Призрак прошлого

      Темнота. Непроглядная мгла. Только от одного взгляда на это место тело покрывается мурашками, а разум одолевают чувства одиночества и пустоты. Сколько времени уже прошло? Один час, неделя, месяц, а может долгие годы? Маринетт этого не знала. Она ходила в этой темноте, пытаясь найти выход. Брюнетка бежала изо всех сил, кричала до потери голоса, но её никто не слышал. Здесь она совсем одна. Выхода нет.       Ощущение потерянности панически сжирало изнутри, заставляя рассудок биться на грани срыва. Тишина била по ушам. Оглушающая. Ни звука, ни скрипа, ни шепота, даже звона в ушах не было. Слишком неестественно. Она потерялась в этой пустоте и бесконечной тьме, ужасающем месте, которое, казалось, простиралось в бесконечность. Это был кошмар, от которого она не могла проснуться. И чем дольше она в нем пребывала, тем безнадёжнее он становился. Тьма была подобна живому существу, просачивающемуся в самую её суть, медленно подводя к безумию.       Единственные мысли, которые позволяли девушке не сходить с ума, были о её близких. Как там мама и папа? А Алья, Нино и Адриан? Тикки? Она цеплялась за эти думы, как за последнюю ниточку, что соединяла её с реальным миром, с ней самой. Потерять себя в этой бездне стало главным страхом. Регулярно героиня повторяла своё имя, чтобы попросту не забыть его. Темнота звала её в свои путы, заставляя сдаться. В какой-то момент она и вправду сдалась, просто утонув в этой пучине отчаяния. Ничто. Нет абсолютно ничего. И её тоже. Кого, «её»?       А затем… Её ослепляет болезненно яркий свет. Он кажется чем-то инородным после уже ставшей привычной тьмы. Маринетт с трудом раскрывает глаза, но видит всё очень размыто. Ярко. Хочется опять закрыть глаза, вернуться обратно в беспамятство. Тело ощущается невыносимо тяжелым, от чего она отвыкла уже давно. Ощущение... тела. Она ощущает тело. Эта мысль приходит быстро, резанув сознание. До этого оно казалось… Совершенно пустым, будто не весило ни грамма. Яркие пятна перед глазами постепенно начинают объединяться в единое целое, а предметы приобретают очертания. Белый свет, исходящий где-то позади, раздражал чувствительные глаза и, казалось, был везде. Зрение девушки сфокусировалось лишь на мужском силуэте. — Думал, что уже не увижу, как ты проснёшься, Ледибаг. Но, к сожалению, время пришло, — Маринетт не может распознать, чей же это голос, хоть он и кажется знакомым. Организм до изнеможения пытается восстановить базовые функции восприятия. — Я… Умерла? — с трудом произносит девушка. Это казалось самым разумным, вопреки логике. Вряд ли мертвые разговаривают или так явно реагируют на окружение. — Ты была в коме. Вот, попей воды.       Как заботливо с его стороны.       Брюнетка дрожащей рукой с трудом смогла нащупать и взять стакан. Жажда одолевает её, и она выпивает всё залпом. Всё равно хотелось пить. Однако, вода действительно была спокойно принята телом. Взор начинает проясняться, и она видит, кто же перед ней стоит. Стакан вылетает из рук, разбиваясь вдребезги.       Габриэль Агрест. Чёртов Бражник.       «Какого чёрта?» — мелькает в мыслях девушки. И так раскалывающаяся голова начинает болеть ещё сильнее. Десятки вопросов в миг зарождаются в ней, жужжа, словно надоедливые мухи. Героиня осмеливается задать лишь только один. — Так значит, я проиграла, да? — горько усмехается хриплым голосом Маринетт. Проиграла. Какая неприятная мысль. Ожидала ли она этого, когда в одиночку решила справится с врагом? — Что же ты меня ещё не убил?       С каждой минутой взор проясняется и детали становятся чётче. Девушка замечает, что Агрест выглядит иначе. Так, будто бы постарел не на один год. Неужели…? — Сколько я спала? Какой сейчас месяц? — Вопрос не совсем корректный, Ледибаг. Лучше бы ты спросила, какой сейчас год. Ну, знаешь, как в тех фильмах про путешествия в будущее. Что ж, так как ты совсем без сил, я отвечу сразу. Сегодня двадцатое мая две тысячи двадцать седьмого года. Маринетт впадает в ступор. «Он это сейчас серьезно?» — подумала она. — Вы хотите сказать, что прошло десять лет?       Габриэль молча берёт в руки пульт, включая монитор телевизора. События видеоролика происходят на кладбище, а действующими лицами являются все родственники, одноклассники и друзья девушки. Мадам Дюпен-Чен сидит на коленях, умоляя Бога вернуть её дочь, а потерянный муж пытается её успокоить. Сквозь слёзы девушка рассматривает свою фотографию и гроб, который постепенно уходит под землю.       Маринетт не понимает. Что это такое? На секунду она засомневалась, что действительно вернулась в реальность, и это не бредовый сон её воспаленного сознания. Благо, мужчина решает любезно ответить на незаданные вопросы. — Я загадал желание, мадмуазель Дюпен-Чен. Однако, как вы понимаете, за всё в этом мире приходится платить. Чтобы вернуть мою жену, Гимми связал вашу жизнь с жизнью Эмили. Пока одна жива, другая будет в коме. Иронично, не правда ли? — Что это за видео? Отвечайте, что здесь, чёрт возьми, происходит?! — Маринетт находится на грани истерики. Злость начинает пробираться сквозь страх и дезориентированность: слишком много эмоций для её обессиленного состояния. — Умерьте тон, дорогуша. Пять лет назад полиция закрыла расследование, так и не найдя никаких улик, пришлось хоронить пустой гроб. Для всего мира вы мертвы.       Её мозг всё ещё отказывается воспринимать слова мужчины. Слишком много информации, которая кажется сюрреалистичной. Слишком много ощущений, от которых она давно отвыкла. Слёзы непроизвольно льются по щекам брюнетки, снова затуманивая взгляд. Она пребывает в состоянии шока. Конечно же, героиня понимала ещё в том мире, что прошло много времени, хоть и не могла считать дни: рассветов и закатов там попросту не было. Как и ощущения времени. Там не было ничего. Но она совсем не ожидала, что это самое «много» будет периодом длиною в десять лет. Десять. Цифра казалась непосильно огромной для обычного смертного человека.              Тут к ней приходит мысль: раз мать Адриана связана с ней, то тогда почему героиня проснулась так рано? Разве она не должна была быть в коме еще несколько десятков лет как минимум? Едва ли её пробуждение могло быть связанно с тем, что Габриэль решил милосердно позволить ей жить дальше. Как-то слишком по-человечески для такого человека, как он. У неё нет сил задавать вопросы. Но это и не требуется, ведь чужие слова льются на неё словно исповедь, хотя точнее, это было отвратительное истязание самой сущности слова «человечность». — Эмили мертва. — поджав губы, сквозь стиснутые зубы резким тоном сообщает мужчина. Он прекрасно сдерживает свои эмоции, но не заметить нечто, граничащее с ненавистью в его голосе, попросту невозможно. Как будто он винит в этом Маринетт. Словно это не она здесь жертва обстоятельств и чужого эгоизма. Как удобно. — Это всё, что тебе нужно знать. — Так вот почему я проснулась. Человека, дважды прошедшего через смерть, нельзя вернуть снова. Этот аспект в своём плане вы не учли, не так ли? — Заткни свой поганый рот. — В этот раз в его голосе слышится неприкрытая злоба. Как же он сдерживается для того, чтобы не свернуть наглой девочке шею в эту же секунду. — Если бы Эмили не хотела, чтобы ты жила, я бы прямо сейчас тебя убил, не моргнув и глазом. Однако, если будешь рыпаться, то горько пожалеешь об этом.       Эмили хотела, чтобы Маринетт жила? Что всё это значит? Слова Габриэля ещё больше её запутали. Хотя, едва ли она имела право рассуждать объективно в этом вопросе. Она практически ничего не знает о уже дважды покойной жене Агреста. Ей остаётся лишь только задаваться вопросами, какой была мать Адриана. Наверное, хорошим человеком, если верить словам этого преступника.       Пока девушка погрузилась в недолгие раздумья, бывший Бражник со злорадством переключает видео с похорон на записи с камер наблюдения. — Видишь, Маринетт? Это твои любимые мама и папа, хоть и немного постаревшие. Живые, здоровые, пекут хлебушек в своей милой маленькой пекарне. Один мой звонок — и они все умрут. То же самое касается твоих любимых друзей, — он переключает камеру. — У Альи и Нино появился ребенок. Очаровашка, не правда ли? Будет совсем прискорбно, если он останется сиротой в таком юном возрасте, ты так не думаешь?       На экране в режиме реального времени брюнетка наблюдает за счастливыми друзьями, которые обнимают своего малыша. Они так повзрослели, им уже по двадцать восемь лет. Душу Маринетт греет та мысль, что её одноклассники сохранили любовь спустя многие годы и построили семью. Они были такими потерянными на её «похоронах», а теперь смогли жить дальше, хоть и без неё. Но укол сожалений и боли всё же прокрадывается в её сердце: она так много пропустила. Теперь её больше не существует в их мире, они оправились после «потери» и живут своей жизнью, в которой не будет места для неё. Как будто этого было мало, теперь она является для них ещё и потенциальной угрозой. Одно неверное действие с её стороны или прихоть Агреста, и эти жизни будут отданы Богу. Просто так. Просто потому что Габриэль так захочет.       Тяжесть этой мысли сдавливает девичью грудь под грузом ответственности, беспомощности и страха. Такого мерзкого и удушающего страха. Если целью Бражника было её напугать – у него отлично это получилось. Маринетт просто не переживёт знание того, что из-за неё погибли люди, особенно близкие ей: чувство вины будет пожирать её до конца дней. А родители… Девушка не хочет об этом думать. Потерять своего ребенка — самое ужасное горе, которое не пожелаешь никому, и им пришлось через это пройти. То, что она знает наверняка — она не допустит того, чтобы её родные пострадали. — Чего ты от меня хочешь…? — Только это героиня смогла произнести обречённым голосом. Голосовые связки всё ещё борются с сухостью и болью во рту, мышцы просто отвыкли от их прямой функции за столько лет неподвижности. Но она не узнаёт свой голос не только по этой причине: слышать эту отвратительную надломленность, исходящую от неё самой, было мерзко. Какой же позор. Когда-то великая героиня, одолевшая десятки опасных врагов и справившаяся со всеми трудностями на её пути, теперь лишь жалкая марионетка в чужих руках, вынужденная жить по правилам, которые ей диктуют. — Наконец-то перешли к делу. Ввожу в курс: ты начнёшь новую жизнь. Я уже подготовил паспорт и остальные нужные документы. Для всех ты теперь Вивьен Дюпре. Можешь даже не пытаться сбежать или оповестить кого-либо, напоминаю тебе о силе моего звонка. Слежка за тобой будет круглосуточной. Попытаешься выкинуть что-нибудь сомнительное, как сразу поплатишься за ошибку. Я не буду давать вторых шансов. Будь благоразумной и запомни моё предупреждение.       «Вот такая жизнь теперь меня ждёт, да?» — думает Маринетт. Она больше никогда не сможет обнять своих родителей, сказать им привет, также как и остальным близким. Лишь будет наблюдать издалека в надежде, что они больше не скорбят по ней и счастливы. А нужна ли вообще, такая жизнь? В данный момент брюнетке кажется, что лучше бы её просто убили. — Вы же это всё делаете не ради последнего желания жены, не так ли? У неё что-то было на вас, а теперь это висит над вами, словно бомба с таймером. — Эти подробности истории уже вас не касаются, мадмуазель, — холодным голосом отчеканил дизайнер. Он ушёл с темы, но девушка уверена, что надавила на больное. И рано или поздно выяснит, в чём дело. Она не оставит это просто так. Сейчас ей владеют деструктивные эмоции и мысли, словно яд разъедающие мозг. Однако, во что бы то ни стало, Маринетт не сдастся Бражнику просто так: он слишком долго решал за других их судьбы. Он слишком сильно наслаждается своей властью. Герои существуют для того, чтобы разбираться с такими, как он. Она еще не забыла, кем является, даже без талисмана. Внутреннее чувство справедливости и личная озлобленность просто не позволят ей так легко сдаться на роль незначительной пешки в его руках. Пока она была поглощена в раздумья, Габриэль подозвал своего секретаря, Натали. — Разберись с ней, план ты помнишь. — Будет сделано, месье.       Он уходит, а Маринетт лишь провожает его мрачным взглядом. Если бы у нее прямо сейчас был нож на руках, она бы без промедлений бросила его прямиком в спину бывшему Бражнику. Он отнял у неё всё, буквально разрушив её мир. «За всё в этом мире приходится платить» — это его слова. И девушка позаботится о том, чтобы он заплатил. За всё.       Пребывая в этих мыслях, брюнетка машинально выполняет то, что говорит Натали. Только неокрепшее тело напоминает ей возвращаться в реальность хоть ненадолго, всё таки длительная кома оставила свой заметный след. Вставать, ходить, да даже просто двигаться было физически тяжело, почти невыполнимо. Ноги были ватные, не слушали команды мозга, так и норовя подогнуться, что и происходило несколько раз. Маринетт ощущала себя ребенком, который впервые учится ходить под подбадривающее воркование родителей. Родители…она вообще запретила себе об этом думать. Натали молча помогала девушки идти, поддерживая её не слишком ощутимый вес. Маринетт не знала наверняка, но была уверена, что сильно исхудала. Конечно, волшебная капсула поддерживала её тело в определенном состоянии, но вряд ли это было на уровне «трёхразовое питание в день, всё включено».       Вновь погрузившись в себя, брюнетка очнулась только после довольно настойчивого мелодичного голоса секретарши. — Мадмуазель Дюпен-Чен! Вы меня слышите? — Натали машет руками перед лицом девушки, пытаясь привести её в чувство. Выражение лица женщины довольно равнодушное, такое, каким и запомнила его Маринетт. Она всегда задавалась вопросом, бывают ли вообще у этой женщины другие эмоции. — Ах да, извините, я задумалась. Что вы говорили? — Маринетт пытается звучать вежливо, хоть и выходит довольно кисло. — Какой цвет волос и глаз вы выберете? Нужно что-то, что будет кардинально отличаться от вашей текущей внешности.       Маринетт рассеянно глядит в зеркало, рассматривая себя. Она не постарела ни на день… Всё такая же восемнадцатилетняя девушка смотрит на неё в отражении, только цвет лица стал бледнее. Впалые огромные круги под глазами ни сколько ее не красят. Она похожа на оживший труп, в какой-то степени так оно и есть. Теперь будет уместно говорить, что она «восстала из мертвых»? Да и была ли она мертва? Какие бесполезные вопросы лезут в измученную голову... Брюнетке, если честно, уже наплевать, что с ней будет. Но, по крайней мере, она может выбрать тот вариант, который будет хоть капельку связывать её с прошлой жизнью. — Глаза… Пусть будут зелёные, а волосы белые.       Остаток дня девушка проводит за креслом с Натали, которая усердно красит её шевелюру, а затем проводит инструктаж по использованию линз. Маринетт лишь отреченно смотрит в одну точку, изредка кивая в нужные моменты. За всё время она говорит только одно. — Вы, Натали, прямо-таки чудо-женщина: и секретарь, и Маюра, и стилист-парикмахер. Теперь понятно, почему месье Агрест нанял именно вас, — на это высказывание женщина ничего не отвечает, лишь сощурив глаза.       Ближе к ночи героиню разворачивают к зеркалу. Она не узнаёт себя. Что ж, наверное, в этом и был план бывшего Бражника. Белые волосы переливаются блеском на свету, а зеленые глаза выглядят прямо как настоящие. Видимо, эти линзы стоят немалых денег. — Можно ли поинтересоваться, почему именно эти цвета, мадмуазель?       Теперь уже блондинка лишь горько усмехается, не желая отвечать на вопрос. Зеленый: такой же был у её лучшего на свете напарника и её друга, Адриана. А также у Эмили, которая отдала свою жизнь ради того, чтобы она смогла жить. Этим жестом она своеобразно выражает благодарность этим людям. Они сделали её существование в этом мире чуточку лучше, хоть теперь она никогда и не сможет сказать им спасибо. Что же насчёт белого… Он означает, что теперь она лишь призрак своего прошлого.       Натали достаёт из кармана пиджака обсидианово-черную коробочку с серебряным символом на крышке, который Маринетт не успевает рассмотреть как следует. Строгая женщина быстро открывает маленький футляр, доставая содержимое. — Этот кулон вы должны носить постоянно: снимать нельзя даже перед сном или душем. Он не позволит окружающим узнать вас, в том числе тем, кто знаком с вами.       Девушка рассматривает в зеркале аккуратную подвеску на серебряной цепочке. Камень внутри изделия имеет полупрозрачный сероватый цвет, переходящий в черный. Неброский, но симпатичный. Смотря в свое отражение, Маринетт не видит никаких визуальных изменений. — Он работает по принципу талисманов, не позволяя узнать личность носителя? Женщина сдержанно кивает. — Эффект чем-то похож на камни чудес. Это артефакт, созданный из дымчатого кварца. Просто не снимайте его, мадмуазель.       Девушка невесело усмехается. Теперь она действительно лишь призрак прошлой себя, совершивший невольное отречение.

***

      «Дорогой, ты снова задерживаешься на работе? Возвращайся поскорее.» — такое сообщение увидел Адриан Агрест, сидя в своём кабинете в офисе. Проигнорировав его, парень лишь молча закуривает очередную сигарету.       Вот до чего докатилась его жизнь. Нелюбимая жена, ненавистная работа. Прибавим к этому алкоголь и курение, и получается взрывное комбо. Единственное, что удерживает на плаву — его расследование.       Блондин встаёт из-за стола, подходя к пробковой доске, ранее скрытой на стене. Её можно увидеть лишь нажав на потайную кнопку, расположение которой известно только ему самому. Доска увешена множеством фотографий, стикеров с надписями и другими зацепками, скрепленными красными нитями между собой. Тут можно приметить фотографии Маринетт и Ледибаг, статьи из газет десятилетней давности об исчезновении девушек, а также список гостей на похоронах Маринетт и полицейские отчеты, украденные из участка. — Тут должна быть какая-то связь… Но я, чёрт возьми, не понимаю, где! — на этих словах Адриан с агрессией швыряет один из стаканов в противоположную стену. Он разбивается на мельчайшие осколки. — Они пропали в одно и то же время, свидетели отсутствуют. Да я, черт возьми, уже половину жителей Парижа допросил с шестом у их горла!       Он просто обязан выяснить, кто убил или же похитил его близкую подругу и возлюбленную, что бы это ему ни стоило. За последние десять лет это стало привычным, и он не собирается отступать. А отсутствие нормального режима сна и питания, что неблаготворно сказывалось на здоровье, стало его кредо по жизни. — Парень, постарайся немного выдохнуть. Может быть, стоит отдохнуть? Ты уже давно нормально не высыпался, — обеспокоенно настаивает Плагг, хоть уже и привык к разрушительному поведению Агреста-младшего и склонности к несдержанной агрессии. — Ты же знаешь, я не могу спать, всё равно просыпаюсь каждый час от кошмаров. Может быть, стоит снова надраться, тогда получится…       Бутылка бурбона опустела буквально за полчаса, и только тогда блондин смог заснуть, лёжа руками и головой на столе.       Адриан часто проводил так свои вечера: выпивал, искал зацепки для своего расследования или же погружался в работу. Дома он ночевал крайне редко, предпочитая свой кабинет, что беспокоило его жену, по совместительству Кагами Агрест. Он бы уже давно развёлся с ней или не женился вовсе, но когда отец настоял на свадьбе, он не смог отказать. По крайней мере, это избавляет его от постоянных вопросов о том, когда же он построит свою семью. Ведь как же так: самый завидный мужчина Парижа, и не женат!       Детей у них нет, впрочем как и секса в целом. В какой-то момент Кагами это осточертело, и она просто начала искать любовь на стороне, как и он сам. Такие отношения их в целом устраивали, в особенности его. А жена… Как бы усердно она ни пыталась найти к нему подход, он не шёл на контакт. Куда проще для Адриана было трахнуть одну из множества моделей компании, которые любезно раздвигали перед ним ноги, чтобы чуточку забыться, чем строить отношения с кем-либо. Его мысли и сердце занимала лишь одна женщина.       Видимо, он пошел по стопам своего отца, который так и не смог за всю жизнь полюбить кого-либо, кроме Эмили. Была ли такая любовь здоровой? Это вряд ли. А может, это и не любовь вовсе? Больше напоминает одержимость, которая не поддаётся никакому контролю. Именно это и угробило брак отца и матери Адриана.       Младший Агрест знал, что Плаггу известны подробности исчезновения брюнеток, но из-за магии квами он не мог ничего рассказать, как бы ни пытался. Лишь пару раз смог сделать несколько намёков, но они были слишком несущественны, чтобы как-то помочь, только дали понять, что дело напрямую связано с личностями Ледибаг и Бражника. Единственная весомая зацепка, которая есть у Адриана на руках и подтверждает догадку — сообщение, которое Ледибаг отправила через йо-йо Коту Нуару в день своего исчезновения. Блондин уже выучил его наизусть.       «Котёнок, если ты это читаешь, значит, я уже проиграла. Надеюсь, Плагг смог сделать так, чтобы ты получил кольцо назад и смог прочитать сообщение. Оно дойдет до тебя лишь в том случае, когда спустя сутки я не вернусь домой. Впрочем, раз ты это читаешь, то видимо, меня больше нет в живых. Я узнала личность Бражника и иду в бой без тебя. Наверное, это эгоистично с моей стороны, да? Прости меня, если сможешь. Обещаю тебе, что буду бороться до последнего вздоха, что бы мне это ни стоило. Бражник под маской… Оказался очень влиятельным человеком, и он знает, кто я такая, держит на крючке всех моих близких. Я не могла подвергнуть опасности еще и тебя. Просто знай: ты был самым лучшим на свете напарником и я искренне надеюсь, что ты сможешь обрести своё счастье. Если злодеяния Бражника не окончатся, найди Алью. Твоя Леди»       Адриан отчаянно не хочет верить, что Ледибаг и Маринетт умерли. С другой стороны, неужели за десять лет их никто так и не смог найти, в том числе и он? Он теряется в догадках, что же могло случиться, а количество разбитых бутылок и вырванных в порыве эмоций волос блондина уже переваливает за вменяемые цифры.       Даже если Агрест выяснит, кто убийца, и разберется с ним собственными руками, станет ли ему легче? Это маловероятно, практически невозможно. Однако, хоть и говорят, что месть — не выход, для него это им и было.       Одной фразой Плагг возвращает Адриана из непробудного сна к реальности, наконец вернув ему надежду. — Пацан, я чувствую Тикки. Она надела серьги. И она жива.