Жёлтая пресса

Просматривая детские фотографии Василий не раз ловил себя на желании повернуть время вспять и изменить свое будущее. Василий хотел работать на ферме, или литейщиком, кем угодно, лишь бы за это хорошо платили. Поймать внимание типичного читателя газеты не так уж и просто. Вчера они хотели кровавых записей поножовщины, завтра им нужны новости из Ордена, сегодня, будто в перерыве, они хотят статью про милый цветочный магазинчик на краю города. Они то хотят романтичных историй, то психологические триллеры, и все это в рамках одной небольшой статьи. Пару дней назад на трассе 2-12-51 сгорел жилой дом. Дом, и все кто был внутри тоже. Проезжая мимо до сих пор иногда пахнет жареным мясом. Василий пишет очередную статью. Отвлечемся от его нудной работы. Год назад Василий проиграл в карты круглую сумму денег, которую он получил с пособия. Каждый год он уговаривает себя сохранить хоть небольшую часть сбережений и отослать их его больной маме, но раз за разом он либо влезает в долги, либо тратит их на себя. Плохой ли это поступок? Какой смысл отвечать, он и так знает что плохой. Знает, а поэтому постоянно винит себя за это, винит и продолжает поступать так же. У всего есть свойство заканчиваться. Начиная с младенчества, переходя к детству, заканчивая всей жизнью. А умирать Василий боится больше всего. Заверив себя, что он в праве выбирать сколько он проживет, Василий стал почти "идеален". Он хорошо спит, не пьет, не курит, следит за питанием, гуляет на свежем воздухе. Его вес соответствует росту-шестьдесят девять килограмм при росте в сто семьдесят три сантиметра. Василий следит за собой и одновременно со всем этим пишет статьи про сгоревшую заживо семью в доме на трассе 2-12-51, а зачем? А чтобы потратить одну треть денег на еду и оплату жилья, а остаток проиграть. На подоконнике у Василия росла маленькая ромашка. Совсем крохотная, слабая, тощая, вялая, но росла. Он часто разговаривал с ней, когда терял мысль во время составления статьи. Он в принципе много говорит с неживыми объектами наедине с собой, наверное, больше от скуки чем от одиночества. Он зависим от своего дома. любое незначительное изменение-траур, а переезд подобен смерти. Глупая и сильная привязанность к тому, к чему он привык. Полупустой холодильник, иногда протекающая крыша, до блеска вымытая старая плита и ровно шесть ножей. Поменяй что угодно из этого и Василий сойдет с ума. Он часто собирался починить крышу, поменять проводку и вообще заняться ремонтом, но его ограничивают его материальное положение и глубокая лень. А день сегодня ветреный, деревья пляшут словно в припадке. Забавная грань. Вон там-за окном, на улице, рвет на части природу ветер. А вот тут, внутри, сидит Василий, даже не подозревающий о сегодняшней погоде. А рядом горячее кофе, позади заправленная аккуратная кровать. На подоконнике полуживая ромашка. И все они спокойны, недвижимы. Пара десятков квадратных метров спокойствия. Это один из моментов, когда Василий отвлекался от работы и уходил гулять. Несколько часов подряд пустых скитаний по городу и окрестностям. Иногда Василий заходил в случайное кафе и заговаривался с официантами. Еще порядка часа пустой болтовни. Он никогда не думал, что нечто настолько пустое способно так сильно наполнить его. —Тебе как обычно?—Энергичный голос уже знакомого официанта звучит будто на всё помещение. Василий кивает. Уже через пару минут перед ним ставят тарелку овсяной каши с маслом и стакан воды. Официант садится напротив Василия, ослабляет галстук, расстегивает верхние две пуговицы рубашки и откидывается на спинку сидения. Его зовут Кольт Комет, ему двадцать шесть и он работает официантом в кафе на краю города. —Форму не поменяли?—Спрашивает Василий, не отрываясь от еды. —Нет, и не собираются. Говорят, мол, если изменят, так это отпугнет всех посетителей. Как по мне, посетителей больше отпугнет запах плесени в уборных.—Он перешел чуть ли не на шепот, будто их кто-то подслушивает. А за окном уже вечер. Десять часов, ноль девять минут, если быть точнее. —Я вообще тут на стажировке. —Ты тут уже четвертый месяц как на стажировке. —Ага, до старости мне тут стажироваться не хватало. Василий уплел овсянку за пару минут, вынудив Кольта еще раз смотаться на кухню-отнести посуду. —Ты сам-то как?—Спрашивает Василий вытираясь салфеткой. —Живу. Дожди обещают, сильные. Мы ждем, а их все нет. Пару дней назад расстался. —Из-за чего? —Да устали друг от друга. Просто забей, спать крепче будешь. Василий отвернулся к окну. —А я в Орден еду. Ну, собираюсь. —Я слышал им там сейчас не для туристов. —А я не турист, я журналист, забыл? Кольт саркастично раскидывает руки в стороны. —Ну это все в корне меняет! А если серьезно, то не лез бы ты туда, дурная репутация у того места. —Ой, да ладно тебе, репутация этого "Ордена" не хуже репутации портовой зоны. Они вместе рассмеялись, со стороны казалось будто никого кроме них в кафе не осталось. Время остановилось, оно стояло на паузе, пока часы не пробили одиннадцать часов. Падая в пропасть, ты порой забываешь выключить будильник, и просыпаешься уже на дне. Вместе они выбрели на темную улицу, освещаемую лишь светом уличных фонарей. Заморосил дождь. —..он и говорит, "Счастье-то оно в чем? Поесть побольше да поспать покрепче." Ну я послушал все это, а потом и уволился! —И теперь у тебя четвертый месяц стажировка. —Ну а что мне оставалось делать? Слушать его? Ты уж извини, я персона свободная, со своими принципами. —Смотри чтобы тебя твои принципы со свету не сжили. Василий глубже зарывается в куртку, пытаясь скрыться от начинающегося дождя. Кольту, наоборот, было совсем плевать на погоду, он был слишком увлечен рассказами. —Нам стоит почаще вот так вот встречаться, мне и на работе не так скучно будет. —На стажировке. —Да хватит тебе! Ладно, погоди, я сейчас. Кольт уносится обратно в кафе, оставляя Василия посреди светло-серой улицы. Светло-серый Василий на Светло-серой улице. Непонятно кто из них имеет такой окрас от переутомления, а кто от природы. Дождь лишь усиливался, капли, как спицы протыкали Василия сверху вниз, вдалбливая в мокрый асфальт. Но тот героически стоял на ногах, не падая перед столь ужасным испытанием. Из глупых размышлений, Василия выводит громкое "На, держи". —Это номер мой, позвони в четверг, с двух до шести, у меня выходной. Протянутая рука держала салфетку, с наскоро написанным номером. Василий аккуратно берет ее, и сложив несколько раз, убирает в карман штанов. —Я постараюсь. Вместе они двинулись по пустынной трассе в город. По пустынной трассе 2-12-51. Пахло жареным мясом, и Василия тошнило всю дорогу.