       Обхватив тонкие запястья, Амрит легко дернул её на себя, привлекая у своей груди. Склонился к её лицу и зашептал на ухо:       - Сама не заметишь, как назовёшь меня так. Я тебе обещаю, Амала.       Девушка слегка наклонила голову, снова переводя взгляд на картину, пока Дубей прокладывал дорожку поцелуев от её уха до шеи.       Интересно, те, для кого искусство – страсть, испытывают то же, что и она сейчас? Ощущения от созерцания уникальных полотен так же пробуждают в них дрожь, как это делают губы, ласкающие её кожу?       - Что ты чувствуешь, когда смотришь на неё? – вырвался заинтриговавший её вопрос.       Амрит медленно отстранился, замечая, что Амала неотрывно вглядывается в его новое приобретение. Он ухмыльнулся, когда она так же, не глядя на него, слегка сжала его запястье.       - Ничтожность.       В её глазах отразилось удивление и, нахмурив тонкие брови, она обратила на мужчину свой взгляд. Амрит зашептал:       - Люди рождаются и умирают, а эти вещи, - он кивнул на картину. - Переживают миллионы человек. Что бы с ними не происходило – они продолжают существовать и нести в себе «я» своего создателя, обрекая его на бессмертие. Его чувства, его мысли, как и он сам – будут жить вечно. В отличие от меня или тебя. Мало того, весь мир будет хотеть хотя бы глазком посмотреть на это. И так будет всегда.       - И какого это? Владеть чем-то подобным.       Амала никогда раньше не питала особого интереса к таким вещам. В её понимании, фанатичное коллекционирование объектов искусства – лишь прихоть истосковавшихся богачей, добредших в своем развитии до определенной точки на карте своих потребностей. Для неё, подобного рода увлечения были лишь брошенной гламурной пылью в глаза, отсюда и желания понимать тех, до кого было далеко как до звезд, не появлялось. Но сейчас, когда она своими глазами увидела то, что казалось навсегда утерянным, то, что двигало людей на совершение до абсурда опрометчивых поступков - ей вдруг захотелось послушать.       - Не буду юлить. Владеть чем-то всегда приятно. А когда дело доходит до власти над чем-то подобным, то помимо ответственности ты испытываешь что-то исключительное. Что-то, что тешит твоё эго самым изощренным образом.       - Тем не менее тебе нужен бриллиант, - она пожала плечами. – Тебе не кажется это перебором?       Дубей тихо засмеялся, глядя на неё, как на дурочку.       - Перебором? У меня своя галерея, Амала. Её необходимо чем-то наполнять. Но, бриллиант я бы тут никогда не выставил.       - Боишься? – она ехидно сощурилась, забираясь пальцами под манжеты его кофты.       - Нет, - он покачал головой. – К нему у меня личный интерес. Мои намерения продиктованы литературно высокими побуждениями.       Басу хмыкнула, не рискуя залезать к нему под кожу, сочтя такие вопросы слишком неуместными. Но Амрит её взглядов не разделял и продолжил:       - Помнишь, я уже рассказывал тебе его историю?       Она кивнула, сдерживая удивленный вздох, вызванным его желанием открыться.       - Камень был украден из сакрального места. У людей, олицетворяющих божественную волю и говорящих устами богов - брахманов. Мой род берет начало как раз из этой касты. Есть что-то в этом символичное, вернуть Око Брахмы домой, не считаешь? Туда, где ему и место.       - Отчего же ты тогда живешь здесь, в Англии? Ты определенно не питаешь симпатий к этим местам. Твоя неприязнь доходит вплоть до отбора персонала.       - Уже несколько поколений семья Дубей живет тут. Здесь вся наша жизнь. Тем более, я позволю себе это лицемерие – жить всегда легче и приятнее, находясь в комфортной и чистой скорлупе. Ты ведь тоже индианка, Амала. Но, в отличие от меня, любви к корням я за тобой не замечаю. За исключением владения бенгали, безусловно. Интересный навык у той, кто всю жизнь прожил здесь.       Амала сглотнула, опустив глаза.       - Моя бабушка, будучи беременной мамой эмигрировала в Англию после смерти деда. Боялась, что её подвергнут обряду сати. После таких рассказов я не особо прониклась нежными чувствами к Индии. Но, несмотря на всё, что произошло, бабушка всё равно посчитала нужным обучить меня языку, как и обучила маму. Мама часто шутила, что мне в полиции определенно понадобятся это, если вдруг Лондон начнет терроризировать какой-нибудь головорез-индиец.       - Она однозначно относится к твоему выбору профессии с юмором. Что удивительно.       - Относилась, да…       Амала прикусила губу, унимая подступающую к горлу горечь. Разрыдаться перед Дубеем явно не входило в её планы. От Амрита не скрылась такая резкая перемена настроения, потому он слегка насторожился.       - Я сказал что-то не то?       Она посмотрела на него. Дубей приосанился. В его глазах мелькнула тень интереса или же ей просто показалось и это была просто дань вежливости. Так или иначе, он ждал, если не подробного рассказа, то хотя бы какого-никакого объяснения.       - Она погибла пять лет назад. Несчастный случай. Выбежала ночью на дорогу и попала под машину. Я все никак…       Не могу поверить и смириться. Заключение было ужасно странным. В моем восприятии так точно.       Басу пожала плечами, тяжело вздыхая. Надуманную реплику озвучить она не решилась.       - Забудь. Это никак не относится к нашему разговору.       - Я понял, - он медленно кивнул и взял её руки в свои, слегка поглаживая тонкую кожу большим пальцем.       Золото перстня отдавало приятным холодком.       - Только не стоит сейчас пытаться меня утешить, - Амала усмехнулась, выпрямляя спину, сразу же вернув на лицо спокойную гримасу. – Считай это компенсацией за то, что я влезла в записи камер возле твоего дома.       - Ты так учтива.       Его ухмылка возымела отражение на её лице. Как ни в чем ни бывало.       - Ох, только не говори, что я тебя растрогала, - Басу слегка прикусила кончик языка между зубов.       - Для этого нужно усерднее постараться. Хочу сделать тебе предложение, от которого невозможно отказаться.       - В твоем случае, после таких фраз мне стоит опасаться исхода твоих «предложений».       Амрит поднялся на ноги, протягивая ей руку.       - Хочу злоупотребить своим положением… - он призадумался. - И твоим тоже. Как на счет маленькой экскурсии? Потом отвезу тебя домой. К тебе или ко мне – решишь сама.       - Правда, можно? – Амала театрально воодушевилась его последней реплике, намекая, что на все её решения Дубей по своей настырной воле титанически влияет.       - Только не отвечай сейчас, - он подмигнул и слегка пошевелил пальцами. – Ну, позволишь свою прелестную ручку?       Басу хмыкнула, вкладывая свою ладонь в его.       Они двинулись к другому коридору, такому же темному по началу, но после, набирающему все больше золотых всполохов света, пока не вышли в другой зал. Тот утопал в желтых бликах ламп, имитирующих отражение танцующей водной глади, словно над ними было громадное окно, выходящее на дно тихой реки. В спокойной, слегка насмешливой манере, Дубей принялся рассказывать ей о висящих на стенах картинах, идеально перенимающих на себя всю атмосферу зала, вторя ему палитрой написанных сюжетов. Его голос, тягучий, приятный, лился так складно, что она жадно глотала каждое слово, напрочь забывая о том, что никогда не испытывала такого влечения ни к экскурсиям, ни к искусству в целом. Это было так по-новому, так захватывающе. Она впервые почувствовала себя не избитым опытом взрослым, внемлющим ребяческим эмоциям Кирана, который только открывает мир, а девочкой Амалой, мир для которой открылся с новой, совершенно неожиданной стороны.       - Рабиндранат Тагор «Танцующая женщина». Просто посмотри, как она буквально руководит всем в этом зале. Она вписалась сюда ювелирным миражом.       Амала то и дело, что оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, наяву это или нет. Уж очень сюрреалистичной была картинка перед глазами. Амрит говорил неторопливо, мелодично, но и не задерживался подолгу возле экспонатов, чтобы не спугнуть усталостью интерес своей спутницы. Дубей заглядывался на её завороженный вид, очаровываясь сам, предвосхищая то, сколько еще всего он может ей показать. Сколько нового сможет увидеть в её лице, с которого наконец, хотя бы на пару мгновений, была сброшена маска невозмутимой неприязни. Надолго ли?       Они блуждали по разным, но одновременно таким одинаковым залам, плавно перетекающим из одного в другой. Что Басу точно понимала – она находится сейчас прямо в самом сердце Амрита Дубея. Всё вокруг об этом говорило. То, с каким вниманием к мелочам был обставлен каждый угол буквально кричало об огромной, всепоглощающей страсти, испытываемой к своему делу. Каждое помещение было абсолютно самобытно, но при этом упоительно гармонично в своей полной связке. В каждом из них было что-то от Амрита, будто она в самом деле находилась в его изнанке. У него под кожей.       «Зеленый зал», каким его представил Дубей и в самом деле таким оказался. Пейзажи со стен утопали в раскинувшихся лугах. Широкие кроны деревьев, ветви которых причудливо извивались в стороны, норовили вылезти за картинные рамы. На потолке распластались мансардные окна из светорассеивающих стекол, впускающие небо насладиться выставленной экспозицией. Посреди зала был разбит оазис, обрамленный композицией из нефрита.       - Любимое место моей кузины, - тихо приметил Дубей.       Амала вспомнила пестрящий сочными цветами интерьер чайной и усмехнулась про себя.       - А этот полюбился отцу и дядюшке.       Они зашли в темный, лаконичный салон с гравюрами. Он был строгий, без намека на что-то лишнее. Свет был приглушен, яркими бликами слепили лишь холсты на стенах в обсидиановых рамах. После иллюзорного антуража всех мест, по которым они прошли, здесь точно намечался контраст. Именно этот зал был похож на первую ассоциацию к словам «музей современного искусства». Лаконично, неброско, без всякой помпезности и творческих изощрений.       - Какой понравился тебе? – Амрит остановился напротив неё, с интересом всматриваясь в её лицо.       - А мы уже всё посмотрели? – даже слишком поспешно спросила Амала, сама удивившись своей прыти.       Дубей улыбнулся. Такой улыбки она еще не видела. Она была открытая, живая. Как будто выражающая полный смысл искреннего «спасибо», восприняв её вопрос как комплимент.       - Нет. Но не хочу утомлять тебя. Тем более, если не посмотреть сейчас всё, то это будет отличным поводом вернуться сюда вновь, не считаете, детектив? Всяко лучше проводить досуг здесь, увлекая глазки чем-то еще, помимо унылого здания Скотленд-Ярда.       Амала проигнорировала его издевку, рассматривая гравюры.       - Здесь как-то… - она цокнула языком. - По-мужски?       - Удивительно, - Амрит хмыкнул, вальяжно двинувшись к выходу. – Так что? Ответишь на мой вопрос? Или маскулинный антураж тебя на это не вдохновляет?       Басу слегка пихнула его своим плечом в ребяческом жесте.       - Первый.       - Губа не дура, - Дубей ухмыльнулся. – Чем?       - В нём сам Амрит Дубей сказал, что чувствует ничтожность.       - Ты само обаяние, Амала.       Они вернулись в холл. Сидящий за стойкой охранник что-то высматривал в ноутбуке, явно сконфузившись от визита своего прямого работодателя. Решив облегчить ему участь, Амала вышла на улицу, останавливаясь возле дверей.       - Спасибо.       Тихая благодарность сорвалась с её губ, когда Амрит медленно к ней подошел. В этом спасибо скрывалось множество поводов для благодарности.       - Куда поедем, госпожа Басу?       Он игриво прищурился, надевая фирменную усмешку. Амала слегка поддалась вперед, скользя пальчиками по гладкой ткани его кофты, чувствуя через неё тепло мужского тела. В голову полезли воспоминания о своем визите к нему домой, когда она стояла посреди его прихожей вся грязная и мокрая, одолевая смущение от вида, в котором Дубей додумался к ней выйти. Серый шелковый халат едва прикрывал смуглую рельефную грудь. Одно неаккуратное движение – его узел распутается, полностью обнажая подтянутый торс. Басу закусила губу, прогоняя навязчивые фантазии.       - Я могу это расценивать решением в свою пользу? - длинные пальцы прошлись вверх по её позвонкам, приглаживая топорщащуюся ткань рубашки.       - Ты явно любишь помечтать.       Амала привстала на цыпочки, пытаясь дотянуться до его лица. Он немного наклонил голову, делая ей поблажку. Ведомая искрящей внутри легкости, она коснулась его губ своими. Ещё и ещё, пока поцелуй не стал глубже, жаднее. Она прекрасно понимала, что страсть, рвущаяся наружу была поделена надвое. Амрит отвечал пылко, прижимая её к себе. Внизу живота постепенно завязывался тугой узел, истомой разнося напряжение по всему телу. Почти заставляя её наконец поехать к нему, лишь бы наконец избавиться от терзавшего её возбуждения. В излюбленной манере он снова опустился губами к её шее, слегка прикусывая тонкую кожу, заставляя её буквально гореть.       - Чёрт, - тихо выругалась Амала, наклоняя голову, подставляясь под влажные поцелуи.       - Не обзывайся.       Она не видела его лица, но чувствовала, как он улыбается.       - Остановись, - зашептала девушка, когда его рука с усилием сжала её бедро.       - Ты первая начала, - Амрит вернулся к её губам, придерживая девичье лицо двумя руками.       - Первая и закончу.       Общаться между поцелуями постепенно переходило в привычку.       Во вредную привычку.       - Мне пора домой.       Она скользнула прохладными пальцами под его кофту, оглаживая горячую кожу. Амрит, полностью отдавшийся её устам, едва слышно резко вздохнул, прижимая её еще ближе к себе.       - Тогда давай еще немного попрощаемся.