Наваждение

      Бриджит гоняла по тарелке рис, смешивая со склизкой коричневой массой, пахнущей рынком из-за пряностей. Активное обращение со столовыми приборами позволяло ей успокоиться и дать самой себе ощущение собственной реалистичности. После приветствий в холле никто не обращал на неё внимания, исключая разве что хозяина дома и его сестры, объяснивших ей, что подают к столу, и давших небольшую справку о картинах в гостиной. Бриджитт не было никакого дела, что такое «райма-массала»(1) и почему её непременно нужно есть под картиной какого-то известного в Европе натюрмориста (2) — она могла проглотить, что угодно, если бы Камал на неё хотя бы смотрел, но ему было абсолютно всё равно и на открытые плечи, и на экстравагантный бант на шее.       Мужчина сидел во главе стола, так что от него Бриджитт отделяли сразу две женщины Рай — сестра и дочь. Саму Бриджитт усадили в конце стола напротив пустующего, но сервированного по всем правилам места. Метафорически ей сразу дали понять — пустому месту несуществующий собеседник.       Зоя оказалась права — хорошие манеры, игривые намёки веером (3) и соответствие платья событию не играли никакой роли за ужином, где никто, кроме тебя, не проходил семилетний курс этикета во французском пансионе. Бриджитт стянула перчатки с потных ладоней и плюхнула на стол рядом с тарелкой. Это было не по правилам, даже скандально, но разве может призрак навредить вечеру?       Её сердце было разбито на пороге столовой, когда она увидела соседство дорогого китайского фарфора с лепёшками и коричневой мазнёй различных оттенков в цветастых керамических блюдах. Просторная комната, объединявшая в себе обеденную зону и зону для отдыха с диванами и книжными полками, выглядела привычно для представления о богатом доме, тогда как еда, подаваемая гостям, была негодной и типично индийской.       В доме Басу её пытались накормить этой странной пищей без мяса с кучей специй и бобов (4), но после небольшой забастовки во французском стиле крошка Зоя пошла на уступки и договорилась с местным английским рестораном о каждодневной доставке. Бриджитт нравились только индийские десерты, потому что они были сладкими и жирными, что так хорошо помогало лечить плохое настроение, но к остальному девушка не притрагивалась. Она подозревала, что подобное поведение раздражало Вихана, но таковы правила игры — если хочешь заполучить человека, то сначала хотя бы заинтересуй. Обычно с частью «интерес» у Бриджитт не было проблем, даже в России она умудрялась добиваться своего, будучи до подбородка закутанной в толстую шубу, но чем глубже они углублялись на юго-восток, тем сложнее было играть. Бри злилась, но считала причину в недостойной аудитории, что не способна оценить истинную прелесть молодости и красоты, но знакомство с Виханом, а потом и Камалом показало, что дело было вовсе не в глупцах, что встречались им на пути в Индию. Проблема была глубже.       Бриджитт осушила бокал с вином и подозвала слугу с графином. Он отвечал за напитки и подходил к ней чаще остальных, и, хотя в начале ужина девушка пыталась выглядеть по-европейски сдержанно, ближе к середине это перестало иметь значение, когда все её попытки вставить парочку слов в бешеный поток бенгали и английского не увенчались успехом. Казалось, она может залезть на стол и опрокинуть на себя весь винный графин, отплясывая между блюд канкан, и никто этого не заметит.       Сидящая по левый локоть от неё дочь хозяина дома макала лепёшку в карри и закидывала еду в рот руками, после чего облизывала пальцы, не заботясь о манерах. Бриджит поморщилась — ей было неприятно, дико, отвратительно, ведь рядом с девочкой лежал полный столовый набор из серебра, к которому она и не притронулась. В России, когда выяснилось, что Зоя берёт её с собой в домой, Бриджитт быстро прочитала парочку книг о культуре Индии. Обе поразили её несдержанными описаниями быта, обилием крови, символизма и дикостью этикета, но они были изданы лет за двадцать до её рождения, поэтому девушка надеялась на колониальное правительство, которое могло бы исправить ситуацию за столько долгое время. Но всё осталось прежним. Они могли сколько угодно притворяться, что умеют пользоваться вилками, читать и любить друг друга, как нормальные люди, а не по указке Камасутры, но её не проведёшь. Чужаки, все они чужаки и дикари, вот кто они.       Слуга снова наполнил её бокал, и Бриджитт осушила его на треть. Зоя смеялась. Бриджитт мрачно наблюдала за подругой через хрусталь, обхватив губами бортик бокала. Зою посадили слева от брата, что не слишком близко к хозяину, чтобы всё выглядело благоразумно. Но Бриджит-то всё видит! Камалу приятно с ней общаться, а княжна всё хохочет и зубоскалит, будто действительно рада с мужчиной поговорить. Кто вообще хочет с мужчинами говорить? Ничтожества они все, вот кто.       Вихан вышел из-за стола покурить, и Зоя наклонилась чуть ближе над освободившимся стулом, рассказывая Камалу и Амрите про то, как они катались в Петербурге на коньках прошлой зимой. Бриджитт разбила колено и насквозь промочила юбки, а Зоя всё хохочет, смешно ей.       На этом ужине Бриджитт действительно являлась Джейн (5), тогда как за столом не было ни единого Рочестера. Отвергнута и забытая, Бриджитт сидела, сгорбившись и утопив подбородок в большом банте на шее. Ужин был катастрофой.       

***

      Зоя была в восторге от угощений. Во Франции и дома ей сильно не хватало специй и, хотя еда в России из-за обилия солений не была пресной, девушке не хватало остроты и пикантности во вкусе. Малати была права — за те пять лет, что Зои не было в Индии, её тело будто покинул весь жар и трепет, взращенный на Востоке. Вытравленный строгими правилами пансиона и холодными зимними вечерами в Петербурге, он постепенно покидал и мысли, и тело, оставляя серость и тоску на своём едва ещё тёплом месте. Сейчас же к Зое будто возвращалась живость и гибкость сознания, чему так способствовала пряная пища, яркие одежды местных и жаркие ночи, дававшие столько простора для мечт и идей.       Васанта ела руками, и Зоя едва сдерживалась, чтобы не присоединиться. Её останавливали лишь мысли об угрюмой Бриджитт, отчитавшей её в карете. Взгляд француженки на пустующее место напротив выдавал желание то ли прожечь своим взглядом салфетку, то ли притянуть по воздуху кусочек манго с тарелки с фруктами. Зоя знала наверняка — начни она есть руками, Бри упадёт в обморок, но в глубине души, что спрятана так хорошо, что не можешь нащупать и ты сам, она хранила желание на это посмотреть.       Поведение Бриджитт и сегодня, и все дни до этого огорчало и злило Зою. Фрунцуженка капризничала и жаловалась то на погоду, то на еду, то на запахи улицы. В России она была кроткой и улыбчивой, но уже на перроне станции Ховра (6) ей стало слишком жарко, и девушка находилась в нервном расположении духа ровно до того момента, пока их не забрал присланный братом экипаж. Из-за постоянного давления и скачков эмоций подруги Зоя и сама начала подмечать все недостатки окружающей действительности. И духота, и заполненные улицы, и яркие запахи с прилавков уличных торговцев казались ей очаровательными из-за воспоминаний о юности, но сейчас столь дорогие сердцу вещи омрачал скептицизм и замечания о грязи и запахах французской гостьи. Слой за слоем, бормотание и жалобы Бриджитт стаскивали остатки сентиментальности и детской влюблённости с прошлого Зои и пытались заменить пустоты скукой и разочарованием. Чувствуя, как в её душе копошится червь сомнений, Зоя сопротивлялась, однако не сработали ни еда, ни поход на рынок, ни поездка в Калькуттский ботанический сад, ни рисование у пруда. Бри не трогало ничего.       Устав справляться в одиночестве, она попросила Амриту показать француженке картины в гостиной и коридоре, а Камала рассказать о нескольких блюдах на столе, но даже после этого лицо Бриджитт из-за опущенных уголков рта и приподнятых бровей продолжало напоминать осуждающего варана, так что Зоя оставила в покое её, да и себя заодно. Она решила поговорить с подругой дома, предоставив оставшиеся несколько часов в гостях для себя одной, игнорируя присутствие злобного варана в кружевах.       Когда брат вышел на улицу курить, Зоя отвернулась от Бриджитт, терзавшей в тарелке рис, и положив локти на стол, будто и не было в её жизни нескольких сотен наставлений относительно столового этикета, спросила у Амриты:       — Радж сильно изменился? Помню, был за ним один грешок — он никогда не давал мне выигрывать в шахматы. Очень грубо!       Амрита улыбнулась:       — Детские забавы! Сейчас он совершенно взрослый и рассудительный. Не уверена, правда, уступит ли он тебе и сейчас…       — Сама не рискуешь?       — Она не умеет в шахматы играть, — Камал улыбнулся, не смотря на сестру.       — А вот и нет! Я не умею побеждать, а не играть, это большая разница! И вообще, как тебе не стыдно? Ты слишком взрослый, чтобы дразниться!       — Дразнить младшую сестру никогда не поздно.       — Согласен! — проходя мимо и распыляя по столовой запах жжёного табака, Вихан ущипнул Зою за плечо.       — Дурак! — Зоя развернулась и слегка пихнула брата под рёбра.       — Ой! — Вихан шутливо скривился, будто получил смертельное увечье, и плюхнулся на стул.       — Кстати, о взрослых! Зоя, как дела у вашей бабушки? Неужели она спокойно отпустила тебя в Индию после всего, что приключилось в горах? — подперев рукой подбородок, Камал прогнал со своего лица улыбку, давая понять, что ожидает серьёзного ответа.       Сегодня на нём был чёрный костюм с вышивкой и весьма глубокий вырез, к которому, вопреки воли Зои, глаза стремились самостоятельно; ей было очень сложно контролировать порывы пройтись взглядом по смуглой коже, особенно из-за изгибов выступающей под рубашкой могучей груди. Выбившаяся из пучка прядь волнистых каштановых волос и серьга в ухе делали его образ озорным, будто мальчишеским. Сегодня Камал напоминал ей героя из любимой детской книжки про разбойников, где сам господин Рай выступал бы непременно в роли главного, цыганского барона. С одной стороны, её это забавляло, а с другой, крайне волновало и вытаскивало на свет воспоминания о первой детской влюблённости в того самого барона из книжки. Сейчас Зое было стыдно признаться самой себе, но тогда она попросту переносила в книгу образ давно известного ей друга брата. Сейчас воспоминания о маленькой детской влюблённости щекотали сознание и ощущались, как озорство, которое, тем не менее, ей было сложно принять из-за того, что она ощущала, глядя на эти мускулы статного господина Рай.       Тогда, в период её детского увлечения, он был молод и женат, но и сейчас, будучи вдовцом приличного возраста, на свои годы Камал не выглядел. Даже редкие седые волоски в каштановой копне и морщинки на лбу не выдавали его секрет. 44 года, разве может Камалу быть так много лет? Зоя всегда ощущала себя с ним на равных не только из-за проведённого с его семьёй детства, но и из-за обращения, которым он её одаривал. Мужчина не стремился поучать или быть устрашающей фигурой для назидания младших. С ним было легко и тогда, и сейчас, даже несмотря на то, что с последней их встречи в Париже прошло почти пять лет.       Ещё тогда, в саду, когда он напугал её, подойдя из-за спины, Зоя почувствовала лёгкую панику из-за того, что встретилась с ним сейчас, в старой юбке и с глупым рисунком на холсте. Она специально вытащила Бриджитт во двор, чтобы не пересечься с Камалом, чьего приезда ожидал брат. Зое хотелось дождаться прибытия всех вещей, успокоиться и обустроиться, а уже потом наносить визиты и налаживать связи, ведь её так пугала необходимость заново знакомится со старыми друзьями и даже семьёй, но неожиданное желание господина Рай поздороваться стало для неё признаком, что её рады видеть и без подготовки. Он был добр, остроумен и всё так же молод душой, как и тогда, будто и не было трагедий, боли и утекших через пальцы лет. Именно он дал ей понять, что переживать не о чем — она дома.       Пока Зоя собирала в голове все возражения и доводы бабушки, Вихан быстро нашёл, что ответить:       — Она не знает о том, что произошло тогда.       Камал недоумённо перевёл на Вихана взгляд:       — Ты ей не сказал?       Вихан вытащил из кармана курительную трубку и, нервно теребя её в руках, ответил на бенгали:       — Нет. Хотел было, но вспомнил, как она отреагировала на смерть отчима с мамой. Узнай она о резне, сразу же выехала бы из Петербурга с половиной царской армии, помяни моё слово. Я что-то наплёл про необходимость разностороннего образования и желание Зои учиться в Европе, и на этом всё. Но эта ложь была во благо — вместо полумиллиона русских солдат в Бенгалии мы получили лишь пятистраничное письмо с недовольством от выбора пансиона.       Зоя фыркнула:       — Тебе бы стоило прислушаться к la grand-mère(6)!       — Сестрёнка, хватит обманывать! Хороший пансион. Нам с Камалом понравилось.       — Ну вот и учились бы там сами, меня зачем заставлять?       — Я дал тебе выбор — в Россию или во Францию, и ты сама выбрала Францию. Надо было перебороть страх перед бабушкой и ехать в Петербург, раз так не хотела учиться.       Зоя потупилась:       — Так не честно, это выбор без выбора.       Вихан сочувственно покачал головой и положил на плечо сестры ладонь:       — Понимаю, сестрёнка, я тоже её боюсь.       За звонким смехом Амриты взорвался Камал, а за ними и Вихан с Зоей. За ними непонимающе наблюдала Васанта, переводя взгляд то на одного, то на другого. Наконец и она, до конца не разбирая шутки, присоединилась к общему веселью, и Зоя, пытаясь утереть слёзы, твердила у себя в голове: «Какой дивный, дивный, дивный, дивный вечер!».                     Сноски:       1. Райма-масала — блюдо национальной индийской кухни, представляющее из себя тушеную фасоль с пряностями. Чаще подаётся с рисом.       2. Натюрмористы — художники, отдающие предпочтение натюрмортам.       3. В эпоху, когда веер являлся неотъемлемым атрибутом женского гардероба, с его помощью люди подавали знаки, флиртовали, предавали и любили. Существовал ряд знаков, обозначавших конкретную эмоцию или идею, которыми пользовались молодые люди, желавшие тайно пообщаться.       4. Кухня индии преимущественно вегетарианская и состоит из овощей, фруктов и бобовых.       5. Джейн Эйр — продолжаю линию из 6-й главы, где Бриджитт сравнивает себя с Джейн.       6. Ховра — железнодорожная станция в Западной Бенгалии (здание вокзала очень красивое, советую погуглить и посмотреть фото).