Юность

Вечером мне написал Слава. Вот уж от кого точно не ожидала получить сообщение — мы не слишком активно общались ночью и тем более не обменивались контактами. Началось всё с простого «Нашёл тебя в подписках у Леры» и «Классно вчера потусили», не предвещающих ничего особенного, но с каждым новым сообщением моё восхищение им возрастало в геометрической прогрессии. У Леры я упомянула, что иногда читаю эротические романы ради забавы, но Слава тогда никак на это не отреагировал. Сейчас же он признался, что перед парнями не хотел развивать эту тему, потому что он тоже увлекается эротическими романами. Только не как читатель — он их пишет. Это было слишком уж неправдоподобно, поэтому я в шутку потребовала доказательств, и он действительно их предоставил — прислал ссылки на свои работы. Я, говорит, никому их не показывал, но тебе вот прислал, только никому ни слова, они не очень. Ох уж эти псевдоскромники, таких распознать несложно — такие обычно выбирают жертву, осознанно или нет, и преподносят свои достижения как что-то незначительное, чтобы получить сначала поддержку, а потом восхищение. Светка так часто делала, особенно в школе: перед важными контрольными ныла, что совсем не знает материал, а потом писала на отлично. И ведь всегда, даже зная, что это простая манипуляция, поддерживаешь её. Манипуляция была очевидна, но я не хотела в неё верить. До трёх ночи я читала его творчество, то и дело возбуждаясь во время особенно горячих сцен. Сюжет у обоих романов был банальный: неопытная девушка попадает в лапы богатого — состоянием и опытом — мужчины. Зато написано было настолько хорошо, что казалось, Слава описывал свой личный опыт. Я то и дело представляла себя и Влада на месте главных героев. Миллионером Влад, конечно, не был, но вполне мог обладать такими же талантами в ублажении девушек. В одной эротической сцене мужчина привязал обнажённую героиню за руки к потолочному крюку, подняв их вверх, а дальше активно использовал язык. В другой сцене героиню усадили в гинекологическое кресло, опять связав, а тот же мужчина умело орудовал игрушками для взрослых, доведя её до шести оргазмов подряд. В некоторых сценах второго романа к красивому преподавателю элитного университета присоединялся его не менее симпатичный коллега, и они вместе творили непотребства в отношении своей неопытной студентки. Нельзя читать столько эротики ночью, думала я, но продолжала изводить себя собственным бурным воображением. Иногда образ Влада превращался в образ Левина, а то и Славы собственной персоной, и к середине второго романа я не выдержала — удовлетворила себя пальцами, сжимая зубами краешек одеяла. После той ночи я решила, что я хочу попробовать все виды «извращений», описанных и неописанных в романах, и что эти романы были намёком на намерения Славы по отношению ко мне.

***

Первый раз Оля не пришла с утра в школу третьего апреля, когда первым уроком мы должны были писать проверочную по химии. Одноклассники были на своих местах уже за пять минут до звонка и повторяли материал. Гул стоял невыносимый. Я ладонями закрыла уши, пытаясь сосредоточиться на формулах, когда услышала, что меня кто-то зовёт. Тут же в меня прилетела скомканная бумажка. Я оглянулась — Светка с соседнего ряда комкала ещё один блокнотный листок. — Я тебя зову уже пятый раз, ты оглохла что ли? — гаркнула она, перекрикивая шум. Я закатила глаза и подошла к её парте. — Написать нельзя что ли? Или подойти? — спросила я, на что Света только отмахнулась. — Ты не в курсе, где Оля? — В смысле? — я бросила взгляд на Олину парту, которая сейчас пустовала. Странно, я даже не заметила отсутствия подруги. Я пожала плечами. — Может, заболела? — Вечером у неё всё норм было, она говорила, что придёт. Если ты не знаешь, то она стопудово со своим наркоманом шляется! — Так позвони ей. Светка посмотрела на меня своим фирменным взглядом, полным презрения, будто это я сейчас шляюсь с наркоманом, а не Оля. Конечно, она пыталась дозвониться подруге, но та не брала трубку и не появлялась в сети со вчерашнего вечера. Оля жила у Антона уже недели три и всё это время поддерживала связь только со Светкой. В школе мы с ней даже не здоровались — я не спешила возобновлять общение, а она не считала себя виноватой. Особенно она сторонилась Леры, словно та могла помешать её «счастью». Небезосновательно — у Лериного отца было много знакомых в органах и судах, а Оля теперь была связана с наркотиками. В школе Оля так и не появилась. Светка весь урок поглядывала в телефон, ожидая от неё сообщений, но их не было. Я старалась сконцентрироваться на решении задач, но голову не посетила ни одна светлая мысль, вместо них крутились, как в барабане стиральной машины, воспоминания о переписках со Славой. Общались мы часто— сначала о его романах и творчестве в целом, потом плавно перешли на личные темы. Я выложила ему всё и про свои фобии, и про свои не совсем явные желания, и про мечту всей жизни — найти своё счастье, а он задавал всё больше вопросов, словно реально интересуясь моей жизнью. Я старалась не придавать этим перепискам значения — Слава был просто приятным собеседником, ничего большего. По мере того, как наши переписки становились всё более интимными, в моих эротических фантазиях всё чаще появлялся этот самый приятный собеседник. Слава много рассказывал о своём опыте с девушками, который действительно почти не отличался от описанного в его романах. Наверное, приверал немало, но всё же он казался мне более привлекательным сексуальным партнёром, чем Влад. Однажды Слава в шутку позвал к себе посмотреть кино, прислав фотографию большого телевизора перед кроватью, частично попавшей в кадр, — на ней лежала скрученная верёвка и плеть. Конечно, я отказалась. Чувства к Владу были сильнее, чем мимолётное желание оказаться на месте героини эротического романа. В то же время в голове крутилась подлая, такая гадостная и вязкая мысль, которая засасывала здравый смысл как чёрная дыра. Мысль о том, что я в любой момент могу сделать то, чего так жажду. Просто взять и сделать. Как Лера, как Оля, как любая уверенная в себе девушка. Как раз этой уверенности мне и не хватало. Из томных мыслей вырвал голос химички, которая сообщила, что за прогул проверочной без уважительной причины она автоматом ставит Оле двойку и пишет жалобу Алле Дмитриевне. Оля вышла на связь со Светкой вечером. Сообщила, что перегуляла на свежем воздухе и приболела — целый день спала, выключив телефон. Мы вздохнули с облегчением, когда на следующий день подруга пришла на первый урок. Она и правда выглядела немного больной: веснушки на носу выделялись больше, чем обычно, под глазами темнели круги, будто после бессонной ночи. Ничего необычного, думала я, пока через неделю Оля опять не пропустила школу. На этот раз её не было два дня, а телефон её был так же отключен. Отмазаться не получилось — призналась, что в выходных так классно потусила с Антоном и его друзьями, что отходила до среды. Мы с девочками начали замечать, что Оля почти не ест и втайне пьёт воду из бутылки, которую носила с собой. Я много всего поведала Владу об Оле, из чего он сделал вывод, что она чрезвычайно ведомая особа, легко поддающаяся зависимостям — в том числе, и от людей. После той ночи в Море он стал относится к ней ещё более негативно, тем не менее, каждый раз при встрече спрашивал, как у Оли дела и приходит ли она в школу. Влад рассказал, что его двоюродный брат в юности вёл себя так же — пропадал на несколько дней, мало ел, лицо было постоянно бледное, похудел килограммов на десять за месяц. Оказалось, подсел на наркотики. Потом начал не только употреблять, но и потихоньку подсаживать друзей — да так, что на съёмной квартире организовали целый притон для любителей и «профессионалов». Там его и взяли; дали десятку за хранение и распространение. Я предложила идею поймать Олиного наркомана на «месте преступления» и сдать ментам, но Влад отговорил меня от глупой авантюры. Пробные ЕГЭ приближались, общий градус паники нарастал с каждым днём. На этой неделе мы сдавали математику и русский, чуть позже у меня пробные по обществознанию, литературе и английскому — осознанно решилась на сдачу пяти ЕГЭ, чтобы поступить хотя бы в какой-нибудь гуманитарный ВУЗ. Конечно, я надеялась на Питерский университет, но всегда надо иметь запасные варианты. Ещё с февраля почти на каждом уроке мы только и делали что решали экзаменационные тесты, будто все одиннадцать лет нас готовили к сдаче экзаменов, а не ко взрослой жизни. Математичка так натаскала нас в решении примеров, что на пробном у меня с лёгкостью получилось выполнить половину заданий, но я совершенно не понимала, каким образом хоть кому-нибудь в будущем пригодятся интегралы и функции. Даже Оля, которая пропустила несколько последних уроков, написала более или менее пристойно. Мы с Лерой следили за её состоянием уже неделю, и вроде бы всё было в порядке, но меня не покидало ощущение, что ей нужна помощь. Сейчас, торопясь сквозь слякотные дворы на пробный по русскому, я размышляла, как можно вытащить подругу из очередных абьюзивных отношений. — Привет, детка. Думала, ты опять опоздаешь, — Лера чмокнула меня в щёку на ступеньках школы. — Давай в туалет ещё забежим. Я не возражала, до начала оставалось ещё минут десять. Мы дошли до женского туалета, Лера сразу уткнулась в зеркало, чтобы поправить макияж. Из последней кабинки послышался тихий всхлип. Потом ещё один. Я подошла к двери и прислушалась, жестом попросив Леру молчать. Вдруг дверь резко распахнулась, и из кабинки вывалилась Оля. Именно вывалилась — запнулась о косяк длинным каблуком, схватилась за дверь, уткнулась в стену напротив. Её черная тушь растеклась, образовав под глазами тёмные кляксы, тональный крем уже не скрывал поблёкшую кожу с яркими веснушками. Мы с Лерой в недоумении переглянулись, когда Оля прошествовала мимо к раковинам с зеркалами, лишь окинув нас кротким взгляд. — Оль, всё в порядке? — осторожно спросила Лера, трогая подругу за плечо. Оля чуть вздрогнула, словно от неожиданности, но руку не сбросила. — Всё прекрасно, — Оля достала из сумки пудру и начала обильно штукатурить лицо. Вдруг она выронила кисточку, глаза её расширились и, согнувшись пополам, она выблевала в раковину тёмную жижу. Мы с Лерой еле успели отскочить, чтобы брызги не попали на одежду, но тут же подошли обратно придержать дрожащую подругу с обеих сторон. Оля вывернулась из наших рук и влетела в ближайшую кабинку, еле успев прикрыть за собой дверь. Через секунду мы услышали жуткие рвотные звуки, сопровождаемые разбивающимся о стенки унитаза водопадом блевотины. Я хотела было постучать в дверь, чтобы помочь Оле, но Лера помотала головой, поманив меня в коридор. — Ну, пиздец, чё. Вот она и доигралась. — Почему доигралась? — Потому что связываться с мужиком, который торгует наркотой, да ещё и сам принимает, это треш полный. Теперь и она принимает, а ещё подторговывает! У меня нет слов, — Лера помотала головой. — Думаешь, всё-таки наркота? — я вспомнила рассказ Влада про своего двоюродного брата. — Ну а что ещё? Ты же рассказала про Море, что она там пыталась втюхать экстази, — возмутилась Лера, а я сконфуженно кашлянула. Про себя я Лере не говорила. — У меня папа ещё имел дело с нариками, когда работал в полиции. Такого понарассказывал, аж мурашки по коже. И главное, большинство наркоманов не хотят, чтобы их вытаскивали из дерьма. Как видишь, Оля тоже не очень хочет. Предлагаю подождать ещё пару недель, последить за её состоянием. До начала пробного по русскому оставалось всего минута. Мы разрывались между тем, чтобы поспешить в класс, и тем, чтобы подождать Олю в коридоре. Из туалета всё ещё доносились глухие всхлипы — кажется, на экзамен Оля не собиралась приходить время, а мы не могли просто взять и оставить подругу разбираться с проблемами. Опоздали мы больше, чем на десять минут. Русичка уже приступила к объяснению правил заполнения бланков, когда мы втроём, запыхавшись, ввалились в кабинет. Точнее, запыхались только мы с Лерой, когда буквально тащили Олю по коридорам. Та старалась держаться настолько независимо и высокомерно, будто только что ужинала в ресторане, а не блевала в туалете от передозировки. Никакой благодарности от Оли не дождались, она лишь попросила нас не лезть не в своё дело и оставить её в покое. Как бы мне не хотелось помочь подруге, она девочка взрослая, разберётся сама. Но разбираться сама Оля не планировала — так и продолжила пропускать по одному-два дня, иногда приходила бледнее обычного, но выглядела довольно неплохо. Хорошо, хоть на остальных пробных ЕГЭ проблем не было. После третьего прогула Алла Дмитриевна позвонила Олиной маме, но та поступила, на мой взгляд, мудро: где-то достала справку от невролога о том, что у Оли не всё в порядке с нервами из-за предстоящих экзаменов, поэтому иногда она будет оставаться дома. Не могла же она признаться, что дочь живёт непонятно где и не собирается возвращаться домой.