my pretty darling

him & I (feat. halsey) (Instrumental) — g-eazy

Сил нет совсем, ноги едва держат, а голова раскалывается. С трудом добравшись до нужного этажа и зайдя в квартиру, Се Лянь снимает обувь, наступив носком на пятку, и небрежно оставляет её в прихожей, желая сейчас только что-нибудь выпить и лечь спать. Но учитывая замучившую в последнее время бессонницу, этим чем-нибудь будет снотворное или успокоительное. Уже на кухне, пока она разводит порошок в стакане с водой, со спины прижимаются широкой грудью, а ладони сразу скрещивают на оголённом из-за укороченного топа и джинс на низкой посадке плоском животе, впавшем ещё больше из-за банального недостатка времени на еду. Накрыв чужие пальцы своими, пока пьёт лекарство, Се Лянь убирает их и протестующе мычит, а как жидкости не остаётся, отставляет стакан в сторону и уставшим голосом говорит: — Лиам, пожалуйста, не сегодня, — и вздыхает, снова массируя лоб пальцами. — Я так устала… — Я тоже, но у меня почему-то есть время на свою девушку, а у неё на меня внезапно не находится и пяти минут, — хриплым, низким голосом утверждает парень, продолжая поглаживать оголённые участки кожи на её теле. — Прекрати уже устраивать этот детский сад, — выпутавшись из захвата, Се Лянь уходит из кухни, направляясь в гостиную, где обычно лежало её зарядное для телефона. — Это не детский сад, Се Лянь, я уже не знаю, что сделать, чтобы ты обратила на меня внимание, — следует за ней Лиам. Голос переменился в ту же секунду став из игривого и тихого чуть повышенным на недовольных тонах. Поставив телефон на зарядку, девушка поражённо усмехнулась и, поднявшись с корточек, повернулась к нему, спокойно, с напылением подступающей злости и негодования, проговорив: — То есть, я должна херачить на работе, чтобы быть в состоянии здесь жить вместе и разделять платежи за счета, работать над дипломом, сдавать зачёты на ебучей сессии, которую мне какого-то хуя не закрыли автоматом, и ещё удовлетворять тебя дома? Мне, блять, разорваться или что? Я устаю, Лиам, — повысив голос, указывает на себя пальцем Се Лянь, сделав шаг к стоящему с руками на талии парню. — Мне просто не хватает сил, я человек, в конце концов. — Почему-то когда у меня возникают какие-то проблемы, я всегда готов к тому, чтобы поговорить с тобой и провести время вместе. — А чем ты занимаешься? — вскинув подбородок, бросает девушка. — Сидишь на шее у родителей, выполняя единичные задания, которые тебе дают, живешь припеваючи и греешь жопой кресло в гостиной? Ахуеть, как тяжело! Я въёбываю как проклятая уже несколько месяцев! Ты хуй когда поинтересовался не нужна ли мне помощь, только привыкнув, что тебе всё всегда даётся без каких-либо усилий! — Ты не знаешь, чем я занимаюсь, чтобы утверждать, что я не прикладываю усилий, — твёрдо заявляет Лиам. — Я никогда не просил у тебя слишком много, довольствуясь мизером, который ты можешь дать, и терпеливо ждал, пока ты разберёшься со своими долгами, но моё терпение не безгранично. Каждое слово в адрес девушки звучало как пощёчина, звонкая и оглушающая. Се Лянь, глубоко задышав, поняла, что это была последняя капля терпения. — Какой же ты молодец, что умеешь ждать! Я тебе уже говорила, сколько осталось до получения диплома, и ты тогда слушал, не надо говорить, что был в тот момент занят! Но ты никогда не слушаешь меня и делаешь по-своему, так как тебе удобно. — Нужно быть немного более организованной, и проблем бы не было, — утверждает парень, а Се Лянь нервно усмехается несколько раз, задохнувшись от возмущения. — Ты мне об организованности будешь говорить? Не я забывала о наших свиданиях и уходила в бар с дружками, прислав СМС-ку «прости, забыл, иди домой» в одну из немногих возможностей, когда выдался момент побыть вместе. И не на меня постоянно орёт папочка в телефон, ссылаясь на мою безответственность. — Закрой свой рот, — рыкнул на неё Лиам, подойдя угрожающе почти вплотную, побудив сделать мелкий шаг назад, но не избавиться от возмущения. — То, что происходит у меня и моего отца, тебя волновать не должно, как и то, чем я занимаюсь. — А потом ты говоришь, что я не знаю, почему ты устаёшь. Да ты же сам мне ничего не говоришь! — Потому что тебя, блять, дома не бывает! — срывается на крик в ответ. — Да, не бывает! Я же одна чем-то занимаюсь, чтобы потом мы ни в чём не нуждались и были обособлены от семьи! — Я тоже стараюсь! — Что ты делаешь?! Только ноешь о том, как я тебя заебала. — В отличие от тебя, я помню, что в отношениях, и не поступаю, как эгоист. — Я… — вновь задохнулась от возмущения девушка. — Я эгоистка, да?.. Хорошо, поговорим об этом, когда тебя бортанёт твой любимый папаша, и ты придёшь на коленях умолять вернуться, потому что разговоры с ним явно отнимают у тебя здоровые клетки мозга. Внезапно Лиам делает шаг и хватает её за лицо, злобно зашипев сквозь зубы: — Заткнись. И не смей больше слова говорить в сторону моей семьи. Се Лянь попыталась убрать его руку от себя. — У них не получилось воспитать достойного сынка, вот отец тебя и принижает постоянно, предпочитая доверять не тебе, а твоему младшему брату. — Я сказал, заткнись, — сжал сильней пальцы. — Не трогай меня, — через зубы проговорила девушка, а поняв, что ей назло сделали обратное, причинив боль, замахнулась и ударила Лиама по лицу, после чего её голова резко накренилась в сторону из-за ответной пощёчины. И в отличие от её удара, который едва зацепил парня, тот, что пришёлся на её долю, едва не довёл до звона в ушах. В комнате воцарилась гробовая тишина. Се Лянь медленно повернула голову, коснувшись ладонью горящей щеки, а Лиам, осознав, что только что произошло, только спокойно позвал её, пытаясь скрыть собственный испуг. Девушка с силой оттолкнула его, скорыми шагами направившись в ванную, где при взгляде на себя в зеркало увидела кровавую дорожку, оставившую след над губами и несколько пятен на белой кофте, в которой она была. Проведя какое-то время за умыванием, она бесцеремонно зашла в спальню и сразу достала из-под кровати свой чемодан, положила на подоконник, где очень кстати не было штор, поскольку на днях она их постирала и всё ещё не развесила обратно, и ринулась к комоду за вещами, небрежной кучей скидывая их, чтобы поскорей уйти. Лиам, поняв, что она собирается сделать, старался как-то вразумить её, несколько раз звал, пытаясь достучаться, но не выходило. Дошло до того, что он закрывал комод, не позволяя брать оттуда одежду, или отбирал уже ту, что была у девушки на руках. Однако Се Лянь всё для себя решила и не собиралась останавливаться, а лишь закрыла чемодан с тем, что успела набросать, готовясь уходить, как её руки перехватили и плотно приковали к себе, прижавшись со спины. Она совсем запыхалась, носясь туда-сюда, подавляя просящиеся наружу слёзы, и попыталась высвободиться из чужой хватки, но не выходило. Сил всё ещё не было. — Всё, тише-тише, — шептал на ухо Лиам. — Успокойся. Повздорили немного, с кем не бывает, — грудь девушки тяжело поднималась и опускалась, а глаза закрылись — она не хочет видеть в отражении оконного стекла человека за собой. — Прости меня, хорошо? Прости. Я не хотел тебя обидеть. — Дай мне уйти, — твёрдо пытается сказать Се Лянь, но голос всё же дрогнул от зашкаливающих эмоций. — Не дам, потому что люблю тебя. И ты любишь меня. Простая ссора не изменит этого. Ты устала, я устал, — от его слов девушка едва не рассмеялась, — накипело, сбросили негатив. Теперь всё хорошо, — целует нежно её в шею за ухом, а Се Лянь всё же беззвучно смеётся. — Какой же бред, — говорит она, качая головой, пока кожу продолжают осыпать поцелуями. — Да, из-за такого дебилизма поругаться, — сказав, он прижался губами жарче, отчего у девушки, что держалась на последних каплях энергии, спёрло дыхание. — Остывай, Се Лянь, не нужно дуться из-за пустяка. Я же люблю тебя. — Нет, — чувствуя, как сил на сопротивление становится меньше, Се Лянь поняла, что чужие руки вовсю хозяйничают над её телом, пробираясь под одежду и грубо сжимая в пальцах грудь. Неприятные ощущения сглаживают губы, переманивающие внимание на себя, и проникшая в расстёгнутые джинсы ладонь. — Ах… — Прости меня, — выдыхает, — прости-прости-прости, — шепчет, повернув лицо девушки к себе и подхватив её губы во влажном поцелуе, ловя рваные вздохи. Спустив её джинсы и задрав кофту, он вжал податливое тело в подоконник, войдя во влажное лоно сразу до основания, тут же успокаивая тихими словами, когда Се Лянь вздрагивает и коротко стонет, стиснув пальцами край чемодана, на который опиралась. Привыкнув к ощущениям и к стыду для себя начав получать удовольствие от процесса, она не жалела остатка сил на стоны, с каждым толчком срывающиеся с уст. Лиам прижал её к себе, обняв поперёк груди, а свободной ладонью помогал девушке кончить вместе с собой, при этом жадно вгрызался в мягкую кожу на шее и терзал губы грубыми поцелуями-укусами. Се Лянь дрожит в его руках и слышит повторяющиеся вновь и вновь слова: — Видишь, как я тебя люблю. Очень-очень сильно. Ты не сможешь без меня, как и я без тебя. Девушка не понимает — это действительно говорит Лиам или она уже слышит его бред у себя в голове, и тихонько скулит, впиваясь ногтями в край чемодана, а лучше бы в его спину, чтобы сделать больно. Немногим спустя она ощущает пустоту и холод сзади, наклонившись вперёд и опустив голову. Лиам недолго постоял, прижавшись в мнимой ласке к ней, а после ушёл. Се Лянь, чувствуя, как влага стекает по внутренней стороне берда, подрагивающей рукой собирает её и поднимает на свет, чтобы понять — он действительно не хочет отпускать. Дождавшись, пока парень уснёт, она осторожно выбирается с кровати, стараясь вести себя тише, надевает первые попавшиеся вещи, забирает телефон из гостиной и маленькую сумку с картой и бесшумно уходит. С трудом передвигая ногами, чувствуя тяжесть и апатию, Се Лянь добирается до круглосуточной аптеки, покупает таблетки, заходит в супермаркет за водой и выпивает их, немного пролив на себя воду из-за крупной дрожи в руках. Идти по ночным улицам не страшно, когда тебе всё равно. В этом даже есть определённая романтика — прохладный ветер обдувает лицо и шею, сверчки трещат в кустах, а редко проезжающие машины — единственные, кто нарушает идиллию ночи. Спустя час девушка приходит домой. Планируя прошмыгнуть незаметно к себе в комнату, она не ожидает, что семья в такой час не спит, и замечает их только когда её окликает выглянувшая из гостиной мама. — Се Лянь? — шок в её взгляде столкнулся с полной пустотой во встречном. — Ты что здесь делаешь так поздно? — возле неё выросла фигура отца с таким же нескрытым удивлением. Не ответив на вопрос, девушка просто упала на пол, прижавшись к входной двери, и горько зарыдала, окончательно ослабев. Родители тут же подбежали к ней и увели в гостиную, пытаясь по пути успокоить и узнать, что случилось. Мистер Се принёс дочери воды, но та даже на неё не взглянула, пригревшись в объятиях матери. На звук спустился из спальни наверху Се Ян. — Что такое? — обеспокоенно спросил он, а после увидел сжавшуюся калачиком старшую, утопающую в истерике. — Булка… — оказавшись в эту же секунду перед Се Лянь, он глядя на неё взглядом побитого щенка предпринимал попытки успокоить. — Булочка, не нужно так убиваться, что случилось? — Она не говорит, — мрачно ответил мистер Се. — Девочка моя, — ласково зовёт девушку миссис Се, целуя в макушку. — Мама, я устала, — сквозь слёзы надрывно говорит Се Лянь, заикаясь. — Т-так сильно ус-тала, — и снова заходится в рыданьях. — Всё, всё, солнышко, мы рядом. Се Ян, принеси успокоительное и убери её сумку с прохода, — мягко говорит женщина, и сын, повинуясь, незамедлительно идёт исполнять поручение. Первым делом, заглянув в прихожую, он берёт сумку сестры, но по неосторожности не замечает, что она раскрыта, и рассыпает содержимое на пол. На коврик падает две связки ключей, телефон, карта и упаковка таблеток. Взяв её с безумно колотящимся сердцем, Се Ян, прочитав на обратной стороне дозировки, применение и случай, когда это надо делать, невольно бросил взгляд в сторону гостиной, откуда доносятся непрекращающиеся всхлипы. Стиснув кулаки, парень собирает всё, кроме связки ключей, обратно и вешает сумку на крючок, после чего идёт на кухню, чтобы найти нужный препарат и принести его. С трудом, чтобы не подавиться слезами, выпив таблетку, Се Лянь спустя время начинает засыпать, чуть уняв часовую истерику, и под тихое бормотание мамы проваливается в беспокойный сон. Се Ян же, играя желваками, наблюдал за её состоянием с кресла-мешка, поставленного близко к дивану, и не мог справиться с яростью, догадываясь, кто мог довести старшую до срыва. Резко поднявшись с места, он пошёл наверх и через несколько минут спустился переодетым, уверенно направившись в прихожую. — Се Ян, куда ты собрался? — окликает его мистер Се. — Поговорить кое с кем хочу, — бросает парень и, накинув ветровку, уходит. — Се Ян! — на строгий возглас родителя он не обращает внимания. Попав на улицу, Се Яна пробирает от холодного ветра, из-за чего ярость внутри закипает ещё сильней — его старшая сестра, улыбчивая и весёлая, нежный цветок на морозном склоне Эвереста, бродила здесь в одной лишь футболке и джинсах. Маленькая, хрупкая Се Лянь, строившая его всю жизнь, подбадривающая и помогающая в трудностях, спит разбитая дома в объятиях мамы, едва успокоившись после истерики. Се Ян возвращается домой только к утру, когда начинает светать, не помня себя, всё ещё с тяжким грузом на сердце. Неожиданно его вместо спящих родителей встречает проснувшаяся не так давно от кошмара сестра. Её красные от слёз и недосыпа глаза зияли такой страшной пустотой, что по спине невольно пробежал холодок. Стоило увидеть девушку, взгляд сразу смягчился, став не таким тяжёлым. Они смотрели друг на друга какое-то время, не двигаясь с места. Се Лянь заметила сбитые в кровь костяшки и ссадину на губе младшего, вопросы отпали сами собой. Без слов он ринулся к ней и тут же прижал к себе. Девушка стиснула в пальцах его ветровку, снова почувствовав, как влага бежит по щекам, и судорожно схватила недостающий воздух ртом. — Больше он тебя не побеспокоит, — обещает Се Ян, пряча её в своих объятиях. — Можно сегодня поспать с тобой? — просит, подавляя слёзы, Се Лянь. — Конечно. — Т-только, — отрывается от брата девушка и поднимает пальцы к его лицу, — раны. Раны надо обработать. — Вечно ты о других думаешь больше, чем о себе, — по-доброму усмехается Се Ян. — Ты мой тупоголовый младший брат. Конечно, я буду о тебе беспокоиться, — хмурится Се Лянь. — Хорошо. Обработаем раны и спать.

***

moi et vous — scribe

— Се Лянь. Се Лянь! — щёлкает перед лицом девушка и в итоге добивается того, что подруга отмирает, обратив на неё взор. — Какого хрена? — Цинсюань? — Се Лянь настолько провалилась в мысли, что не заметила как та вошла в её кабинет. С тяжёлым вздохом она спрашивает: — Давно здесь? — Минуты две. И всё это время пытаюсь до тебя достучаться. Рассказываю ей, главное, как меня чуть не сбила машина, со всеми эмоциями, а она в одну точку тупит! — Извини, — трёт лоб. — Устала наверное, вот глупые мысли в голову и лезут. Хуа Чэн, когда ночевала у старшей, напомнила о том, что она хотела бы забыть как кошмарный сон и не вспоминать. Её последние отношения были одними из отвратительных в жизни, после которых ещё долго не получалось прийти в себя. Смена обстановки и переезд в Сан-Диего помогли забыться и отпустить произошедшее. Мысли о Лиаме, их последней ссоре и крике о помощи дома одним только воспоминанием высосали слишком много энергии. Она тогда просто дала то, что от неё требовали, и ушла. Даже если бы осталась, и они продолжили встречаться, это не продлилось бы долго. Их любовь была нездоровой, а может, они только думали, что это она. Отношения держались на том, о чём и сказала Хуа Чэн, — на сексе, за счёт которого Лиам и доносил до Се Лянь, что любит её. Именно поэтому у неё сложился такой шаблон в голове «любовь = близость». Если бы не девушка, она бы и не обратила на это внимания. Прошлый опыт был забыт, о нём не хотелось рассуждать и вспоминать, но оказывается, что следовало не пускать всё на самотёк и концентрироваться на карьере и переезде, а проработать произошедшее со специалистом. Се Лянь уже несколько дней ходит как в воду опущенная, пытаясь вспомнить, что ещё могло повлиять на её поведение, но только больше пугала Хуа Чэн, замечающую перемены в настроении. Для неё она просто устала, а не ударилась в философские размышления о прошлом. — Не хочешь ко мне в гости сегодня? Зая уехала к семье на эти выходные, а мне одной скучно. Так и отдохнёшь, и компанию составишь. — Можно. Только ненадолго, а потом я домой. Завтра выхожу на неполный день — надо кое-что закончить здесь, — говорит и раскатисто зевает, в процессе договаривая, — потом выходные. — Да хоть на пять минут, — хмыкает Цинсюань. — Мне главное, что ты придёшь и скрасишь моё одиночество. Остальное неважно. Уходит заскочившая между делами к подруге девушка только через полчаса. Се Лянь остаётся одна и смотрит на небольшие часы перед собой, понимая, что за мыслями и беседой с Цинсюань проворонила обед, и падает лицом в сложенные на столе руки. В таком положении, кажется, удаётся вздремнуть. Разбудило входящее уведомление на телефоне. Се Ян: Не ЗаБуДь сыр и мне пивко, когда будешь домой идти) — Чтоб тебя, — ругается тихо девушка, скрывая экран нажатием кнопки блокировки и откладывая его в сторону. Взгляд снова падает на часы — она проспала час. — Нужно срочно восстанавливать режим, — решает Се Лянь, массируя переносицу. Вечером она вызывает такси и едет к Цинсюань, с трудом дотянув до конца рабочего дня и не провалившись в так манящий сон снова. Подруга встречает с просекко и с порога предлагает выпить и ей. Се Лянь не отказывается от одного бокала, хоть и понимает, что от алкоголя её может разморить ещё сильней — голове нужно было разгрузиться. Виляя бёдрами в коротких домашних шортах, Цинсюань провожает её в гостиную и вручает наполненный почти до краёв высокий бокал с позолоченной каёмкой. Постарайся не напиться с таким раскладом и с усталостью заоблачных масштабов. — Слушай, я что утром зашла к тебе, что сейчас — ты такая вялая. Не спала, что ли? — выгибает бровь, удобней устроившись на диване, подобрав под себя ноги. Се Лянь же скромно закинула одну на другую, повернувшись к ней полубоком. — Мне опять снилось, что мы с Хуа Чэн переспали, — покручивая бокал, говорит последняя. — Но на этот раз всё было слишком отчетливо. — А ты, если не ошибаюсь, ночевала сегодня у неё? — спрашивает Цинсюань. — Угу. Благо, что не стонала во сне, — хотя как раз во сне она не стеснялась это делать, откликаясь на каждое прикосновение девушки к себе. Резко вырвавшись из объятий столь сладкого сна, в котором Хуа Чэн скользит пальцами по её телу, добираясь до чувствительных точек и заставляя возбуждающим шёпотом подкашиваться ноги, Се Лянь обнаружила себя прижатой к тёплой груди и бёдрам, а чужая ладонь застыла внизу живота, слегка давя ближе к себе. Немного поелозив на месте, девушка почувствовала, что бельё снова пропитано влагой, и удалилась в ванную, чтобы таки снять напряжение и смыть с себя остатки своей бурной фантазии. Настолько неловко ей точно не было. Хорошо, что Хуа Чэн не заметила её суеты, проснувшись значительно позже, когда старшая уже должна была уходить на работу. — Почувствовала женское тепло и потекл-а-а-а, — констатирует с широкой улыбкой Цинсюань, ехидно посмеиваясь, а потом добавляет, поучительно взмахивая пальцем: — Я уже говорила, это всё от не-до-тра-ха. Секс с рукой это не то, что тебе нужно, даже я это уже поняла. А Хуа Чэн, если мне не изменяет память, сказала, что не хочет торопиться, но в то же время не против уже сейчас? А ты хочешь? — Я уже сама не знаю, чего хочу. Тело требует, вроде хочется, но в то же время я профан в сексе с девушками, ведь никогда им не занималась. — Но ты же дрочишь, извини за прямоту. Здесь принцип тот же, только делаешь приятно не себе, а другому человеку. — А… — начинает пылко и осекается, замявшись. — Куни? — догадывается Цинсюань. — Здесь уже с ней разбирайся — всем нравится по-разному. А вообще, беспроигрышный вариант как самой, так и с кем-то… А чё я говорю? Пошли покажу! Пригласив Се Лянь в спальню, девушка подводит её к низкому комоду, что был от стены до стены и соединялся с кроватью в изголовье, и садится на колени перед ним, чтобы выдвинуть один из ящиков. А там… — О… — от увиденного у гостьи аж сонливость пропала. Игрушки для взрослых на любой вкус и цвет, как будто подруги ограбили секс-шоп. Тут тебе и длинные, и покороче, и тентакли, и зажимы, и плётки, и вибраторы нескольких видов. В эту секунду Се Лянь потребовалось отпить ещё просекко. — Это не просто «о», Се Лянь, — говорит Цинсюань, любовно осматривая своё богатство, и на распев тянет: — это о-о-о-опа-па-па-ба-па-а-а. — Окей, я поняла, — быстро кивает девушка, думая, что на этом подруга успокоется, но не тут-то было — Цинсюань начинает рассказывать как и что используется, едва не на себе показывая, и вдаётся в такие подробности, что Се Лянь, не сильно стесняющейся сексуальных тем, становится неловко, а лицо горит в разы сильней от смущения, чем от алкоголя. — А так ничего больше не расскажешь? — вернувшись в гостиную, спросила на выдохе Цинсюань. — Кхм… — от увиденного девушке было проблематично отойти, пришлось прочистить горло перед тем, как ответить. — Ты не замечала изменений в моём поведении после разрыва с Лиамом? — Как я могла что-то заметить, если ты сразу после диплома свинтила с предками в Сан-Диего? — Нет, я про сейчас. Сейчас не скажешь, что что-то могло поменяться? — Ну-у-у, ты перешла на девочек… Всё. Тебе кто-то сказал, что ты изменилась, и ты подумала, что это из-за него? Не, после тех качелей, на которых он тебя катал, процент остаться в адеквате крайне мал, но, по-моему, всё так же, как и всегда. Ну и ты стала чуток аппетитней, — подперев щёку, ухмыляется Цинсюань. Се Лянь вздыхает, возведя гори очи к потолку. — Я бы сама никогда не заметила этого, но Хуа Чэн сказала, что я так хочу с ней переспать, потому что привыкла, что в отношениях свою любовь мне показывали именно через постель. Что… мои партнёры убедили меня, что я буду любима, если буду давать. — Чёрт… а ведь она права! — округляет в шоке глаза Цинсюань, не задействуя в мимике брови. — Не знаю, как у тебя было до, но я не помню, чтобы у вас с Лиамом была прям любовь. Я ещё тогда думала, что по вам вообще не скажешь, что вы встречаетесь. А потом ты заявляешь, что вы расстались. У меня всё ещё мурашки по коже от того рассказа, — её натурально передёргивает. — Так что эти слова не лишены смысла. Он действительно поднасрал тебе своим ублюдским поведением. — А что с ним сейчас, не знаешь? — свела вопросительно брови Се Лянь. После воспоминаний о бывшем, захотелось вдруг узнать, как ему живётся. — По-моему, у него жена второго ждёт, — говорит неопределённо и отпивает просекко, после чего не удерживается от язвительного комментария: — За три года мальчик так и не научился пользоваться презиками. Хм! — тонко усмехается, растянув губ прямой линией. Се Лянь только качает головой, не представляя, как сейчас приходится той девушке. Хотя, возможно, он нашёл кого-то под стать себе, и они живут счастливо. В любом случае, пересекаться с ним не хотелось бы — с этой мыслью она вторит подруге и отпивает алкоголь, смакуя его горьковатый привкус на языке. — Не думай об этом гандольере, — махнула рукой Цинсюань. — У тебя сейчас есть Хуа Чэн, а у неё есть ты. Мне кажется, она будет лучшим вариантом, который у тебя был в жизни. Но о сексе всё же советую с ней поговорить! — наказывает она. — Я и так хотела. Это уже не просто дело принципа, а спортивный интерес… так сказать, исследование новых территорий, покорение вершин. — Ах, точно. Ты же без пяти минут спортсменка, танцор, кулинар, рукодельница, пловец, певица, по-ли-глот, — перечисляет девушка, а потом пытаясь продолжить список, сдалась, сказав, что больше ничего не помнит. — Начинающая бизнес-вумен, но это так, вторичное, — улыбается Се Лянь, сыронизировав. — Жду, когда ты начнёшь продавать курсы по кунилингусу, — прозвучавшие слова застревают поперёк горла, как и просекко, которое подруга отпила и закашлялась, заставив Цинсюань звонко засмеяться, откинув назад голову. Так, одним походом к ней Се Лянь выслушала рекомендации о секс-игрушках и том, где покупать, у кого покупать, для чего — самое главное, — и как использовать. Считай, получила бесплатный и вполне легальный обзор на половину ассортимента секс-шопа, оставшись при этом поражённой до глубины души. Казалось бы, зачем так много вещей, выполняющих одни и те же функции — так нет же! Они все со своей изюминкой и каждый с определённой фишкой! Чуть не умерла от удушья после того, как подавилась из-за неосторожной шутки. А также покрысила о бывшем и его нынешней пассии, увидев фото которой, она узнала одну из посетительниц своего салона. Девушка приятная, на самом деле, только малость недалёкая, присевшая на шею Лиаму, а точнее нацелившаяся на кошелёк его отца. Быдло получает по заслугам, как говорится, вот и парень получил ту, о ком мечтал — покорную хранительницу очага, готовую раскрываться для него денно и нощно, только бы выделял жалование с барского плеча на карту. От подобных цитат Се Лянь скривилась, почувствовав по телу мурашки от жути, а Цинсюань пожала плечами со словами «не мы такие — жизнь такая». Встреча с Цинсюань раззадоривает воображение ещё больше, чем диагностированный ей недотрах. Почти весь путь от неё до дома Се Лянь невольно представляла, как их с Хэ Сюань арсеналом развлекается она с Хуа Чэн, и почувствовала, как слабым импульсом внизу отозвалось возбуждение, побудившее скрестить ноги и приглушённо откашляться. Уже оказавшись в своей спальне, девушка решает устроить себе вечер СПА. Набрав ванну в смежном санузле на первом этаже, она с наслаждением погружается в тёплую воду, разместив руки на бортиках, и выдыхает. Алкоголь способствовал расслаблению, сейчас лёгкая сонливость была как раз кстати. Влага приятно обволакивала тело, помогала избавиться от остатков негатива и усталости. Попортил всё постучавший в дверь Се Ян. — Что? — стараясь не звучать слишком недовольной отвечает Се Лянь, повернув голову к двери. — Ты была в магазине? — Блять, — под нос шипит. Конечно за всеми разговорами и их послевкусием она забыла заехать туда. — Нет, — отвечает брату. — Завтра днём схожу. — Завтра днём и я смогу. — Я завтра буду у Хуа Чэн, можешь покутить. Возместить ущерб. — За твой счёт! — Ладно, — закатывает глаза старшая. — Скажешь, сколько нужно, я оставлю перед уходом. Откуда у тебя вообще деньги на организацию вечеринок?! — Экономлю на обедах, — отшучивается парень и уходит, поскольку к концу фразы голос становится приглушённым. Опустив руки вдоль тела и откинув голову вновь на бортик, Се Лянь невольно вспоминает слова Хуа Чэн, когда та уходила в ванную. — Не хочешь со мной? Смотря перед собой в плитку на стене, она задумывается — что было бы, согласись она тогда? Какую отговорку придумала бы девушка, чтобы не позволить ей сделать этого? Наверняка что-то в духе «цзэцзэ слишком милая, чтобы я её опошляла» или «за кого ты меня принимаешь, цзэцзэ?». В принципе, ответ про шутку далеко не ушёл. Се Лянь нужно освободиться от навязчивых мыслей касательно секса, может, тогда получится понять, о чём она говорила? А если не сделать это и всё же склонить Хуа Чэн к этому? Хуже ведь не будет.

***

— Земля вызывает цзэцзэ, приём. Се Лянь отмирает. Снова зависла. В этот раз не на работе или дома, а прямо посреди разговора с Хуа Чэн, находясь в её комнате. Девушка сидит на ней сверху, пальцы переплетены; они обе в домашнем, совсем одни в большом доме семьи Хуа. — А? — взгляд старшей фокусируется на девушке, хитро сощурившейся с игривой ухмылкой. — Я тебя уже несколько раз позвала, — говорит Хуа Чэн и лучше перехватывая чужие ладони, склоняет голову к плечу. — Ты такая задумчивая в последнее время. Что-то случилось? — Нет, ничего. Извини, — от картинок, посетивших мгновением ранее голову, стало проблематично дышать и говорить. В этот раз триггером послужило то, что голос девушки, сидящей сверху, стал ниже и оттого — по мнению Се Лянь — сексуальней. Сглотнуть получилось с трудом. — О чём задумалась? — Да просто… Я была вчера у Цинсюань в гостях и… она мне кое-что показала… — замолкла на полуслове от пронзившей неловкости, будто подруга снова разложила всё перед ней и, показывая пальцем, проводила инструктаж. — М-м-м… — поднимает заинтересованно брови Хуа Чэн. — И что же? — Иг… — даже голос пропадает, приходится прочистить горло, прежде чем продолжить. — Кхм. Игрушки… А потом во всех подробностях рассказала про них и то, как ими пользоваться. — Игрушки для взрослых? — улыбнулась девушка, сразу смекнув, почему чужая речь такая прерывистая. — Да, — не в силах оторвать взгляда от чарующих глаз с лисьим прищуром, говорит Се Лянь. — Тебя смущает, что она ими пользуется? — Нет, это вполне нормально, но меня почему-то так смутило, что она мне всё расписала. — М-м, — понятливо тянет брюнетка, подняв брови. — А у тебя есть… Они? Хуа Чэн от её витиеватых слов усмехается, широко улыбнувшись от умиления. — Есть, — кивает слабо. — Посоветовать что-то? — Нет, мне уже вчера насоветовали всего, что можно и нельзя… — эти слова вызывают короткий смешок у Хуа Чэн. Хотела бы она увидеть реакцию старшей на коллекцию Цинсюань, раз там по её словам действительно есть на что посмотреть. — Просто я думаю иногда… — взгляд соскальзывает с глубоких глаз ниже, прячась в плавных изгибах подтянутого тела. — О нас и… О, боже, — закрывает в итоге глаза, покраснев. — Ва-а-а-ау, а всего пару дней назад ты была готова к подвигам, — не перестаёт приглушённо смеяться над Се Лянь Хуа Чэн, склонившись к ней и успокаивающе клюнув в губы, да так и оставшись в положении лёжа, позже встречаясь с янтарём в чужих глазах. — Цзэцзэ, не волнуйся, как только дело дойдёт до этого, тебе не о чем будет беспокоиться. — У меня раньше никогда не было опыта с девушками, поэтому я совсем не знаю, что делать, но очень хочу попробовать с тобой. — Не беда, я научу. Дай только знать, когда будешь готова к уроку. Немного помолчав, Се Лянь проводит кончиком языка по губам и говорит: — А если скажу, что хоть сейчас готова, как поступишь? Откажешь мне снова? — Уверена, что не дашь заднюю? — хитро стрельнула глазами девушка, а у старшей сердце в ту же секунду ухнуло в пятки. Это значит согласие? Хуа Чэн сегодня в настроении пойти навстречу? — В каком смысле? — Понимаешь… в плане секса я довольно… ненасытная, — снова эта загадочная ухмылка. — Это работает в обе стороны. Как мне сложно оторваться от того, чтобы доставлять удовольствие партнёрше, так и требую к себе как можно больше, — сделав небольшую паузу, чтобы Се Лянь переварила сказанное, она ласково продолжила, сведя у переносицы к верху брови: — Я хотела, чтобы ты подумала, потому что потом от меня не отвяжешься. Знаешь о таком понятии как половая конституция? Се Лянь отрицательно качнула головой. — Расскажешь? — Хорошо. Есть слабая конституция, средняя и сильная. Слабая — это когда тебе секс требуется редко, ну раз в месяц-два. Средняя — когда нужно около двух раз в неделю. Сильная подразумевает занятие сексом ежедневно, иногда не один раз в день. Предположишь, какая у меня? — приняв вновь сидячее положение, спросила, изменив тон на более глубокий, интимный. — Точно не слабая, раз ты так говоришь, — уверенно говорит Се Лянь. — Та-а-ак, — Хуа Чэн определённо нравится их игра, учитывая то, какой довольной она выглядит. — Средняя звучит тоже не так устрашающе… Остаётся только сильная, — голос девушки тоже изменился, словно пытаясь подражать другому. — Не угадала. Я просто тебя немножко запутала, — Хуа Чэн засмеялась. — Средняя. У меня средняя. — Я с тобой серьёзные вещи обсуждаю, а ты развлекаешься, — вздыхает Се Лянь наигранно обижено. — Больше не буду, обещаю, — закончив хихикать, говорит девушка. — Ещё вопросы? — К чему были слова о половой конституции? Хуа Чэн снова склонилась к старшей, томно проговорив ей прямо в губы: — К тому, что она меняется в зависимости от того живёшь ты половой жизнью или нет. Если у тебя слабая конституция, она может стать средней, а у некоторых — сразу сильной. Обычно такое бывает у девственников или у только начавших встречаться парочек. Со временем она может снова уменьшиться, но я скорее склоняюсь к тому, что это ещё зависит напрямую от либидо. Стоит ей опалить дыханием кожу на линии челюсти и спуститься к шее, Се Лянь покрывается мурашками и выгибает её навстречу приятным ощущениям. Повернув голову и открыв Хуа Чэн больше пространства для поцелуев, девушка цепляется взглядом за их переплетённые пальцы и подмечает кое-что. — Давно у тебя новый маникюр? — и ведь это явно не то, над чем нужно задумываться в данную минуту, но есть одно «но» — ногти Хуа Чэн стали гораздо короче привычной «двойки» и были урезаны почти под ноль, а форма квадрата сменилась на овальный квадрат, что означало одно — Се Лянь всё это время водили за нос. Хуа Чэн подготовилась к тому, что старшая снова предпримет попытку склонить её к близости. — А сама как думаешь? — хмыкает виновница, не скрываясь. — Ты!.. — Я… — тянет довольно она. — Просто невозможная. — Спасибо, — поднявшись чередой коротких поцелуев к губам и оставив парочку на них, Хуа Чэн выпрямляется снова. — Ну что, готова? — зачесав прядь волос себе за ухо, серьёзно спросила она. — Сейчас будет индивидуальный мастер класс от секс инструктора Хуа Чэн специально для цзэцзэ, — воодушевлённо объявила девушка. — Ха-ха… Очень мило, что ты преподносишь это именно так… — пытаясь побороть внезапно возникшую неловкость, говорит Се Лянь. — Воспринимай это как уроки китайского. — А если не пойму? На пальцах будешь показывать? — Лучше объясню более простым языком. — О, боже, — усмехается, закрыв глаза, старшая, и приглушённо смеётся с Хуа Чэн, меняющей позу, в которой они находятся, и разместившейся между чужих ног.

fucked my way up to the top — lana del rey

— Для усвоения материала, буду показывать наглядно, — приблизившись к девушке, брюнетка мягко подхватывает её губы, наслаждаясь отзывчивостью Се Лянь и тем, как же она, чёрт возьми, хорошо целуется, а после углубляет поцелуй, прижав её руки к кровати. Старшая действует во время процесса уверенно, когда контроль в её руках, но когда ведущей становится Хуа Чэн, — тут же сжимается и дрожит словно лист на ветру, плавясь от напористости. — Это нам не понадобится, — цепляясь за край ночнушки и проникая под неё, поднимая до груди шёлковую ткань. Спустившись губами к вздымающемуся небольшому животику, ставшему плоским от положения лёжа, и покрывая влажными следами каждый сантиметр нежной кожи, девушка отодвигается дальше для удобства. — Это, если позволишь, тоже. Смотря в глаза Се Лянь, Хуа Чэн подхватывает зубами кромку тонкого белого кружева и тянет вниз, помогая себе руками вытянуть участки ткани, побудив похлопываниями по объёмным бёдрам приподнять их, и оставляя старшую почти полностью обнажённой. Прежде быть перед брюнеткой без белья ощущалось неловким, сейчас это порождает внутри иные эмоции — томительное ожидание и чувство предвкушения, от которого слабый импульс возбуждения даёт о себе знать потягиванием внизу живота. — Уроки всегда начинаются с теории, поэтому перевернись и встань на четвереньки — так будет удобней, — Се Лянь выполняет то, что она сказала и становится в нужное положение, физически ощущая, как пылает лицо. — Анатомию хорошо знаешь? — Будем играть в биологов? — усмехается старшая. — Без знания анатомии дорога в мир плодотворного секса тебе закрыта, дорогая. — В таком случае проведи краткий экскурс, я давно училась в школе, многое не помню, — идёт на поводу у провокаций девушки Се Лянь, не видя, как она улыбается за спиной, но вздрагивая, когда на поясницу ложится горячая ладонь и ведёт вдоль позвоночника, задирая ночнушку выше, а Хуа Чэн размеренно говорит: — Главная проблема парней в сексе то, что они не знают, как устроено женское тело. Думают, от того, что тыкают член в вагину, есть какой-то эффект, и это башню сносит, но это не так. По крайней мере не всегда, — поглаживает, ведёт пальцами вниз к округлым ягодицам, а губами касается поясницы. — Внутри влагалища нет нервных окончаний, которые могли бы приносить удовольствие, — приподнявшись на коленях и склонившись к Се Лянь, Хуа Чэн продолжила: — Главный стимуляционный орган — это твой клитор, — заведя ладонь под девушку сзади, она средним и безымянным пальцами проводит сверху вниз по чувствительному комку нервов, пустив словно разряд тока по телу старшей и сорвав с её губ судорожный вздох. — Но у всех он располагается по-разному, соответственно, у каждой девушки точки стимуляции, помимо его головки, — наглядно показывая, она вновь делает приятно, сделав несколько неспешных круговых движений пальцами, — могут находится в других местах. Этим объясняется, что ты можешь не получить оргазма от проникновения — стенки влагалища далеко от тела клитора, но он может стимулироваться и снаружи, — мягкие подушечки скользнули ниже — у Се Лянь кожа покрылась мурашками. — Например, кому-то нравится, когда внимание уделяют половым губам, — перечисляет, делая паузы и обводя нужные зоны пальцами, — кому-то всё-таки требуется заниматься непосредственно головкой клитора… А кто-то любит, когда что-то именно изнутри доставляет удовольствие. Добравшись до уже повлажневшего отверстия, Хуа Чэн плавно толкается на несколько фаланг внутрь, и сама заводится не на шутку, слыша, как подавляет коротким мычанием свой стон возбудившаяся будто по щелчку пальцев Се Лянь. Девушка же, положившись на свои ощущения, кажется, всё, что только что услышала, позабыла. Одно осознание, что сейчас происходит, делает из неё человека с умственным отклонением. Томно выдохнув старшей на ухо, Хуа Чэн, чуть касаясь его губами, сказала: — Способов, приносящих наслаждение, как видишь, достаточно, чтобы пробовать разные и решить, какой подходит тебе. Для самого секса много ума не надо, сама знаешь. Но чтобы понять, как надо делать, нужно немного в начале поработать. Поняла? Тихое «угу» в ответ явно пришлось брюнетке не по душе. Почти полностью высунув пальцы и резко толкнувшись обратно, отчего Се Лянь всё же не успела поймать сорвавшееся удивлённое «а», она повторила: — Я не слышу, цзэцзэ. — Поняла, — сдавленно ответила она. — Хорошо… Уже не первый раз замечаю — ты очень чувствительная, да? — Да, — не рискуя больше мычать, ответила старшая, хотя хотелось сначала сделать это назло. — И когда я делаю вот так, тебе приятно? — больше утвердительно сказала Хуа Чэн, скользя по гладким стеночкам внутри пальцами. Полученное «да», вызывает смешок. — Мне сходить за кое-чем побольше пальцев, чтобы довести тебя до оргазма, или… А хотя, сделаем и так, и так. Времени у нас много, — с этими словами она отстраняется и отходит в неизвестном направлении. Комната Хуа Чэн немного схожей планировки со спальней Се Лянь — тоже есть туалетный столик, широкий шкаф, стеллаж со всякой всячиной. На слух можно предположить, что к нему брюнетка и пошла, поскольку там внизу были две дверцы и ящик. Возможно, в нём она своё добро и хранила. Вернувшись с одним из резиновых фалоимитаторов и баночкой смазки, девушка бросила их на кровать и сама плюхнулась на спину в районе подушек, аккурат возле лица старшей. — Удобно? — игриво интересуется, посмеиваясь. — А-Чэн, — обречённо тянет Се Лянь, опускаясь на локти, чтобы быть ближе к ней. — Неужели так нравится мучить меня? — О да, ещё как, — вскидывает брови девушка. — Оттягиваю момент, в который ты будешь умолять меня остановиться. — Ошибусь ли я, попытавшись взять тебя на слабо? — Меня не требуется брать на слабо, чтобы получить удовольствие, — проведя ладонью по щеке старшей, заявила Хуа Чэн и, звучно поцеловав её, вернулась на место. От вида пышных ягодиц у неё сразу глаза заблестели, а ноги, прижатые друг к другу, стеснились сильней. — Я не устану восхвалять твою красоту, цзэцзэ, — вздыхает она, нежно оглаживая одну из половинок, и снова проникает несколькими пальцами во влажное отверстие, смазка из которого уже стекла к клитору. Боже, Хуа Чэн сейчас затечёт точно так же от одного только вида. Хотя она чувствует, что пижамные шорты намокли ещё во время их заигрываний, как и бельё. В спальне с каждой секундой, впитывающей в себя хлюпанье смазки и тихие вздохи старшей, становится всё жарче. Се Лянь, требуя внимания, изредка выражала недовольство, когда процесс растяжки останавливался, но Хуа Чэн, выжимая из неё остатки гордости, не могла не улыбаться, словно зависимая, в последствии заменив пальцы на игрушку. Медленно вводя её в девушку, наблюдая, как фиолетовый расширенный к краю вибратор исчезает внутри, она облизывает пересохшие губы, предвкушая реакцию Се Лянь на то, что будет дальше. — Расслабься, ещё успеешь напрячься, — советует Хуа Чэн, поглаживая округлый зад, и немного стискивает мягкую половинку в пальцах, не переставая двигать игрушкой в размеренном темпе, дразнясь. — А-Чэн, — требовательно зовёт Се Лянь, обернувшись, явно желая большего. Она привыкла к тому, что секс это нечто быстрое и даже спонтанное. Поддразнивания Хуа Чэн давили слабым раздражением на виски. — Что? — самым невинным голосом отзывается девушка. Она уже привыкла к тому, что её цзэцзэ крайне нетерпелива, а потому даёт ей то, чего она так жаждет — включает на вибраторе сразу самый мощный режим. Старшая вскрикивает от неожиданности, распахнув широко глаза и упав на локти. Мышцы во всём теле разом напряглись, а подушка оказалась сжата в ладонях. Стоило чуть приспособиться к ощущениям, игрушка замирает. — Ты что-то говорила, цзэцзэ? — всё тем же тоном поинтересовалась Хуа Чэн, слушая, как загнанно дышит девушка, упав лбом на подушку, и снова включает один из любимых вибраторов, заставив тело под собой задрожать. — Ой, плохо слышу, твои стоны мешают сконцентрироваться, — дует губы она, одной рукой резким движением зафиксировав бёдра Се Лянь на месте и прижав их к своим, а другой рукой, зажатой между ними, орудуя игрушкой, снова выключив её. — Какая же ты нетерпеливая, — говорит ей в затылок. — Сыграет ли мне это на руку в будущем? — Можешь не сомневаться, — обещает загнанно старшая, поднимая голову и продолжив горячо вздыхать на каждое последующее движение Хуа Чэн. В этот раз плавно скользящая внутри игрушка не так нервировала, а наоборот — давая секунды передышки, будто успокаивала. — Нравится? — улыбается та, довольная. Се Лянь будто в пьяном бреду кивает, несвязно что-то промычав, и подаётся назад, сталкиваясь с твёрдо стоящей на коленях девушкой, стараясь насадиться на вибратор, спровоцировать снова импульсы, которые та контролирует, но только крупно вздрагивает, когда слышит тихий стон Хуа Чэн — от движения старшей она попала зажатым между их телами запястьем в чувствительную точку, тем самым случайно простимулировав её. Этот сладкий звук Се Лянь хочет услышать снова, и повторяет сделанное, но в ответ слышит только жужжание вибратора, и почти взвизгивает сама, отвлекаясь на приятные ощущения, а после, ненадолго стихнув, протяжно стонет, заметавшись на месте, словно змея на солнце. — Моя дорогая цзэцзэ, — снова оказывается у её уха Хуа Чэн. — Это то, чего ты хотела? Получить оргазм со мной? — Да, — выдыхает Се Лянь, чувствуя, как расслабившуюся после разрядки ладонь накрывает другая, а в щёку обманчиво ласково целуют, чтобы затем с улыбкой до ушей сказать, касаясь пылающей кожи губами: — А мне мало, — и внезапно переходит на шёпот, словно то, что она собирается сказать, является страшным секретом. — Мне нравится смотреть, как ты получаешь удовольствие, цзэцзэ. Это так возбуждает. Твой голос, запах, даже недовольство заводит. Будь готова к тому, что я захочу помучить нас обеих. — Тебя мучить буду я, — заявляет решительно Се Лянь, поворачивая голову и находя влажные губы своими искусанными. — Всему своё время, — отвечает Хуа Чэн, подхватив последний раз её верхнюю губу и отстранившись. — Ложись на спину. — Обязательно?.. — робеет девушка, смущаясь своей фигуры перед ней. Её А-Чэн идеальна, подтянута и стройна, не в сравнение ей — имеющей крупные ягодицы и ляжки и небольшой животик после стрессового набора веса в Сан-Диего. — Тогда мне придётся лечь под тебя, и ты сядешь мне лицо. Такой расклад тебе нравится больше? — ухмыляется Хуа Чэн, найдя решение проблемы. — О, нет! — округляет в ужасе глаза Се Лянь. Ещё чего не хватало! Пока на весах не будет желаемой отметки, а фигура не вернётся в прежнее состояние, о таком даже думать нельзя! — Жаль, — с досадой звучит от брюнетки. Раз за разом, наблюдая за тем, как перекатываются мягкие ягодицы старшей, как они податливо мнутся её пальцами, обуревало дикое желание посадить Се Лянь себе на лицо. Скрепя сердце девушка ложится на спину, представ во всех смыслах раскрытой перед Хуа Чэн. От её плотоядного взгляда перехватило дыхание, а внутри она сжалась до размера муравья. Разместившись удобней между разведённых ног, брюнетка неспешно огладила гладкую ногу старшей, коснувшись губами коленки. — Теперь моя очередь кусаться, цзэцзэ, — говорит она и присасывается к внутренней стороне бедра, стрельнув хищным взглядом в вздрогнувшую и подавившую звук, схожий со всхлипом, Се Лянь. Места, которые покусывает, Хуа Чэн тут же покрывает поцелуями, пошло причмокивая — наблюдать чужой за реакцией на свои действия — лучшее удовольствие. Кожа сразу же краснеет, становится блестящей от слюны с еле заметными кольцами зубов. Для удобства брюнетка ложится на живот, обняв руками мягкие ляжки. Чем ближе к верху, тем больше девушка чувствует, что сможет, случайно задев кромкой трусов клитор, тотчас кончить. Никогда прежде со своими партнёрами и партнёршами Хуа Чэн не испытывала такого. Ей хорошо от одного взгляда на Се Лянь и то, как она извивается на простынях, стоит губами добраться до лобка и игриво задеть напрягшимся кончиком языка набухшую бусину, сорвав блаженный стон сверху. — А-Чэн, — останавливает её старшая, подцепив подбородок пальцами. — А как же ты? — До меня ещё дойдём, — тепло отвечает Хуа Чэн. — Пока что закрепляем на практике пройденный материал, — улыбается слабо. — Нужно же сначала показать, прежде чем давать пробовать самой. Ложись и получай удовольствие, цзэцзэ. Сказав это, девушка откидывает волосы назад, убрав передние пряди за уши, и делает то, от чего Се Лянь от кончиков пальцев до самой макушки пробирает дрожью наслаждения, — размашисто проводит языком от розового, сочащегося смазкой отверстия до клитора. Старшая неосознанно прогибается в спине, крепко цепляясь за простынь, и распахивает губы в немом стоне, в конце всё же сбито протянув дрожащую гласную. Ей прежде никто из парней в отношениях не делал подобный вид ласок, ощущения непривычные, но крайне приятные. Играясь с нежной промежностью, Хуа Чэн от чувствительного клитора могла переключиться на розовую плоть половых губ, собрать влагу языком там, а после вернуться, доводя Се Лянь до сладкого исступления. Действуя неспешно и дразняще на протяжении нескольких минут, девушка по реакции сверху поняла, что старшая уже близко, и плотно прижав её за ноги к себе, стала уделять внимание только небольшому комку нервов, размеренно проводя напряжённым кончиком языка снизу вверх, постепенно наращивая напор и действуя смелей, в унисон стонам Се Лянь. — Ах… А-Чэн! — волна удовольствия проходит через каждую клетку тела, словно его пронизывает иголка с ниткой наслаждения. Но Хуа Чэн не останавливается, продолжая самозабвенно работать языком и не обращать внимания на попытки старшей остановить её. — А-Чэн, постой. Ах! А-Чэн! — пытается немного отползти Се Лянь. Немного та всё-таки смягчается, умерив пыл, и перемещается на внутреннюю часть бедра, но после рывком притягивает девушку на место, зыркнув так, будто зарычит, если старшая снова предпримет попытку побега. Остаётся только подчиниться её правилам и выгибаться от движений влажного языка. — Просишь остановиться, а сама идёшь навстречу, — прервавшись, констатирует Хуа Чэн, поймав момент, когда бёдра Се Лянь двинулись к ней, а ноги непроизвольно развелись шире. — Нравится? — Да, — сглотнув набежавшую слюну, кивнула последняя, а после снова застонала, когда промежность накрыли мягкие губы. Се Лянь кажется, что её прекрасная пытка длится целую вечность, пока не бьётся случайно запястьем об изголовье кровати, всё же разместившись полусидя. — Ах, блять! — на одном из вздохов прошипела она, одёрнув руку. Услышав глухой стук о дерево, Хуа Чэн приглушённо засмеялась и сказала, отвлёкшись: «Осторожно». Се Лянь поняла, что имела в виду девушка, говоря, что ненасытна. Она действительно не может остановиться, даже секунды на спокойный вдох не даёт, доводя по ощущениям до предобморочного состояния. Хуа Чэн заставляет старшую метаться по кровати, оставляет множество следов на её чистом теле, покрытом лёгким налётом влаги, терзает искусанные губы, впившись в них жадным поцелуем в порыве нахлынувшей страсти, оставляет Се Лянь полностью голой, чтобы иметь возможность беспрепятственно ощутить её всю. Выждав подходящий момент, старшая тянет край футболки девушки вверх и снимает полностью, впервые увидев наполовину голую Хуа Чэн. Пышная грудь держалась стойко, в вишнёвых ореолах возвышались вставшие горошины сосков. Старшая не тратит много времени на разглядывание, вместо этого садится ровней и, прижав девушку к себе, укладывает ту на кровать, оказавшись в этот раз сверху. Хоть она и пролежала безвольно большую часть времени, всё же тоже кое-что умеет. И тоже имеет собственнические наклонности. Тело Хуа Чэн — чистых холст, на котором она рисует произведение искусства, оставляя алеющие засосы сплошь и рядом, позволяя слабо сжать волосы у корней. И — о, боже — брюнетка делает это — издаёт самые красивые звуки в мире, изменив голос с низкого и властного на соблазнительно-тонкий. У Се Лянь от него волоски на теле встают дыбом, а сама она несдержанно припадает к слишком манящей груди, с усердием вылизывая розовую бусину соска, и слышит сверху что-то сродни писку. Похоже, это была одна из чувствительных зон Хуа Чэн. Ладонь старшей смело проникает под ткань домашних шорт, минует бельё, а пальцы проводят вдоль чужой промежности, собирая обильно натёкшую естественную смазку и принимаясь массировать набухший клитор. — Цзэцзэ, — откидывает голову брюнетка и протяжно мычит, когда Се Лянь слабо прикусывает её за сосок. — Я близко, — и через несколько мгновений после собственных слов заламывает трепетно брови, сладко простонав. Старшая ловит распахнутые от сбившегося дыхания губы и глубоко, мокро целует, прижавшись своей грудью к её. — Для девушки впервые подрочившей другой девушке это было неплохо, — заявляет Хуа Чэн, и они вместе смеются. Дав ей подушку, чтобы было удобней лежать, Се Лянь расположилась между её ног, разместив голову на груди, и поблёскивающим взглядом упёрлась в расслабленные глаза напротив. — И как я должна переплюнуть то, что ты делала? — спрашивает она. — Никак, — убирает нежно её взмокшие волосы за ухо Хуа Чэн. — Я хочу, не чтобы ты переплюнула это, а чтобы ты получила удовольствие от процесса. Может быть, когда-нибудь у тебя получится переплюнуть. Но открою тебе маленький секрет… — М? — с умиротворённой улыбкой слушает Се Лянь. — Сегодня, считай, почти ничего не было, — и усмехается забавно в конце. — Для первого раза этого было достаточно, но всегда так не будет. — Я не хочу, чтобы ты делала поблажки на первый раз. — Какая же ты смелая на словах, — журит старшую Хуа Чэн, легонько щёлкнув по кончику носа. — А сама и получаса не продержалась, просила меня прекратить. — Хорошо, ладно, — нехотя соглашается Се Лянь, подняв глаза к потолку и закачав головой, — возможно, ты права. У меня давно никого не было, наверное, поэтому меня так размазало. — А мне понравилось, — хмыкает девушка. — Особенно то, что ты не пытаешься сдержаться или показаться лучше, как другие девушки, насмотревшись порно. Ты великолепна, цзэцзэ, я уже говорила это? — Говорила, — посмеивается старшая. — И скажу ещё сотни раз. Потому что это действительно так. Се Лянь довольно улыбнулась. — Научишь меня так же? — Чему? — спрашивает и уточняет, растягивая слоги в иронии: — Профессиональному отлизу? — Да, — усмехается старшая. — Конечно, научу. Это не так трудно. Я уже говорила: сложность только в предпочтениях, а техника отработается со временем. — Сегодня? — Нет, на сегодня с тебя достаточно впечатлений, — смеётся Хуа Чэн, пока Се Лянь беззлобно цокает, закатив глаза. Да, чувствительная, да, крикливая, но было же классно! Раз уж продолжения сегодня не видать, старшая решила задать ещё вопрос, разместившись чуть повыше и прижавшись к тёплой груди щекой. — А у тебя был секс с парнями? — Был, — отвечает девушка, поглаживая её по спине. — Но на самом деле мне не так зашло, как подругам. Те прямо кипятком ссутся от того, что в них что-то пихают. Мне от этого ни горячо, ни холодно. Один из парней, с которым я спала, даже как-то раз назвал меня фригидной. Но я почитала о таком — и это не фригидность. Некоторые девушки тоже сталкиваются с тем, что от проникновения не получают кайфа, тут может быть как проблема в партнёре, так и особенности строения твоих гениталий, — Се Лянь на её слова понятливо мычит. — По мне так у меня и там, и там причина нашлась. Но ирония в том, что от вибраторов потом вставляло неплохо, — с губ срывается смешок. — Наверное, потому что импульс идёт? — Скорее всего… У тебя тот же вопрос спрашивать не имеет смысла — Се Ян говорил… что тебя кто-то довёл до нервного срыва. — Да, и ты копнула в правильном направлении — это был мой бывший. Хуа Чэн трепетно поцеловала её в макушку, обняв крепче. Се Лянь улыбнулась, ощутив безмолвную поддержку, и сделала то же в ответ, подняв голову, чтобы попасть по губам. — Пошёл он нахер, — приглушённо говорит старшая. — Сейчас я не хочу думать о том, что когда-то сделало мне больно — слишком хорошо себя чувствую. — От такой встряски — конечно! — хмыкает, отшучиваясь, Хуа Чэн, припоминая, как Се Лянь едва не умирающим лебедем извивалась на кровати. — После нашего «опа-па», — помахав кистью с оттопыренными пальцами, кроме большого, среднего и безымянного, — точно не захочешь думать о ничтожестве. — Знаешь, что мне вчера Цинсюань сказала, когда показывала игрушки? — выдержав короткую паузу, старшая процитировала: — «Се Лянь, это не просто «о», это — «о-опа-па-па-ба-па-а-а», — так же нараспев протянула она и вместе с Хуа Чэн засмеялась. — Иначе и не скажешь, — помолчав какое-то время, девушка вдруг говорит: — Я пойду в душ, присоединишься?