запах глинтвейна

***

      Поздним и прохладным вечером на этой тёмной улице не было ни души. Тэхён докуривал первую сигарету возле входа в дом, примерно представляя, с какими трудностями сейчас столкнётся лишь для того, чтобы узнать, как дела, и передать маленький крафтовый пакет, который он держал свободной рукой. После того неприятного и даже мрачного дня прошла пара недель. Тогда Тэхёну удалось задержаться на сутки, пока он более-менее стал верить усталому, но спокойному голосу. Хотя он так и не узнал ровным счётом ничего, с тех пор с периодичной регулярностью он навещал альфу и, кажется, выводил его этим из себя. Но даже в этом видел что-то позитивное.       Ким потушил окурок и выбросил в мусорную урну, собираясь запахнуть пальто и войти в дом. Но появившаяся на улице первая живая душа, помимо его собственной, привлекла своё внимание особенно тёмным обликом, пока альфа не показался на свет неисправного и подмигивающего фонаря.       — Хорошо, что ты здесь, нужна твоя помощь, — вдруг сказал он.       — Давай, в чём? — спросил Тэхён. Юнги подошёл ближе, достал из внутреннего кармана чёрной жилетки стопку небольших снимков и протянул ему рукой в тонкой кожаной перчатке. — Бля… Если это для твоего нового заказа, отъебись.       — Не нового. Последнего, — исправил Юнги.       — Говоришь, как наркоман. Я тоже раньше часто клялся, что это в последний раз. И что будешь делать потом? Опять скажешь, что работа закончена? — Тэхён повернулся боком, манипулируя тем, что собрался уйти, хотя сам искоса смотрел, уперевшись взглядом в шрам на щеке. Прямо спрашивать про ещё одну попытку не стал, когда не был уверен, что тем самым не заложит в голову зародыш плохой идеи. Но Юнги и вовсе не ответил. — Чоны хотят тебя в телохранители, чем это плохо? Ты бы смог завязать по-настоящему и заняться чем-то нормальным. Тем более если ты сам хорошо общаешься с Чимином и раньше пёкся о его безопасности.       — Я не телохранитель. Ты хотя бы представляешь, сколько опасности я могу притащить за собой?       — Думаешь, о тебе пронюхал кто-то ещё, кроме клиентов и одной жертвы? — Ким выдернул снимки из его опущенной руки и стал перебирать стопку из пяти кадров, на которых присутствовало по одному человеку в анфас. — Ты всё ещё показываешь мне убогие фотки. Почему нельзя дать мне что-то крутое? Что это за уроды? Решил устроить личную жизнь? — съязвил альфа, хотя примерно понимал, в чём была задача. — Похоже, у тебя будет много работы.       — Нет, сейчас мне надо кое-что выяснить, и всё.       — Я не запоминаю скучных людей, чего ты от меня хочешь? Если бы я не перекрасил волосы, я бы так и слышал своё имя из каждого угла, как раньше… — вспомнил Ким прецеденты годичной давности, уже нервно перелистывая снимки по второму и третьему разу. Как будто и вправду пытался выиграть время, пока его скудный на рабочие идеи мозг не подкинет ему вариант, как развернуть Юнги от проклятого клиента. — Погоди... Ну вот эти два мразотных ебла кажутся знакомыми. Или три? — присмотрелся Тэхён повнимательнее, но всё же протянул стопку обратно с сомнительным человеком на первом кадре. — Насчёт этого чувака не уверен, но двоих ниже раньше видел: я иногда играл с ними в карты за дозу.       — Сможешь ненадолго пробиться обратно в круг?       — Это ловушка? Я соглашусь, а ты пристрелишь меня? Или у тебя ещё и расщепление? Ты сам недавно говорил, чтоб я был без «хвостов».       — Я сделаю так, что к рождению ребёнка «хвостов» не будет, в этом случае тебе придётся мне довериться. Тебе не запрещено общаться с братом, но нужно будет временно отказаться от встреч с ним, с Чимином и их окружением. Я бы не показал, если бы у меня был ещё один хороший вариант. Ты можешь отказаться, если я много прошу. Я обращаюсь к тебе в первый и последний раз.       — Потому что я — хороший вариант? — уточнил Ким. — И я должен отказаться от встреч с ними, чтобы ты продолжал ебашить людей для извращённых денежных мешков?       — Это для родителей Чимина: они хотят вернуться в город.       — Понятно, — ответил Тэхён и неосознанно сорвался на долгую паузу. Было это манипуляцией или нет, но на альфу подействовало. Во-первых, он не был уверен, что не был должен Чимину. Во-вторых, его отец был тем, кто, пусть и не зная деталей, заказал его убийство. А это только подтверждало первый пункт. — Так мне надо стать крысой? Давай. Но мне нужно время, к ним не заваливаются с порога, меня ёбнут на месте.       — Время у тебя есть. Если будешь торопиться, то привлечёшь внимание, мне это не нужно. Сколько хочешь за услугу?       — Ты хочешь заплатить? — усмехнулся Тэхён и окинул его до бешенства равнодушный вид. — Расскажешь о себе — и мы в расчёте.       — Нет. Цена?       — Бля, ну почему ты упрямый, как осёл? — взвыл молодой альфа. — Хрен с тобой, моя цена — один ужин с тобой у меня дома. Пока, — махнул он рукой, собираясь свалить вместе с пакетом, так как успел забыть про него с волнением, которое нахлынуло вместе с произнесённым условием. Но рукой в чёрной перчатке Юнги ухватил его под локоть. С напускным раздражением, больше копируя старшего альфу, Тэхён вырвался. — Чё надо? Я, может, тоже не люблю, когда меня трогают?       — Какой ещё ужин?       — Обычный. Когда люди помещают что-то съедобное в рот в вечернее время, это зовётся ужином, — объяснил Ким, встретив холодный взгляд в ответ. — Ты сам спросил!       — Ты ничего не путаешь? Я не хожу на ужины, на свидания, на пьянки…       — Я в курсе. Ты вообще никуда не ходишь. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, сделаешь исключение. Я не согласен на деньги. И ужин сразу после услуги, а не через пятьдесят лет, ясно? — настойчиво уточнил он и протянул наконец маленький крафтовый пакет. — На, это волшебные пилюли для твоей башки, чтобы всякая дрянь не лезла в твой воспалённый мозг. Это витамины, а не шмаль, придурок, возьми пакет.       — Если ты помрёшь без оскорблений, то как будешь общаться с ребёнком брата?       — Не так. Если мне вообще разрешат его видеть, когда узнают... Ну извини, я честно стараюсь исправиться, но это не так легко! Короче, зайти на кофе не смогу, как бы ты ни просил. Как ты там говоришь… У меня нашлись дела поважнее. Знакомые по наркоте сами себя не отыщут. Чао!.. То есть пока!

***

      Аккуратные пальцы скользили по клавиатуре белоснежного пианино, с завораживающей мягкостью опускаясь на клавиши и меняя октавы. Неизвестная музыкальная композиция с избытком минорных нот отзывалась в груди тяжёлой грустью и тревогой, хотя сам исполнитель был увлечён и даже вдохновлён мгновением. Чимин щипал себя за руки, чтобы не заскулить, потому что уже нашёл своё собственное объяснение тому, почему Дэян решил сыграть именно это произведение на смехотворно маленьком после белого рояля, который ждал его в родном городе и родном доме, инструменте.       Небольшой загородный особняк с двумя спальнями, кухней, небольшой гостиной, кабинетом отца и полупустой библиотекой, в которой стояло пианино, служил их временным пристанищем уже больше полугода. С каждым новым днём, неделей и месяцем Чимин только больше боялся того, что его родители останутся в таких неподходящих условиях навсегда. В условиях, в которых старший омега должен был играть на пианино, когда уже много лет был влюблён в свой белоснежный рояль.       Когда музыка смолкла, Дэян положил руки на колени, как прилежный ученик, и искренне улыбнулся сыну:       — Ты просил что-то красивое, доволен?       — Нет, это было грустно, — признался Чимин таким серьёзным тоном, будто был музыкальным критиком. — Почему вы не купите рояль? Здесь хватит места, чтобы он вошёл.       — Мой рояль — дома, я не хочу второй, — спокойно ответил папа и аккуратно закрыл клавиши крышкой. — Почему тебе стало грустно? Это красивое произведение. Рассказать, кто его написал и для кого?       — Я всё ещё жду, когда вы вернётесь, — ответил омега на первый вопрос и полностью проигнорировал второй. Он комфортно устроился в кресле с высокой спинкой, забравшись на сиденье с ногами. Блондин медленно гладил рукой уже заметный животик поверх просторного пушистого свитера кремового оттенка, будто утешать нужно было именно комочек внутри. Чимин держался, говорил спокойно и размеренно, не прибегая к капризному тону. И в этом видел в основном заслугу мужа с его бездонным терпением и проникновенной просьбой высказывать негодования, капризы и страхи именно ему. — Вы говорили, что вас не будет полгода, а уже весна, в августе будет год, как вы уехали. Я скучаю и не хочу, чтобы мой сын знал вас, как тех людей, с которыми видятся по праздникам.       — Наш внук не будет видеться с нами только по праздникам, — раздался уверенный голос старшего альфы за спиной. — Мы вернёмся домой к его появлению.       — Правда? — отозвался Чимин и прижался к узкой боковой стенке кресла. Отец ласково трепал его по волосам, привалившись к высокой спинке. — Где Гу? — спросил омега, когда чуть ли не кожей чувствовал его отсутствие.       — Разговаривает по телефону с братом в гостиной. Тебе что-то нужно? Я хочу узнать, хорошо ли тебе живётся? У тебя всё есть?       — Надо честно ответить? Окей. Тогда… — тянул Чимин, пока оба родителя глядели на него во все глаза, а отец даже перестал гладить сыну голову. — Гу даёт мне всё, что нужно.       Чимин выдавил улыбку, заметив облегчение на лице старшего омеги, который сидел в паре шагов от него. Он ответил честно, но едва не ляпнул другой откровенный ответ. Так что Чон извинился и поспешил к мужу, чтобы выплеснуть на него внезапное желание вернуться домой на день раньше. Он не хотел мешать, подслушивать или вовсе прерывать разговор Чонгука и Тэхёна. И, вероятно, притаился бы у дверного проёма, при необходимости закрыв уши, если бы альфа не завершил вызов до того, как Чимин вошёл в гостиную. Луч закатного солнца проникал в несколько небольших окон. Стены из тёмного дерева не казались уютными и лишь больше отталкивали, взращивая желание вернуться в их светлую квартиру, в которой под присмотром Джина их ждала Апельсинка.       Заметив его появление, Чонгук убрал телефон в карман домашних брюк коричневого цвета и развёл руки в стороны. Как будто от омеги стало горчить мёдом за несколько миль. Благодаря электрическому полу, пушистый ковёр под босыми ногами был тёплым и приятным. Чимин плёлся по нему медленно, опустив голову, словно провинившийся ребёнок, хотя нечто подобное сейчас и чувствовал. Он ткнулся носом в крепкую грудь в белой футболке, пока сильные руки смыкались за спиной и бережно прижимали ближе.       — Что случилось?       — Отец сказал, ты говорил с Тэхёном? — спросил омега, получив на это грудное «угу». — Как у него дела?       — Отлично. У него много работы, — тихо ответил альфа и ласково погладил омегу по затылку, прижавшись носом к пшеничной макушке. — Говори, котёнок.       — Я чуть не сказал родителям, что хочу домой, когда они спросили, всё ли у меня хорошо. Мы не виделись три месяца, я правда хотел их увидеть, но теперь хочу домой, мне здесь не нравится.       — Хочешь улететь сейчас? — прямо уточнил блондин и отстранился настолько, чтобы можно было видеть лицо омеги и ласково коснуться спрятанного под широким свитером живота.       — А так можно? — ухватился Чимин, пытаясь найти ответ в изогнутом уголке мягких губ напротив. — Они не обидятся? Я знаю, что они тоже скучают и тоже хотели меня увидеть, особенно сейчас, когда мы ждём ребёнка. Они тоже ждут внука, папа сейчас играл на пианино для нас с малышом, а отец сказал, что они вернутся к его рождению. Я буду плохим сыном, если скажу, что лучше чувствую себя дома? Хотя даже в отпуске мне было легче, чем сейчас.       — У меня был гон, ты просто отвлёкся, котёнок. Пойдём, я скажу всё сам, и мы вернёмся домой.       Чонгук взял его за руку и почти потащил за собой, пока Чимин представлял весь спектр неприятных чувств, который обрушится на него, когда родители вздумают допустить, что дело было в них. В небольшом доме с тёмным интерьером и разного цвета мебелью не хватало постоянства и пространства, которое омега получал даже на верхнем этаже треугольного небоскрёба. Было это капризом или тревогой, он не особенно разбирал, но остро ощущал, что начнёт гнездиться, если они с мужем задержатся до завтра.       Чувствуя себя Джином, который прятался за тело или образ супруга, Чимин остановился за крепким плечом Чонгука, когда они вошли в библиотеку. В отличие от прошлой беременности, Чимин даже не пытался скрыть свои слабости перед альфой и не пытался храбриться, хотя по-прежнему понимал, что при желании вполне способен был справиться со всем сам. И в такие мгновения, как сейчас, или в момент объявления о беременности чувства спокойствия и безопасности распускались в груди, подобно бутону той самой ванили, которую Чонгук когда-то цеплял к его молочному пиджаку.       — Прошу прощения, меня срочно вызывают из компании, нам с Чимином придётся уехать от вас раньше, — коротко и уверенно соврал альфа и сжал пальцы омеги, когда он еле слышно заскулил.       — Но вы прилетели только вчера утром и пробыли немногим больше суток! — заметил Дэян, но взял себя в руки, когда старший альфа его окликнул. — Если бы не беременность, я бы попросил тебя остаться до завтра, сын. Пусть и знаю, что без Чонгука ты уже не останешься.       — Мне очень жаль, но я должен присутствовать на важной встрече, — опять соврал Чон.       — Я всё понимаю, можешь не объяснять, — добродушным жестом махнул Шиву и потянулся к сыну, чтобы обнять его. — Мы увидимся совсем скоро, сынок. Не нервничай.       Чимин молчал, так как даже не знал, что сказать или как описать то, что он сейчас чувствовал. Пока они ждали звонка о готовности самолёта, Чоны собрали вещи и переоделись. Чонгук предупредил Джина о более скором возвращении и попросил друга встретить их по прилёту. Хотя вся эта ситуация не была настолько неприятной или настолько удивительной, чтобы Чимина пригвоздило к полу, он всё же молчал почти весь путь до самолёта и сам недолгий полёт. Но, в отличие от неприятных эпизодов с подобным молчанием, омега ластился к альфе, гладил живот и обещал малышу привезти его домой, где тому станет хорошо и спокойно без беспорядочного гнезда.       Шасси коснулись земли, когда в иллюминаторе можно было увидеть лишь освещённую взлётно-посадочную полосу и тысячи маленьких огоньков в середине тёмного вечера. Чимин не спал все два часа, словно из последних сил ждал, когда это свербящее чувство внутри уляжется. При виде Джина и чёрного «майбаха» неприятные чувства стали отходить на второй план, а на своём законном заднем сиденье по левую руку от своего альфы он начал понемногу успокаиваться, взволнованный феромон возвращал стабильность, отражая её в чистом и ненавязчивом аромате ванили.       — Почему вернулись сегодня, а не завтра? — спросил Джин, сидя за рулём чёрного «майбаха», когда уже покинул место парковки. На соседнем сиденье находился неразговорчивый Салем, а за седаном следовал тонированный внедорожник с четвёркой телохранителей. — Вы же уезжали на три дня.       — Потому что Гу — лучший муж на свете, — не вдаваясь в детали, тихо ответил Чимин, глядя в окно. Лежащую на центральном подлокотнике правую руку поглаживали тёплые длинные пальцы, которые вскоре переплелись с омежьими и соорудили крепкий замок. Чонгук погрузился в работу, держа перед собой планшет свободной рукой. Как будто было именно так, как они сказали родителям, хотя альфа таким образом освобождал себе время дома, занимаясь делами в салоне автомобиля.       — Блять… — усмехнулся омега с переднего сиденья. — Всё понятно.       — Не матерись при ребёнке, — чуть не ощетинился Чимин, но Чонгук отвлёк его очередной лаской по руке. Успокаивающий бадьян с ноткой горького апельсина завлекал омегу в мягкое облако аромата. Теперь в подобные мгновения казалось, что феромон стал оказывать на него неподдельно гипнотическое действие. — Иначе у нас будет другой водитель, а общаться с Гу будете за входной дверью. Я не хочу, чтобы малыш такое слушал. Вам с Тэхёном необходимо научиться себя контролировать уже сейчас. Раз я это слышу, то и крошка — тоже.       — На меня даже не смотри, — не отрываясь от планшета, сказал Чонгук другу. — При ребёнке сквернословить запрещено с того дня, как мы о нём узнали. Привыкай.       — Закончилось веселье… — простонал омега. — В моём возрасте тяжело находить друзей без детей, знаете? Может, потусить с Тэхёном, раньше он был тем ещё весельчаком! Что, испугались?       — Нет, ведь после этого Намджун закопает тебя в парке рядом с домом, — спокойно заметил Чонгук, спровоцировав чужое шипение.       — Джин, не хочешь завтра погулять со мной по магазинам? Гу будет работать в компании, а у меня последний выходной.       — Ты пойдёшь по детским бутикам? Опять с толпой охраны?       — Да. Я хочу присмотреть детское кресло и колыбель, — поделился омега и приложил к груди руку отвлёкшегося от планшета альфы. — Мы просто посмотрим, чтобы потом я смог показать тебе что-то красивое, и мы купили бы это вместе, окей?       Чонгук изогнул уголок губ в улыбке и коснулся подбородка мужа подушечкой большого пальца.       — Отзванивайся мне по пути, идёт? — напомнил альфа, хотя это было явно лишним, когда Чимин сам был хорошим инициатором для того, чтобы от беспокойства из-за отсутствия Чонгука сообщать последнему о каждом своём шаге вне стен квартиры. — Кстати, Джин, нам будет нужна новая машина с цельным сиденьем или другим салоном, чтобы разместить детское кресло.       — Об этом лучше спрашивать Тэхёна. Он всё ещё молодой и продвинутый. Из всех нас, думаю, только он следит за тенденциями в разных сферах. Я про видеоигры, а вы больше про стиль. Хотя Чимин ещё и про пирожные.       — Что? Это намёк, что я растолстел?       Джин тяжело вздохнул и заткнулся до прибытия к треугольному небоскрёбу.

***

      Юнги курил чуть в стороне от мусорной урны, расположенной рядом с главным входом в здание компании. Это был первый по-настоящему тёплый день, когда солнце прилипало к чёрной одежде и тёмным волосам. В этот момент хотелось расстегнуть пару верхних пуговиц на чёрной рубашке, потому что становилось невыносимо душно. Тепло от тлеющей сигареты между пальцами даже через тонкую перчатку усиливало неприятное теснение в груди. Альфа не звонил и не сообщал, когда именно явится, надеясь на внимательность человека, который, вообще-то, был сотрудником отдела безопасности.       Когда Тэхён вышел на улицу в тёмно-вишнёвом костюме, Мин курил уже третью сигарету. С течением времени несуразный вид молодого парня превратился в картинный образ повзрослевшего альфы. Чуть вьющиеся с появившейся длиной тёмные волосы шли ему куда больше красной макушки, придавали серьёзности, убедительности и искренности. Костюмы, которые он надевал для работы, стали сидеть на нём лучше и как будто даже отражать его менявшуюся сущность. В этот момент Юнги впервые поймал себя на странной мысли, что хотел бы узнать, как пахнет этот альфа.       — Извини, меня задержали, — объяснился Ким, закурил и больше не сказал ни слова. Стоял и затягивался бесконечными затяжками, медленно выдыхая дым в тёплый воздух и растягивая резиновое время.       — Ну и? — не выдержал Юнги.       — Что, ты пришёл не просто покурить со мной? — поддел Тэхён, хотя сам же и звонил ему с просьбой прийти. — Я договорился об игре сегодня ночью. Что нужно делать?       — Задержаться, если получится, не привлекать лишнего внимания и не употреблять, — Юнги бросил на него беспокойный взгляд, когда заметил хмурое лицо. — Ты был мне удобен, но я не хотел, чтобы ты возвращался к своим проблемам. Если ты не сможешь себя контролировать…       — Я смогу, забей. Говорил же, что не играю и не нюхаю. Если ты из-за моего… лица, — смягчил он явное «ебла», — то это не из-за них.       — Готов рассказать?       Тэхён нервно улыбнулся, пожал плечами и затянулся последней затяжкой.       — Может, это из-за того, что мы давно не виделись, но сейчас стало мерзко звонить, говорить о работе и спрашивать, как дела, — признался альфа, потушил окурок и выбросил в урну. — Я расскажу, не парься.       Юнги промолчал и мог бы уже уйти, когда получил нужную информацию, сообщил, что нужно делать, а докурить очередную сигарету мог и один. Но Тэхён и сам не спешил вернуться на рабочее место. Вместо этого он знакомо хлопал себя по карманам, пока Мин молча не бросил в него пачкой с остатком сигарет.       — Спасибо, — отозвался он, когда закурил снова и хитро сунул пачку в карман пиджака. — Я не уверен, что они меня к чему-то не принудят, если я задержусь. Я не сойду за своего, только смогу прикинуться игроком, который слез с наркоты. Но эти люди по другому делу, поэтому я не знаю, как пойдёт, — честно предупредил Ким.       Но Юнги снова промолчал.

***

      Внутри квартиры время стремительно бежало, а дни были насыщены будничной суетой: работой, звонками Юнги и очередными уговорами, приёмами у врача в стабильной компании мужа, выходными с недолгими прогулками, домашними делами или сладким сном, капризами, ласками и спонтанным сексом. Первое время Чимин особенно беспокоился из-за того, что на одном из приёмов ему скажут, что малышу что-то угрожает, а он недостаточно хорошо заботится о них обоих. Хотя здоровое и лёгкое беспокойство никуда не делось, теперь он всё же чувствовал себя намного увереннее. Возможно, поэтому он стал чуть реже звонить несбыточному телохранителю, хоть и не оставлял надежд на то, что Юнги в один прекрасный день ответит ему согласием, а не молчанием или тяжёлым вдохом. Ну, он хотя бы отвечал на звонки. Правда, каждый раз лишь на третий по счёту, словно терял терпение.       Сегодня у омеги был ещё один выходной, и он планировал встать пораньше, чтобы успеть поговорить с Чонгуком и рассказать об оставшихся деталях вчерашнего дня, так как прошлый вечер они потратили не на разговоры. Чимин потянулся, вскидывая руки вверх и запинаясь пальцами о чужое плечо. Он раскрывал глаза тяжело, медленно и не с первой попытки, едва не проваливаясь в сон во время борьбы с сонливостью. Но, когда левый глаз разлепился достаточно, чтобы увидеть сидящего на его краю кровати мужа, одетого в чёрный костюм и белую рубашку без воротника, правый глаз открылся уже быстрее и охотнее.       — Я проспал твой будильник? — хриплым спросонья голосом произнёс омега.       Выраженный на середине срока животик грелся под одеялом и тёплой рукой альфы, который то медленно поглаживал свои настоящее и будущее сокровища, то просто удерживал ладонь поверх постельного белья. Если бы они оба были в постели, Чимин бы ластился. Правда, вскоре снова уснул бы под влиянием запаха и чувства безопасности. Хотя он уже давно перешагнул порог первого триместра, по утрам он всё же спал достаточно много и крепко, чтобы, как сегодня, умудриться не услышать будильник мужа. Чимин притянул вторую руку мужчины и прижался к ней щекой, не то мурлыча, не то подскуливая от охватившей его нежности.       — Ты уже уходишь? Ты позавтракал? — спрашивал омега, но Чонгук лишь продолжил смотреть на него туманным взглядом коньячных глаз. — Я не говорил, что мы с Джином вчера готовили «шу»? Получилось мило. Апельсинка стащила один прямо со стола и баловалась с ним полдня — играла, как с мячиком. Я отобрал только вечером. Вообще-то, я хотел встать сегодня пораньше и дать тебе с собой несколько пирожных, они в холодильнике…       — Я люблю тебя, — проникновенным, тихим голосом перебил мужчина.       Нотки виноградного коньяка стали беспокойно обволакивать привычный бадьян альфы, словно фантик конфету. Чимин вытянул руку вверх, чтобы погладить Чонгука по гладкой и нежной после утренних процедур щеке. На его касание мощный альфа с периодически пугающим других людей строгим выражением лица или пугающим для одних, но соблазнительным для омеги крепким телосложением чуть заметно склонил голову навстречу небольшой ладони.       — Пока у тебя есть мы, у тебя и у нас всё будет хорошо, — прозвучало от омеги сокровенным шёпотом. — А мы должны быть у тебя всегда, Гу.       Альфа склонился ближе, чтобы коснуться пухлых и ленивых после сна губ своими. Он целовал мягко и трепетно, ласково сминая один из валиков и вряд ли собираясь увлекаться. Но Чимин уже был под воздействием беспокойного феромона. Его аккуратные пальчики слегка покалывали бритые виски, пока он добирался до мягких жемчужных волос. Мужчину он притягивал за плечо, проникая ладонью под рубашку без воротника. Он приоткрыл рот, чтобы ласково коснуться языком манящих губ и шумно выдохнуть при укусе.       Чонгук пробрался под одеяло настойчивыми руками, крепко обхватив омегу под спиной. Из горла доносился едва слышный рокот, когда он стал освобождать его от бежевой ночной рубашки и гладить по мягкой талии и округлившемуся животу. Чимин сам стащил с себя длинные штаны, в которых спал, утолкав их ногами вместе с одеялом и нижним бельём. Настойчивый бадьян забивался в ноздри с долгожданными нотками горького апельсина, которые кружили голову не хуже спиртного. Всегда аккуратный Чонгук торопливо снимал с себя чёрный пиджак и белую рубашку, небрежно бросая их прямо на пол. Пока он избавлялся от брюк и аппетитно облегающих его бёдра и толстый член боксеров, Чимин согнул ноги в коленях и принял зазывающую позу. Хотя он понятия не имел, насколько сладким и желанным он выглядел для мужа в эту самую минуту, омеге казалось, что маленькие манипуляции вроде ласкания самого себя окончательно должны были пробудить истинного альфу и уж точно отвлечь его от чего-то неприятного.       Если бы не заметный животик, он был бы более грубым и резким, когда стал утягивать омегу за ноги вниз, пока его голова не упала с подушек на матрас. В последнее время сладостные эпизоды почему-то стали особенно частыми. Из-за того, что почти всегда в квартире находились двое телохранителей, как правило, Чоны занимались сексом в спальне или ванной. Но вчерашним вечером им удалось в отсутствие охраны полюбить друг друга прямо на кухонном островке, резко и совершенно не сговариваясь завершив ужин преждевременно. Как будто их настоящий медовый месяц наступил всего несколько недель назад.       Чимин ласкал рукой твердеющий и рельефный член, успевал тянущимися пальчиками погладить крепкие бёдра или дотянуться до упругих ягодиц. Альфа провоцировал его на стоны, скулёж и мяуканье вниманием собственных проворных рук. С беременностью выдержка омеги совсем ослабла, и Чимин стал часто подскуливать от страха или нежелания кончить раньше, чем он почувствует в себе альфу. Чонгука же это, наоборот, подстёгивало к тому, чтобы лишний раз доставить мужу больше удовольствия или услышать больше мяуканья от своего котёнка. Но это утро не принадлежало только им, поэтому Чонгук сорвался на первых уверенных звуках и подтянул омегу к изножью кровати.       Правой ступнёй он встал на матрас, прижав левое колено к кровати, и под сдержанный стон вошёл головкой члена в раскрытого и готового омегу. Чимин подался бёдрами вверх и хотел было чуть сдвинуться навстречу, желая большего, но крепкие руки пригвоздили его к постели под изогнутый уголок губ.       — Лежи смирно, котёнок, — нарочно шёпотом попросил Чонгук.       — Не хочу смирно.       Альфа усмехнулся и проник глубже резким толчком. Словно после по-лёгкому капризных слов он больше не хотел давать ему времени, Чонгук взял его за бедро, начал торопливое движение и быстро нашёл комфортный для себя темп. Хотя Чимин толком не успел от него отвыкнуть, от стремительно растущей скорости в уголках глаз выступили слёзы, и он даже не заметил, в какой момент стал сдирать простынь с матраса, сжимая ткань в кулачках. Этим утром он совершенно не стеснялся, когда заполнял комнату громкими и сорванными всхлипами. Хотя его наверняка было слышно больше и лучше, чем сдержанного альфу с шумным дыханием, грудным рыком и тихим стоном, омеге было наплевать. В конце концов, они были мужьями и имели полное право на интимную жизнь в любое время даже в квартире с телохранителями.       Чонгук ласкал его член свободной рукой, стимулировал резкими движениями и грубо сжимал мошонку, прибавляя ощущениям такой яркости, что в глазах запестрило от быстро приближающегося оргазма. На лбу выступили капельки пота, а податливое тело отвечало на дразнящие прикосновения и совсем перестало слушаться команды не спешить, которую Чимин до этого держал в голове.       — Гу… Сменим позу? — предложил омега в попытке продлить утро. Хотя он даже не был уверен, что сказал это вслух: своего голоса он не услышал не то из-за стонов, не то из-за того, что уши стали хуже воспринимать окружающий мир перед надвигавшимся наслаждением.       К тому же альфа не только не ответил, но и прибавил темп, быстро заставив омегу раствориться в моменте, незначительно прогнуться в пояснице и задрожать. Тёплые пальцы держали пульсирующий член и медленно размазывали выходившую порциями сперму. Колечко мышц конвульсивно сомкнулось вокруг члена, по-прежнему проникавшего в тугое отверстие. В блаженстве Чимин зажал между губ большой палец, чтобы сдержать стон, и опустил вторую руку, вытирая и размазывая жидкость по низу живота и области паха. Подействовало это на Чона или он сам был на грани, но альфа достиг оргазма следующим и вытащил член прежде, чем тот разрядился белёсой жидкостью.       Покусывая губы, Чонгук целовал его и провоцировал на новые стоны ласками языка, пока у Чимина не стал заканчиваться воздух. Альфа прилёг на кровать чуть повыше, так что омеге пришлось задрать голову, чтобы увидеть, как муж подпирает собственную рукой и упирается в матрас локтем.       — Что-то случилось? — тихо спросил Чимин, перебирая в руке чужие тёплые пальцы.       — Нет. Тебе было больно?       — Нет, мне было жарко и сладко, но ты меня беспокоишь. Ты не хочешь, чтобы я волновался? Из-за того, что случилось… тогда? — прямо, но аккуратно спросил пшеничный блондин. Вместо ответа Чонгук ласково погладил его пальцами по розоватой щеке. — Когда наш альфа родится, ты мне расскажешь?       — Омега, — поправил его Чон.       — Окей, это на самом деле неважно. Главное, что он у нас будет. Ответь, нас ждут какие-то проблемы, да? У нас неприятности?       — Нет, у нас всё будет хорошо.       — После секса ты очень плохо врёшь, — заметил Чимин.       — Только с тобой.       — У-у… — протянул омега. — Кто-то хочет спать этой ночью с Апельсинкой?       — Так стало с твоим появлением, — точнее ответил Чонгук. — Я хочу только тебя. Мне кажется, твой запах я чую, когда только вхожу в дом, он сводит меня с ума. Хочу обнимать тебя, целовать, тереться о тебя и нюхать. Хочу трогать тебя, ласкать, беречь, нежить и трахать. Я думал, что у нас будет мало секса, пока не родится сын, и что секс будет осторожным, а я буду скучать по твоим течкам. Но ты был таким же, а через несколько месяцев стал очень страстным. Если бы не живот, я бы предположил, что у тебя течка. Вот почему соскучиться по ним так и не успел.       — Ты сегодня наконец-то говоришь со мной, как со взрослым, а не сюсюкаешь, как с малышом, — признал омега под лёгкую усмешку мужа.       — Ты сегодня наконец-то не капризничаешь, — шепнул Чонгук возле его лица.       — Я просто не успел. Мне важнее ты и твоё настроение. Когда оно плохое, я забываю обо всём и… Не знаю, это происходит само собой, я подстраиваюсь или меняюсь, потому что хочу сделать всё для того, чтобы тебе стало лучше. Хм… То есть я тебя удовлетворяю даже сейчас?       — Абсолютно. Мне больше никто не нужен.       — Хм… А ты меня удовлетворяешь? — едва сдерживая предательскую улыбку, спросил Чимин и следом засмеялся, когда альфа с лёгким укусом приник к нежной шее. — Гу, я соглашусь на второй раз, если ты принесёшь мне поесть прямо сюда, я голодный, и у меня нет сил!       — Мне всё ещё нужно на работу, котёнок, я уже сильно опоздал.       — Окей… Тогда тебе придётся прийти к ужину без опозданий и отнести меня сейчас на кухню, чтобы я позавтракал после неожиданного нападения моего альфы.       Чонгук ласково поцеловал его в щёку и вылез из кровати, чтобы одеться в ранее брошенный на пол костюм, отряхнуть его на себе и пальцами зачесать жемчужные волосы. За всё это время Чимин успел лишь найти штаны, которые затерялись в скомканном одеяле, чтобы не появляться в гостиной с телохранителями обнажённым.       — Ты съехал с темы, Гу. Мы обещали быть честными, — ворчал омега, напяливая штаны прямо на кровати. — Когда ты расскажешь мне, в чём дело? Вернулся тот альфа и угрожает тебе?       — Нет. Если тебя это успокоит, я пытаюсь помочь твоим родителям вернуться в город. Это всё, что может беспокоить.       — Айщ… Меня это не успокаивает. Окей, но когда ребёнок родится, ты мне всё расскажешь. Прямо в больнице. Я не шучу!       — Отлично, я понял, — ответил альфа и вдруг резко склонился за ним. Чимин едва успел захватить пальцами ночную рубашку, как муж поднял своего слегка потяжелевшего омегу на руки и под его же смех вынес из комнаты.