На прицеле

      Меланхолику казалось, что он парил над землёй, не смотря на то, что его туфли щелкали каблуками по мокрому асфальту. Но это было неважно, ведь его тело было наполнено лёгкостью и эфемерностью, будто сейчас он поднимется прямо ко хмурым небесам и развеет тьму одним взмахом своей руки. Да, ему казалось, что он всемогущий. Аделаида... Он был удостоен чести говорить с ней. Но не это было самым прекрасным (хотя куда уж прекраснее). Самым волшебным и нереальным было то, что он назначил ей свидание, и не где-нибудь, а в самом фешенебельном ресторане этого города, куда просто так не попадешь. И у него в нагрудном кармане пальто лежало два приглашения, подписанных Кэпом! Тот, конечно, очень подозрительно отнёсся к просьбе Меланхолика, потому что он не желал раскрывать истинных причин своего посещения этого места. Слушать подколы и "невинные" шуточки от своих состайников относительно своих любовных похождений Меланхолик не собирался, но в конечном счёте Кэп вынудил его признаться, иначе приглашений бы он не получил. И даже эту хитрую ухмылку, выскочившую на лице главаря он хотел стереть в порошок. Личная жизнь должна оставаться личной жизнью. Он долго думал о подарке, знаке внимания, который мог бы быть сразу ей понятен. В голову не шло ничего кроме банальщины, которой у Аделаиды, наверное, и без того хватало. Цветы, конфеты, вино... Наверное, она могла принимать ванны с ними. Нужно было нечто, что однозначно будет выделяться среди всего остального. Розы... Сердце Меланхолика сжалось. Да. У него были розы. Возле усадьбы, которую снимал Кэп, когда-то был огромный цветник, естественно ныне заросший и запущенный, но бандит, прогуливаясь по нему как-то раз, обнаружил там нечто стоящее. Густые заросли редких черных роз сорта "Черный принц", только еще более усовершенствованный. Меланхолик слабо разбирался в цветах, эту информацию он узнал из брошюры, коих были целые архивы в старых полуразваленных комнатах. Черным у роз было все: от ветвей и листьев до бутонов, имевших цвет темной венозной крови у основания и темнеющих бархатным мраком на кончиках лепестков. А если на розах оставались капли росы или дождя, то они начинали сверкать ярче любого драгоценного камня. Меланхолик подстриг их, привел в порядок и стал заботиться, потому что чувствовал какую-то странную связь с абсолютно черными колючими и неприступными цветами. Срезать красивые бутоны у него не поднималась рука, но настало такое время... С каждым лязгом секатора у него содрогалось сердце, но в конце концов он настриг букет, достаточно приличный, чтобы было не стыдно его вручить. Меланхолик думал о том, чтобы подарить букет на свидании, но потом представил, как он будет вечно мешаться под руками и пошел иным путем. Аделаида выступала сегодня. Достаточно было кинуть букет на сцену, как это делали многие, когда она заканчивала петь. Только этот букет она точно заметит. Во время всего выступления Меланхолик не сводил с нее глаз, хотя она так ни разу и не взглянула на него, специально ли, ненароком ли? Бандит не знал ответа. Но когда смолкла последняя песня, черные розы упали к ее ногам и ее глаза странно сверкнули. Она подхватила букет и исчезла за кулисами.       Когда Аделаида вышла из кабаре, ее поджидал мерседес. Водить Меланхолик не очень любил — слишком за многим нужно было следить и взаимодействовать с идиотами, которые ни черта не разбирались в правилах дорожного движения. Но ввязывать в свое свидание лишних свидетелей? Нет уж, увольте. Меланхолик галантно распахнул дверь перед дивой, помог ей усесться и сел за руль.       — Вы были на моем представлении, — тихо сказала она вместо приветствия.       — Вам понравился мой букет, — так же тихо сказал Меланхолик, заметив вколотую в ее волосы черную розу.       Запах ее духов наполнял салон и кружил ему голову.       — Да... Не заметить его было сложно. Где вы нашли эти розы? Я не думала, что они существуют. Полностью черные.       — Скажем так, мне повезло.       "Но еще больше повезло увидеть тебя сегодня. Иметь возможность сидеть так близко рядом с тобой, вдыхать твой запах, ощущать на себе твой взгляд..."       Некоторое время они ехали в молчании.       — Вы не представляете, сколько молодых людей мечтают о свидании со мной, даже не узнав моего имени, — вдруг сказала Аделаида, взглянув на него, пытаясь узнать, как он отреагирует на ее слова.       — Поверьте. Знаю, — сказал Меланхолик, сосредоточившись на дороге и перестраиваясь на более скоростную полосу. Он не хотел упоминать про слежку, конкурентов и простреленные ноги.       После предъявления приглашений их встретили как королей. Отогнали машину на стоянку, сопроводили до столика, лебезя и осыпая их комплиментами. В основном Аделаиду, конечно, и весьма заслуженно. Она была в золотистом пальто с бежевой меховой оторочкой, ее каштановые волосы искрились и переливались под теплым освещением ресторанных люстр, и Меланхолик едва мог оторвать от нее взгляд, чтобы не прослыть маньяком. Однако, когда официант вознамерился помочь даме снять верхнюю одежду, Меланхолик не смог ему это позволить. Он резко оттолкнул прислугу и сделал это сам, впитывая каждой клеточкой рук теплый след ее тела. Под пальто оказалось вечернее платье. Вовсе не такое откровенное, как те, что она надевала для выступлений, но почему-то она выглядела в нем ещё более соблазнительно. Черные блёстки на красном атласе и вырез до бедра, закрытое декольте и газовые рукава. Видимо, чувствуя, что на нее любуются, прежде чем присесть на предложенное место, она совершила разворот на месте, заставив шикарные волосы и подол платья разметаться в воздухе. Несколько мужчин в зале ахнули, а Меланхолик почувствовал себя в опасной близости от огня, которым вот-вот был готов обжечься.       Она была слишком прекрасна, и он боялся не удержаться и совершить какую-нибудь глупость. И где сейчас был его хваленый самоконтроль?       — Ах, здесь так красиво! Я всегда мечтала здесь побывать! Какие люстры, какие картины! Тут действительно все так роскошно и дорого, как говорят! Я надеюсь, это свидание вас не разорит.       Меланхолик огляделся. Ну да, золотые стены, стеклянные потолки, картины классических художников в ажурных рамках. Аляповатость и напыщенность лезла из каждой щели. Но ему было плевать на все это. Единственный предмет искусства, который интересовал его и затмевал собой все остальное, сидел прямо перед ним. Она улыбнулась ему, изящно оперевшись локтем о стол. Меланхолик любовался каждым изгибом ее тела. Будь он художником, то нарисовал бы тысячи картин с ней в этом шикарном образе в этом очень дорогом месте. Будь он поэтом, то посвятил бы ей все свои стихи. О, как он хотел осыпать ее комплиментами! Но природная замкнутость и боязнь показаться таким же навязчивым как и все остальные ее поклонники, крепко держала Меланхолика в узде.       — Не задумывайтесь о деньгах. Если я смог раздобыть приглашения, значит, я знал, на что иду. И...       "Давай. Скажи это."       "Нет. Вдруг она растолкует это превратно."       "Просто попробуй."             — ... и ради Вашей улыбки, Аделаида, можно и разориться.       Он почувствовал, как у него краснеют уши. Ужасно, ужасно, он никогда прежде не испытывал подобных эмоций и не умел ими управлять. Аделаида смущенно улыбнулась, прикрыв губы ладонью.       Подали блюда, и пока девушка наслаждалась изысканной едой, Меланхолик украдкой наслаждался тем, как изящно и аккуратно она ест. Вовсе не похоже на то, что он видел у нее дома, когда так же тайно наблюдал за тем, как она поедает пиццу, запивая ее вином из горла. О, как истинная актриса, она умела красиво себя подать. Он едва прикоснулся к своей еде. Как же это было тяжело. Когда он целеустремленно следовал за ней до ее дома чуть ли не каждый вечер, было просто. Когда он сидел на ее выступлениях до самого конца и узнавал о ней всю возможную информацию, было просто. Да даже когда он спасал ее от бандитов, все было просто и понятно! У него была цель, и он следовал ей. А теперь, находясь так близко, буквально в нескольких сантиметрах от нее, чувствуя ее запах, слушая ее слова, адресованные ему, и только ему, он не знал, куда себя деть. Он барахтался в море противоречивых чувств и желаний, боясь сказать хоть слово, лишь бы не испугать, хотя их поток рвался с его языка каждый раз, когда он ловил ее взгляд. Влюбленность. О да, он был влюблен. Помешан. Зациклен. И боялся, что эти чувства разорвут его.       — Итак, Себастьян, чем же Вы занимаетесь, раз имеете такие привилегии? Аделаида снова взглянула на него, из-за чего он почувствовал, как волна жара прошлась по его телу. Взяв в руку бокал, девушка изящно сделала глоток.       "Каждая черточка, каждая линия, каждое движение... слишком прекрасно."       — Себастьян?       — Да? О, я... в общем, я... инвестор. Инвестирую в зарубежную торговлю и недвижимость. То есть, не я, а моя компания, я вам рассказывал. Странный босс, который любит давать дурацкие клички.       Мозг судорожно придумал этот бред, потому что Меланхолик не ожидал этого вопроса, поэтому он очень понадеялся, что Аделаида сочтет его запинку за то, что он на нее залюбовался, и судя по скользнувшей по ее лицу улыбке, так она и подумала. Слава богу.       — Хм. Неужели инвестиции были настолько неудачными, что на вас охотились и хотели застрелить?       "Черт!"       — Каюсь, каюсь, в наше время чисто и официально трудно добиться нужного результата на международном рынке. Поэтому наши конкуренты решили разобраться с нами напрямую. Обычное дело. Но и мы не остались в долгу, уж поверьте.       — И часто Вам приходится так рисковать?       — Нет, не то что бы. Просто... иногда что-то идет не по плану, но Кэп очень старается за этим следить.       — Кэп? Еще одна странная кличка?       Аделаида слегка улыбнулась.       — Да, да. Оператор. Кэп. Так мы его называем.       "Что будет, если прямо сейчас я ее поцелую? Когда она смотрит на меня так, когда улыбается мне так... Я не смогу забыть, не смогу заснуть..."       "Ты с ума сошел?!"       "Видимо, да."       — Ну а вы? Как вы попали в кабаре? Вам нравится ваша работа?       Взгляд ее тут же погрустнел.       — Ох, Себастьян... В любой работе есть свои плюсы и минусы. Я бы с радостью снималась в кино или театре, если бы туда можно было попасть честным путем. Как вы и сказали, чисто и официально ничего не добьешься. Чтобы твой талант признали и хотя бы дали шанс попасть на прослушивание к главному директору...       Она вздохнула и отвела взгляд, а Меланхолик почувствовал, что у него закипает кровь. Ему не нужно было слушать продолжение, чтобы понять, что именно молодой красивой девушке необходимо было сделать, чтобы богатый влиятельный мужчина взял ее под свою опеку. Хотелось заглянуть в гости к местному директору. С кастетом. Но ведь у Меланхолика был знакомый в театре! Не последняя личность, между прочим. Знаменитый актер Чарльз Ливингстон, который уже не раз и не два помогал банде провернуть парочку дел, когда без публики и красивой картинки было не обойтись. Кэп все звал его в стаю, но Чарльз отказывался, ссылаясь на то, что со своими дорогими зрителями ему расстаться не под силу.       — Так что пришлось идти туда, где хотя бы относились нормально. Пусть смотрят только на фигуру и милую мордашку. Пусть заставляют носить откровенные платья. Но я добилась успеха. Меня знает весь город, мое лицо красуется на Центральном авеню! Может быть, мне удастся обратить на себя внимание. Может, меня оценят не как красивую обертку, а все-таки заинтересуются тем, что внутри.       Голос ее ужесточился, глаза сосредоточенно уставились в никуда, но потом ее взгляд растаял, и она снова взялась за вино.       — Впрочем, это уже планы на будущее. А какие планы у вас? Собираетесь выбираться из этого проклятого города?       Разговор вернулся в спокойное русло. Они обсуждали мелкие бытовые вещи, рассказывали друг другу забавные истории из своей работы, и каждый старался завуалировать или скрыть самые подозрительные моменты. Чем больше пила Аделаида, тем румянее и веселее она становилась. Ее смех звонко разносился по залу, заставляя посетителей оглядываться на нее, а он не мог перестать налюбоваться на нее, все больше и больше забывая про окружающий мир. Да, он готов был разузнать что там, под красивой оберткой. Он хотел разделить с ней ее страхи и надежды. Он хотел помочь ей исполнить ее мечты, и для этого был готов на все.       Когда свидание подошло к концу, он усадил ее в машину и повез домой, раздираемый эмоциями и желаниями.       "Ты же можешь помочь ей."       "Могу. Но не хочу, чтобы она зависела от меня. Это было бы так нечестно с моей стороны."       "Тебе понадобится всего лишь замолвить словечко перед Чарльзом..."       — Аделаида, я... знаю одного актера. Может, вы слышали про него? Чарльз Ливингстон. Он сейчас в городе, дает представления в нашем театре. Если хотите, я поговорю с ним.       — Чарльз Ливингстон?! Тот самый молодой актер, который в свои двадцать пять уже ездит с гастролями по всей стране и вскоре собирается в международный тур? — Глаза Аделаиды заблестели.       — Он самый. Кэп с ним в хороших отношениях, уверен, я спокойно смогу встретиться с ним.       — Вы правда это сделаете?!       Она внезапно вцепилась Меланхолику в локоть, заставив мерседес чуть вильнуть на трассе.       — Да, конечно. Все, что угодно для вас.       Он снова почувствовал, как начинают пылать его уши.       — О, спасибо! Спасибо! Я буду Вам так благодарна! Вы не представляете, как много это значит для меня!       Она касалась его. Он чувствовал тепло ее кожи. Ох, он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно. В какой-то момент он забыл об управлении, и машина чиркнула боком проезжавшую мимо товарку, заставив ее водителя разразиться гудками и неслышными за стеклом ругательствами.       — Ох! Осторожней!       Аделаида не на шутку перепугалась, равно как и Меланхолик. Боже, он был готов погибнуть ради нее.       Довезя Аделаиду до дома и проводив до подъезда, Меланхолик хотел уйти. Слишком много неясных мыслей и чувств металось в его голове, ему требовалось уединение, чтобы во всем разобоаться, но она обхватила его за руку.       — Вы ведь исполните свое обещание, Себастьян? Вы не станете обманывать меня и одарять ложной надеждой?       Ее глаза сияли ярче любых звезд, когда она смотрела на него. Не спрятаться, не скрыться, не убежать.       — Да. Да. Я клянусь Вам.       Она потянулась к нему и легко поцеловала в скулу.       — Спасибо, — сказала она сиплым шепотом и быстро скрылась за дверью подъезда. Меланхолик осторожно приложил ладонь к месту поцелуя. Это было слишком нереально, чтобы поверить. Он отошел назад на пару шагов, поднял голову и стоял возле мрачного и серого здания, пока в окне на четвертом этаже не загорелся свет. В нем мелькнула изящная фигура. Он махнул ей рукой, сам не зная зачем, а потом развернулся и зашагал к машине. Руки его дрожали.