Утренняя звезда, освети мой путь

Когда за окном начало светать, Рихард открыл глаза и решил перестать притворяться, что спал. Он был в номере один, и никто бы не отругал его за жалкие потуги изобразить здоровый восьмичасовой сон, но ему все равно было стыдно за бессонницу. Спать не хотелось, но и не спать не хотелось тоже. Рихард оказался в подвешенном состоянии, когда у него осталось одно единственное желание: перестать существовать на секунду и просто отключиться от тела. К сожалению или к счастью, физических сил на сон или на другое решение проблемы у него тоже не было. Итак, Рихард все еще существовал. Его тело вполне функционировало, это означало так же и то, что мысли никуда не исчезали из головы, а продолжали его терзать. Он сел на кровати, уперся локтями о колени и уронил голову на ладони. Как же хотелось спать… Ему бы отключиться всего лишь на мгновение, и уже стало бы легче! Зачем вместо сна он должен был идти в ванную, умываться, бриться, расчесываться? «Затем, дорогой мой», — напомнил внутренний голос, — «чтобы вытащить тебя из дерьмового состояния». Рихард раздраженно вздохнул в ответ своим мыслям. Он был знаком с депрессией из первых рук, и прекрасно знал, как та ощущалась. Почему же, черт возьми, она пришла так не вовремя? У него же только все начало налаживаться… Он решил не менять нижнее белье, справедливо рассудив, что после вчерашнего душа то было достаточно свежим, но обновил дезодорант и вместо серой футболки надел последнюю чистую — зеленую. Затем Рихард впрыгнул в шорты и вышел из своей комнаты в общую. Все находилось на своих местах, ровно так, как он и запомнил, когда все же решил подняться из-за стола. Рихард бросил взгляд на нетронутый ужин пустым взглядом, прикрыл за собой дверь спальни, а после тихо вышел из номера. Несмотря на раннее время, ресторан отеля был наполовину заполнен. В очереди за кофе Рихард перекинулся парой слов со звукорежиссером и техниками насчет вчерашних басов, которые ревели настолько мощно, что он чувствовал их в груди. Те оправдывались, пытаясь перевести все в шутку, и Рихард позволил, слушая их вполуха, поскольку на самом деле совсем не был настроен на рабочие разговоры. Он всегда жаловался на басы, когда выпадала возможность, поэтому не стал изменять стародавней традиции. Зачем он, вообще, пришел в ресторан? Он же даже не пил кофе. Рихард остановился посреди прохода, чтобы поставить чашку обратно у аппарата, а потом в голову прокралась мысль: «От одной тебе все равно ничего не будет». Он застыл между двумя решениями и никак не мог определиться, не замечая, что думал уже совсем не о кофе… Кто-то похлопал его по плечу, а затем протиснулся мимо. Рихард отошел, тихо извиняясь, как в нос ударил знакомый запах. Он навеки отпечатался в подкорке сознания. В груди остро кольнуло, Рихард тут же развернулся и пошел в другую сторону. Так он над собой точно не собирался издеваться. Его спина горела от тайного желания, чтобы Пауль окликнул его. Они могли бы взять один чайник на двоих: со смородиной или имбирем. Рихард не любил с имбирем, но он знал, что Паулю нравилась горькость и терпкость на языке, и, в принципе, вкус чая был не столь важен. Например, сейчас он мог выбрать турецкое яблоко или перечную мяту, и ни один из этих вкусов не дал бы ему ощущения взаимности, защищенности и спокойствия. Рихард фыркнул. Спокойствие… Он поднял взгляд на столик, от которого убежал, ожидая прежний всплеск боли на сердце, но вместо него пришла злость. Пауль был спокоен! Он сидел за столом, как будто ничего не случилось и спокойно пил свой кофе… Очевидно, он тоже не сомкнул глаз ночью, пусть и совсем по другой причине. Рихард крепко стиснул зубы. Вчера, далеко за полночь, в их общем чате появилось видео смеющихся Пауля и Флаке, подговаривающих одного из осветителей попробовать консервированный собачий корм. К удивлению Рихарда, тот съел целую ложку и не поморщился. С другой стороны, они все что только не ели, когда были моложе… Если бы он посмотрел видео неделей раньше, он бы, наверное, посмеялся. А так улыбка не шла на лицо, поскольку по фону было понятно, что происходящее снималось в отеле. Там же, где Рихард всю ночь пролежал на кровати, пялясь в потолок. Рихард подождал нужные пять минут, пока чай с перечной мятой заваривался, потом выкинул чайный пакетик, а после оставил чашку стоять на столе и вышел через черный вход на улицу, чтобы покурить. Он не представлял, как снова поедет с Паулем в одном автобусе. Путь от Брюсселя до Франкфурта занимал минимум четыре часа. Наверное, надо было быть ответственным взрослым, принимать правильные решения, проговаривать вслух конфликт и выходить из него, вот только… Никакого конфликта на самом деле не было. Они не ссорились, они… Рихард уже давно перестал понимать, что они. А Пауль даже не пожелал ему доброго утра. «Какое уж тут доброе утро», — сказал внутренний голос. Рихард фыркнул и впервые ухмыльнулся. — Вот уж точно, — поддакнул он себе вслух и затянулся.

***

Рихард вынуждено переключился в рабочее состояние, поскольку младший менеджерский состав продолжал сыпать все новыми ошибками. Старшие уже давно выехали в Прагу и дальше на Восток, оставив треть подчиненных разбираться с их расписанием на Западе. Задача должна была быть очень простой, с ней бы и первокурсник справился, но при этом, когда они все получили дневное расписание в одиннадцать утра, на листах значилось: «Отъезд 10:00». Поэтому выезжали не одной стройной колонной, а по мере готовности. Не удивительно, что при такой дезорганизованности они потеряли целый трейлер! Когда Рихард собирал свой походный рюкзак, вещей Пауля уже не было в номере. Он даже не притронулся к фруктам, хотя обычно имел привычку утаскивать что-то из отеля, и выйдя из номера, столкнулся с Оливером и Фрау. Они выглядели настолько свежими и отдохнувшими, насколько могли выглядеть избитый человек и женщина с глубоким чувством дисфории. Увидев их, Рихард вдруг понял, как надо действовать. — Олли, поменяемся местами в автобусе? — попросил он вместо утреннего приветствия. Оливер просканировал его особым взглядом с головы до пят. — Поменяемся, — он кивнул. — Спасибо, — Рихард лихо перекинул сумку с проводами и кейс с гитарой из правой руки в левую, чтобы похлопать Оливера по плечу, и в ту же секунду спину знакомо прострелило где-то под ребрами. «Значит, тяжести больше не носим», — напомнил себе Рихард, и они вместе выдвинулись на парковку. В автобусе Фрау сразу улеглась на свою койку. Рихард плюхнулся на место Оливера, и они молча залипли в свои телефоны. Автобус тронулся. Рихард периодически поглядывал на Фрау, гадая, скажет она ему что-нибудь или нет. Та не проронила ни слова, и даже не сдвинулась с места ни на сантиметр. Ехали в полнейшей тишине, и через пять минут в пути, Рихард понял, что его начало клонить в сон. Он тут же решил воспользоваться этой возможностью. Наконец-то…

***

Во Франкфурт добрались без проблем. Рихард просыпался тяжело. Наверное, все же не надо было спать. Он посмотрел на Фрау, и, пока они сидели на койках и просто молча пялились друг на друга, Рихард почувствовал, что ему стало значительно легче от близости человека, понимающего без слов. — Дерьмово как-то, — признал Рихард вслух, почесывая плечо и зевая. — И не говори, — она, конечно, с ним согласилась. Больше они ничего не обсуждали. Иногда меланхолию нужно было просто промолчать бок о бок с близким человеком. Во Франкфурте их настиг неожиданный, но приятный сюрприз. Рихард выходил из автобуса первым, и тут же застыл на ступеньках. У двери автобуса стояла Ульрике, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Рихард вдруг улыбнулся и понял, что делал это абсолютно искренне, несмотря на тянущее и отчаянное: «Как же я хочу, чтобы у меня было так же! Почему у меня никогда не бывает вот так?». — О! Привет, — поздоровался он. — Привет. Они с Ульрике крепко, но коротко обнялись, после чего Рихард отступил, поскольку ее нетерпение и волнение принадлежали не ему. Он встал рядом с остальными: Олли, Пауль, Флаке и Тилль все собрались в один полукруг. До чего же странным было стоять рядом после всего, что с ними произошло! Тилль все еще не разговаривал ни с кем из них и вел свой затворнический образ жизни. Оливер выглядел потрепанным и значительно пожелтевшим или даже позеленевшим. Рихард не смотрел на Пауля, и они впервые за долгое время заняли самые далекие друг от друга места. Флаке… Флаке ни с кем не ссорился, что было неудивительно, поскольку он всегда немного отличался. Между ними царила атмосфера хаоса, бардака и разрозненности, и вместе с этим они все без исключения, собрались там, где были нужны больше всего. Фрау спускалась по лестнице медленно, ее лицо ничего не выражало, из-за чего смена настроения проявилась особенно отчетливо. Рихард мог по секундам разложить момент узнавания, удивления и мгновенного шока. Ее лицо стало глуповатым и смешным, как и всегда, когда происходило что-то, что не входило в ее планы, но дальнейшее никто не увидел, потому что Фрау и Ульрике крепко обнялись, утыкаясь друг в друга так, будто всю жизнь находились в такой позе. Рихард вдруг почувствовал себя так, как будто подсматривал за чем-то, что не предназначалось для чьих-либо глаз, и стыдливо отвернулся. — Как ты здесь оказалась? — все еще пребывая в шоке, спросила Фрау. — На машине приехала, — Ули также звучала приглушенно. Она прижалась лбом к ее лбу, — милая моя.. — Оооо, — затянул Пауль. Рихард зыркнул на него, испытав внезапное сильное желание треснуть его чем-то тяжелым по голове. Правда ему пришлось довольствоваться чувством отмщения, глядя на то, как Флаке ткнул Пауля в бок. Шнайдерам было все равно на то, что происходило вокруг. Ульрике взяла лицо Фрау в руки и поцеловала. — Так, парни, нам тут больше делать нечего, — Пауль просигналил рукой в сторону отеля, и они все отмерли. От того, как звучал голос Пауля, внутри Рихарда все оборвалось. Наверное, мимолетное облегчение при виде Ульрике ему только показалось? На самом деле он ничего не чувствовал, как будто все внутренности были отделены от тела огромным слоем ваты. Рихард не стал сразу заходить в отель, а достал сигареты и закурил. Возможно, где-то в другой Вселенной существовала его версия, в которой это он, а не Фрау, вышел из автобуса и встретил своего любимого человека, приехавшего поддержать в тяжелое время. А может, где-то была та самая версия Пауля, ответившего на его ночные звонки или, хотя бы, вернувшегося в номер? Была ли та самая версия их группы, в которой Тилль и Олли ходили вместе в бассейн и сидели рядом за одним столом, где Фрау или Крис, или Шнайдер не испытывали мучительной дисфории, где Флаке… Мысли вдруг остановились. Рихард фыркнул. Нет, Флаке непременно должен быть самим собой в любой Вселенной. Может, в их группе и не было «лидирующих ролей», но они все держались именно за Флаке, если их начинало штормить. Рихард глубоко затянулся, вдруг осознав, что могло помочь ему выйти из депрессии. Рядом прошла девушка из администраторской команды, и он решил, что это была судьба. Рихард остановил ее и впервые за долгое время попросил отдельный номер.

***

В молодости Рихард мечтал оказаться на Западе. ФРГ казалась ему недосягаемой мечтой, оплотом безопасности, стабильности и принятия. Страной, где люди улыбались друг другу на улицах, в магазинах не стояли в очередях, и можно было каждый день ходить на концерт любых групп. Во многом так оно и оказалось. Только почему-то все города на Западе, как один, вызывали у него отторжение. Франкфурт, несомненно занимал почетное место в числе городов, которые Рихард не любил. В нем как будто собралось все, что провоцировало острую неприязнь. Разделение между богатыми и бедными слишком бросалось в глаза, и одна мысль об этом неприятно щекотала чувство то ли вины, то ли зависти. При том, что сам Рихард, скорее подходил к описанию богатых, и любил появляться на людях в костюме, он никогда не причислял себя к обществу белых воротничков. А в молодости его и вовсе можно было найти скорее среди уличных бродяг… И, если в Берлине бродяжничество ассоциировалось с творчеством, радостью, свободой, то во Франкфурте — с наркотиками, бедностью и криминалом. Никакой безопасностью здесь и не пахло. Казалось, сделай шаг за границы отеля — окажешься без бумажника. С другой стороны, во Франкфурте все было заточено на эффективность и работало, как часы. Все запросы удовлетворялись, а вносимые предложения уточнялись до мельчайших подробностей. Все дошло до того, что у Рихарда спросили ожидаемый срок годности бутилированной воды… Такая дотошность и желание угодить давались городу ценой ментального здоровья, и это было видно во всем. Да, на стадионе все было идеально, но стоило ли это того? За несколько часов до концерта Рихард сидел перед зеркалом в окружении Лейны, Виктора и других гримеров. Из их шестерки еще никто не успел подъехать, и, наверное, это было даже к лучшему. У Рихарда появилось мысленное пространство для того, чтобы собраться и взять себя в руки. Он доставил себя в гримерное кресло и сдался для косметических процедур. Лейна подкрашивала и выщипывала его брови, и боль от пинцета одновременно надоедала и успокаивала. Гримеры переговаривались и шутили между собой, и довольно скоро Рихард понял, что Виктор и Лейна флиртовали. В очередную затянувшуюся из-за разговору паузу, он приоткрыл глаз, и воочию убедился в том, что у них двоих что-то наклевывалось. Почему у всех вокруг что-то складывалось? Почему все находили кого-то в пару, а его — Рихарда — никто не выбирал? Нет, он был рад и за чету Шнайдеров, и за Лейну, и желал им всего хорошего, вот только… Как же хотелось, чтобы ему тоже кто-то что-то пожелал! И почему он, вообще, обращал на кого-то внимание? С чего вдруг стал таким чувствительным к чужому счастью? Разве был какой-то смысл в том, чтобы обсасывать детали личной жизни других людей? Нет. Никакого смысла в этом не было. Зачем же он тогда это делал? Когда с макияжем было покончено, Рихард приблизился к зеркалу, критически осматривая себя в отражении. Раньше он думал: «Наступит день, и на меня в ответ посмотрит старый человек. Наступит день, я посмотрю на свои руки, и это будут руки старика». Этот день уже давно наступил, а внутри у Рихарда ничего не изменилось. Он был все тем же мальчиком, плачущим на полу у двери в своей комнате, упираясь ногой в батарею, чтобы отчим не смог войти. Рихард был тем мальчиком и когда записывал альбом, и когда выходил на сцену перед многотысячной толпой, и, особенно, когда лежал ночью без сна, пытаясь убедить себя в том, чтобы перестать мечтать о любви, смириться с тем, что он был ее недостоин, и начать жить нормально. Из-за внутренних переживаний Рихард успел устать еще до выхода на сцену. Как же он временами уставал от самого себя! Разве нельзя было просто взять перерыв от своей головы? Рихард поднял взгляд на толпу, и будто увидел их всех с совершенно другой стороны. Все же было, как раньше! Он колесил со своими друзьями по Европе, без оглядки на границы, и играл перед слушателями. При этом ему аплодировали и кричали слова поддержки, даже если пальцы путали аккорд. Вот же его мечта — вся, как на ладони! Он жил где хотел, делал что хотел, гулял где хотел, и мог делать абсолютно все, что заблагорассудится! И если он захочет веселиться всю ночь, значит, будет веселиться всю ночь! К «Чужаку» Рихард чувствовал себя так, будто горы были ему по колено, и он мог справиться со всем, что угодно. Он уже знал, что ни Паулю, ни ему не сдался этот чертов поцелуй, и что им было одинаково наплевать на то, что произойдёт между ними на сцене. «Слышишь, Пауль? Мне на тебя плева-а-ать», — злорадно подумал Рихард, кружа вокруг него, надеясь что тот каким-то образом прочтет в его глазах все мысли. Пауль ему не уступал, смотря в ответ цепким и пробирающим взглядом. Он даже не моргал, и Рихард с мазохистским удовольствием представил, как разбивает свою гитару о его голову. Единственное, что его останавливало — понимание того, что он не успеет добежать до края сцены, прежде чем Флаке дропнет бит. К концу концерта Рихард искрил во все стороны, и если бы не правила пожарной безопасности, он бы начал извергать огонь изо рта. Внутри все вибрировало, и его походка стала легкой, пружинистой и энергичной. И почему он не чувствовал себя таким заряженным все время? После душа, пока Рихард сидел в кресле Лейны и отмокал с противоожоговой маской на лице, его телефон просигналил напоминанием о том, что наступило время позвонить Макси и Марго. — Это что у тебя? — Фрау оперлась о его гримерный стол задницей и скрестила руки на груди. Ее лицо и руки казались совсем бледными из-за толстого слоя крема, — Просыпаться что ли пора? — Не, — Рихард поставил телефон на беззвучный и убрал в карман, — Напоминалка, чтобы поговорить с девочками. — Ааа, — Фрау с пониманием откинула голову назад. — Мы собираемся поехать в отель. Ули за рулем. Ты с нами? Рихард замер. Не успевал он сосредоточиться на одном большом и важном вопросе, как его тут же накрывало эмоциональным ответом на второй. Возможно стоило остаться и попытаться вызывать Пауля на разговор? Или взять перерыв, остыть и морально подготовиться? А может, надо было позвонить девочкам прямо сейчас? Или отложить звонок на завтра? Ехать ли в отель с четой Шнайдеров или остаться на вечеринке? А самое главное: что делать с лишней энергией? Голова шла кругом. — Нет, я останусь, — сказал Рихард. В груди кольнуло, и, не смотря на легкий дискомфорт, он понимал, что принял верное решение. Вид счастливой квирной пары только бы раздразнил его и без того ноющие раны. — Слишком зарядился на сцене. Фрау просканировала его внимательным взглядом. — Ты в порядке? Рихард слегка раздраженно вздохнул, злясь на себя за то, что не мог расслабиться даже в компании близкой подруги. Почему-то именно этот вопрос напрягал его больше всего. — Нет, — он не стал скрывать, горько усмехнувшись, — но когда это кого-то интересовало? Фрау помялась на месте. Рихард видел, как она заметалась, как будто ей тоже предстояло сделать выбор: остаться рядом с ним или идти к Ульрике, и взял инициативу в свои руки: — Позже поговорим об этом, хорошо? Сейчас я просто хочу немного развеяться. Иди давай. Я думаю, тебя там уже заждались, — Рихард искренне понадеялся, что только он заметил нотки зависти в своих словах. — Обещай, что не наделаешь глупостей, — Фрау протянула ему мизинчик. Рихард состроил бровки домиком: — Мне не пять лет, — напомнил он. Жест настолько удивил его, что он не мог не издать смешок. — Обещай, — Фрау не сводила с него глаз. — Я понятия не имею, почему все игнорируют факты, но код опасности оранжевый. «Ах», — вдруг понял Рихард, — «Она про наркотики, а не…» . После этого он зацепился своим мизинчиком за ее, и они соединили большие пальцы. — Обещаю. Не переживай, я буду в порядке, — заверил ее Рихард. — Ладно, — Фрау кивнула. — Я тогда пойду смывать это все. Увидимся завтра, да? — Давай. Поцелуй Ули от меня, — Рихард ухмыльнулся. — Иди ты, — она пихнула его в плечо и ушла в свою часть гримерки. Странным образом небольшой разговор с Фрау помог Рихарду взять под контроль часть эмоций. На душе полегчало, и к бару он направлялся в уже намного более легком настроении. «Нулевочку возьму, наверное…» — размышлял Рихард про себя, по пути за сцену. Ночь была ясной и теплой, но звезды не горели. Высокие стены стадиона загораживали Луну, поэтому место за сценой казалось погруженным во тьму. Светотехники разложили софиты по полу, и лучи, исходящие от них, оградили их компанию холодным голубым сатанинским кругом. Вечеринка потихоньку набирала обороты. Музыка играла сразу из трех мест, создавая какофонию звуков, и Рихард пожалел, что оставил мониторы в гримерке. У бара его пропустили без очереди и всучили пол-литровый разноцветный стакан с пивом. Некоторое время Рихард потратил на сомнения в том, что напиток и в самом деле был безалкогольным, но по итогу, решил не переживать и просто насладиться вечером, кружа вокруг собравшихся компаний. Близилось окончание второй трети тура, и в их огромной, колесящей по Европе семье появились отдельные компании. Так всегда неизбежно происходило. Обычно объединялись по выполняемой работе: гримеры, техники сцены, администраторы, осветители, звуковики… Но иногда и по интересам: футбол, хайкинг, плавание… Если они вшестером оказывались на вечеринке вместе, то редко примыкали к кому-то, предпочитая держаться своего внутреннего круга, но если не было хотя бы кого-то одного, то все разбредались и исчезали в толпе. Рихард понимал, что где-то в общей массе людей могли развлекаться Олли, Тилль, Флаке и Пауль, но никого из них не видел. В итоге, устав бродить, он уселся на одной из колонок. «Зачем я остался здесь, я же знаю, что вечеринки — это не мое», — подумал Рихард. Люди вокруг веселились, но он не понимал, почему именно. Неужели, все дело было в алкоголе? Похоже, что именно в нем… «Ну, ладно…», — продолжил Рихард обреченно, обращаясь к самому себе, — «На что ты надеялся, вообще? Давай допивать и в отель» , — он сделал очередной глоток, а потом справа от него прозвучало претенциозное: — Что ты здесь делаешь? Злость вспыхнула в Рихарде с новой силой. — На вечеринку пришел, — ответил он, стараясь держать голос нейтральным, и так и не удостоил Пауля взглядом. — Ты не ходишь на вечеринки, — тот скрестил руки на груди. — А сейчас хожу, — Рихард безразлично пожал плечами, пялясь на пенку в своем стакане. Пауль никуда не уходил, и его взгляд ощущался на подкорке. Рихард встрепенулся и посмотрел на него в ответ. Пауль переоделся из сценического в одежду «на выход». Рихард стиснул зубы, поскольку ему не хотелось находить его привлекательным, но он ничего не мог поделать с тем, что чувствовал. Как же у них все было по-дурацки! — Что смотришь? — спросил Рихард, когда молчание между ними затянулось. Пауль склонил голову на бок и выдохнул через нос: — Понять тебя пытаюсь, — его глаза сузились. В них не было ни капли прежнего тепла, и отчего-то это так взбесило, что Рихард взбрыкнул: — Иди, и понимай где-нибудь в другом месте, — он первым отвел взгляд, только чтобы не видеть, как Пауль буравил его. Рихард крепко вцепился в стаканчик, и тот задрожал в его руках. Он осторожно допил, следя за тем, чтобы не подавиться, и поставил его рядом с собой на колонку. Зачем они, вообще, встретились? Он бы спокойно допил свое пиво и ушел в отель. А вместо этого приходилось крутиться в буре сырых и непрошеных эмоций! Рихард постучал по карманам, и вспомнил, что оставил пачку табака и зажигалку на столе в гримерке. Пауль продолжал разглядывать его, а потом склонил голову в другую сторону. — Послушай, — начал он своим обычным тоном, — объясни мне, что происходит? Ну, уж нет. На это дерьмо у Рихарда точно не было сил. Он вздернул подбородок: — А что происходит? В толпе кто-то завизжал. Они резко повернулись на звук и увидели, как кто-то вскрыл бутылку игристого вина и направил пенную струю в толпу. Пауль повернулся к нему и опустил руки. Он запрокинул голову назад, поднимая взгляд на небо и цокнул языком. — Так, ладно, — его вздох звучал совсем уж мученически. Пауль отвернулся и пошел в сторону толпы. Рихард стиснул кулаки. Раздражение, которое он испытывал, превратилось в белый шум в ушах. Ну, почему?! Почему у него все и всегда через жопу! Какого хрена Пауль, вообще, влез в его жизнь? Перед глазами Рихарда полыхнуло, и он тихо буркнул себе под нос: — Вот и правильно. Вали отсюда, придурок. Пауль застыл, не поворачиваясь. Его плечи были напряжены, как будто он не мог принять решение, развернуться или продолжить идти. Какая-то часть Рихарда хотела, чтобы небеса разверзлись, поразили Пауля молнией и стерли его из существования — может тогда бы дурацкое чувство перестало бы грызть изнутри. Ничего не происходило. Пауль сжал одну руку в кулак и медленно повернулся. — Как ты меня назвал? — спросил он, сузив глаза. Морщинки на его лице проступили отчётливее, но не потому что он улыбался. Рихард из первых рук был знаком с этим его выражением. Пауль испытывал отвращение. Рихард выпрямился и отвел плечи назад. — Придурок, — он повторил громче, ни секунды не сомневаясь. Внутри все заледенело, — Проблемы? Пауль подошел чуть ближе, и на секунду Рихарду показалось, что тот собирался ударить его по лицу. Он весь внутренне подобрался, делая глубокий вдох и готовясь защищаться или напасть первым. Пауль тут же замедлился и вместо удара внимательно оглядел Рихарда с головы до ног. Он на несколько секунд зацепился взглядом за пустой стакан, а потом посмотрел на него, вдруг растеряв весь свой запал. Что же, черт возьми, творилось в его голове? Они пилили друг друга взглядами. В глазах Пауля мелькнуло озарение, и он возмущенно хохотнул. — Невероятно… — его руки взметнулись вверх, — Ты дуешься! — Пауль засмеялся еще сильнее, хотя веселья в голосе не было, — Ты! — он, не веря, покачал головой, — Ты! Дуешься? Рихард скрестил руки на груди. Лучше бы Пауль его ударил. — Ты больной? — спросил он мертвым голосом. Пауль продолжил, не слыша вопроса: — Поверить не могу… — пробормотал он, прижав ладони к щекам. — И это ТЫ дуешься?! Может, ты хоть на секунду вытащишь голову из задницы и подумаешь о том, каково было мне? Ты хоть понимаешь, как я себя чувствовал у Брайана? Можешь представить, каково было мне, когда меня всю ночь спрашивали, когда ты уже приедешь? Или это за пределами твоих интеллектуальных способностей? Я несколько часов сидел и надеялся, что ты вот-вот появишься… Как последний дурак! А ты!- — Пауль захлебнулся своим монологом и замолчал. В ушах Рихарда зазвенело. Нет, этого не могло опять происходить с ним! Как у Пауля постоянно получалось вывернуть все так, что жертвой всегда выходил он? — Вот как, — сказал Рихард тихо, опуская голову. — Понятно. Типа «отомстил»? — он пожевал губы. — И как, доволен? — Лучше не бывает! — Пауль крикнул, и на них обернулись. Рихард поднялся с колонки, глядя на него сверху вниз. — Вот и отлично. А теперь проваливай. Пауль всплеснул руками еще раз. — Зашибись! И теперь я еще виноват?! — он тяжело и шумно дышал, — Да ты хоть слышал себя со стороны?! — У меня-то со слухом как раз все в порядке. А вот насчет тебя я не уверен! — Рихард специально повысил голос, только чтобы показать Паулю, как глупо тот выглядел со стороны, когда пытался кричать. Они замолчали. Их разделяли какие-то сантиметры, и вместе с этим они еще никогда не были так далеки друг от друга. Сколько же еще раз им предстоит проходить через ссоры? Почему у них никогда не получалось нормально?! Взгляд Рихарда забегал по лицу Пауля. Внезапно вспомнилось, как он нахмурился, так и не поняв, что Рихард имел в виду, когда говорил «Я бы пожалел о том, как мало времени мы проводим вместе». Неужели Пауль и в самом деле был таким слепым? Рихард собрал всю свою волю в кулак, чтобы успокоиться, и попытался достучаться последний раз: — Все, о чем я просил, это чтобы ты хотя бы один вечер провел со мной, а не мотался черт знает где! «Пожалуйста, просто услышь меня». Пауль словно смотрел сквозь него: — А дальше что?! — его голос оставался таким же высоким, — В туалет вместе ходить начнем? Почему из нас двоих именно я всегда должен что-то делать?! И дальше они заговорили одновременно: — Всегда?! Да ты хотя бы пальцем шевельнул?! Ни разу! Только и делаешь, что сбегаешь! — Рихард понял, что больше не мог стоять и выслушивать все это, даже не попытавшись защититься. — Неужели так сложно хотя бы раз выползти из своей конуры и провести время, как нормальный человек?! — у Пауля ушла ровно секунда на то, чтобы вспыхнуть окончательно, — Так. Все! Я так больше не могу! Ты достал меня всем этим, понимаешь?! Достал! — он больше не сдерживался, — Сперва сам лажаешь, а потом срываешься на нормальных людей! Если тебе хочется всю ночь торчать в отеле, иди и торчи! Либо будь мужиком, прекращай ныть и возьми себя уже в руки!!! Рихард застыл. Он видел, как грудь Пауля все еще бешено вздымалась, но ничего не слышал. Звук между ними вдруг словно выключили и подключили шум веселящейся и танцующей толпы. Рихард сглотнул, болезненно осознавая присутствие других людей вокруг. Он поджал губы и прикрыл глаза, ни на что уже особо не надеясь, разве только на то, чтобы никогда не рождаться. Его внутренний голос вдруг ясно прозвучал на фоне остального белого шума: «Лучше бы домой позвонил». Рихард открыл глаза и, увидев Пауля, все еще стоявшим перед ним, тут же отвернулся и забрал стаканчик из-под пива. В самом начале он планировал попить пива и отправиться в отель. Пиво он допил. Теперь нужен был отель. Вакуум его мыслей разбавился ясным: «Отель», и Рихард задвигался на автопилоте. Он не стал ничего говорить и просто направился в сторону бара. — Рихард! Подожди! — Пауль догнал его и попытался преградить путь. Рихард посмотрел на него с абсолютным равнодушием. Пауль застыл, и он воспользовался этой возможностью, чтобы все же добраться до бара, вернуть стаканчик и направиться за забытым табаком. Рабочий дух из помещений выветрился, и теперь комнаты использовались для приватной обстановки. Компания, занявшая его уголок, состояла преимущественно из гримеров. Было темно и накурено так, что можно было затягиваться прямо из воздуха. На диване в центре переплелась парочка. Узнав в них Виктора и Лейну, Рихард даже не усмехнулся. Он продолжил двигаться в сторону своего столика, надеясь, что его заветный пакетик остался нетронутым. — Эй, Риш! — кто-то свистнул его имя. Рихард внимательно всмотрелся в темноту, продолжая раскладывать по карманам личные вещи. — Иди сюда! — из хитросплетения женских тел, к нему обращался Тилль. Кто бы знал, что его вечер закончится именно так?