Грей Грейнджер, или как избежать опасности

Гарри торопится к Миллисент. Нехорошо получилось: пригласил Малфоя погулять, а сам грозится опоздать. Правильно говорят: дурная голова ногам покоя не дает. До встречи ещё час, и он верит, что успеет. Транфигурация не настолько сложная, чтоб над ней долго ломать голову. Ее либо сразу понимаешь, либо никогда. Лестница девочек тянется вверх. Он топчется, думая, как ее обойти, как из-за двери появляется Анжелина. Заметив его, она закатывает глаза. – Привет. Можешь позвать Милли? – Могу. – Позовешь? Она вздыхает и уходит обратно. Дверь хлопает. Почему не нравился Анжелине, он не знал. И не особо думал. Человека можно не любить без причины или с причиной особо тупой. Было бы желание, а повод найдется. Милли выскакивает через минуту, светящаяся и веселая. – Гарри! Погоди, я сейчас тетрадь возьму и спущусь. – А зачем тебе тетрадь? – Мы не будем писать? – Ты на парах еще не написалась? Она фыркает и убегает обратно: – Подожди, я немного прихорошусь! – Милли! Ее смех замолкает за дверью. Женщины... *** Гарри смотрит на часы. С начала занятия прошло полчаса, и у Милли пока все шло хорошо. Проблем у нее особо не было, лишь мелкие недочеты. – А тромвелокс? – Тромвелокс? – он пытается вспомнить, – он же из чар. – Да, но его я тоже хочу выучить. – А зачем тебе? – Разве не полезно знать заклинание, останавливающее кровь? Гарри задумывается. – Наверное. Но тогда надо принести учебник по чарам. Я схожу... – Не надо, я и так все помню! Просто посмотри, что я делаю неправильно. «Чтобы знать, что делают неправильно, надо знать, как делать правильно» – думает Гарри, но садится обратно. – Показывай. Милли сосредотачивается, но ойкает, прежде чем поднять палочку. – А что я остановлю, если кровь не идет? – Предлагаешь мне вскрыться? – Гарри. Звучит осуждающе. Он смеется. – Ладно. Сейчас. Секо! Ладонь вспарывает, течёт кровь. Милли охает. – Больно? – Больно, конечно! Лечи давай! Она спохватывается и берется за дело. Взмах затягивает рану, но не полностью. Стоит ей перестать колдовать, как рана открывается. Гарри хмурится, глядя на свою руку. – Попробуй подольше подержать. Пока не поймешь, что достаточно. – Но в книжке сказано три-пять секунд, – взволнованно говорит она. – Это средние цифры. Делай так, как считаешь нужным. Милли мнется, но продолжает. От кончика исходит свечение, ее рука немного дрожит. Порез начинает жжечь, и когда боль становится почти невыносимой, она останавливается. На коже проступает маленький рубец, исчезающий на глазах. – Круто, – говорит Гарри. Милли стирает пот со лба. Затем улыбается, так радостно, что кажется очень красивой. – Здорово! Не сильно больно было? – Нет, – врет он почему-то, – всё нормально. Щеки жжет, и он понимает почему, когда видит время – полседьмого! – Молодец, Милли! Я тебе даже не нужен был, ты сама отлично справилась. – Неправда, это потому что ты помогал! Она поднимается вслед за ним: – Ты уже уходишь? – Да, мне надо еще кое-куда пойти. Тебе что-нибудь нужно? – А если я скажу, что да, ты останешься? – спрашивает она. Ее голос вдруг кажется плутовским, и Гарри округляет глаза. Не успевает он ответить, как она весело толкает его на выход: – Я шучу! Иди. Спасибо, что помог. Несмотря на благодарность, его выгоняют за дверь. *** – Невилл, – Грей заглядывает в комнату, – ты скоро? – Сейчас-сейчас, – Невилл прячет Тревора в клетку и быстро выбегает, будто Грей может уйти без него. Они минуют гостиную, занятую учениками – под вечер всегда наплыв. Грей хочет побыстрее расправиться с просьбой Невилла, чтобы уйти к Забини. Нахрена он ему сдался, Грей сказать не может. Стоит ему зацепиться за мысль, лежащую в направлении к опасной теме, он её сбивает внутренним «Нет!». Невилл бежит за ним, спрашивая. – Куда ты так бежишь? – Ой, извини, – Грей притормаживает, – просто хочу успеть до вечера. – Не волнуйся, успеешь, – успокаивает Невилл, – я только до заката тебя задержу. – А зачем конкретно я тебе там нужен? Невилл вдруг мнется. – Ну... там надо горшки перетащить. Их не очень много. И цветы полить. И за цветочком, про который я тебе говорил, присмотреть. Запряг. Кажется, Невилл не упоминал в первый раз горшки. Хитрец! Согласие выбил, а условия дал потом. Грей вздыхает. Невилл воспринимает это как претензию. – Ты не переживай, там немного! Просто чуть-чуть мне помоги и всё. – Ну а куда я денусь? – хмыкает Грей. Лицо Невилла становится виноватым, и он добавляет: – Да все нормально, перестань. Дорога до теплиц проходит быстро. Снаружи с каждым днем холодеет, осень близится к концу. Закутавшись в мантии, они добираются до теплиц, и Невилл отмыкает дверь палочкой. Грей вспоминает ту ночь в компании Гарри – тогда атмосфера была совсем другой. Удивительно, как одно и то же место может меняться в разное время суток. Невилл на ходу перекладывает какой-то горшок, будто сто раз так делал, снимает шарф, мантию, кладет их на стул. Оборачивается, улыбаясь. – Начнем? Выбора нет. Грей принимается ему помогать. Вместе они делают гораздо больше того, что говорил Невилл, но он не чувствует себя уставшим. Почти каждое действие Невилл объясняет, почему оно важно для растений, куда, что. В своей стезе он кажется уверенным. Если б Грей его не знал, то принял бы за другого человека. Обнаруживается, что травология не совсем и скучная. В моментах, изначально кажущихся бессмысленными, возникает причина. В свойствах, казавшихся бесполезными, возникает польза. Грей теряет счет времени с ним, а когда вспоминает, понимает, что успевает. Все в порядке. Невилл наконец садится перед горшочком с непримечательным на вид росточком и подзывает его. – Иди сюда. Скоро увидим. – Что увидим? – спрашивает Грей, садясь рядом. Росток настолько непримечательный, что кажется странным обращать на него внимание. – Скоро расцветёт. В окно бьет закатное солнце. Грей пару секунд смотрит туда, прежде чем вернуть взгляд. Время идет. Невилл кажется выжидающим и довольным, но Грей говорит: – А он точно сейчас распустится? Типа... это же росток. – Распустится, – говорит Невилл – несвойственный ему уверенный тон. Грей пожимает плечами и ждет дальше. Солнце почти заходит, скрывается за раму окна – жёлто-оранжевые полосы расходятся по теплице. – Смотри! Грей промаргивается, фокусируя взгляд. Бутон движется чрезвычайно медленно, раскрываясь. Когда последняя жёлтая полоса освещает стену, цветок раскрывается. Грей смотрит, затаив дыхание. Стоит развернуться последнему лепестку, Невилл накрывает его чёрным горшком. Магия в секунду пропадает. Грей переводит взгляд. Невилл, пару секунд рассматривая горшок, улыбается. – Красиво было? – Да. Но так мало. Едва успел увидеть, как спрятали. – А почему ты накрыл его? – Ему нельзя ловить солнечный свет после того, как он распустится, – объясняет Невилл и несет горшок к стеллажу. Стеклянные дверцы закрываются ключом. – Почему? – А то он рассыпется. – Прямо рассыпется? – Прямо рассыпется. Странный цветок. – И что с ним будут делать? – Мазь от ожогов. – Всего лишь? А столько шуму было. Взгляд Невилла на секунду кажется осуждающим, но сразу меняется. – Нет. Она может залечивать самые страшные ожоги. А также раны от заклинаний, кипятка, ядов. Одна унция стоит тысячу галеонов. Пауза. – Сколько!? Грей теряет дар речи. Невилл смеется. – Поэтому дорогая. – Получается, если человека всего ошпарить, он может искупаться в ванне этой мази и излечится? – Ну, вряд ли ему хватит на ванну. Её столько нет. Но так да. Вытаскивает из того света. – Обалдеть. И Стебль доверила это тебе? Невилл гордо улыбается. – Она была занята, я был близко, я достаточно ей нравился и у неё не было выбора. – Ну значит доверяет. – Да. Они весело выходят, закрывая дверь. Солнце село – синь спускается на небо. Воздух кажется свежим после теплицы – вдалеке воет пес Хагрида. Перед глазами все еще мелькает цветок – рыжие лепестки, впитавшие закат, огненно-яркий свет. Неудивительно, что такую красоту можно видеть лишь пару секунд. Ослепнешь. И подсядешь. – Грей. – М? – Ты не против ходить так со мной... ну иногда, в теплицу. И снова здравствуй стеснительный Невилл. Грей вздыхает. – Нет, конечно. Зови, когда хочешь. – Правда? – Ложь. – Грей. Он смеется. Невилл, помолчав, добавляет: – Я знаю, что ты часто не можешь отказать, когда тебя о чем-то просят, но я... я имею в виду... – Я понял, Невилл. Невилл открывает рот, будто хочет что-то сказать, но задавливает это в себе. Грей ему не помогает: небезопасно позволять кому-то копаться в своей душе. В неловком молчании они доходят до замка, и в коридоре Грей разворачивается. – Я пойду, у меня дела ещё. – Вернешься до комендантского часа? – Не знаю. С Забини фиг угадаешь – то к восьми привезет как штык, то и под утро не явит. – Я оставлю дверь открытой, – говорит Невилл, – ну, чтоб тебе не пришлось Полную Даму будить. Если б Невилл вторые предложения говорил так же уверенно, как и первые, он бы не был Невиллом. Грей улыбается. – Спасибо. Он разворачивается, но его окликают. – Грей. – Что? Пауза. Невилл начинает перебирать пальцы. – Эм-м... будь осторожен. – Ладно? – Ладно. Э-э.. я тогда пойду. Да. Пока! То есть, потом увидимся. Утром. Или вечером. Ладно, не важно... Невилл убегает, конец бормотания Грей не разбирает. Он стоит пару секунд в коридоре, раздумывая странное поведение Невилла. Точнее ту грань, где его странное поведение становится очень странным. Вспомнив про время, он отбрасывает эти мысли и идёт к месту встречи. А, может, просто не хочет об этом думать. *** – Поттер. Гарри неловко улыбается. На Астрономической башне и так не тепло, но под взглядом Малфоя температура снижается до критической. – Я только пришёл, не смотри на меня так, будто я что-то сделал. – Ты опоздал на час. – Что? – То! Мало того, что у тебя башка шрамированная, она ещё и пустая? – Малфой... я пришёл вовремя. Во-семь! – Во-семь! – передразнивает Малфой, – а ты говорил во сколько? Между семь и во-семь не только приставка, но и час разницы, Пот-тер! Час! Это шестьдесят минут! Десять по шесть. Пять по двенадцать. Три по... – Всё, всё! Я понял! Прости, пожалуйста. – Придурок! – Постой, погоди, ты прождал меня час? Малфой, секунду назад швырявшийся этим заявлением, вдруг замолкает. Затем разворачивается и уходит. – Малфой! – Не иди за мной! – Хочешь, я тоже тебя час прожду? – Меня бесит довольный тон в твоем голосе. – Постараюсь учесть. Малфой закрывает глаза, чтоб не ударить его. Довольный Поттер вызывает желание либо прибить, либо поцеловать. – Терпеть тебя не могу. – Взаимно. Куда пойдем? – Я – в факультет, а ты – куда хочешь. – Значит, я тоже в факультет. – До свидания. – В твой. Малфой оборачивается. Поттер улыбается. Все-таки желания вмазать он вызывает больше, чем поцеловать.