запах глинтвейна

***

      Мягкое и пушистое создание всё ещё жалобно плакало, как бы намекая на то, что омегам стоило больше и лучше рассыпаться в извинениях после неприятного осмотра и укола в холку. Хозяин, поглаживающий кошку, в параллель ещё и тихо её отчитывал, хотя для данной ситуации та вела себя максимально спокойно и воспитанно. Например, некоторым животным приходилось перевязывать мордочку бинтом, потому что те были слишком агрессивными. Иногда приходилось связывать и лапы тоже, когда с виду милые домашние любимцы при виде термометра или шпритца превращались в монстров с оружием вместо конечностей. Так что пациенты, которые лишь плакали и выказывали этим недовольство и обиду, были чуть ли не подарком.       Когда они закончили, ассистент Джуён вышел с владельцем и животным в холл, чтобы оформить приём и рассчитать пациента. Чимин сам стал прибираться в маленьком кабинете, когда в дверь постучали, и внутрь пролезла голова Хосока. Он коротко сообщил о том, что уже уходит домой, а потом вдруг улыбнулся и осторожно вошёл в кабинет в повседневной одежде.       — Очаровательная, да? — спросил омега, слегка толкнув Чимина в плечо. — Напоминает серое облако.       — Угу… — прибрав на столе, сухо отозвался Пак и стал дезинфицировать мягкий стол для осмотра.       — Что, опять скучаешь по той кошке?       — Нет. Уже месяц прошёл, она не вернётся. Надеюсь, что всё хорошо, и её просто кто-то забрал.       — Хм… Плохо спал?       Чимин снял перчатки и задвинул низкий табурет в угол маленького кабинета.       — Да. Я весь день ничего не чувствую. Утром я проснулся с ощущением, будто его запахами пропиталась вся моя одежда. Он у меня на губах, на языке, во рту…       — Это что, был эротический сон?       — Хоби…       — Извини, но ты опять говоришь странные вещи. Я тоже запал на того парня с остановки, но даже я не схожу по нему с ума так сильно. Хочешь, сходим в тот ресторан?       — Месяц спустя? Вот ещё. Я просто хочу, чтобы он исчез из моей головы, я вовсе не хочу его снова увидеть, — торопливо заявил Чимин, чтобы не начать заикаться от охватившего волнения.       — Как скажешь… Я пошёл, не то бабушка убьёт меня за опоздание на семейный ужин. Привет передавать не буду, она всё ещё тебя ненавидит. Хорошего вечера, дружище. Только не спи на работе, а то…       — Иди уже.       Чимин едва не согнулся в три погибели, когда остался один, едва не умоляя собственный член не вставать. Зря он рассказал Хосоку про сон именно сегодня, так как на этот раз эта фантазия была до паники реалистичной. И теперь ему приходилось заново выталкивать назойливые картинки из головы.       Он хотел направиться в отдел стационара, в котором сегодня на сутки остался кот после операции. Но по дороге решил зайти в служебное помещение, чтобы элементарно нормально умыться перед зеркалом и проверить телефон, к которому он не прикасался уже несколько часов. В небольшой комнате с мягким диваном и шкафчиками для личных вещей он нашёл странно суетливого альфу.       — Что ты делаешь? Ты уходишь?       — Появилось срочное дело, и меня не будет несколько дней. Так что не лезь в бутылку, — говорил Юнги, убирая телефон и зарядное устройство в тяжёлую с виду кожаную сумку, сильно напоминающую дорожную. И что в ней было такого, что ручки так сильно натягивались?       — А как же дышать мне в затылок и ждать, когда меня убьют? — с издёвкой спросил Чимин, но брюнет ему, как обычно, не ответил. — Что мне сказать Намджуну, если он спросит, почему тебя нет на рабочем месте?       — Это не твоя забота, — коротко отрезал Юнги и, даже не бросив на него взгляда, двинулся к выходу из служебного помещения. — Пока.       Всё-таки Чимин скучал по кошке. По крайней мере, сейчас, оставшись в ветеринарной клинике только с ассистентом до конца своей рабочей смены, когда сможет оставить здесь одного или двух сотрудников до утра. Компания в лице врача и администратора или врача и ассистента по вечерам была вполне обычной картиной, так как график работы у всех был разный, поэтому кто-то, как сегодня Хосок, например, уходил раньше.       После восьми посетители с маленькими пациентами закончились совсем. Последним были отец с сыном, которые просили оказать экстренную помощь хомяку с растяжением. Несчастный ребёнок так переволновался, что чуть не расплакался, когда Чимин сообщил, что с его комочком меха всё будет в порядке. Но отец-альфа задавил сына собственной аурой, когда расплачивался. Это длилось секунды, но омеге сцена не понравилась, и он едва не огрызнулся. Но всё-таки заставил себя опустить взгляд и, как сказал Юнги, «не лезть в бутылку». А выглядела эта ситуация так, будто он сам подчинялся, хотя на него подобное действовало лишь с отцом. А ещё, кажется, частично это проявилось в обе встречи с тем странным незнакомцем. И, возможно, в третью встречу тоже…       Чимина не было в холле, когда сработал датчик движения и прозвучал звуковой сигнал. В это время он готовил инструкцию для веттехника на ночное дежурство. И так как в клинике он был не один, то и не спешил. Джуён сам пришёл за ним и попросил выйти к пациенту. Пак далеко не сразу увидел, что у него в руках, потому что цепкий взгляд коньячных глаз завладел им, позволив лишь заметить очертания белой рубашки и закатанных рукавов. На правой руке можно было заметить часть плотно набитых узоров. Где они заканчивались и во что превращались незатейливые завитки букв, оставалось только гадать, пока они скрывались под белой тканью. Герой его жарких кошмаров и слёзных снов стоял посреди клиники с миниатюрным, по сравнению с самим альфой, щенком. Плюшевая маленькая собака с немного вялым видом и вьющейся карамельной шерстью представляла собой породу мальтипу. Эта картина была наименее вероятной из всего возможного. Он бы, скорее, поверил в то, что видел во снах, чем сейчас перед собой. Сам мужчина вряд ли был сильно удивлён, пусть Чимин и видел уже, что иногда он умел контролировать свои эмоции. Но сейчас он абсолютно точно знал, куда шёл.       — Что случилось? — спросил Пак.       — Он после операции, там должно быть всё расписано на ближайшие несколько дней, — кивнул мужчина на одинарный лист, который отдал ассистенту. — Может здесь кто-нибудь заняться этим?       Чимин взял лист назначений, вчитываясь в подробности произошедшего и всё ещё происходящего. Из информации на листе он узнал, что этим утром щенок перенёс операцию на левой передней лапе, в которой был диагностирован сложный перелом. После операции и внедрения пластины, были назначены стандартные утренние и вечерние процедуры в виде ввода антибиотиков и капельниц для успешного, безопасного и быстрого восстановления.       — Ты хочешь полностью оставить его на все дни, пока ему нужны процедуры? — Альфа на вопрос просто кивнул. — Окей… Больше ничего? Ему установили титановую пластину, мы понаблюдаем и в случае необходимости можем порекомендовать дополнительные анализы.       — Отлично.       — Но как именно и почему… Нет, ничего. Хорошо.       — Несчастный случай. В другом месте не было услуги, чтобы оставить животное.       — Понятно. Как его зовут?       — Пока никак, — коротко и сразу ответил мужчина.       — Окей, — сказал Пак, вспомнив пару владельцев домашних животных, которые не могли определиться с кличками на протяжении года. А этому щенку всего-то было три месяца.       Будь они знакомы лучше, он бы смог озвучить, например, то, что никогда бы не подумал, что у крупного, властного и строгого, на первый взгляд, альфы при выборе щенка взгляд упадёт на карликовую породу. Что, если он кричит, когда злится? Тогда бедный малыш может умереть от разрыва сердца.       Щенка надо было забрать, но Чимин медлил до последнего, страшась того, что его убьёт разрядом электричества при соприкосновении с блондином. В конце концов, просить Джуёна забрать собаку было бы совсем нелепо. Так что Пак шагнул вперёд, к настоящему источнику того запаха, который держал его в плену с самого утра. Какой уже раз на столь близком расстоянии из пор его тела вырисовывались воображаемые маленькие крылышки, которые начинали трепетать, как цветочные лепестки под лёгким ветерком.       — М-можешь пойти с нами и посмотреть, в каких условиях он будет находиться, — заикаясь от волнения, протараторил омега, когда забирал у альфы мягкого щенка оттенка жжённого сахара.       — Я подожду здесь, — ответил он тихим и низким голосом, который только подгонял убраться от него на безопасное расстояние.       Чимин больше ничего не говорил и вместе с Джуёном ушёл в компактное стационарное отделение, чтобы максимально уютно устроить нового гостя в отведённом для него боксе, через один от присутствующего кота. В отличие от ассистента, он задержался дольше, чтобы дополнить инструкцию и план процедур для двух омег, которые должны были остаться здесь на ночное дежурство. Несмотря на то, что его рабочая смена подошла к концу, и он имел полное право уйти, передав некоторые обязанности веттехнику и ассистенту, сегодня он чувствовал себя не очень комфортно.       Он вернулся в холл и передал ассистенту то, что всё необходимое для него и для сотрудника, который должен был подойти в ближайшее время, он оставил на столе в отделении стационара. Альфа всё ещё был здесь, когда Джуён заканчивал оформление пациента, уже занеся данные владельца в базу клиентов. Чимин не подглядывал, хотя ему было дико интересно узнать хотя бы его имя.       Омега проинформировал его о том, что щенка можно навещать ежедневно, но только с двенадцати до четырёх часов дня. На каждую новую информацию блондин никак не реагировал, даже не кивал, но, судя по взгляду, всё прекрасно откладывалось в его голове. В конце концов, он расплатился и остался на месте. Чимин изо всех сил сдерживался, чтобы дать ему уйти и чтобы не демонстрировать очередное нелепое поведение. Скорее всего, этой ночью он снова не выйдет у него из головы. Хоть бы это был драматичный сон, в котором он просыпался в слезах. После них было проще поставить на мыслях о нём жирный, выразительный крест. Но альфа вдруг сказал:       — Я с водителем и могу тебя подвезти, если ты освободился.       — Я живу недалеко.       — На улице идёт дождь, — бесстрастно сообщил блондин. А когда пауза между ними затянулась, добавил: — Второй раз предлагать не буду.       Чимин помолчал, вдруг вспомнив его слова о том, что он не бегал за омегами, а ещё наставление Юнги. Но на предложение сесть в чужую машину с альфой, чьего имени он даже не знал, у него уже был ответ:       — Окей… Мне надо минут пять.       Если бы он следил за временем, то знал бы, что на деле пять минут сократились вдвое. Он волновался и торопился одновременно. В служебном помещении омега небрежно бросил халат на полку своего личного шкафчика, надел широкий бежевый свитер, в котором со своей худощавостью он буквально утопал, захватил бежевую сумку на длинном ремне и выскочил в холл.       Он совершенно не думал, только реагировал неподдельно и отвечал соответственно ощущениям. Вряд ли он позволил бы подвезти себя до дома кому-то другому, но с этим альфой привычные принципы просто-напросто не работали. Чимин дежурно попрощался с Джуёном, который оставался на ночь, и поспешил на улицу вслед за своим всё ещё странным незнакомцем. Хотя в базе клиники теперь было его имя. Мужчина придержал ему дверь, и на выходе по одному беглому взгляду Чимин понял, что торопился и даже не взглянул на себя в зеркало, после того как натянул свитер. Быстрым движением пальцев он пригладил всклокоченные волосы, когда волнение от присутствия альфы забилось в районе горла и мешало даже нервно сглотнуть.       Чёрный «майбах» стоял прямо перед клиникой, прижавшись к тротуару посреди тёмной и мокрой улицы. Дождь был довольно агрессивным, так что к машине они действительно спешили, хотя и странно, что альфа не наказал своему водителю встретить его у входа с зонтом. Пусть омега его и не знал, но сейчас в этом читалось нежелание демонстрировать собственное положение.       И спасибо отцу за то, что он знал о предметах роскоши, которыми когда-то вовсю баловал себя сам или даже не видел в них ничего особенного. Из-за этого опыта он проигнорировал жест альфы, когда тот открыл перед ним заднюю дверь чёрного «майбаха» и подошёл к задней двери с другой стороны. Во-первых, с одной стороны забраться назад обоим было проблематично, там всего было два сиденья и консоль, которая разграничивала пространство между креслами поровну. Во-вторых, он очень не хотел, чтобы это выглядело так, будто блондин за ним ухаживал. Словно это сразу ставило Чимина в позицию подчинения.       В светлом кожаном салоне приятно пахло новым автомобилем, пока альфа не сел на сиденье, захлопнув дверь за своими яркими запахами. Пак держался, хотя всё же тихо и неуверенно поздоровался с водителем, сидящем на переднем сиденье.       — Добрый вечер, — поздоровался в ответ омега. — Домой, господин Чон?       После вопроса альфа бросил взгляд на Чимина, как будто намеренно растягивая зрительный контакт, чтобы омега от неловкости заелозил на сиденье.       — Нет, Джин, — наконец ответил блондин. А следом обратился к Чимину: — Куда нужно ехать?       Пак назвал адрес сидящему в водительском кресле омеге, и машина тронулась с места. Начало пути они провели в неловком и наэлектризованном молчании. Возможно, из-за того, что альфа был крупным, казалось, что сидели они слишком близко. Но за отдельные сиденья и заднюю центральную консоль, которая мешала соприкасаться бёдрами или коленями, Чимин был особенно благодарен этой модели «мерседеса». Хотя ему было любопытно и до мурашек и животного страха он жаждал коснуться его, всё же он не был готов проверять непредсказуемость собственной реакции.       — Значит, Пак Чимин? — аккуратно рассёк тишину тихий вопрос. — Имя было на бейдже и в квитанции.       — Да… Твоего имени я так и не знаю.       — Чонгук, — коротко сказал альфа и отвлёкся на вибрацию своего телефона в кармане висящего перед ним пиджака.       В следующий момент разблокированный экран смартфона осветил салон. Пользуясь условием, которое временно стирало неловкость, Чимин спросил:       — Сколько тебе лет?       — Мгм… Двадцать семь, — несколько рассеянно ответил блондин, пока делил внимание между Чимином и текстом входящего сообщения.       Омега открыто посмотрел на него, скользнув взглядом по освещённым телефоном чертам сосредоточенного лица, тонкой верхней губе и полной нижней, которые должны были быть очень мягкими. Линия челюсти была выразительной даже при сильном наклоне, а очертания его телосложения вновь пробуждали волнение.       — При первой встрече я думал, что ты ещё старше, — признался он, вспомнив всю абсурдность того момента. Вполне возможно, элементарное желание выяснить что-то о ком-то знакомом, кто, как Сон Ёндо, случайно и неожиданно погиб, могло породить ряд неприятных слухов и навредить имиджу. Так что абсурдным ему больше казалось собственное поведение. Как будто желая сгладить это, он следом добавил: — Мне двадцать три.       Всего мгновение на осмысление, и альфа перевёл на него заинтересованный взгляд. Экран телефона он заблокировал не глядя и свободно опёрся рукой на центральную консоль, касаясь Чимина локтем в районе надплечья. Вроде бы мелочь, но омега отвернул голову и уставился в тёмный пол светлого салона. Если бы блондин взял его за запястье, как в последнюю встречу, он, кажется, и то реагировал бы легче. Но сейчас его прошибало током в районе правой руки, словно кто-то приставил к нему электрошокер. А долбанный запах бадьяна с нотками горького апельсина опять забивался в ноздри. Он был просто везде.       Только несколько часов назад он говорил Хосоку о том, что хочет, чтобы этот альфа просто исчез из его головы, но этот вечер только обрёк его на очередной откровенный сон. Он уже знал, что утром проснётся с тем же чувством, как сегодня: словно он ежедневно принимал ванну с его феромонами. Омега впереди никак не реагировал, как будто это слышал только Чимин.       В какой-то момент запах стал таким насыщенным, что омега предчувствовал потерю собственного контроля. Или сознания. А ещё, к облегчению, заметил через лобовое стекло, что дождь закончился.       — Остановите здесь, — бросил Чимин просьбу в спинку сиденья перед собой.       — Твой дом? — перебил возражение водителя блондин, окидывая вечернюю улицу коротким взглядом через боковое окно.       — Нет, мой дом дальше, но я дойду пешком, мне… Мне нужно на воздух.       — Да… Твоя ваниль становится медовой, когда ты волнуешься, — тихим и медленным тоном, растягивая гласные, заметил мужчина. Пак в этот момент чуть не задохнулся.       — Тебе кажется. Мой запах никогда не менялся, — инстинктивно защитился Чимин, когда испытываемый им трепет обнаружили.       — Меняется, — настаивал альфа, когда машина плавно остановилась у тротуара. — И часто. А мы видимся всего в третий раз. Я редко встречаю многослойных омег, вот почему они отпечатываются в памяти.       Многослойность. Чимин даже не знал этого, в том числе и о себе. Ему всегда казалось, что его запах мог горчить при злости, когда просто становился слишком концентрированным, и, наоборот, быть очень лёгким, как будто сливочным, во время приятных эпизодов. То, что альфа, совершенно его не зная, уже мог распознавать его настроение, волновало его. Вот только он никак не мог понять, как именно: это возмущало или восхищало?       — Если ты дойдёшь пешком, то мы приехали, — нарочно напомнил блондин, когда Пак засиделся в молчании.       — Кто ты такой? И откуда ты взялся? — чуть ли не слово в слово повторил он его же вопросы, сказанные на крыльце ресторана.       Альфа выдерживал молчание, как будто издевался, подавлял улыбку и вместе с тем умудрялся в темноте светлого салона пытать омегу взглядом, под которым Пак плавился ещё больше.       — Сладких снов, — шёпотом произнёс Чонгук, словно знал, какими именно были его сны весь последний месяц.       Чимин даже не попрощался и не поблагодарил, потому что поскорее хотел скрыть смущение и бушующий в груди трепет, так что из машины он не просто торопливо вышел, а выскочил, как ошпаренный.

***

      Следующие несколько дней Чимину особенно волнительно было находиться в клинике. На этот раз он чувствовал на себе ответственность за всю бригаду, которая прикладывала руку к выздоровлению щенка. Альфа приезжал каждый день в обеденное время, но всего на пять-десять минут, словно усиленно выделял хотя бы крошку времени в своём плотном графике, чтобы ненадолго заехать в клинику. Но в предпоследний день в обед мужчина не явился, и Джуён связался с ним по телефону, чтобы напомнить о том, что завтра щенка можно забирать. На вопрос Чимина, всё ли в порядке, ассистент лишь развёл руками в стороны.       Накануне выходных у Чимина выпало ночное дежурство в одиночестве, как раз в последнюю ночь пребывания щенка, который остался в стационаре единственным пациентом и единственным, кто формально делал клинику круглосуточной. В таком раскладе-совпадении было своё очарование: раз уж он не увидит то, как альфа будет забирать собаку, то проведёт с ней хотя бы малую часть последних часов. Закончив вечерние процедуры, которые были назначены щенку, Чимин почесал ему за ушками и в области шеи и заботливо поместил в бокс. Он очень старался объяснить малышу максимально доступно, что завтра тот поедет домой, но вряд ли он его понял.       Он оставил его одного, пока не подойдёт время проверки, и вышел в холл, чтобы выключить ненужное в нём освещение и закрыть дверь основного входа. Но не успел. Со стороны двери раздался звуковой сигнал, когда сработал датчик движения, сообщая, что кто-то вошёл, если вдруг никого не было в холле. Чимин даже не сообразил, на что больше и сильнее отреагировал: на то, что он был в чёрном костюме, но без галстука, на запах бадьяна прямо с порога или на то, что это в принципе был он в столь позднее время?       — Я решил, здесь закрыто, — бесстрастно произнёс альфа, на мгновение встретившись с омегой взглядом, пока сам же не прервал зрительный контакт. Каждый раз аккуратно уложенные волосы будто говорили о том, что этот блондин никогда не отдыхал. Вполне возможно, никогда в жизни.       — Мы не можем закрыться, когда в клинике пациент, — объяснил Чимин.       Но альфа пропустил его слова мимо ушей. Оперативным и до автоматизма отработанным жестом он расстегнул пиджак, а потом небрежно бросил его на диванчик для посетителей, когда прошёл дальше. Кажется, его тело вошло сюда раньше, чем он сам, потому что мужчина сильно зависал, словно умножал в уме пятизначные числа.       — Плохой день? — осторожно спросил Чимин.       На его голос он отреагировал, как на сигнализацию. Его голова быстро поднялась, и он посмотрел на омегу осознанным взглядом.       — В десятку лучших не войдёт.       — Понятно… Раньше сюда приходила бродячая белая кошка, которую мы подкармливали. Я привык, поэтому потом, когда хотел зарядиться энергетикой, тоже искал её.       — Тоже? — не понял Чонгук.       — Ну, ты приехал к щенку в конце плохого дня. Только не придирайся к словам, что бездомная кошка и собственный щенок — разные понятия. Сегодня уже нельзя, поздно, он отдыхает. Это правила клиники.       Чонгук внимательно изучал его каким-то странным взглядом.       — Я приехал не к щенку.       Чимин молчал, продолжив стоять на месте. Так что мужчина медленной, осторожной походкой, подобно хищнику, который боялся спугнуть добычу, стал приближаться к омеге сам.       — Днём мне звонил какой-то парень, говорил, когда можно забрать собаку. Но я был занят и не слушал. Не знаешь?       — Знаю, — еле выдавил Чимин. От волнения его голос забрался куда-то вглубь горла.       — Когда?       — Завтра.       — Завтра? — вновь тихо и коротко уточнил Чонгук. И либо он сам был взволнован и возбуждён, либо нарочно, мастерски использовал тот факт, что их обоих друг к другу тянуло.       — Да… После обеда. Утром… — продолжил Чимин, усердно стараясь не упустить мысль из головы под пытливым и неотступным взглядом коньячных и блестящих глаз, подёрнутых туманом вожделения. — Утром ему поставят последнюю капельницу, и на этом всё.       — Отлично, — коротко ответил Чонгук, когда подошёл почти вплотную, и впервые коснулся его шеи пальцами. От невесомого движения кожа покрылась мурашками, а резко забившееся сердце напоминало ритм скачущей галопом лошади. Дыхание перестало быть ровным, и омега буквально выталкивал из лёгких порции воздуха. Бадьян пленил. Бадьян пьянил. В конце концов, подобно эху почти потерянного разума, он решил важным сказать:       — Но завтра меня не будет, у меня… выходной.       — И что ты будешь делать? — уже шёпотом спросил блондин, склонившись к его лицу.       — Не знаю…       Больше альфа медлить не стал и подался вперёд, чтобы забрать его губы в плен наслаждения. Властные руки тут же обхватили его тело, заперев в надёжном капкане, из которого так просто не выбраться. А нотки горького апельсина стали в миг такими отчётливыми, что нещадно кружили голову. Чимин правильно думал: его губы оказались невероятно мягкими. Властными. Требовательными и дразнящими, когда оттягивали или посасывали одну из его пухлых губ и отдаляли продолжение пылкого и эротического поцелуя. Словно кто-то решил забросить его в один из жарких снов, в котором он делал нечто подобное всё с тем же альфой.       Какие-то мелкие предметы с металлическим звоном попадали на пол, стоило им двоим влететь в край стола для осмотра рядом со стоящей у стены тумбы. Это оборудование они использовали, когда в клинике было слишком много пациентов и был занят каждый кабинет.       С ним такого ещё не было, чтобы без объяснимых причин настолько сильно сносило крышу от человека, которого он не знал вовсе. Чтобы его тянуло к нему 24/7, чтобы он не покидал его мыслей и нежных, горьких и откровенных снов целый месяц беспрерывно. Это не было похоже на страсть и влечение, так как эти, казалось бы, базовые чувства он мог контролировать, но не это. Ему хотелось стонать и плакать одновременно, в груди всё скулило, будто он большую часть своей жизни просуществовал без важного внутреннего органа, который сейчас с болезненным сопровождением вовсю пытался занять своё законное место.       Мужчина задрал его халат и проник под бежевые джинсы сзади горячей рукой, занимая рот своими губами и мешая сорваться на стон, когда кончик его среднего пальца погладил увлажнившееся выходившей смазкой колечко сжавшихся мышц. Он держал омегу где-то под челюстью, проскальзывая между воздушных губ обжигающим языком. Ласки кружили голову до дрожащих ног, а двойное жаркое дыхание должно было уже спровоцировать пожарную сигнализацию.       Чонгук подхватил омегу под бёдрами и усадил прямо на стол с мягкой поверхностью, прямо в халате, который Чимин сам стал хаосно, неуклюже и торопливо с себя снимать. Белая рубашка под руками мешалась не меньше, особенно когда хотелось коснуться голой и твёрдой кожи подушечками пальцев. Когда хотелось ощутить запах бадьяна с нотками горького апельсина ещё сильнее, прежде чем его снесёт волной аромата вместе с растёгивающейся ширинкой. Сильные руки придвинули его ближе к краю и ловко расстегнули четыре пуговицы на его джинсах. Чимин впервые несдержанно простонал прямо в чужой раскрытый рот, и глаза блондина вместо коньяка стали напоминать доминиканский чёрный ром.       — Сожми ноги, — хрипло попросил он. — Хороший мальчик.       Альфа стащил с него кроксы, бежевые джинсы и белые трусы и вновь дёрнул омегу на себя в момент, когда тот расстёгивал последнюю пуговицу его рубашки и стаскивал её с плеч. Чимин легко свалился бы, если бы мужчина не развёл его ноги, встав между ними, и не удерживал его тёплой рукой за шею. В голове наконец-то было пусто. В голове наконец-то не было маршрутов для отхода и уловок. В голове не было отрезвляющих мыслей о том, что он причинит ему боль лаской или жестоким проникновением. Плохо это, хорошо ли — Чимину было наплевать, когда длинные пальцы обхватывали его твёрдый небольшой член, намеренно вытягивая его вверх. И когда ловкие пальцы едва касались поджавшихся яичек, чтобы следом на мгновение обхватить их горячей ладонью.       Омега стонал, извивался и подавался вперёд, когда хотел большего. Бёдрами он яростно сжимал чужой таз и покусывал чужие ключицы, утопая в запахе, который ему в жизни с себя не стряхнуть. Лишь сейчас он вспомнил про чужие брюки, которые до сих пор не получилось снять. Звук расстёгивающейся ширинки пришёлся на тот момент, когда Чон вновь коснулся влажного колечка мышц, поэтому то, как дрогнул его твердеющий член, Пак ощутил собственными пальцами.       С прелюдией, длившейся месяц во снах, он мог бы кончить моментально только от проникновения длинных пальцев. Но он жадно хотел почувствовать его всего, особенно когда уже держал в руке тёплый, толстый и подрагивающий орган, намного больше его собственного. Запах, идущий снизу, неизменно провоцировал скулёж, который на этот раз альфа пресёк своим ртом, сорвавшись в начале на шумный выдох. Только тогда в сознании заплясали образы, как и где они могли бы заняться сексом в тех же условиях, но мужчина выбил из него посторонние мысли, когда осторожно погрузил ещё один палец в кольцо послушно расслабившихся мышц.       Мягкие губы, затвердевший в руке член и упругие ягодицы под пальцами казались сейчас омеге особенно привлекательными. Поцелуи стали беспорядочными и каждый раз глубокими. Первоначальная техничность и жажда уступили место эмоциональности и здоровому желанию, когда хотелось целоваться, чтобы передать реакцию, эмоцию или мысль, а не испробовать предмет вожделения и поглотить его.       Обласканный анус давно был влажным, и сейчас обилие смазки медленно вытекало наружу на чужие пальцы. Дальше последовал один резкий рывок, которым альфа умудрился придвинуть омегу всего на сантиметр, а не совсем сдёрнуть со стола.       — Тш-ш… — мужчина погладил его по пояснице, когда ввёл в отверстие головку члена и помешал Чимину искривиться с громким стоном.       С чужим и властным шёпотом тело стало податливым, а кольцо расступившихся мышц позволило блондину войти в него глубже. Мгновение, на которое он замер в нём, чтобы они привыкли к друг другу, казалось лаской и издевательством одновременно. Зато теперь у Чимина была наглядная линия старта для альфы. Его толчки были грубыми, резкими и глубокими, словно он собирался втрахать омегу в мягкий стол под ним или стереть его вместе с Чимином в пыль. Чонгук держал его за бёдра и впивался пальцами в верхушки ягодиц, чтобы не потерять партнёра и обеспечить ему опору в своём лице.       Кожа горела, дыхание срывало, а комнату наполняли громкие звуки томных стонов и пошлого чваканья. В хватке тёплых и уверенных рук омега чувствовал себя таким свободным и в то же время наполненным, что это сдирало последние замки скованности. От движений рук и стонов, переходящих на плач, до поцелуев и укусов в плечи и под шею, пока он крепко держался за мужчину, чтобы не разлечься на столе. Он даже не понял, когда его пальцы стали вовсю теребить его волосы и оттягивать мочки ушей, провоцируя сорванное дыхание и как будто желанный укус в шею, который он контролировал, чтобы не оставить метку.       Под белой расстёгнутой рубашкой теперь беспрепятственно можно было шарить рукой и сжимать тёплую и местами влажную от выступившего пота кожу, передавая собственные ощущения от участившихся толчков. Стол шумно стучал о стену, соседствующую с пустым кабинетом. Небрежно сброшенный халат вот-вот грозился одиноко свалиться на чистый пол. Чимин впивался короткими пальцами в упругие ягодицы и напряжённые бёдра и немного жалел, что не видел это крепкое тело обнажённым во всей красе.       С протяжным стоном он срывался почти на плач под мягкими губами. Глубокое и решительное проникновение верно подводило его к верхушке наслаждения, и его член стал подрагивать под низом живота. Альфа сорвался на грудной рык, когда омега рефлекторно напряг ягодицы, и его анус конвульсивно сжался от настигшего оргазма. Живот стал влажным от выходившей толчками спермы, а сильные пальцы вдруг стали впиваться в его кожу до синяков. Был ли он сам близок к этому, или его довели мышцы, обхватившие его член, и откровенный стон, обжигающий губы, но Чонгук кончил следом. Его член стал подрагивать, и нутро изнутри обволокло тёплой жидкостью.       Чимин вонзался в него пальцами, только сунул между ними халат, который быстро превратился в невзрачный комок. Впервые ему пригодится стиральная машинка не из-за рядового случая и обыденного загрязнения. Альфа вышел из него как будто нехотя, но вместо того чтобы отстраниться, стал проходиться носом по пахучим железам.       — Не выходишь у меня из головы… — прошептал ему мужчина то, что Чимин едва понял, так как сам пытался замедлить карусель в голове.       Альфа елозил носом и щекой по его шее, напиваясь запахами. Его дыхание постепенно становилось более лёгким и трепещущим. Наконец, он глубоко выдохнул через нос и тихо, но открыто объяснился:       — Твой запах в тот раз, в машине, стал концентрированно медовым, а ты отрицал это. Вот почему я почти улыбнулся.       Чимин склонил голову, касаясь его головы виском и сжимая его таз между бёдер. Из-за того что они всё ещё находились под влиянием момента, омега шарился в его волосах пальцами и гладил ему голые плечи под расстёгнутой рубашкой. Ему уже было откровенно плевать на изменения собственного запаха, потому что спорить не было смысла. Тем более после секса в холле клиники. Он даже сейчас не испытывал стыда за это или запоздалой паники, что кто-то неожиданно мог войти, хотя официально они уже не работали. Вероятно, запахи альфы, которыми он сам насыщал свои лёгкие, успокаивали его, или его аура помогала ему наконец-то найти самое безопасное в мире место.       — Выпьем кофе? — хрипло попросил Чимин, когда вновь обрёл способность соображать. Он прочистил горло и добавил: — Сейчас. Здесь. Я работаю до половины девятого утра, но хочу узнать тебя лучше.       — Не выйдет, у меня ещё дела. Лучше позавтракаем у меня дома, — не то вопросом, не то утверждением произнёс альфа и отстранился от него.       — Позавтракаем? — удивлённо переспросил омега.       — Я пришлю сюда машину к половине девятого. Не задерживайся без причин, я это не люблю.       — Но…       — Да… — заполнил Чонгук молчаливую неуверенность, пока надевал штаны и застёгивал пуговицы на рубашке. — Я не говорил, что щенок принадлежит мне. Он из приюта. Я лишь узнал, что на его лечение собирали деньги, которых хватило только на операцию, и просто воспользовался им, чтобы привезти сюда.       — И ты не надумал взять его себе?       — Ему со мной не понравится. Пусть тот, кто будет завтра, не удивляется, что приду не я, — сказал блондин и ласково провёл большим пальцем по кончику его подбородка, словно мазнул кисточкой. Только потом он пальцами зачесал волосы так, чтобы они ему не мешались, и поднял свой пиджак с диванчика. — Мне просто нужен был повод.       — Чтобы увидеться со мной? — спросил Чимин, бросив вопрос уже в широкую спину альфы.       — Сладких снов, котёнок.       — Котёнок?.. — шёпотом уже проскулил омега, когда дверь за блондином закрылась. — Ну и что это сейчас, чёрт возьми, было, Чимин?!