my pretty darling

careful what you wish for — jack harris

— Ты занималась танцем живота?! — вскинула брови Хуа Чэн, пока Се Лянь вещала свою историю, ставя небольшой поднос с чаем на тумбу. Как-то их разговор зашёл за минувшую вечеринку у Стью, а за ним и про другие тусовки, где так или иначе брюнетке удалось лицезреть, как двигается старшая. После нескольких комплиментов она получила такой весьма неожиданный ответ. Казалось, что это могли быть какие угодно танцы, но не восточные. — Шесть лет. Се Лянь хочет вернуться на кровать к восторженной Хуа Чэн, но отвлекается на уведомление в телефоне и берёт его, чтобы решить небольшой вопрос по работе. — А… М… — брюнетка же понятливо кивнула и, отведя взгляд в сторону, поджала с мычанием губы. Старшая поднимает глаза на неё, и слабый смешок срывается с её губ. — Ты хочешь попросить, чтобы я станцевала? — видит по замявшейся неловкой реакции. — Мне бы хотелось это увидеть, — растягивая гласные, отвечает Хуа Чэн. Ей неудобно просить об этом, сама не знает почему. Просто кажется, что Се Лянь может не захотеть или ей, возможно, неприятны воспоминания о своём хобби. Но всё не так страшно, как она думала. — Когда-нибудь по возможности покажу, — вернувшись к чату, улыбнулась девушка. — Знаешь, я восхищалась людьми, которые занимаются такими танцами, — притянув к себе ноги и разместив на коленях подбородок, сказала Хуа Чэн. — Мне всегда нравилось смотреть как двигаются бёдра в танце. — Вот так? — спросила Се Лянь, приподняла оверсайз футболку и, поклацав языком в определённом ритме, несколько раз качнула бёдрами, резко поднимая и опуская их. — Это на самом деле несложно. Могу научить, если хочешь, — загорощически протянула девушка, откладывая телефон и подходя к брюнетке. Хуа Чэн опускает ноги, свесив их с кровати, и опирается назад на вытянутые руки, предугадав, что Се Лянь сядет сверху, поскольку целенаправленно шла к ней. Заправив под бюстгальтер край футболки спереди, она устраивается на ляжках девушки и берёт её ладони, чтобы уложить себе на бёдра. — Смотри. На кровати, будучи на коленях, это сложней делать, но Се Лянь медленно показывает снова, комментируя свои движения приглушённым «раз-два». Хуа Чэн без стеснения залипает, особенно, когда та меняет резкость на плавность и делает несколько оборотов бёдрами. — Видишь? Просто ведь? Бледные руки пошли выше по чужой талии, издавая тихий шелест кожи о кожу, в то время пока Се Лянь продолжала двигаться, разместив ладони на плечах девушки. Хуа Чэн склоняется и целует открытый участок тела старшей, где футболка заправлена, и поднимается выше, перейдя на шею и оставив на ней несколько поверхностных, дразнящих поцелуев. — А-Чэн… И вроде бы она не против, но как будто ради приличия должна немного посопротивляться. Только вот у брюнетки другие планы. Резко дёрнув Се Лянь, она выбила у неё из груди вздох неожиданности, плотно приковав замершие бёдра к себе. — Цзэцзэ, ты слишком… Слишком. Просто слишком. Я не могу подобрать слова, когда вижу тебя, настолько ты дурманишь мне голову. Слышать подобное от неё не впервой, но каждый раз как первый — вызывает затруднения в дыхании и сбивает ритм сердцебиения. Подняв точёный подбородок, подцепив его пальцами, Се Лянь направляет голову Хуа Чэн на себя, чтобы накрыть её губы своими, неторопливо смять их в поцелуе. Брюнетка решает перевести всё в чуть более игривое русло и пробегает кончиками пальцев по талии Се Лянь, вызывая у той щекотку и заставляя засмеяться в поцелуй, слабо дёрнувшись в руках. Из-за смеха целоваться становится проблематичней, приходится отстраниться. Хуа Чэн ложится на спину, утягивая старшую за собой, и вздыхает, смотря на аппетитные, зацелованные губы перед собой: — Цзэцзэ такая удивительная, — в глазах плескалось слишком откровенное восхищение, будто перед ней не человек, а божество во плоти. Если с Хэ Сюань это было притворство, то здесь всё искренне. — В тихом омуте иногда и не такие черти водятся, — улыбается Се Лянь. — Сколько же мне ещё предстоит узнать о тебе? — обводя ладонями округлые, мягкие ягодицы девушки. — Много, А-Чэн. Много, — приблизившись к чужому лицу, старшая коротко целует Хуа Чэн и возвращается в исходное положение. — Что ж ты так не любишь свои губы? — в наигранном возмущении вопрошает последняя. — М? — Я не имею моды кусаться во время поцелуев, по этой части у нас ты мастер, — поясняет девушка. У Се Лянь снова искусаны губы, что не сильно заметно визуально, но хорошо ощущается, когда они целуются. Иногда это не так чувствуется, но порой кажется, что старшая была крайне голодна, раз решил полакомиться собственными губами. — А, ты про это, — смеётся Се Лянь и меняет позу, разместившись между ног брюнетки. — Всё как всегда. А что, тебя напрягает, что я кусаю их? — Боюсь, что ты когда-нибудь прокусишь губу и в рану попадет какая-то болячка. Это же небезопасно… и больно. — Обычно я не так увлекаюсь, но приезд родителей нервирует. Не могу остановиться. — Я тебе уже говорила — не думай о родителях. Лучше подумай о том, что мы увидимся, это ведь всегда приятно и хорошо. Отгоняет плохие мысли, ведь так? — любовно зачесав прядь волос старшей за ухо, говорит мягко Хуа Чэн. — Да, ты права, — кивает Се Лянь. — Но как бы я не хотела, тревога всё равно не уходит, сколько бы приятных слов ты ни сказала. Я ценю твою заботу, но некоторые моменты нужно просто пережить, чтобы всё наладилось. Ты пытаешься мне помочь, но пока я сама не поверю в подлинность всего, что ты говоришь, лучше не станет… А я слишком сильно переживаю по поводу родителей, Се Яна и новости о наших с тобой отношениях, чтобы перестать волноваться. — Эй, не вешай нос, я в любом случае буду рядом. Хорошо тебе, плохо или просто не по себе — я здесь и буду держать тебя за руку, пока не станет легче. Я понимаю, что не всё решается словами, но всё же хочу попытаться вселить в тебя надежду на то, что всё будет хорошо. Даже если что-то пойдёт не так с моими родителями или твоими, мы же всё ещё будем друг у друга, помнишь? — Хватит выставлять меня глупой школьницей, которая не понимает этого, дай подраматизировать немножко, — ворчит Се Лянь, рассеивая трогательность момента и заставляя девушку усмехнуться. — Ты та ещё drama queen, да? Чего же я о тебе ещё не знаю? Может, ты скрываешь от меня какой-то талант, который проявится в самый неожиданный момент, или волшебную силу, с которой идёшь войной на пришельцев. Ты не Леди-Баг случайно? — сводит брови Хуа Чэн, закидывая вопросами. — По новостям передадут о каком-то супер-злодее, ты скажешь, что тебе пора домой, а сама уйдёшь спасать ЛА. Ах! — округлив глаза, в ужасе вдохнула она. — С каким-то Супер Котом! Тут-то Се Лянь и пробирает на смех. Брюнетка усмехается вместе с ней, а после недолгой паузы слышит вопрос: — Тебе нравится испанский? — загадочно улыбаясь, старшая внимательно смотрела на Хуа Чэн, ожидая реакции, и она не заставила себя долго ждать — девушка, уловив скрытый намёк в чужих словах, в неверии протянула, закатив глаза с улыбкой: — Не-е-е-ет, не говори, что ты знаешь испанский, но не знаешь китайского, — и подрагивает от рвущегося наружу смеха. — Испанский был обязательным языком в школе, а китайский я учила для души, — находит оправдание себе Се Лянь. Как и по другим предметам, где была не уверена, она брала дополнительные уроки, испанский не стал исключением, вот она его и выучила почти без проблем. С китайским было немного сложней. На него и времени было меньше, и сил почти не оставалось. Да и сам язык куда сложней. — Так ты знаешь его? — Hace mucho que no lo hablo, pero por ti lo recordaré. У Хуа Чэн волоски на теле даже встали дыбом от столь уверенно брошенной без запинки фразы на другом языке. Звучало очень красиво и завораживающе. Се Лянь не перестаёт её удивлять. — Что ты сказала? — замешательство перемешалось с удивлением и смазанным восхищением в глазах девушки. — Что давно на нём не говорила, но ради тебя вспомню, — самодовольно ответила старшая. — С ума сойти! — воскликнула Хуа Чэн восторженно и загорелась только больше от пришедшей в голову идеи. — Научи меня чему-нибудь. — Хорошо. Что тебе сказать? — сегодня в роли учителя, видимо, выступала Се Лянь. Интерес со стороны младшей пробуждал внутри тёплые чувства, она была рада научить её чему-нибудь. Расслабленная улыбка на миг меркнет, сменяясь серьёзностью. — Ругательствам учить не буду. — Ц, — закатывает глаза Хуа Чэн, — всю малину обломала, — и, схватив декоративную подушку за уголок, бьёт старшую, что та чуть не отлетает в сторону, вскрикнув. В завязавшейся короткой борьбе одной несчастной подушкой, которую в итоге отбрасывают на пол, брюнетка меняет их с Се Лянь местами, повалив на кровать, и, убирая волосы за уши, чтобы не падали той на лицо, просит: — Скажи, что любишь меня, по-испански. Чтобы я знала, что тебе говорить в следующий раз. Хуа Чэн не сильно увлекалась изучением языков, а в тиктоке или при прослушивании песнен редко обращала внимание даже на распространённые слова, вот и позабыла о простой коротенькой фразе, которую не раз слышала, просто не запомнила. — Te amo, — говорит приглушённо Се Лянь, а после таким же тихим голосом продолжает: — Te amo como los peces aman el agua, como los pájaros aman la libertad, como las mariposas aman el néctar, como las plantas aman la luz del sol. Te amo como la luna y el sol durante un eclipse. Te amo, Hua Cheng, como un poderoso dragón ama el oro. mi oro eres tú. Заслушавшись, брюнетка не сразу понимает, что Се Лянь закончила свою речь, а как видит, что та ожидает её реакции, неуверенно говорит: — Это было очень сексуально, но я не повторю, — и коротко усмехается в конце. — Тебе и не нужно повторять. Запомни только «te amo», остальное уже моя импровизация, перевод которой ты знаешь, потому что я это из раза в раз повторяю, но на английском. — Как скажешь. Тогда… Как сказать… — задумавшись на пару секунд, девушка вдруг ухмыляется и чуть склоняется к лицу Се Лянь, чтобы с неким вызовом сказать: — Я схожу по тебе с ума? Старшая без промедлений отвечает: — Estoy loco por ti. — Estoy… loco por ti? — неторопливо попыталась повторить Хуа Чэн. — Sí, — уголки губ старшей в удовлетворении от прозвучавшей мягким бархатом из уст брюнетки растягиваются в стороны в широкой улыбке, а после встречаются с другими на короткие секунды. — Я восхищаюсь твоим умом, цзэцзэ. Как столько всего интересного может умещаться в этой прекрасной голове? Сердце пропускает удар от прозвучавших слов. Для Се Лянь было ценно это замечание. Ранее никто никогда не делал комплементов ничему, кроме внешних данных. Фигура, миловидное лицо, голос — что угодно, но только не то глубинное, что есть в самой девушке. Не было приятных слов о её начитанности, никто не хотел отмечать разносторонности, ни один человек в её жизни не спрашивал об интересах, не просил рассказать подробней. Хуа Чэн с каждым новым днём, проведённым вместе, влюбляет в себя всё сильней, доказывает, что она ценит Се Лянь по-настоящему, а не ищет какой-то выгоды в их отношениях. Девушка никогда не выступала в роли энергетического вампира, если вдруг была подавлена или без сил, не просила чего-то сверх. Ни разу за их недолгий роман не брала что-то, чего старшая не могла ей дать по каким-либо причинам, будь то эмоциональный ресурс или время. — Чего ты так застыла, будто я не с этой планеты? — хмыкает Хуа Чэн. Её позабавило удивлённое выражение чужого лица и ступор, в котором оказалась девушка. — А-Чэн… — не в силах подобрать слова, только и сказала Се Лянь. — М? — склонила немного голову брюнетка, с предвкушением ожидая ответа. — Ты… ещё никто никогда не говорил мне таких слов… Сказанные на чистой искренности необдуманные слова Хуа Чэн растрогали старшую настолько, что она потерялась в игривой непринуждённой атмосфере, витающей в комнате до этого, и сейчас выглядела такой по-милому потерянной, что хотелось взять её и спрятать в кармашек от злых глаз. Девушка же только разочарованно вздохнула и плюхнулась рядом со словами: — Я уж думала, пожениться предложишь. — Выходи за меня? — сказала без задней мысли Се Лянь, повернув в её сторону голову. Как будто сейчас была готова действительно пойти в ЗАГС и расписаться. Хотя почему «как будто»? Она была уверена, что с Хуа Чэн точно хотела бы заключить узы брака когда-нибудь. Брюнетка встречается с ней взглядами и говорит: — Ты поаккуратней с этим, я ведь и согласиться могу, — а после, усмехнувшись, ложится на бок, подперев голову рукой, и внезапно произносит: — Неужели правда никто раньше не говорил насколько ты поразительная? — Нет, — качает отрицательно головой Се Лянь. — Ты первая, кто обратил внимание не только на тело. Теперь я понимаю, что меня раньше по сути и не любили. — Не думай об этом, — подхватив свободной рукой подбородок старшей, Хуа Чэн перевела её внимание на себя. — Давай условимся, что забудем о прошлом? И ты, и я. Всё познаётся в сравнении, да… Но чем терзать себя мыслями о том, как тебя не ценили раньше, лучше наслаждаться тем, как тебя любят сейчас. Я права? — Как и всегда, — улыбается тепло Се Лянь. — Прости, что из раза в раз улетаю мыслями в травмировавшие воспоминания, и тебе приходится меня из них вытаскивать, — Хуа Чэн без лишних слов примыкает ближе и обнимает её, расположившись головой на груди. — Может, Цинсюань права и стоит действительно проработать это с психологом? На тебя сваливать этот негатив не дело. — Поступай как считаешь нужным. В любом случае, хуже от этого не станет. Только нужно найти хорошего специалиста. — Она хотела меня к своему записать, — рассуждает Се Лянь, отрешённо перебирая длинные пряди волос Хуа Чэн. — Говорит, она крутая. — Попробуй, почему бы и нет? Возможно, тебе действительно станет легче… Кстати, я не говорила, что нашла работу? — Нет, не говорила, — голова машинально опускается, чтобы взгляд мог найти девушку. — Всё-таки попробуешь по профессии? — Для чего-то же я получила диплом. Попробую, а там посмотрим, может с концами уйду из салона. — Любая работа хороша, но главное, чтобы тебе было на ней комфортно. Если будут возникать какие-то проблемы, говори, я помогу, идёт? — Идёт, — улыбается Хуа Чэн, прижимаясь щекой к старшей плотней. Се Лянь вселяет в неё поддержку и тепло, которых не хватало в повседневной жизни раньше. Человеку в любом случае нужен человек — для общения, построения семьи, для связей. Без социума он загнётся и начнёт медленно сходить с ума. Но когда общения в достатке, а внутри по-прежнему пустота, приходится нелегко. И даже помощь и поддержка от близких тебе людей не приносит столько спокойствия, сколько принесли бы простые слова от кого-то, кто заставляет дышать полной грудью, видеть мир в ярких красках, чувствовать. Хуа Чэн чувствует. Столько всего сильного и необъятного по отношению к Се Лянь, и не может поверить своему везению. Неужели, это и называют счастьем? Когда вот так — душа к душе. — Я хочу шоколадку. А ещё, когда вот так, неожиданно, Хуа Чэн тоже любит. Прямолинейность старшей в отношении желаний раньше так выбивали из колеи, что девушка даже подвисала на время, но сейчас успела привыкнуть и только посмеивалась чужим капризам. — Сожалею, но я как раз утром доела конфеты, которые у меня были. — Блин… не хочешь сходить в магазин? — Сплавляешь меня из моего же дома? — поднимает с усмешкой голову на Се Лянь брюнетка. — Нет, я имею в виду вместе. — Вместе звучит уже не так нагло, я за. — Но-о-о… — Но? — впивается вопросительным взглядом в старшую. — Просто сходить в магазин как-то скучно. Как насчёт игры? — К чему эти загадочные паузы, пошлячка? — говорит Хуа Чэн, а Се Лянь смеётся тому, что её сразу раскусили. — Говори уже что задумала. — Хватит выставлять меня извращенкой, сама такая же. — Подобное… — Тянется к подобному, — заканчивает за девушку фразу и вводит в курс дела: — Ты, по-моему, говорила, что в твоём арсенале есть небольшой вибратор, управляемый с телефона. — Ну? — Я так подумала… Мы им ещё не пользовались. — Хочешь поиграть в контроль оргазма в магазине? — понимает Хуа Чэн, подняв брови. — Но у тебя же ме… — Твоего оргазма, — перебивает вновь Се Лянь. — Правила простые: мы идём за продуктами, но за какими — ты знать не будешь. Разве что за шоколадку в курсе. Если ты делаешь верные предположения и берёшь то, что нам нужно, я тебя не трогаю, делаешь ошибку — включаю вибратор. — Делать ошибки звучит слишком заманчиво, знаешь ли. — В иных условиях да, но не в супермаркете. Уверена, что хочешь, чтобы другие подумали, будто ты кончаешь от вида еды? Хуа Чэн заливается смехом, посчитав это и впрямь странным. — Окей, допустим. А если я всё-таки кончу, допустив слишком много ошибок? — Купленная еда будет за твой счёт. — Планируешь затариться как следует? — одной шоколадкой и чем-то ещё из вкусняшек они явно не отделаются. Иначе не было бы смысла в коротком походе в магазин и возникшей авантюре. — Если бы я не хотела этого, не было бы азарта к игре. — Я в деле. Что тогда будет в случае, если я выиграю? — Ты даже не дослушала часть о своём выигрыше, а уже согласилась, — смеётся Се Лянь. — Я могу не озвучивать твой приз, если так неинтересно. — Хотелось бы, чтобы у меня была мотивация, но пусть это останется сюрпризом. — Оплата сама по себе неплохая мотивация, знаешь ли, — возмущается старшая. — Видела, как цены поднялись? — Хорошо, о своём призе узнаю после выигрыша. Выходим сейчас? — Да. Получив ожидаемый ответ, Хуа Чэн нехотя отстраняется от девушки, встаёт с места и, прихватив розовую игрушку и смазку из «чёрного ящика», удаляется в ванную, предварительно оставив свой телефон и объяснив где найти приложение. Се Лянь нажимает на нужную иконку и видит довольно простенький и весьма приятный интерфейс, где без проблем понимает, что и как работает. Будто ребёнок, познающий прелести новой купленной игрушки на радиоуправлении, она дожидается, когда Хуа Чэн возвращается в комнату как ни в чём не бывало, и проводит пальцем по экрану, включив вибратор. Брюнетка незамедлительно меняется в лице, а её ноги едва не подкашиваются, но всё же слабо сводятся от неожиданности. — Что это за удар исподтишка? — выдавливает из себя она. — Просто проверяю как это работает, — пожимает невинно плечами Се Лянь и выключает игрушку. — Можем идти? — Думаю, да. До супермаркета идти не далеко, могу и в домашнем сходить, — оглядев свой прикид из домашних шорт и футболки, говорит Хуа Чэн. Сама старшая была в оверсайз футболке, в которой поместились бы они обе, и объемных штанах карго болотного цвета, похожих на шаровары. Единственное, старшая расправила футболку как следует, вытащив край из-под бюстгальтера, и стала визуально выглядеть ещё меньше из-за больших вещей. — Хотя нет, лучше надену другие. В итоге сменив шорты на джинсовые, которые были немногим длинней домашних, девушка осталась удовлетворённой и была готова идти. Се Лянь убрала телефон в карман небольшой сумки, с которой не расставалась ни при одном выходе из дома, и не терраризировала Хуа Чэн до магазина, хотя поиграть на её выносливости и нервах желание было. До ближайшего супермаркета идти было около десяти-пятнадцати минут. Погода вечером довольно часто бывает холодной, но сегодняшний вечер стал исключением, и тела не пробивало ознобом от прохладного ветерка. Редко попадались какие-то прохожие, было уединённо и даже как-то интимно, атмосфера побуждала начать какой-нибудь непринуждённый разговор. — А ты ведь тоже ходила на танцы. Почему бросила? — спрашивает Се Лянь. — Из-за работы и учёбы. Последний курс, дипломная работа — времени не было. — Почему не вернёшься? — Я думала об этом, но тогда у меня будет меньше времени на тебя, — хмыкает, ухмыльнувшись, девушка, а старшая понимает, что та просто придумывает отмазку, лишь бы уйти от темы. — Ц, — закатывает беззлобно глаза Се Лянь, слыша, как сбоку всё-таки издают короткий смешок, — от меня не убудет за пару часов, а ты сможешь снова заниматься тем, что любишь. — Я и занимаюсь — тобой. — А-Чэн, — предупреждающе звучит, голос стал ниже, а тон настойчивей. — Ладно, просто… Я не знаю, что будет на новой работе, получится ли всё совмещать. У меня есть страх, что она вытянет из меня все силы, и я уже ничего не захочу. — А чего ты хочешь? О какой работе мечтаешь? — Когда я уже какое-то время ходила на танцы и влилась в это, то мечтала о своей танцевальной студии, где могла бы отдавать всю себя музыке и танцу, учить других и быть вне границ стеснения и зажатости, — делится брюнетка, слабо улыбаясь. Она помнит ту Хуа Чэн, ещё наивную, робкую, только что пережившую тяжёлое расставание с подругой, к которой питала чувства. Нужна была перезагрузка, но какая, она не могла понять. А потом через время случайно узнала о студии Руд, в которой раскрыла новую себя, узнав, что умеет и хочет быть уверенной, сексуальной и нескованной собственной зажатостью. Они обе проделали большую работу, чтобы Хуа Чэн открылась полностью, подружились и относились друг к другу с уважением. Руд однажды сказала, что это не она бревно и зажимы не в теле, а в голове, нужно просто их отпустить и дать волю тому, что таится в сердце, тогда танец пойдёт. И эти слова возымели эффект. С тех пор, как Хуа Чэн начала жить танцами, от тренировки к тренеровке, она загорелась желанием открыть когда-нибудь собственную студию, но понимала, что на реализацию такого плана нужны деньги, стремление и амбиции, а также навык и усидчивость, чтобы не отступить на полпути из-за мелких провалов. Пока она не могла похвастаться наличием этих пунктов, но мечта так и теплилась в груди в ожидании своего воплощения в жизнь. — Идея отличная, мне кажется, из тебя выйдет хороший хореограф! — воодушевлённо сказала Се Лянь, встретившись с удивлённым взглядом Хуа Чэн своим, горящим. — Вышел бы, ты хотела сказать, — поправила девушку со слабой улыбкой. — Я всё верно сказала. Мечты нужно реализовывать. А эта — более чем постижимая! Нужно только понять, действительно ли ты этого хочешь. Конечно, это тяжело, ведь потребуется время и упорство, но не невозможно. Я приложу все силы к тому, чтобы у тебя всё получилось, только дай знать, что готова к тому, чтобы творить чудеса и превращать мечту в реальность, хоро… Не успевает Се Лянь договорить, как застывает, прижатая крепко и в то же время трепетно к тёплой груди. Хуа Чэн настолько неожиданно остановила её, потянув за руку, развернула и примкнула к ней, что старшая опешила. Не сразу сообразив, она обнимает девушку в ответ, понимая — ей удалось затронуть нечто очень ценное и дорогое для Хуа Чэн. Так же неосознанно, как это сделала дома она. — Ты заставляешь меня так много всего чувствовать, цзэцзэ. От меня так скоро останется только огонёк любви к тебе и ничего больше. — Я тоже люблю тебя, А-Чэн. Сколько бы Се Лянь ни повторяла это, а всё равно это звучало так же будоражаще, так же волнительно и трепетно. Настолько сокровенно и тихо, будто она боится, что слова улетят куда-то далеко, растворятся в воздухе, так и не достигнув получателя. Но Хуа Чэн их слышит. Слышит голос своей любимой цзэцзэ и растворяется в её ласке, найдя своё укромное тихое местечко, где можно быть любимой не по какой-то причине. — Если продолжим так стоять, у меня замёрзнет и отвалится зад, — рушит идиллию момента Хуа Чэн. — Ты же говорила, что не замёрзнешь, — поднимает голову старшая, посмеиваясь. — Это было до того, как мы остановились посреди улицы. — Ничего, сейчас согреешься, — ведь они почти пришли к супермаркету. И Се Лянь имела в виду совсем не то, что в помещении температура будет выше. Совсем не это. Попав в магазин, девушка подавляет в себе улыбку, но это получилось сделать с трудом, поджатые губы всё-таки расслабились, а уголки поползли в стороны. Хуа Чэн не поняла почему старшая вдруг замерла на входе, а потому вполне логичный вопрос не заставляет себя долго ждать. — Что нам нужно сначала? — даёт наводку Се Лянь. — Шоколадка, — отвечает Хуа Чэн так, будто это самая очевидная вещь, которая только может быть. Возможно, так оно и было бы, если бы над ней не захотели немного поиздеваться. — А всё остальное мы в руках понесём? — похлопав кокетливо глазами, спросила старшая, заведя руки за спину, как сама невинность. Хуа Чэн, поняв намёк, пошла в сторону вспомогательных средств, намереваясь взять что-то из арсенала магазина. Се Лянь же, выудив чужой телефон из сумки, провела пальцем по экрану и сразу же удовлетворённо засмеялась, увидев, как заметно вздрогнула брюнетка, вцепившись руками в тележку. С детским восторгом на лице она выключила игрушку и дождалась, пока к ней вернутся с чуть прищуренным взглядом. — Должна ли я спросить какого хрена? — Уговора только на продукты не было, — поднимая руку с телефоном и включённым приложением в нём, подтверждая своё нападение в самый неожиданный момент. — Мы условились на магазин в целом. Переступила порог — и права на ошибку нет. — Садистка, — шепчет, чуть склонившись к ней. — Когда ты зовёшь меня мамочкой, звучит приятней, — в тон отвечает Се Лянь, повторив её движение, и двигает вглубь супермаркета. Хуа Чэн от столь смелого заявления несдержанно прыскает, удивившись и почувствовав, как лицо покалывает от смущения, а щёки наверняка начинают краснеть. На памяти девушки, она называла так Се Лянь только один раз, и то почти в беспамятстве, пребывая на пике удовольствия. Иногда контролировать себя, свои желания и слова рядом с ней становится невозможным, и брюнетка творит что-то, о чём может впоследствии пожалеть. А вот старшей, похоже, неосторожное обращение пришлось по душе, раз уж она его запомнила и даже ткнула в преступление носом. Хуа Чэн привыкла чувствовать себя хозяйкой положения со многими людьми, как с друзьями, так и с сексуальными партнёрами, но Се Лянь переплюнуть порой бывает сложно. Девушка слишком легко в моменте может обвести вокруг пальца и вывернуть всё в свою пользу. С ней она ощущает себя совсем неопытной, когда старшая делает так — козыряет чем-то смущающим, пока власть находится в её руках. И, чёрт, Хуа Чэн это нравится до дрожи в коленях. Но то были только цветочки, начало, которое оказалось непредсказуемым, как и сама Се Лянь, дальше — интересней, ведь начать всё с самого простого не получится. — Стой, куда ты? — спрашивает она, заметив, как девушка идёт дальше с тележкой, намереваясь пойти сразу в отдел со сладким, чтобы взять несколько плиток шоколада, которые та любила. Повернувшись с вопросительным лицом, Хуа Чэн увидела только снова многообещающую улыбочку. — Пойдём по порядку. Мне же и в других отделах что-то нужно. Мотаться туда-сюда по сто раз немного утомительно, не находишь? И вот тут брюнетка понимает — пизда рулю. Отсрочить свою участь не получится — отдел со сладким почти в самом конце. — Хорошо-о-о, — осторожно тянет Хуа Чэн, возвращаясь со снисходительной полуулыбкой к старшей, остановившейся у фруктов и овощей. — Чего бы хотелось в этом отделе Вашему Высочеству? — и выжидающе смотрит на неё. — Знаешь, — вздыхает наигранно театрально Се Лянь, побуждая под нос засмеяться — было понятно, что сейчас начнётся спектакль. — Я резко забыла названия всех продуктов, которые хотела взять. Помню только как они выглядят. Поможешь найти? — Помогу, как выглядит то, что тебе нужно? — облокотившись о тележку, спрашивает Хуа Чэн. — Это что-то… зелёного цвета, — с максимально довольной миной сказала Се Лянь, а после приблизилась к девушке, томно промурчав на ухо: — Удачи в поисках, А-Чэн. Была ли в шоке Хуа Чэн? Не то слово, она была в откровенном ахуе, потому что среди зеленого в этом отделе было почти всё. Старшая намеренно сказала именно так, обобщённо, чтобы вдоволь насладиться её метаниями. Обогнув взглядом множество ящиков с фруктами и овощами, преимущественно зелёного цвета, брюнетка не заметила, как челюсть слегка отвисла. — Что-то не так? — обойдя её с дьявольской улыбкой, спросила Се Лянь, встав с другой стороны, и тоже оглядела прилавки. — Возникли какие-то трудности? — А… ты не помнишь форму? — Хм… оно было круглым?.. Или нет, погоди, длинным… или маленьким? Хуа Чэн бросила на неё насмешливый взгляд. — Правда, что ли? — с сарказмом прозвучало. — Правда! — воскликнула девушка. — Ты мне не веришь?! Вздохнув и уже осознав во что вляпалась, Хуа Чэн отошла от тележки и принялась думать, что же могло потребоваться из всего изобилия продуктов старшей. Се Лянь же с телефоном наготове посмеивалась, потешаясь над ней, и заняла место у тележки, повторив чужую позу. Решив, что ей определённо нужны не овощи, а что-то из фруктов, брюнетка начала выбирать между яблоками, зелёными бананами, грушами, виноградом и авокадо (хотя и не знала, к чему именно его можно отнести). — Сколько? — уточнила она. — Наверное, штучки три, — прикинула Се Лянь и любезно протянула прозрачный пакетик, которым вооружилась, пока её подручная была в раздумьях. Остановив свой выбор на самом очевидном, на яблоках, Хуа Чэн сложила несколько плодов в пакет и развернулась к старшей, демонстрируя их. — Прежде чем ты что-то сделаешь или скажешь, у меня есть условие. — Я вся внимание, — всё так же улыбается Се Лянь. — Не мухлевать. Мнение насчёт искомого не менять. — Хорошо, — легко соглашается, поведя плечом. — Но тебя это всё равно не спасёт, я не яблоки хотела. Едва она успевает это договорить, лицо Хуа Чэн меняется, а после она крупно вздрагивает, едва не выронив пакет из рук от резкой, мощной вибрации. Часть игрушки, находящаяся в ней, волнами разносит дрожь по телу, провоцируя кожу покрыться бугорками мурашек. Длилось наказание не дольше пяти секунд, однако этого хватило, чтобы сердце суматошно забилось от перемен в ощущениях. — Ещё варианты? — Я могу не бегать туда-сюда, а на словах предполагать? — Можешь. — Бананы? — Угу, — кивает несколько раз Се Лянь и видит, как девушка выдыхает. — И что-то оранжевое, две штучки. Хуа Чэн без раздумий берёт два круглых апельсина и кладёт в другой пакет, за которым уже сходила сама. Судя по всему, об этом старшая вспомнила только сейчас, а потому и не смогла предоставить сразу второй. Но всё оказывается не так радужно, как думалось. — А-Чэн, — смотря на фрукты в тележке, говорит Се Лянь со смятением и улыбкой на лице. — Что? — Что ты положила? — Апельсины?.. Изо всех сил сдерживая смех, девушка подняла глаза с тележки на брюнетку. — Но это не апельсины. Не успевает Хуа Чэн понять, в чём ошиблась, как тело снова пронзает волной вибраций, из-за которой приходится схватиться за другой край тележки. И только после того, как палец старшей отстаёт от телефона, она осознаёт, что из-за спешки положила вместо апельсинов два грейпфрута. Приходится заменить их на нужные фрукты. Се Лянь и не думала, что предложенная игра будет настолько забавной. Настолько, что щёки начинают болеть уже на первых секундах. Хуа Чэн старалась всеми силами с первых попыток угадать, что же ей требовалось, но раз за разом налетала на немилость со стороны старшей, напрягаясь всем телом и стараясь дышать глубже. А ведь возбуждение от периодических стимуляций начало подкатывать. Капризы Се Лянь и её подтрунивая над девушкой только и сыпались в разных отделах супермаркета. — А-Чэн, здесь несколько вкусов, я хотела другой. — А-Чэн, то, что мне нужно, поменьше. — А-Чэн, мне начинает казаться, что ты специально делаешь ошибки на таких простых вещах. Даже добравшись до отдела с несчастными шоколадками, всё не проходит гладко, там же не один вкус. Решив схитрить, Хуа Чэн набрала штук пять разных плиток, чтобы старшей точно не было причин до чего-то докопаться, но в адрес поступила претензия, которую ну никак нельзя было ожидать. — А-Чэн, ты хочешь меня откормить таким количеством сладкого? Мне кажется, даже нам обеим этого будет много. — Будет про запа-ах… — и всё же тихий стон таки сорвался с её уст, а сладости выпали из рук. Ноги непроизвольно свелись, плотно прижавшись друг к другу, а сама девушка опёрлась тяжело о тележку. — Тихо-тихо-тихо, — посмеиваясь, запричитала поражённо Се Лянь, крепче взявшись за ручку, чтобы сделать опору Хуа Чэн устойчивей. — А-Чэн! — шёпотом вскрикнула она и увидела, как пострадавшая сама начала тихо смеяться. — Зачем ты поставила этот режим? — приглушённо спросила та, подняв изумлённо-восторженно лицо на старшую. Этот режим был сильней, его Се Лянь поставила по пути в этот отдел, решив немного поэкспериментировать, и явно осталась довольна результатом. — А что, сильно? — стараясь не подавать вида и не смеяться слишком громко, уточняет девушка, а Хуа Чэн положительно мычит, кивая. — Мне убавить? — голос немного срывается от рвущегося наружу смеха. — Подожди, дай отдохнуть, — поднимает руку в останавливающем жесте, опустив голову и подрагивая от забавности ситуации. Внезапно за весельем старшая резко меняется в лице, пробравшись, и замирает, протяжно охнув. — В чём дело? — тут же спохватилась Хуа Чэн, а как поняла, что могло послужить столь ужасающими переменами у неё, усмехается, злорадствуя: — Доржалась? Се Лянь с её вторым днём месячных уже и забыла о том, что слишком сильно смеяться и уж тем более напрягаться ей противопоказано, а потому, стиснув зубы и ноги, снова едва не заголосив от комичности происходящего, сказала: — Ни слова. Сбегай в гигиену, умоляю, я всё дома оставила, быстрей, — просит, чувствуя, что плотину может прорвать в любую секунду. Хуа Чэн немедля обходит тележку, чтобы исполнить шалость и слабо шлёпнуть старшую по попе, нарывается на игриво возмущённое «А-Чэн!» и двигает в сторону нужного отдела, что был на удачу обеих недалеко. Правда бегать по магазину с игрушкой внутри и раздраконенным причинным местом было не лучшей идеей, поэтому она так же резко, как и стартанула, переходит на ходьбу, чем веселит Се Лянь ещё больше. Вернувшись с пачкой прокладок и влажных салфеток, Хуа Чэн отдаёт их девушке. — Если бы я принесла не те, ты бы меня тоже «наказала»? — усмехается. — Считай, тебе повезло, что выбор пал именно на них, — отвечает старшая, принимая необходимую помощь и удаляясь в сторону кассы, чтобы сразу это оплатить и отойти в уборную, которая — слава богам — здесь была. Вернувшись крайне уверенной походкой, она находит девушку всё там же, с наполовину наполненной тележкой, куда она сложила упавшие ранее шоколадки. — Что-нибудь ещё, Ваше Высочество? — притворно любезно спросила Хуа Чэн, но это только казалось так. На самом деле она называла так Се Лянь всерьёз, считая её повелительницей своего сердца. Возможно, в пылу развлечений девушки этого не замечают, но со стороны видно, как они друг на друга смотрят, и с каким видом говорят совершенно обыденные слова, прикрытые шуткой. — Да, ещё сыр и молоко, — позабыв о правилах, выпалила без задней мысли Се Лянь, а затем вместе с вытянувшей лицо Хуа Чэн закрыла ладошкой рот. — Сыр и молоко, так сыр и молоко, — пожала плечами последняя, хмыкнув, и развернула тележку, чтобы пойти в нужном направлении, вот только ходить уже удавалось с трудом — часть игрушки, находящаяся не внутри, от каждого шага натирала клитор, что было очень невыгодно и дискомфортно. В иной обстановке Хуа Чэн бы наоборот делала всё, чтобы получить удовольствие, но сейчас ведь другой случай. Старшая, хлопнув себя по лицу, проследовала за ней и отметила, что передвигаться они стали гораздо медленней. — А чего замедлилась? Хочешь погулять ещё? — с некоторой насмешкой прозвучало от неё. — В данную секунду с твоей подачи я вся горю и могу в любую минуту кончить, так что твоя неосторожность спасла меня. — Даже зная, что нам надо, тебе ещё нужно будет выбрать, не забывай. — Да я… ах, чёрт… Хуа Чэн остановилась, в этот раз сложившись почти пополам от внезапной стимуляции, и едва не простонала на весь отдел. — Цзэцзэ!.. Выключи, — с натяжкой выдавила из себя девушка, до побеления костяшек вцепившись в тележку. — Но я не… Се Лянь опешила, телефон был даже не у неё в руках. Хуа Чэн в это время уже почти сидела на корточках от непрекращающейся работы игрушки. Телефон лежал в сумочке, оттуда старшая его не доставала с тех пор, как ушла в уборную. — Цзэцзэ!.. — Мисс, вам нехорошо? — подошёл какой-то парень, увидевший со стороны слегка плачевное состояние Хуа Чэн. — Всё в порядке, не волнуйтесь, — судорожно открывая сумку, заверила его Се Лянь, — у моей подруги просто ногу свело, сейчас пройдёт, — сама же как можно быстрей достала телефон, блокировка на котором снялась, а открытое приложение было задействовано. Остановив пытки брюнетки, она заглянула в сумку, попытавшись понять, как это могло случиться, и пришла к выводу, что несколько неосторожных касаний объёмного резинового брелка в форме персонажа в маске из «Игры в кальмара» разблокировали гаджет и активировали вибратор. — Ой, — только и смогла сказать неловко старшая, и взглянула на девушку. — Ты как? — Плачу я, — тихо отозвалась Хуа Чэн, с трудом поднимаясь на ватных ногах. — Ой, — повторяет Се Лянь и прыскает, надув щёки. — Прости, — подходит и обнимает в извиняющемся жесте она девушку, но посмеиваться не перестаёт от новости, что Хуа Чэн кончила из-за такой случайной нелепости. — Я не специально, правда. — Не поверю, что это не был твой коварный план, — беззлобно отвечает брюнетка, принимая короткие поцелуи и бесконечно сыплющиеся извинения. — Прощаю, но дай мне возможность ходить нормально. Я уже проиграла. — Хорошо, иди, я буду ждать уже на кассе. Стоя немногим с двумя пакетами продуктов на выходе, Се Лянь дождалась появления посвежевшей, немного усталой Хуа Чэн, и они вместе, взяв по одному, направились домой. — Сколько я должна? — уточнила последняя, удобней перехватывая ручку пакета, выходя из супермаркета. — Нисколько. Победа досталась мне нечестно, так что, считай, что ты выиграла. — Давай смотреть правде в глаза, в молочке ты бы меня одолела. — Не, ну если тебе так хочется заплатить за всё это, то я не буду препятствовать, — саркастично протянула Се Лянь. — Нет-нет, что ты, я не возмущаюсь, просто говорю как есть, — копирует её интонацию Хуа Чэн. Через негромкие переговоры пробирается мелодия звонка старшей, доносящаяся из сумки. Приходится остановиться и достать из обилия вещей, среди которых теперь был ещё и вибратор, телефон. На дисплее высветился номер брата, который просто так звонить бы точно не стал, если бы стало скучно. Се Лянь нажимает на зелёную трубку и прикладывает гаджет к уху. — Алло? — Булка, можешь прям срочно приехать? — тон у Се Яна тревожный, он явно взволнован. — Что-то случилось? — У нас прорвало трубу на кухне, почти весь первый этаж в воде. — У нас что?!.. — Я вызвал мастера, постарался как-то это дело перекрыть, но сама понимаешь, я не сантехник и никогда не сталкивался с таким. Плюс, не думаю, что у меня есть достаточно денег на оплату его услуг. И пол я сам не вытру быстро. Короче дело пиздец, приедешь? — На вечеринки деньги всегда находятся, — причитает девушка. — Скоро буду, — с грузным вздохом она кладёт трубку и сразу заходит в приложение, чтобы заказать себе такси. — Я уеду ненадолго, хорошо? Потом вернусь. — Что-то серьёзное? — Се Ян идиот, ничего нового. Я подвезу тебя до дома, такси сейчас приедет. — Не нужно, прогуляюсь. Тут идти от силы десять минут, а учитывая то, что мы шли медленно, я дойду за пять. — А-Чэн, — с серьёзностью говорит Се Лянь. — Цзэцзэ, я хотя бы свежим воздухом подышу, — задерживать Се Лянь из-за минуты езды в её понятии звучало глупо, будто она сама не могла пройти пару шагов до дома. — Тогда напишешь, когда придёшь. — Идёт, — улыбается девушка. Дождавшись такси, она садит в него старшую и с пакетами направляется в сторону дома. На улице ощутимо стало свежей, прохлада забиралась под одежду, холодный ветер облизывал голую кожу на руках и ногах, побуждая укорить шаг. Темнота и пустынность улицы напрягала, но добираться было недалеко, что радовало. Вдали какой-то парень выгуливал золотистого ретривера, но кругом больше не было ни души. Тревожное чувство в груди отчего-то нарастало с каждым шагом всё больше. Ручка пакета ещё как назло порвалась и часть продуктов посыпалась на тротуар. — Блять, — прошипела досадно Хуа Чэн, останавливаясь и складывая что-то в целый пакет, а остальное намереваясь донести в руках. — Девушка, — выплыл откуда ни возьмись незнакомый мужчина, на которого брюнетка сразу поворачивает испуганно голову, — огоньку не найдётся? — алкогольное амбре и слабая неразборчивость речи едва не заставили Хуа Чэн скривиться и в брезгливости отвернуться. — Извините, не могу помочь, не курю, — намеренно врёт она, желая поскорей отделаться от мужика, и ускоряется в сборах. — Нет, тебе чё, лень посмотреть в карманах? — возмущается, покачиваясь незнакомец. — У меня нет ничего, извините, — настойчиво повторила Хуа Чэн, понимая, что дело пахнет жаренным. Такие люди в пьяном угаре не отстают, пока им не дашь желаемого. А есть у тебя это или нет — их уже не волнует. Лучше с ними не встречаться. — Нет, блять, я главное прошу её по-человечески, — возмущается мужчина, а потом вдруг резко дёргает девушку за локоть на себя, поднимая на ноги. — А ну вставай, я щас сам найду. — Ты охренел?! Отпусти меня! — начала вырываться Хуа Чэн, но хватка пьяного мужика, который больше неё, была сильней. К горлу стремительно начала подступать паника. — Стой смирно, а то въебу! — Отпусти, — по слогам прошипела девушка и попыталась замахнуться, чтобы ударить его, но её с силой хватают за горло, сразу сжимая без возможности вдохнуть. На глазах проступают слёзы от отчаяния и недостатка кислорода, но Хуа Чэн не оставляет попыток сопротивления, даже когда её бьют по ноге. Колени ожидаемо подкашиваются, икру тут же простреливает боль от нанесённого удара. — Малолетняя шлюха, я тебя, блять, научу с мужчинами разговаривать. Давясь недостающим воздухом от ужаса и бессилия, Хуа Чэн впивается короткими ногтями в чужие запястья, надеясь хоть как-то причинить незнакомцу боль. В ушах начинает звенеть, а тело всё больше немеет, но где-то вдалеке она слышит лай собаки, а после недовольный возглас кого-то ещё. — Эй, мужик, ты ничего не попутал?! Хуа Чэн начинает дышать, когда хватка исчезает с её горла, и упирается одной рукой в тротуар, другой ощупывая свою шею, откашливаясь, и старается отползти подальше от того мужчины. Когда незнакомый парень поспевает на выручку, пьяницы уже и след простыл — собаку испугался. Золотистый ретривер, перестав лаять, мотая хвостом, начал обнюхивать девушку и тыкаться носом ей в лицо. — Зэлдрикс, ко мне, — строго отдаёт команду его хозяин и сам подходит к Хуа Чэн, чтобы осторожно присесть на корточки рядом и робко коснуться её руки. — Хэй, ты как? Цела? — В-вроде, — крупно дрожа, отвечает брюнетка и позволяет помочь себе подняться на ноги. Перед ней был молодой человек, возраста не больше двадцати пяти лет, со стрижкой андеркат, лёгкой щетиной и обеспокоенными карими глазами. — Спасибо, ес-если бы н-не ты… — Тише, тише, всё уже позади, — успокаивает её парень и трепетно прижимает к себе. — Ты вся дрожишь. Сильно испугалась, да? — Угу, — уткнувшись лицом в его плечо, кивнула Хуа Чэн. — Всё уже хорошо, не бойся, я не причиню тебе вреда, — нежным тоном говорит незнакомец, поглаживая девушку по длинным волосам. — Не стоит выходить одной в такое время суток, это опасно. Ты далеко живёшь? Мы проводим тебя. — Н-нет, недалеко, спасибо… Я с-сама дойду. — Позволь хотя бы с пакетами помочь. Ты одна всё это не унесёшь, — бросив взгляд на разбросанные по асфальту продукты, находит причину. — Меня Мэтт зовут. Это Зэлдрикс. А ты? — Хуа Чэн, — отстраняясь от Мэтта, отвечает брюнетка, откашливаясь от остаточного чувства удушья и вытирая влажные от слёз щёки дрожащими руками. — Спасибо за помощь. — Всегда пожалуйста, — улыбается добродушно парень и, присев, чтобы собрать продукты, меняет тему. — Ты не из местных? Давно в ЛА? — Несколько лет, — порываясь помочь ему, Хуа Чэн хочет присесть, но ногу снова окутывает боль от удара. Её приглушённый стон не укрывается от чужого слуха. — Не утруждайся, я всё донесу, — и действительно, в руках Мэтта умещается всё, что они нагребли с Се Лянь в супермаркете. — Идти сможешь? — Хочешь и меня на руки взять? — не удерживается от смешка, но он выходит слишком нервным. — А почему бы и нет? — сверкает яркой улыбкой, поведя плечом Мэтт. — Боишься не унесу? Идти приходится неторопливо, очень медленными шагами, чтобы причинять меньше дискомфорта ушибленной ноге. Когда остаётся пройти всего несколько домов, парень интересуется: — Ты одна живёшь? — Нет, с семьёй, — не желая, чтобы какой-то левый герой знал о том, что пока она пребывает там одна, лжёт Хуа Чэн. Пусть думает, что её ждут, и не напрашивается в гости. Она его не пустит. — Значит о тебе есть кому позаботиться, я могу быть спокоен. Ты точно в порядке? Голова не кружится, не тошнит? — Нет, я в норме, — голос ещё немного срывается, но в целом, она подуспокоилась. Хотя внутри всё ещё была всклокочена и вряд ли сможет прийти в себя ближайшие пару часов. — Как скажешь. Когда они добрались до дома девушки, Мэтт оставил пакет, из которого едва не вываливалось содержимое, у двери. — Надеюсь, при следующей встрече не придётся от тебя кого-то отгонять, — говорит он, а Хуа Чэн треснуто улыбается, стараясь выразить максимум дружелюбия. — Зэлдрикс, дай пять Хуа Чэн. Пёс на прозвучавшую команду начинает поднимать лапу, чтобы её приняли, и девушка протягивает руку, встречаясь с мягкой шерстью при лапопожатии. — Пока, Зэлдрикс, — говорит Хуа Чэн, растаяв от умиления рыжим компаньоном Мэтта. — И Мэтт, — поднимает голову на парня она. — Спокойной ночи, Хуа Чэн, больше не выходи на прогулки так поздно, — даёт наставление тот и, последний раз улыбнувшись, подмигивает девушке, разворачивается и уходит. — Зэл, ко мне. Проводив их недолгим взглядом, Хуа Чэн, похрамывая, заходит в дом, относит продукты на кухню и в совсем не соображающем ничего состоянии начинает его разбирать. Не помня себя, она уходит в спальню и без сил падает на кровать, свернувшись в позу эмбриона с зажатой декоративной подушкой, впитавшей в себя аромат духов Се Лянь. На слёзы сил как будто не было, тело оцепенело, голова опустела, пустые глаза уставились в тёмное дерево шкафа перед собой. Хуа Чэн уже ничего не хотела. Только забыть последние полчаса как страшный сон.

***

Сгнила труба — вот что им сказал мастер. Вытянутые лица Се Лянь и Се Яна как бы послужили вопросом «как такое могло произойти?», но чёткого ответа кроме как слишком длительного срока использования им не дали. Договорившись на замену трубы, брат и сестра выпроводили сантехника, условившись ожидать его с утра на данную процедуру, и принялись наводить порядок. Таская вёдра раз за разом, чтобы убрать всю влагу с пола, Се Ян не переставал недовольно кряхтеть, а Се Лянь возмущаться вслух. — Как можно было не заметить, что у тебя заливает первый этаж? — не могла успокоиться от чужой беспечности она. — Ты же тут постоянно. — Я был в спальне, отдыхал, конечно, не услышал, — негодовал в ответ Се Ян. — А когда спустился и воды почти по щиколотку было, ахуел. — Ты вообще из комнаты не выходил, что ли?! — впивается в него суровым взглядом девушка. — Эй, хватит на меня гнать, я тут не при чём, — указывает на неё пальцем младший. — Будь на моём месте ты, я бы ничего не сказал. Приняв аргумент и решив лишний раз не срывать гнев из-за ситуации на брата, Се Лянь вздохнула, собрала тряпкой воду и выжала её в ведро. — В других комнатах всё нормально? — Проверил, нигде больше не течёт. Хотел, называется, отдохнуть и сходить с Джо куда-нибудь. На, блин, приплыли. — А не поздновато ли вы гулять собрались? — выгнула бровь девушка. — Булка, мне не десять, могу гулять когда хочу. — Из обезьянника я тебя вытаскивать, если что, не собираюсь. — Да кому я там нужен, в твоём обезьяннике? — кривится младший. — За кого ты меня держишь вообще? За несчастного торчка? — Я уж не знаю, как ты привык развлекаться, — продолжает недовольным тоном причитать девушка, а сама невольно уходит в размышления о Джо, которого брат упомянул. Се Лянь задумалась, что очень давно не видела его, а если и видела, то мельком. Они почти не общались. И ведь если откинуться на несколько месяцев назад, можно понять, что он был бы неплохим претендентом на место в её сердце, к тому же на тот момент не было вопросов об ориентации. Но всё равно склонность была именно к Хуа Чэн, к девушке. Имея выбор между ними, Се Лянь выбрала её, наплевав на собственное оправдание в сторону Джо — он младше, и она воспринимает его не более, чем друга брата. С Хуа Чэн почему-то получилось всё иначе, хотя она была его ровесницей, да ещё и того же пола, что и старшая, что шло вразрез с её мышлением на тот момент. Подсознание не переиграешь. Возможно, сыграл фактор, что после разрыва с Лиамом доверие к противоположному полу у Се Лянь подорвалось, а подруга Се Яна была очень дружелюбной и располагала к себе. Привязаться было нетрудно. Влюбиться оказалось ещё проще. Закончив в четыре руки всё за почти за час, девушка наконец уселась на диван в гостиной и, переводя дыхание, набрала Хуа Чэн, не увидев от неё сообщения. — Цзэцзэ?.. — сонным, похрипывающим голосом ответили на той стороне. — Привет, я разбудила тебя? — мягким тоном спросила старшая, почувствовав укол вины. — Нет, но была близка. Оставайся сегодня дома, хорошо? Меня… что-то так разморило после магазина, спать хочу ужасно. — Хорошо, — улыбается слабо девушка. — Тогда не буду больше мешать. Сладких снов. — Спокойной ночи, цзэцзэ. Положив трубку, Хуа Чэн сильней прижала к себе подушку и попыталась уснуть, чувствуя, как одинокая слеза всё-таки покатилась по лицу. Утром, прогуглив как убрать оставшиеся после грубых рук синяки, она нашла у себя какую-то мазь и обработала пострадавшие участки. На ногу вообще было страшно смотреть. Налившаяся на икре синева пугала. Бродя в доме, словно призрак, не желающий ничего делать, девушка вздрогнула, когда входная дверь дома открылась, а на пороге выросли две фигуры, черты лица которых она переняла. — Мам? Пап? — с максимально потерянным видом произнесла Хуа Чэн. — Мы вернулись, цветочек! — торжественно заявила миссис Хуа и вошла в дом первой, чтобы обнять дочь, по которой так сильно скучала эти долгие месяцы.