запах глинтвейна

***

      По окончании отработанной смены Чимин вышел в почти пустующий холл ветеринарной клиники. Начальника он увидел за стойкой ресепшена, и это всё ещё было непривычно, несмотря на то, что с отсутствием Хоби Намджун стал проводить в клинике намного больше времени. Каким-то образом его присутствие и внимание к собственному детищу позволили сотрудникам чувствовать себя спокойнее и даже безопаснее. Возможно, из-за того, что Намджун наконец-то демонстрировал, какую ответственность он брал на себя ежедневно и как именно он это делал.       — Я дополнил инструкцию на ближайшие пару суток для таксы и… Нет, это всё. Я закончил, — устало запинаясь, отчитался омега.       — Иди уже, Джин-и ждёт тебя больше двадцати минут. Не усни по дороге к машине, — дружелюбно бросил ему Намджун, оторвав глаза от монитора на столе.       — Я вовсе не сплю, просто устал!       — Да, да, твоей усталостью пропахла вся клиника. Жду через неделю со свежим видом, — сообщил начальник и ушёл в свой кабинет.       Чимин тяжело втянул в себя воздух. Он аккуратно сложил свой белый халат, чтобы оставить его в шкафчике до возвращения из поездки, и вышел на улицу к поджидающему у дверей молчаливому телохранителю. Впервые он уходил из ветеринарной клиники, в которой из-за заполненного стационарного отделения Намджун оставался на ночную смену, потому что больше было некому. В другой день Чимин бы поболтал с Джином, который после примирения с Намджуном вновь стал добродушным и подъёбистым, но в преддверии течки и после полного рабочего дня его действительно тянуло в сон. Сидя на месте Чонгука, омега попытался найти знакомый и очень нужный запах, но от светлого сиденья пахло лишь кожей. Так что он привалился виском к окну, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми, чтобы не уснуть и не пропустить крохотную часть своей жизни.       Тёмный вечер в городе казался колючим и холодным, судя по тому, как люди кутались в шарфы или воротники своих пальто. Чимин же слишком быстро юркнул в машину. Всё же теперь к отцу полноценно и полноправно присоединился Чонгук, который намерен был баловать его не меньше. К счастью, после личных экспериментов и после жестокого удара судьбы он стал даже закалённым. И если бы сейчас его вытряхнули из машины и заставили пойти пешком, омега только развёл бы руками и пошёл в сторону дома. Для этого он хотя бы был в куртке, в отличие от альфы, который часто не одевался тепло лишь потому, что не отходил далеко от зданий и машины.       Чимин до того отвлёкся, всматриваясь в улицу, что прохожие превратились в размытое пятно, но вдруг среди этого пятна мелькнула полоска оттенка красного вина. Ему понадобились секунды, чтобы сообразить и настроить фокус. Проезжая по улице, возвращаясь домой к Чонгуку и Апельсинке, совершенно случайно Чимин заметил подвыпившего Хосока и выясняющего отношения с какой-то мелкой толпой рядом с незнакомым баром.       — Стой… — тихо пискнул он после долгого молчания и без промедлений прочистил горло. — Джин, стой!       — А? Что случилось?       — Останови, пожалуйста. Мне кажется… Там мой друг. Салем, мне нужна помощь, — попросил Чимин, торопливо открыв дверь чёрного «майбаха».       Они отъехали недостаточно далеко, чтобы нестись изо всех сил, но Чимин сделал именно так. Кажется, он теперь каждый раз будет реагировать активной и экспрессивной паникой на любую угрозу. Например, даже ту, когда бывшему или настоящему другу грозятся пробить зубы в ответ на невнятную речь. Но омега оттащил своего друга-коллегу за рукав похожей на его собственную куртки, пока Салем загораживал проход и отправлял парней прогуляться мимо или вернуться в бар.       — Хоби? Хоби! Оставь их в покое, — попросил Пак, когда омега продолжил выплёвывать нелицеприятные высказывания. — С тобой всё нормально? Держись, ты сильно перепил. Хорошо бы почистить тебя...       Чимин даже не понял, узнал ли его Хосок, так как последний взгляд, который он бросил, был очень отстранённым, а потом омега просто начал вырубаться, теряя равновесие в ногах. Так что с помощью Салема его посадили на обычное место Чимина на заднем ряду «майбаха», потому что место своего альфы он бы никому не доверил.       — Так, ну и куда едем? — оглянулся Джин, когда все забились внутрь. — Извини, но он не может остаться в машине, Чимин.       — Я знаю. Поехали к нам домой, ему лучше не ночевать одному, — едва успел договорить омега, как Хосок издал страшный то ли стон, то ли вдох, то ли вовсе вопль.       — Если его стошнит, я пожалуюсь твоему руководству! — предупредил Джин.       — А я пожалуюсь твоему! Всё под контролем, спокойно. Если ему будет плохо, я попрошу остановить.       Но всем троим людям в сознании повезло, что четвёртого не стошнило. Чимин, Салем и Хосок вышли из чистого чёрного «майбаха», который быстро уехал, и стали подниматься в лифте на верхний этаж треугольного небоскрёба. Звонили Чонгуку с поста охраны или нет, омега не знал, но внизу их никто не задержал. Возможно, такими были указания самого альфы, но Чимин нервничал. А ещё не знал, как отреагирует бывший или настоящий друг, когда очнётся, поэтому Пак попросил Салема остаться в квартире на ночь и держать ухо востро.       Телохранитель в чёрном костюме с классической белой рубашкой и галстуком придерживал опасного гостя навеселе сам и сам же волочил его ноги по полу. Альфа с жемчужными волосами, аккуратным андеркатом, голым торсом и песочными домашними штанами, которые так и хотелось стянуть прямо здесь, стоял на пороге своей квартиры босиком. Его последовательный взгляд на всех трёх прибывших людей не выражал ничего конкретного.       — Это Хоби, — коротко объяснил Пак.       Альфа молча посторонился, впуская в дом троих людей вместо одного омеги. Они разулись, и Чимин торопливо направился в конец тёмного коридора, открыв дверь в одну из двух гостевых комнат. Но из-за того, что сердце стучало в районе пяток, он попросил Салема покараулить Хосока и сказал, что сейчас вернётся, чтобы как следует уложить бывшего или настоящего друга под одеяло. Он вышел в коридор и на всякий случай закрыл дверь, наткнувшись глазами на тёмный силуэт в нескольких шагах.       Вид альфы, привалившегося плечом к стене возле гардеробной со скрещенными руками, заставил омегу занервничать сильнее. У него даже не было возможности спросить разрешения по дороге сюда, пока он следил за тем, чтобы друга не стошнило прямо в машине Чонгука. Но даже несмотря на это, он уже приготовился к ответному нападению, если Чонгук решит ему напомнить о выходке Хосока в день рождения. Чимин нервно растирал пальцы, когда подходил ближе, даже не расстегнув своей чёрной куртки. Он всё же поднял решительный взгляд, поравнявшись с мужчиной в середине тёмного коридора и тщетно попытавшись определить настроение по коньячным глазам, когда не смог уловить предупреждающие нотки феромона.       — Ничего, если он переночует здесь? — тихо спросил омега. А следом уже нервно и торопливо заговорил дальше: — Я знаю, что мы ещё не съехались окончательно, но здесь была Апельсинка, и я не мог сказать тебе, что не приеду…       — Пусть остаётся, — перебил его Чонгук.       — Салема я тоже попросил остаться, — подкинул омега ещё один повод для альфы перейти на недовольный рык.       Но мужчина только едва заметно повёл плечом и лениво сказал:       — Отлично.       — Я увидел Хоби возле бара. Он был пьяным в стельку и уже лез с кем-то в драку, я не мог оставить его с незнакомыми людьми, Гу! — почему-то возмущённо стал объяснять Чимин. — Что, если…       — Повторяю последний раз, — спокойно перебил его Чонгук, — пусть остаётся.       — И всё? Ты даже не отчитаешь меня за то, что я привёл человека, который ещё недавно вылил на меня ведро ненависти? Это твой дом, а не мой. Он даже не наш! Почему ты так спокоен?       Чонгук едва заметно вздохнул и с помощью нескольких простых движений довольно быстро снял с него куртку, повесив её за крючок на ручку двери в гардеробную, прижал омегу к стене рядом и создал визуальную ловушку, уперевшись обеими руками в стену по разные стороны от омеги.       — Злишься, потому что я не злюсь или потому что сонный? — спокойным тоном поинтересовался мужчина. — Я не могу говорить тебе, как поступать по отношению к друзьям.       — Почему? — глупо спросил Чимин, почувствовав себя в облаке успокаивающих феромонов ещё меньше. — Ты мог бы раскрыть мне глаза. Я теперь уже не знаю, что ещё он может выкинуть, поэтому попросил Салема переночевать здесь. Мне так будет спокойнее.       — Мудрое решение. Твой отец бы его оценил.       — Я так поступил из-за тебя, сам я не боюсь. Вдруг Хоби ненавидит и тебя тоже и захочет как-то тебе навредить, — признался Чимин, но альфа даже не стал это комментировать. Омега замялся и стал забавно пощипывать пальцами крепкое и упругое тело, словно тесто, при этом стесняясь смотреть своему мужчине в глаза. — Ты правда не злишься, что я привёл его без спроса?       — Нет. Я бы не разозлился, даже если бы ты привёл с собой бездомного. Если тебе это нужно — отлично. Но давай договоримся, чтобы это не происходило каждый день и чтобы бездомных водил только с охраной?       Чимин держался, но всё же засмеялся, когда представил себе такую картину. После неровного «окей» омега потянулся к его мягким губам, чтобы и поблагодарить, и загладить вину за воинственный тон, и выразить то, как, вообще-то, соскучился. Альфа наклонился и заключил его в капкан своих рук. Целовал он тягуче, томно и дразняще, покусывая его за губу каждый раз, как Чимин пытался придать наслаждению скорости или глубины. Горькие нотки апельсина стали выбиваться из устойчивого феромона. Чонгук лез своими тёплыми руками под тёмную рубашку и под пояс тёмно-синих джинсов, сжимая кожу, сминая ягодицы и выбивая из омеги шумный выдох. Чонгук дразнил. Бадьян дурманил. И Чимин уже думал о том, как они сейчас займутся сексом прямо здесь, пока его снова не стало клонить в сон. Он успел совершенно забыть, что в доме они были не одни, когда, прижимаясь к горячей груди, полез рукой в песочные штаны своего альфы.       — Простите, — кашлянул со стороны Салем, из-за чего омега только сильнее прижался к блондину, который неохотно отстранился от его губ, — я уложил Вашего друга в постель, господин Пак. Где я могу помыть руки и умыться?       — Сейчас покажу вторую гостевую, — ответил Чонгук и торопливо потёрся кончиком носа о чиминов, словно боялся упустить возможность. — Хочешь есть? — Чимин лишь недовольно промычал. — Тогда прими душ и ложись в кровать. Или приходи ко мне в кабинет, — дразняще шепнул он уже на ушко. — Я приду попозже, котёнок, нужно закончить работу перед отъездом.       Утром Чимин вставал с таким трудом, как пенсионер со стажем. Если бы не мысль о Хосоке и любой возможной истерике, он бы не вылез из тёплой кровати до тех пор, пока Чонгук не вернулся бы домой с командой «вылетаем через час». Центральная ванная была занята альфой, когда Чимин целенаправленно плёлся в кухню ставить чайник и включать кофемашину. Молочного цвета шёлковая пижама смялась и задралась не то от сна, не то от чужих настойчивых рук. Салема в квартире уже не было: ещё сквозь сон омега слышал, как Чонгук отпускал его на несколько часов до их общего отъезда.       Чимин утащил один барный стул к другой стороне кухонного островка, чтобы сесть изнутри и видеть гостиную и коридор. Ровно в тот момент, как он опустился на стул, со стороны коридора послышалось шарканье еле живого человека. Всё-таки, как ни крути, чем-то они с Хоби походили друг на друга. Хосок тоже не умывался и сразу отправился на исследование места и уточнение обстоятельств.       — Доброе утро, — вяло произнёс Чимин, будто голосом направлял омегу в свою сторону.       — У тебя что, новая квартира? — сонно потирая глаза, спросил Хосок, подходя к кухонному островку в мятой футболке и чёрных кожаных брюках в каких-то странных пятнах.       — Нет, это не моя, — сообщил Чимин, обжигаясь об края кружки с травяным чаем. Чёртов Юнги, который приучил держать подобные чаи даже в доме альфы. — Как себя чувствуешь?       — Не знаю, голова гудит. Что вчера было?       — Ну… Я ехал домой с работы и увидел тебя возле бара. Ты нарывался на драку. Я был… Неважно. Я решил дать тебе проспаться и вернуться домой самому.       В этот момент на кухонный стол запрыгнула белоснежная кошка, к которой Хосок уже потянулся рукой, потому что узнал, но возмущённо-плаксивым тоном омега прогнал Апельсинку на диван. Хоби хотел что-то сказать, но вылетевший из гардеробной альфа сбил с мыслей всех присутствующих, в том числе и живое белое пятно на светло-бежевом диване. Вряд ли можно было предположить что-то ещё, кроме того, что мужчина сильно торопился. Между верхними расстёгнутыми пуговицами виднелись выраженные ключицы и крепкая грудь, к которой Чимин прижимался доброй полночи. Из-за тяжёлых век омега рассматривал его тёмно-коричневый костюм и аккуратно уложенные волосы чуть ли не одним глазом.       — Доброе утро, — бегло бросил альфа, подошёл к кухонному островку со стороны Чимина и подхватил его чашку с кофе.       — Гу! Он же… с апельсином… — виновато выдавил Чимин, так как собирался дождаться его появления и только потом сделать ему горячий и свежий кофе. Но его активность оставляла желать лучшего. То ли альфа настолько торопился, то ли ему было наплевать, но, когда ставил чашку обратно, он только чмокнул в губы задравшего голову омегу и спокойно заметил:       — Знаю. Вернусь через пару часов. Предлагаю оставить Апельсинку здесь, вместо того чтобы опять отвозить её обратно, — сказал он и ласково отстранил руки Чимина, когда омега совсем уж медленно пытался застегнуть непослушными пальцами пуговицы на его пиджаке, с чем сам Чонгук справился за считанные секунды. — Я бы попросил пожить здесь Тэхёна, но они пока мало знакомы, и Джин уже знает, что делать, ему без разницы, куда приезжать. Ей это понравится больше, котёнок, она уже освоилась, — заверил блондин, мазнув пальцем по кончику омежьего подбородка.       — И ты не будешь против? — спросил Чимин, хотя знал ответ ещё до твёрдого «нет» и появившегося блеска в коньячных глазах. Чимин лениво улыбнулся под прощальным поцелуем в щёку. — Окей. Возможно, так для неё правда будет меньше стресса.       Альфа поддакнул и хотел уже было торопливо идти к двери, как вдруг бросил взгляд на Хосока, который сидел по другую сторону кухонного островка с помятым выражением лица после вчерашнего.       — Нужно что-то от похмелья?       Омега помотал головой, прочистил горло и продублировал:       — Спасибо, нет.       Только после этого Чонгук подмигнул своему сонному котёнку и ушёл, погрузив комнату в тотальную тишину. Чимин боялся говорить и боялся спрашивать, потому что уже мог не угодить тем, что привёз Хосока сюда и вынудил его здесь же и проснуться. Хотя он ничего не делал, и с Чонгуком они вели себя, как обычно — правда, сегодня альфа из-за спешки не успел нормально позавтракать, иначе их бы сейчас сидело трое — Чимин всё равно чувствовал укол вины чёрт знает почему. Как будто после слов Хосока омега теперь не имел права даже на крошечную долю счастья.       — Извини за… — замялся Хосок, словно думал о том же, — за тот день.       — Ничего... Ты вернёшься на работу?       — Что, некому выходить?       — Да. Этой ночью Намджун впервые остался в ночную.       — Ого… — ожидаемо удивился друг, но больше ничего не сказал. И они снова прервались на неловкое молчание, в котором не хватало шума стрелок в настенных часах.       — Гу — мой истинный, — вдруг тихо заговорил Чимин. — Я подозревал это с самого начала, когда ещё спрашивал у тебя. А когда ты сказал, что их не существует, я попробовал не думать об этом. Поэтому меня так тянет к нему, и всё, что было между нами, с самого начала казалось мне правильным.       — Поздравляю. Я не знал, что такое есть, мне так говорили родители. Так что… наверное, это круто.       Чимин усмехнулся, но комментировать не стал.       — Течка скоро? — спросил он, и Чимин слабо кивнул. — Ты плохо выглядишь. Но лучше, чем тогда, когда ты был один. Ладно… Сахар есть? Сейчас выпью эту дрянь и вызову такси.       — Я тебя не гоню, поэтому не торопись, — подав ему сахарницу, ответил омега. — Показать, кто появился в клинике? Вчера в стационаре появилась очень милая такса, она пробудет там пару дней… — заговорил Чимин и стал рассеянно искать свой телефон, чтобы показать свежие фотографии.

***

      На своей первой настоящей работе Тэхён работал всего неделю. Он не особенно представлял, как это будет, но ему представлялось, что к классическим деловым костюмам он сможет привыкнуть быстро. Однако всё ещё не понимал, как Чонгуку удавалось с такой лёгкостью из них не вылезать. После отъезда старшего брата он почувствовал облегчение и волнение одновременно, потому что не был уверен, что его не начнут прессовать коллеги, когда альфе некому будет пожаловаться. Хотя он не собирался этого делать и в целом не кичился родством с председателем совета директоров, другие могли припомнить ему прежнего Тэхёна. И преимущество в любом случае было на их стороне тогда, когда сам альфа даже не помнил никого в лицо. Может, кроме Джина, которого он с трудом узнал и с трудом вспомнил. И то лишь потому, что в своё время Чонгук ткнул его носом в неуважение. Но первые несколько часов в компании без начальника были почти спокойными.       Большую часть времени Тэхён проводил в тёмной и тесной комнате с множеством мониторов, на которые были выведены картинки с камер видеонаблюдения. К профилированию гостей его не допускали, но хитростью и обходными путями он всё же пытался добраться до нужной системы. Ближе к вечеру, когда он уже заскучал в комнате, похожей на тюремную камеру, на одном из мониторов мелькнул знакомый силуэт. Иногда казалось, что этот мужчина скрывался от камер по настроению, а не по разработанной им стратегии.       — О-о! Всё норм… То есть, кажется, я знаю, кто это. Можно я заверну его сам, если он пришёл к господину Чону? — спросил Тэхён, с трудом сформулировав слова, как все. Это не входило в его обязанности и в вестибюле находился открытый пост охраны, которая занималась этими вопросами. Именно поэтому он не дождался ответа и поспешил выйти из маленькой и тесной комнаты навстречу своему несостоявшемуся убийце. — Салют!       Юнги привычно не ответил и даже не выразил никакого удивления, а мог бы! Тэхён так старался, чтобы сначала попасть сюда, а теперь изо всех сил старался не вылететь раньше времени. Года изоляции в компании одного старого деда, к которому его приставил хмурый альфа — или деда к нему? — было мало и много одновременно. Много, потому что каждый божий день прошедшего года Тэхён хотел вырваться из скучной и повторяющейся жизни, в которой самым главным было обучение — от изучения естественных наук до познания навыков этикета. Мало, потому что за этот год он умудрился немного успокоиться и теперь пытался просчитывать свои планы на пару шагов вперёд. Мало, потому что он успел отвыкнуть от вредных привычек в виде алкоголя, наркотиков и азартных игр, но побаивался сорваться в самый неподходящий момент. Мало, потому что за целый год он так и не смог раскопать на Юнги ничего стоящего, что помогло бы загнать его в угол. Чтобы больше не терзаться тем, что этот альфа слишком много знал.       Однако Тэхёну удалось получить работу там, где легче можно было найти доступ к информации. Хотя он не ждал, что Юнги сам придёт к нему в руки, но теперь уже точно знал, что слиняет с работы под абсурдным предлогом и попробует ещё разок попытать удачу в слежке. При первой попытке он не смог найти или увидеть ровным счётом ничего толкового, только понял, что у этого странного альфы нелады с головой.       — Кого ищешь? Чонгука? Его нет. Пару часов назад уехал в командировку и прихватил своего омежку, — сообщил альфа. — Да, я теперь тут работаю. Прикольно, да?       — Зачем? Кто мог взять тебя сюда? Ах да… — вспомнил он про то, что компанией руководил его старший брат, и устало потёр пальцами переносицу.       — Эй, я честно проходил собеседование! Впервые в жизни… Но здесь правда интересно. Лучше, чем с тем дедом, у которого ты меня запер, — даже не с возмущением, а с искренней обидой процедил Тэхён.       — Я пошёл, вернусь в другой день.       — Они уехали на неделю, — бросил юный альфа и пошёл следом, когда старший направился к выходу. — Выпьем кофе? Я знаю о тебе мало грязного. То есть ничего. Я собирался воспользоваться должностью и что-нибудь на тебя нарыть, — как на духу признался Тэхён.       — Удачи… Я говорил: не надо меня трогать, — чуть ли не по слогам выплюнул мужчина в своём обычном чёрном луке — от брюк до рубашки и классической жилетки — и остановился в нескольких шагах от главных дверей, когда Ким схватил его за локоть.       — Точно, прости. Ну так чё?       — Ищи собеседников в другом месте.       — Где? Не хочу я. У меня нет друзей. От омег воняет, а все альфы — заносчивые. Даже ты, но я потерплю. Если согласишься, можешь просить что хочешь.       — Ты ничего не путаешь? Я в курсе двух смертей, к которым ты приложил руку.       — Первая была случайностью! И вторая — тоже! Не делай из меня такого же потрошителя, как… — холодная ладонь, которая грубо закрыла ему рот, не дала юному альфе договорить.       — Хватит орать на всё здание, чем я занимаюсь, — тихо сказал Юнги и с отвращением убрал свою руку, когда Тэхён отошёл от первичного удивления и стал обнюхивать его руку. — Про того парня я пообещал молчать, если ты больше не приблизишься к Чимину. А ты что сделал?       — Что? Я знать не знал, что они опять вместе. Ты мог бы предупредить меня, придурок. Ничего с этим Чимином не случится, я им уже никак не помешаю, я больше не играю в карты и не нюхаю, ты слепой? Раз они вместе, значит, всё норм. Мне жаль, что случилась такая хуйня, но на деньги моего брата можно купить любого ребёнка. Образно, — поспешил добавить он, когда понял, что после его слов в него может прилететь очередная угроза.       — Надо было отослать тебя на пару лет, — едва слышно, почти под нос пробубнил альфа. — Тогда у тебя один месяц, чтобы рассказать правду. Иначе я это сделаю сам. И вот ещё что: если ты не понял, твой брат будет защищать Чимина до последнего. Даже от тебя. Вот и проверишь, — тихо обронил Юнги и всё же двинулся к выходу.       — Если я расскажу, что мне сделает Чонгук?       Мужчина только пожал плечами и, перед тем как выйти на улицу, сказал:       — Может быть, то, что должен был сделать я? Пока.

***

      Весь четырёхчасовой полёт Чимин проспал. Он проснулся лишь в тот момент, как шасси коснулись выделенной для самолёта полосы. В пасмурном городе шёл холодный ноябрьский дождь. Было дело в погоде или меланхолии из-за сонливого состояния перед течкой и напоминания о потере, но путь в машине до отеля они с альфой преодолевали в звенящей тишине. Омега бы сравнил это с тем случаем, когда они вместе возвращались в «майбахе» после благотворительного вечера, но на этот раз всё было иначе. Хотя Чонгук занимался делами с самого взлёта, это не мешало ему обнимать омегу на цельном заднем сиденье, неторопливо водить пальцами по челюсти и успокаивать своим феромоном, который Чимин втягивал в себя так настойчиво, словно хотел задохнуться, а не просто позволить ему воздействовать на нервные клетки.       Мужчина ни о чём не спрашивал, даже о том, устал ли он. Скорее всего, считывал истину в поведении и печально-медовой ванили. Когда чёрный седан притормозил возле отеля, Чонгук поцеловал его в волосы и почти вытянул омегу за собой на вечернюю улицу. Салем успел достать их вещи, и теперь неторопливо шёл по широкому и мокрому крыльцу вслед за Чимином, которого уверенно держала за руку тёплая ладонь бывшего мужа. Они заселились в просторный люкс с гостиной, закрывающейся спальней и балконом. Телохранителя Чонгук отправил отдыхать в выделенный для него соседний номер. Сам альфа пообещал освободиться через пятнадцать минут, и, вместо того чтобы последовать рекомендации сходить в душ или опять прилечь, омега снял с себя кремовое пальто и в белых тапочках вышел на мокрый от дождя балкон. Низкое кованое ограждение было прохладным, когда он навалился на него в белоснежном пушистом свитере, который напоминал Апельсинку.       В голову не лезла ни одна позитивная мысль, а знакомые ощущения только подталкивали к спорным воспоминаниям. Его подташнивало и клонило в сон, но, будто нарочно оттягивал ключевой момент, Чимин стоял на холодном балконе и не то испытывал, не то наказывал, не то просто отрезвлял себя. В конце концов, несмотря на всё, он был с тем альфой, с которым и хотел быть вместе, и по-настоящему хотел видеть его счастливым. Чтобы мужчина не тревожился за него и не допускал мысли о том, что что-то не так лишь потому, что феромон омеги стал горчить мёдом.       Возможно, он не закрыл балкон, но как распахнулась дверь, он не услышал, только ощутил стойкий бадьян, а следом — как тяжёлое чёрное пальто, под которое поместилась бы ещё пара омег, упало ему на плечи. Тёплый альфа прислонился к спине, присобрав руками плотное пальто и прижав его к телу Чимина. Блондин прильнул к омежьей прохладной щеке своей тёплой. Лишь сейчас в нос ударили нотки виноградного коньяка, и Чимин буквально проглотил ком, застрявший в горле вместе с тревожным феромоном.       — Поговорим? Хочу в «пять вопросов», — шепнул мужчина возле уха. — Ты готов? — Чимин угукнул, но Чонгук сказал: — Это и есть первый вопрос.       Омега предпочёл помолчать, пока вместо привычных уточнений пытался сам понять, что он имел в виду и почему он может не быть готовым к течке? Или альфа так спрашивал о его самочувствии?       — Котёнок, — едва слышно вздохнул альфа ему на ухо. И спросил более конкретно: — Ты готов стать папой? Что, если мы не будем ждать?       Чимин усмехнулся и уже виском прижался к его лицу.       — Ты специально говоришь то, что я хочу услышать. Это пройдёт, Гу, после течки я возьму себя в руки. Всё нормально, мы никуда не торопимся. Ты сам говорил, что нам ещё рано об этом думать.       — Это не ответ. Ты готов или нет?       — Следующий вопрос.       — Отлично, вопрос тот же. Не было в правилах такого, что нельзя задавать один и тот же вопрос дважды, — не дал ему возразить Чонгук. — Ты обещал ничего не скрывать. Да или нет?       — Да. Ещё с того дня, когда всё случилось. Тогда я понял, что готов и что могу стать более зрелым, чем есть, — откровенно признался омега. — А ты? Врать нельзя, ты помнишь?       — Я тебе не врал. Я готов, иначе я бы не заговорил об этом. Нам вдвоём решать, рано это или нет. Я не хочу, чтобы ты брал себя в руки, когда тебе не хватает кого-то важного. Чего ты хочешь? Усыновить?       — Я об этом думал, — ответил омега и отстранился от него лицом. Балкон выходил на небольшую «зелёную» зону, которая сейчас сильно успокаивала при взгляде с четвёртого этажа. — Но сначала я бы хотел попробовать что-то другое. Если я этого не могу, то хочу, чтобы в нём были твои гены. Можно подыскать хорошую клинику и здорового омегу. Это будет дорого, но у меня есть немного сбережений. Ты ещё об этом не думал?       — Думал с тех пор, как узнал. Для меня не играет роли, откуда он будет. Ребёнок будет моим и с моими генами и без, если мы идём на это вместе, — альфа намеренно пощупал его поверх пальто, чтобы наглядно и тактильно передать, кого он имел в виду. — Но если ты хочешь через клинику и суррогатного омегу, я тебя поддержу, деньги не будут проблемой. Теперь можешь ответить прямо: ты хочешь подождать или нет?       — Не хочу, — хрипло ответил Чимин и едва не заплакал от полоснувшей сердце честности. — А ты хочешь, да?       — Нет. Хочу, чтобы ты не прятался. Хочу, чтобы ты честно и сразу говорил, чего тебе хочется. Я не хочу ждать. Я бы не стал заводить этот разговор, если бы хотел подождать, — напомнил альфа. — Подберём клинику, когда вернёмся.       Омега наконец повернулся к нему лицом.       — Ты правда этого хочешь?       Мужчина кивнул, и Чимин прильнул к его груди, изо всех сил сдерживая внутреннее облегчение в узде, чтобы не пуститься в плач. Виском он прижался к тёплой груди в шуршащей белоснежной рубашке. Ровный и спокойный стук сердца отдавался в правое ухо, а чужие губы касались его макушки. Альфа тем временем засунул руку в карман пальто и перед лицом омеги достал оттуда маленькую коричневую коробочку.       — Им чуть больше года, — сообщил Чонгук, когда раскрыл футляр с золотыми кольцами. — В прошлом году у нас всё было непоследовательно, вот почему я хотел это исправить после того, как бы ты вернулся домой. Ты был прав, мы уже не были связаны ребёнком, вот почему могли продолжить быть вместе по-настоящему.       — Прости меня.       Мужчина едва заметно вздохнул, из-за чего грудь немного приподнялась, а следом слегка усмехнулся.       — Это не тот ответ, которого я ждал. Я решил взять их за день до отъезда, когда твоё настроение стало меняться. Хочу, чтобы ты расслабился и ни о чём не беспокоился. Я с тобой, котёнок.       — Я знаю.       — Отлично, — ответил альфа. Он отстранил омегу и встал на одно колено с босыми ногами посреди мокрого и холодного балкона. — Ты можешь довериться мне ещё один раз и стать моим мужем?       Омега проснулся в пустой и холодной кровати, в просторной спальне, в номере, где он находился совершенно один. Раннее утро Чимин помнил обрывисто, но готов был поклясться, что уверенные и в то же время ласковые движения его альфы ему не привиделись. Постельное бельё под обнажённым омегой намокло от смазки и пота, руки мёртвой хваткой вцепились в чужую белоснежную рубашку, от которой поначалу несло бадьяном за версту. Он добыл её в неравном бою, в котором впервые преимущество было за ним, а не за сильным альфой, собиравшимся на важную деловую встречу и любовно уступившим свою вещь. Под влиянием обволакивающего феромона Чимин снова заснул и уже не слышал, как и когда ушёл Чонгук.       С принадлежностью к истинному даже при его отсутствии омега чувствовал себя гораздо лучше, чем во время всех предыдущих течек, проведённых дома в одиночестве. По крайней мере, он не испытывал таких мучений, как раньше, разве что привычный жар. После несчастного случая течки также изменились, и стали казаться невыносимым препятствием, в разгар которого он с большим трудом не думал над тем, чтобы опять попробовать наложить на себя руки. Сейчас же он требовал альфу, постанывал в постель и ёрзал бёдрами. В закрытой комнате стоял приторный, концентрированный запах ванили. Сквозь небольшое расстояние между тяжёлыми шторами оттенка какао всё ещё пробивался утренний солнечный свет, хотя казалось, что времени прошло ужасно много. И если это всё ещё было слегка поглаживающее солнцем утро, то Чонгука нужно было ждать ещё несколько часов?       Омега зарылся лицом в белоснежную рубашку, полной грудью вдохнув шлейф оставшегося запаха, и приготовился к тому, чтобы разыскать свой телефон. Но из закрытой комнаты он услышал, как в прихожей сработала ключ-карта, а сквозь щели под дверью к нему устремился дурманящий аромат бадьяна. Чимин заскулил и еле сдержался, чтобы не вылететь из комнаты сломя голову и не приземлиться в крепкие, сильные и уверенные объятия истинного. Чонгук наконец вошёл в спальню, уже без пиджака, расстёгивая манжеты другой белоснежной рубашки без воротника. Жемчужные волосы, как всегда, были исключительно уложены в аккуратный андеркат, оголив выбритые виски. Коньячные глаза потемнели за считанные секунды, но омега сегодня был совсем плох в поединке взглядов и визуальной передаче желания. От феромона, ауры и чужих глаз он поплыл ещё сильнее, бёдра приподнялись так, что он стал упираться коленями в мокрую постель, на которую продолжала обильно стекать скользящая по коже смазка.       — Гу…       — Одна минута, котёнок, — хриплым тоном, от которого закладывало уши, попросил он и ушёл в ванную, чтобы помыть руки и сполоснуть лицо.       Как только вода из крана перестала шуметь, Чимин притаился, задержал дыхание от нетерпения и стал считать каждый медленный шаг своего альфы, пока тот растягивал путь к кровати. Чонгук опустился на край, склонился к лицу омеги и потёрся об него щекой. Чимин втягивал необходимые запахи на весь объём своих лёгких, пока его тело отзывалось и тянулось в сторону желанных прикосновений. Тёплая ладонь уже вовсю скользила вдоль влажной спины, когда мужчина на короткое мгновение приник к горячим губам своего котёнка.       — Ты быстро проснулся. Думал, что успею, но ещё в лифте почувствовал, что ты не спишь.       — Давно, — недовольно отозвался омега, потеревшись о его руку лицом, — я очень долго тебя ждал.       — Долго? — подавив улыбку, переспросил альфа. — Меня не было один час, — шепнул мужчина, издевательским жестом поглаживая мокрые бёдра под ягодицами.       Чимин не успел промычать, что это неправда и не успел забраться к альфе на колени — резкими движениями рук Чонгук развернул его на сто восемьдесят градусов и подтащил к себе за бёдра.       — Ложись.       От тихого повелительного тона Чимин прогнулся в пояснице и впечатался лицом в матрас с протяжным стоном, когда чужое дыхание ошпарило голую кожу ягодиц. Свисающий небольшой член начал стремительно твердеть, как только альфа стал медленно слизывать вязкую жидкость под ягодицами. Кожа покрылась мурашками, пульс отдавался в висках. Чонгук опустил его бёдра так, чтобы омега упёрся коленями в матрас и расставил ноги шире. Длинные пальцы развели упругие половинки в стороны, и мягкие губы стали касаться нежной кожи. Колечко мышц лишь сильнее запульсировало, выдавая в большем объёме смазку, которую мужчина подбирал своим ртом. Он вылизывал его, целовал, пробовал на вкус и проникал языком в центр бьющейся в конвульсиях от нетерпения и желания розочки.       Перед глазами давно плыло, и Чимин на ощупь цеплялся за мокрую простынь, совсем уж по-омежьи хныкая и срываясь на протяжные стоны в ответ на горловое рычание своего бывшего и будущего мужа. Комната пропахла насыщенными ароматами бадьяна и ванили, от тонких сливочных ноток и шлейфа горького апельсина голову кружило сильнее, чем от карусели, и Чимин буквально захлёбывался собственным отрывистым дыханием, пытаясь проглотить их общий, мягкий и счастливый запах цитрусового рафа. Короткие всхлипы и сдавленное урчание он выдавливал в постель, бёдра дрожали, а колени грозились подвести в любую секунду, но альфа его крепко держал.       Чонгук гладил языком эластичные стеночки заветной дырочки, вылизывал и толкался вглубь, словно планировал уже на этом этапе извести мучениями несчастного омегу. Смазки от этих манипуляций становилось всё больше, а в члене уже отдавало болью. Наверняка альфа чувствовал что-то похожее, раз стал гладить, мять его яички и двинулся ладонью к члену. В кольце из его руки и от прижатой к уретре подушечки пальца омега сквозь дрожь в теле уже захныкал.       — Гу… — пробулькал он хрипло, когда чистый голос стёрло с лица Земли захлестнувшим желанием.       — Ляг на спину, котёнок, и раздвинь для меня ноги, — снова потребовал альфа, когда отпустил его.       Чимин повиновался, а потом ещё долго сквозь пелену в глазах смотрел, как блондин избавлялся от одежды и одновременно поедал горящим взглядом столь откровенно раскрытого, беззащитного и жаждущего ласки омегу. Пшеничные волосы растрепались, а у лба и висков давно слиплись от пота. Когда чёрные брюки были сняты вместе с боксёрами, Чимин прикусил губу и снова заёрзал дрожащими бёдрами, упираясь ступнями в край кровати. Если бы его не потряхивало от желания, он бы упёрся ступнёй в крепкую и чуть поблёскивающую капельками выступившего пота грудь. Коснулся бы пальчиками твердеющего члена внушительных размеров. Запах сочившейся смазки забивался в ноздри, омега чуть не прикусил язык, сдерживая очередной стон.       Альфа медленно забирался на кровать, как хищник, лаская и целуя стройное тело омеги. Его нежные поглаживания по израненному животу сменяли несдержанные укусы в бёдра, грудь и ключицы. Фокус снова поплыл, когда мягкие губы взяли его в плен глубокого и пьянящего поцелуя. Чимин сам понял, что мурлычет, когда чужие уста стали тянуться в улыбке.       — Мой маленький котёнок, — шепнул альфа уже на ушко и укусил за мочку одновременно с тем, как ввёл в жаждущее тело головку твёрдого члена.       Хотя Чимина с утра бросало в жар, крепкое тело над ним казалось ещё горячее. Он прижимался влажными губами к плечу и в смехотворной попытке оставлял слабые укусы на любимом теле. Колечко мышц успело расслабиться и пустить альфу дальше и глубже под неровный стон, который поспешно слизал чужой язык. Омега цеплялся за широкую спину и позволял своим маленьким пальчикам загадочно танцевать в жемчужных волосах, разрушая причёску и приближая альфу этим растрёпанным видом к самому себе. Чонгук сильнее развёл его бёдра, чтобы проникнуть на всю длину и унять болезненный стон привычным:       — Тш-ш…       Омега касался его щеки ладонью, ещё сильнее ощущая присутствие кольца на безымянном пальце. От умеренного движения глухо хлюпала выделяющаяся смазка. Сквозь едва раздёрнутые шторы пробился яркий солнечный луч, который лёг прямо на широкую спину альфы. Чимин уже обнимал его ногами, податливым телом давая ему понять, что он может ускориться. Переплетённые пальцы скользили по мокрой постели и замирали где-то над омежьей головой, заставляя его урчать и мурлыкать от переполняемых чувств и удовольствия. Между губ проскальзывал горячий язык, лаская его рот и провоцируя тянуться навстречу.       Грудной рык альфы отдавался вибрацией в теле омеги, когда темп стал расти. В уголках глаз проступили слёзы, и в это время Чимин едва не всхлипнул от ощущения, что его любовь уже не помещалась в груди, а ведь он совсем недавно дал ей полноценно расцвести. Наверное, если она станет ещё больше, его разорвёт от чувств, или он ими захлебнётся. Чонгук любил его, ласкал и заполнял изнутри, позволяя в полной мере ощутить его слова о том, что он был с ним. Теперь в этом сомнений не было, а у Чимина не стало причин сбегать от себя или прятаться от своего альфы, которого он ни за что не отпустит.       Толчки стали резкими, быстрыми и глубокими, под аккомпанемент сбитого дыхания и срывающихся стонов Чонгук кусал его шею и ушко, проскальзывая влажным виском по челюсти омеги. Член пульсировал, а пошлые звуки и стойкий аромат связанных между собой феромонов сводил с ума. Мужчина сжал его руку сильнее, когда тело омеги задрожало, а с губ стало слетать совсем уж любовное «Гу».       Под выпущенный узел, слабые толчки и всхлипы своего омеги альфа вонзился клыками в его ключицу, словно желал заклеймить его везде и всюду. Золотое кольцо на чужом безымянном пальце теперь также прижималось к влажной щеке, а подушечка большого пальца поглаживала и стирала с пухлых губ несдержанные стоны и сорванные вдохи. В мгновения переплетения тел, инстинктов и нежности, желаний и чувств они вместе находили объяснение тому, почему в их случае слова далеко не всегда имели значение.

***

      Он не собирался брать брошенные альфой слова всерьёз, но «хвост» за собой в день их последней встречи было сложно не распознать. И почему он не стряхнул его сразу, Юнги тоже не знал. Ему стало скучно? По крайней мере, активного дела, которое требовало бы его внимания в тот день, у него уже не было. Поэтому в течение нескольких часов он таскал за собой притаившегося Тэхёна, который, как ребёнок, дорвался до игры в детектива.       С того дня прошло уже дней пять или шесть — непросто было сосчитать, когда альфа снова перестал следить за временем. Даже спустя год, спустя найденные небольшие сожаления и произошедшие перемены, Тэхён всё ещё выкидывал что-то такое, за что его хотелось либо встряхнуть за плечи, либо дать повисеть с полчасика на карнизе с высотки. Последний вариант был кардинальным, но не очень гуманным, раз уж он уже его не убил. Тем не менее Юнги по-прежнему хотел убедиться, что не совершил ошибку. Или, наоборот, убедиться, что всё же совершил. Именно поэтому он делал почти то же, что и парень, только более профессионально. А заодно убивал время, пока контролировал его путь с работы до дома, из дома в магазин, курение на улице или из дома через приоткрытое окно. И так продолжалось уже второй день. Сегодня он собирался оставить его в покое ещё на небольшой период. Либо пока он не появится на глаза, либо пока не расскажет о себе, в чём альфа сильно сомневался, так как сам видел, как Тэхён хотел быть ближе к брату и молчаливо принимал или даже мирился с присутствием омеги, который каждый раз напоминал ему о цепочке ошибочных решений.       Юнги курил на холодной улице поздним вечером рядом с домом Тэхёна, собираясь отправиться домой, когда через наушник распознал входящий звонок и достал телефон из кармана брюк. Альфа вздохнул и, вместо того чтобы ответить с привычным «Что?», приложил телефон к уху и спросил:       — От кого ты узнал этот номер?       — Ах, так у тебя тоже есть мой номер! Откуда ты знаешь, что это я? — оживлённо спросил Чимин, но ответ на вопрос не получил. Он тоже вздохнул в трубку, смирившись, и продолжил дальше: — Отец мне помог, мы с Гу уезжали, а по дороге решили слетать к родителям. Завтра вернёмся домой.       Юнги промолчал.       — Я позвонил спросить: ты — это нейтральные воды?       И зачем он только ему это однажды ляпнул? И почему именно эти слова проросли в его памяти, так цепко хватаясь за сознание и превращая эту фразу уже в никому неизвестный шифр?       — Говори.       — Если я приглашу тебя на что-то вроде свадьбы, ты придёшь? — тихо и торопливо спросил омега, словно нарочно уединился от семьи, чтобы задать этот архиважный вопрос.       — Быстро, — вместо ответа заметил альфа.       — Просто Гу тоже… В общем, мы решили стать родителями. Если всё будет хорошо, то это может случиться до конца следующего года. Или позже. На самом деле, это не так важно. Может, так неправильно, но я… То есть мне просто будет…       — Я понимаю. Я… Но при чём здесь я? — передумал он договаривать искреннюю фразу и перешёл на логичные вопросы. — Ты знаешь, чем я занимаюсь?       — Я приглашаю тебя не как… В общем, там не надо никого… — последнее слово он произнёс намеренно скомканно, старательно — по крайней мере, для непривычного к этому омеги — размывая смысл фразы с помощью шёпота. — Я зову тебя как хорошего знакомого. Ты придёшь или нет? Мы думаем на Рождество, через месяц. Это будет только для семьи и близких, ничего особенного, мы просто впервые соберём всех вместе дома. Отец сказал, что они с папой приедут на пару дней в этот период, а им нежелательно где-то светиться. Но это ты и сам знаешь.       — Через месяц? Брат твоего альфы тоже будет?       — Конечно. А что? Кстати, Гу мне говорил, что Тэхён о тебе где-то слышал. Это не странно?       — Я приду. На днях зайду к твоему альфе, можешь передать.       — Правда? — отозвался омега, очевидно, на первое обещание.       — Да. А сейчас мне есть чем заняться, — честно ответил Юнги, когда Тэхён вышел из дома на тёмную улицу. — Пока.