Черно-белые хроники цветной войны

«Каждый юный волшебник и волшебница магической Великобритании отныне обязаны посещать школу чародейства и волшебства Хогвартс»

«Для этого им нужно получить сертификат о Статусе крови»

«Министерство магии проводит расследование деятельности так называемых маглорожденных, имеющее целью выяснить, как им удалось овладеть магическими секретами»

      Черные буквы на газетном листе казались пауками. Отвратительные буквы, складывающиеся в отвратительные слова. Дафна отвела взгляд от газеты, но за окном «Хогвартс-экспресса» не нашла ничего интересного — туман скрывал весь вид. Туман и сумерки. Осень наступила слишком ранняя, словно сама природа тосковала из-за случившегося. Словно весь мир был болен этой войной — или же ею болела только Британия.       — По-моему, это чудесно! — сказала Панси. — Давно пора было очистить школу от маггловских выродков. И в том, что они украли нашу магию, что-то есть, вам не кажется?       — Да точно! — поддакнула Миллисент. — Украли или отняли! Если у них в семье нет ни одного мага, как они могли получить магические способности, кроме как хитростью?       — Или насилием, — тихо произнесла Дафна, потому что должна была что-то сказать. Должна была поддержать разговор, и неважно, что она на самом деле думала. Возможно, Панси и Милли тоже говорили неискренне. Все они с младенчества умели притворяться, всех их обучали тонкому искусству учтивой лжи и изящных недоговорок.       — Или насилием! — поддержала Дафну Трейси Дэвис. — Отняли волшебную палочку, угрожая этими своими штуками… как их…       Трейси не умела притворяться так хорошо. Панси косилась на нее с презрением: в отличие от трех своих соседок по комнате, Трейси была полукровкой. Родословной тоже не могла похвастаться. Но сертификат о Статусе крови она получила, иначе не ехала бы сейчас вместе с ними в Хогвартс-Экспрессе.       Открыв альбом, Дафна взяла карандаш. Ее любовь к рисованию всегда была ее убежищем, а теперь — в особенности: все вокруг знали, что когда Дафна рисует, трогать ее нельзя. Просто нельзя; хотя жизнью и здоровьем никто не рисковал, все-таки никому не было приятно попасть под ее ледяной взгляд, такой, что казалось, будто с ног до головы обдает морозом.       Карандаш заскользил по бумаге, выводя линии. Лицо, взглянувшее на Даф, вызвало на ее губах тень улыбки: Астория. Тори. Единственный человек, ради которого Дафна играла эту идиотскую роль чистокровной ведьмы, поддерживающей бесчеловечный режим Волдеморта.       Гринграссы никогда не кичились своей чистокровностью. Их род, как говорилось в архивах семьи, вел свое начало еще от кельтов, от друидов, которые обожествляли деревья. Среди предков Дафны была вейла. Среди них были, конечно, и сквибы, и полукровки, но так редко, что Гринграссы все еще по праву входили в список двадцати восьми священных чистокровных семей. Ей выдали чертов сертификат о Статусе крови без лишних вопросов, ей даже не пришлось проходить какие-то собеседования (Дафна вообще очень слабо представляла, как получали документ другие маги). Доказательством их с Асторией статуса была их фамилия.       Рядом с лицом сестры на бумаге появилось еще одно — одной ломаной черной линией. Северус Снейп. Когда-то — любимый учитель Дафны. Теперь — директор Хогвартса, убийца прежнего директора. Даф вместе с Тори была на похоронах Альбуса Дамблдора. Вместе со всеми они вскинули палочки вверх, когда все прощались со старым магом.       Почему Снейп убил его, Дафна понятия не имела. Она никогда не замечала на лице своего декана ненависти, если тот смотрел на директора. На лице Снейпа вообще никогда не было настоящей ненависти, даже если взгляд его останавливался на столь нелюбимом им Гарри Поттере, в черных глазах отражалось раздражение, иногда злость, но не ненависть.       Рядом с лицом Снейпа Дафна начертала еще одно. Она не видела его с прошлого года и не знала, вернется ли он в школу. В каком-то смысле Даф ему сочувствовала. Драко Малфой раньше представлялся ей всего лишь напыщенным индюком, высокомерным избалованным ребенком, золотым мальчиком, который решил, что ему все дозволено лишь благодаря происхождению… таким он и был. До шестого курса.       Потом Драко изменился — почему, сначала Дафна не знала, но уже первого сентября, увидев его в Большом зале, поняла: он ломается. Еще не сломался, но ломается изнутри на куски.       — Пора переодеваться в мантии, — тихо позвала ее Панси. — Скоро приедем.

***

      Хагрид не встречал первокурсников. Естественно, как бы он мог? Дафна никогда не считала полувеликана хорошим учителем, но он был забавным и добрым. У него было доброе лицо. Дафне стало немного грустно, что он не кричит на всю платформу: «Где первокурсники?» Когда-то Астория испугалась такого его зычного рева, но потом сама над этим испугом смеялась.       Астория.       Светловолосая макушка сестры мгновенно отыскалась Дафной в толпе, и она поспешила подойти к Тори. Сжала ее ладонь, уверенно шагая к каретам, куда их теперь провожала профессор Граббли-Планк.       Тех, кто везет кареты, Дафна не видела. Панси и Милли забрались в карету к Нотту и Малфою, а Трейси — к Блейзу, Крэббу и Гойлу.       — Я к подругам, — сказала Астория, просяще взглянув на Даф.       — Иди, но будь осторожна.       Проводив сестру взглядом и убедившись, что та устроилась в карете, Дафна наконец начала искать место для себя и обнаружила, что единственное свободное — там, где уже сидели Невилл Лонгботтом, Луна Лавгуд и Джинни Уизли.       Потрясающе.       Выбора не было. Дафна грациозно ступила на облучок и так же грациозно опустилась рядом с Лонгботтомом. Неприязненный взгляд младшей Уизли обжег огнем.       Дафна отвернулась.              — Сегодня неприятная погода, — заметила Лавгуд так, словно главной их проблемой была именно погода. Никто не ответил ей, но она ничуть не смутилась, продолжая, — Говорят, дементоры могут насылать дожди.       Уизли явно хотела съязвить что-то насчет дементоров в сторону Дафны (все ее эмоции были слишком ярко написаны на лице), но каким-то чудом смолчала. Карету тряхнуло, отчего колени Даф и Невилла соприкоснулись.       — Прости, — буркнул он, и только тогда Дафна обратила на него внимание. Еще год назад он был смешным. Просто смешным. Не тем пухлым и пугливым мальчишкой, каким был на первых курсах: с годами вытянулся, похудел, и задирать его постепенно перестали, а он перестал регулярно взрывать котлы на уроках Зельеварения. На Святочном балу он танцевал с Джинни Уизли, но после этого парой они не стали (Дафне было наплевать, кто с кем встречается, но Панси и Милли обожали сплетни и поэтому Даф тоже все знала, хотела она того или нет). И тот самый смешной Невилл вдруг превратился в… такого. Вырос сантиметров на десять, наверное. Раздался в плечах. Лицо окончательно утратило пухлость и взамен приобрело изящество, мужественность и даже некую породистость. Великий Мерлин, он был… красивым.       — Ничего, — пробормотала Дафна.       Безумие какое-то: ей правда только что показался привлекательным Невилл Лонгботтом?       Когда кареты остановились, он выбрался наружу первым. Галантно подал руку Луне и Джинни, помогая им выйти, а после так же галантно протянул руку Дафне.       Зачем?       Его родители были замучены и доведены до безумия Беллатрикс Лестрейндж, теткой Драко Малфоя; Драко раньше не раз обижал его, а теперь открыто стал врагом; Дафна к Драко никаким образом не относилась, но была его однокурсницей. Многим хватило бы этого. И все же Невилл протягивал ей руку.       На них наверняка смотрели. На Дафну всегда смотрели. Сейчас — особенно. Гринграссы не присоединились ни к одной из сторон в разгоревшейся войне, остались нейтралами и даже на словах не поддерживали Темного Лорда, и хотя их не трогали — Дафна понимала, что это временно, и что если наследница рода совершит хоть одну ошибку — пострадают все.       Проигнорировав руку Невилла, она сама вышла из кареты. Это было ужасно невежливо, но он был предателем крови, другом Поттера, одним из участников битвы в Отделе Тайн, и хотя принять его помощь казалось чем-то совершенно безобидным, так только казалось.       Дафне было немного жаль. У Невилла наверняка были теплые руки.

***

      Большой Зал украсили, как обычно, празднично, но никакой радости эта красота не вызывала. Дафна не без облегчения увидела, что Драко все же присутствует в школе, и хотя его лицо скорее напоминало маску, держался он с достоинством, как положено лорду.       На месте Дамблдора сидел Северус Снейп. Хагрида среди профессоров не было; Дафна подумала — может, его нет уже и среди живых. Профессорка Маггловедения Чарити Бербидж тоже отсутствовала. На ее месте сидела какая-то рыжая женщина, а рядом с ней — такой же рыжий мужчина. Выглядели они близнецами.       Снейп поднялся, и все шепотки стихли — в наступившей тишине ему даже не обязательно было делать свой голос громче с помощью магии.       — Рад приветствовать вас в Хогвартсе, — произнес он. — Этот учебный год обещает быть не таким, как другие! Мы открываем новую страницу, начинаем новую эпоху…       Говорил он торжественно, не без пафоса, и многие (не только слизеринцы) взирали на него с восхищением, но большинство — с презрением. Сам Снейп держался потрясающе, но… не верил в то, что говорит. Это было заметно только Дафне: вряд ли здесь кто-то еще обладал такими способностями, для остальных Снейп хладнокровно сообщал основные установки, постоянно звучащие со страниц «Пророка», лишь облекая их в немного иные фразы.       Совсем коротко это могло звучать так: лишь чистокровные маги достойны жизни, все прочие должны умереть или служить им.       — Как вы могли заметить, у нас произошли изменения и в преподавательском составе, — добрался Снейп в своей речи до более важных вещей. — Позвольте представить вам Алекто Кэрроу, преподавательницу Маггловедения.       Маггловедения? Дафна была уверена, что этот предмет уберут, делая вид, будто его никогда и не было.       Алекто встала, широко и белозубо улыбаясь. Вместе со всеми Дафна зааплодировала ей.       — Амикус Кэрроу, преподаватель Защиты от Темных Искусств, — представил Снейп ее брата.       Зельеварение все так же преподавал Слагхорн. Кентавра Флоренца, как и Хагрида, среди учителей быть не могло — вместо него Прорицания снова предстояло вести только Сибилл Трелони. Больше никаких перемен в составе преподавателей не было.

***

      О том, кто такие Кэрроу, Дафна узнала на следующий же день. Первым уроком выпала Защита от Темных Искусств, еще и сдвоенная с Гриффиндором. Дафна села за стол рядом с Панси.       — А профессор хорош, — шепнула та.       Даф кивнула — тот действительно был достаточно привлекательным внешне. Амикус вскинул руку, приказывая прекратить разговоры.       — Как меня зовут, вы уже знаете, — начал он. — Не вижу смысла растекаться в пояснениях, насколько важен мой предмет: кто не идиот, тот знает это сам. Единственное и самое важное, что следует помнить: если хотите защищаться, нужно уметь нападать. Кто-то из вас когда-то применял Круцио?       По классу прокатилась волна восклицаний — напуганных или возмущенных. Дафна взглянула на Лонгботтома — тот побледнел, как бумага.       — Никто? Что ж, пора этому научиться! Алекто! — позвал Амикус. Дверь класса открылась, и Алекто загнала внутрь… первокурсников?       Дафна похолодела.       — Это жалкие полукровки, — прошелестел Амикус. — Те, чьи родители или бабка, или дед, отняли магию у чистокровных. Кто первым испытает на них Круциатус? Лонгботтом?       Все это казалось чудовищным абсурдом, сюрреалистичным дурным сном, такого не могло быть на самом деле, но это происходило в действительности. Дети дрожали, глядя на семикурсников огромными глазами. Невилл резко поднялся.       — Никогда, — отрезал он. — Зато я могу отработать эти чары на вас!       Класс ахнул. Дафна поразилась такой дерзости.       — Ах, на мне? — хохотнул Амикус. — К сожалению, Лонгботтомы, насколько я знаю, больше привыкли к Круциатусу…       Невилл побледнел еще больше. Дафне показалось, что он бросится на Кэрроу, но он только сжал кулаки.                    — Что ж, — насмешливо проговорил Амикус, — раз уж Лонгботтомы привыкли к Круциатусу, почему бы не отработать заклинание на одном из них? Как ты на это смотришь? Заменишь их собой?       Он издевался, пугал, не сомневался, что Невилл стушуется, замолкнет и сядет на место — и во всех смыслах будет на положенное ему место поставлен. Но Невилл гордо вскинул подбородок и отчеканил:       — Заменю!       По классу снова прокатилась волна шепотков и взволнованных охов. На лице Амикуса отразилось замешательство. Не дожидаясь его разрешения или приказа, Невилл вышел в центр класса, закрывая собой трясущихся от страха детей.       — Хорошо, — сказал Амикус. — Но не уводи их, Алекто. Пусть посмотрят, что ожидает таких, как они. Хм, кто же будет первым…       Далее творилось нечто еще более дикое: Алекто отогнала первокурсников к стене, а Амикус вызвал Винсента Крэбба, и Крэбб с довольной усмешкой, ничуть не колеблясь, ударил Невилла Круциатусом. Тот держался так храбро и спокойно, что Дафне невольно казалось — боли Лонгботтом не испытает, что, возможно, он нашел какой-то способ защитить себя от Круцио: ментальный щит или амулет… Но он не притворялся, когда закричал.       Вряд ли он хотел кричать, но когда тебе ломают все кости и каждую клеточку тела словно перемалывают в жерновах, не кричать невозможно. Невилл упал на колени, Крэбб торжествующе захохотал, и Дафне захотелось закрыть лицо руками. Или хотя бы отвернуться — но она приказала себе смотреть. Она должна была этому радоваться, как и Винсент — тому, что нахальство Лонгботтома наказано.       Крэбб не стал последним. Амикус вызывал слизеринцев, и только их: Дафна подумала, что гриффиндорцы учиться Круцио не будут совсем. Им уготована участь тренировочных манекенов, потому что все они — либо полукровки, либо предатели крови. Слизеринцы же — чистокровные наследники, будущие лорды и леди, элита…       — Гринграсс! — прокаркал Амикус, и Дафна не сразу осознала, что речь о ней.       Она что, тоже должна?..       Да на нем живого места не было! Но Дафна встала из-за стола, выходя к доске — к стоящему на коленях Невиллу. Он опустил голову, челка падала на лицо, волосы липли к вспотевшему лбу. Дафна надеялась, что он останется в той же позе, но когда встала напротив — Невилл поднял на нее взгляд. У него были голубые глаза, на ресницах блестели выступившие от боли слезинки, и он не впал в бессознательное состояние — он узнал ее. Она была уверена, что узнал.       — Не бойся, — ободряюще сказал ей Амикус. — Для юной леди такая магия, естественно, выглядит шокирующе, но не только парни должны это уметь. Как известно, леди Лестрейндж до сих пор даст фору в этих чарах многим мужчинам.       Невилл едва заметно вздрогнул, услышав это имя. Дафна сжала палочку так, что заболели костяшки. Она должна была думать в первую очередь об Астории, только об Астории, ради сестры она не имела права на ошибку и должна была ударить Невилла настоящим Круцио, должна была хотеть причинить ему боль — но не хотела. Он не сделал ей ничего плохого. Он не закричит от ее чар так, как кричал от чар Крэбба и Забини, и оба Кэрроу поставят напротив Дафны мысленную галочку. Она и так умудрилась скомпрометировать себя, когда ехала с Лонгботтомом в одной карете и когда он хотел помочь ей. Если теперь ее пытка не вызовет у него боли, подозрения окружающих усилятся.       Дафна попыталась представить вместо Невилла Амикуса, но не могла сосредоточиться — он продолжал смотреть на нее. И вдруг его губы шевельнулись.       «Давай».       Нет, ей почудилось… Но губы Невилла разомкнулись снова. Со стороны это выглядело просто подрагиванием, но она различала четко.       «Пожалуйста».       Нет, он не мог…       Но и Дафна тянуть дольше не могла. Вскинув палочку, она произнесла, чудом не допустив ни малейшей дрожи в голосе:       — Круцио!       Невилл отчаянно закричал, задергался, забился, как в припадке. Дафну затрясло почти так же, но вдруг…       Никто бы не понял, кроме нее. Только ей повезло иметь эту наблюдательность, внимательность к малейшим деталям: особый дар, побочный эффект проклятия. Невиллу не было больно от ее Круцио. Невилл притворялся.       И он знал, что она не хотела мучить его. Более того, он просил ее сделать это, чтобы… разыграть спектакль? Чтобы увести от нее вероятные подозрения?       На кой черт ему это нужно?       — Молодец, — довольно кивнул Амикус. — Как и ожидалось от наследницы великого рода. Превосходно, леди Гринграсс.       Дафна медленно проследовала обратно к своему месту, чувствуя на себе полные ненависти взгляды гриффиндорцев и восторженные — слизеринцев. Она не была последней, Амикус вызывал и других, и вряд ли те, другие, щадили Невилла — дальше он снова кричал по-настоящему.

***

      Больничное Крыло было таким, как всегда — здесь ничего не изменилось. Дафна попала сюда всего один раз: на первом курсе на ее руки случайно пролилось обжигающее зелье, что было ошибкой работающей с ней в паре Милли, и Милли после извинялась целый месяц. Мадам Помфри обработала ожоги, и больше Даф в больнице делать было нечего, но обстановку она запомнила.       На самом деле ей не полагалось здесь быть, но у нее имелось серьезное основание: ей требовалось успокоительное зелье. Играть роль нервной барышни оказалось самым удобным выходом: оба Кэрроу списали состояние Дафны на стресс, к которому та не привыкла. Чистокровной леди даже полагалось иметь слабые нервы.       Успокоительное зелье Дафне бы действительно не помешало, но она пришла сюда не поэтому. В конце урока Амикус отправил измученного Невилла к мадам Помфри: как бы там ни было, а Лонгботтом был чистокровным, и его нельзя было просто бросить.       Когда Дафна вошла, мадам Помфри прослушивала Невилла специальной трубочкой — наполовину раздетого. Даф быстро отвела глаза, но не смогла не заметить, что тело у него тоже… изменилось.       — Вы в относительной норме, — сухо сказала медсестра, покосившись на Дафну. — Крепкий молодой организм… но я бы не советовала подвергаться таким испытаниям снова. Мисс Гринграсс?       — Я пришла за успокоительным.       — Сейчас принесу, — кивнула мадам Помфри. — А вам, Лонгботтом, общеукрепляющее. Подождите здесь.       Она ушла, и Дафна с Невиллом остались одни. Он торопливо набросил рубашку. Дафна закусила щеку. Что она могла ему сказать? Разве за ней наблюдали только слизеринцы? Среди всей школы доверять Даф могла лишь Астории.       Но Невилл ей помог.       — Прости, — очень тихо сказала Дафна. Совсем тихо. Но он услышал.       — Ни к чему извиняться, — он повел плечом. — Это был мой выбор. У тебя выбора не было.       Был. Прямо сейчас — был. Дафна переступила с ноги на ногу.       — Сделай настойку барвинка, — сказала она. — Обливайся ею или обтирайся… лучше каждый день. Совсем боль не снимет, но притупит.       Она ждала, что Невилл спросит, зачем ей давать ему советы, или что усомнится, не ядовитое ли средство предлагает ему ведьма со Слизерина, или что высмеет ее желание помочь — тот Невилл, которого она помнила, не стал бы смеяться, но он казался совсем другим.       Способным на все.       — Хорошо, — просто сказал он. — Спасибо.       Дафна усмехнулась краем рта — он ее еще и благодарит…       — И тебе, — сказала она. — Спасибо тебе… Невилл.