Юность

Результаты пробных ЕГЭ стали для меня неожиданностью — математику я написала на шестьдесят девять баллов, по остальным набрала больше восьмидесяти. Моя уверенность в себе выросла до предела и я больше не сомневалась, что смогу поступить в хороший университет. С Владом тоже было всё хорошо. Виделись мы почти каждый день: гуляли по весеннему городу, держась за руки, много разговаривали, подолгу стояли, прижавшись друг к другу во дворах у чужих подъездов. Затхлый запах его старой дедовской куртки смешивался с ароматом шоколадного Axe, который я ему подарила на месячную годовщину. Когда я вручила обёрнутый ленточкой флакон, Влад принял его с большой неохотой. Не понимала, чем ему не угодил подарок, ведь он мне не приготовил ничего. Как-то спросила Влада, нет ли у него в гардеробе более приличной одежды, чем то старьё, которое он носит ежедневно. Разумеется, спросила я аккуратно и ласково, но мысли вертелись именно такие. Сказал, что как только он начнёт прилично зарабатывать, сразу купит себе всё, что я захочу, и завалит меня розами. Это так сильно воодушевляло, что его куртка уже не казалась такой затхлой, а отсутствие денег — таким критичным. Физику Влад сдал лучше всех в своей школе, как и предполагали его учителя, хотя от всех олимпиад и соревнований он отмазывался несколько лет. Результаты по остальным предметам тоже были на высоте. Папа бы непременно увидел в нём перспективу и поощрил бы мою находчивость — не каждая девчонка с таким вредным характером, как папа постоянно мне напоминал, могла найти такого толкового парня. С папой я его, конечно, в ближайшие несколько месяцев знакомить не собиралась, но, замечая на нём преданные и восхищённые взгляды его друзей, чувствовала невероятную гордость. Только пока не решила — за него или за себя. Со Славой мы продолжали переписываться, но теперь даже мне казалось, что сообщения отдавали фальшью или, как сказала мама, пахли гнильцой. Разумеется, о Славе я рассказала маме и Катьке, на что обе заявили, что им очень жаль Влада, а я стала похожа на Леру. Не знаю, что из этого меня задело больше, ведь я не делала ничего криминального — просто общалась со знакомым. Проницательная мама же, только взглянув на несколько сообщений, подняла брови, покачала головой, со стоном выдохнула и сказала, что Слава хочет затащить меня в постель, только и всего. Пару раз он присылал фотографии своего обнажённого торса, но дальше этого не заходило. Однажды я осмелилась прислать ему в ответ невинное селфи в нижнем белье, которое сделала тут же, лёжа в кровати. Чувствовала себя дрянью. Когда он осыпал меня комплиментами, мне стало ещё хуже. Хуже от того, что было до безумия приятно читать восторженные отзывы о моём теле. Только так я чувствовала себя сексуальной. Деликатная тема секса меня волновала куда больше, чем я пыталась показать. Казалось, Влада секс не интересует вообще. Да, у меня не было оргазмов, да и сам процесс радовал меня куда меньше, чем любимая еда, к примеру, однако без физической близости любые отношения были обречены. Здесь я была согласна с общественным мнением. Занимались любовью мы редко и только в одном месте — дома у Геры. К себе Влад не звал из-за больного дедушки, ко мне заходить отказывался, даже если моих родителей не было дома. Всё было стандартно — лёгкий петтинг, осторожное проникновение, смена позы, его оргазм, — пока я не предложила трахнуть меня сзади. Я стояла на коленях на кровати, руками опиралась на стену, спина выгибалась почти на девяносто градусов. В такой позиции по телу с особенной остротой бегали мурашки, когда Влад проводил рукой по моей спине, груди, прижимал к себе, кончал с хриплым выдохом. Влад признался, что такая поза весьма интересная, и это были совсем не те слова, которые я хотела услышать. Секс был приятный, но я не ощущала со стороны Влада ни страсти, ни особого желания. Чувств в его взгляде было гораздо больше, когда он просто наблюдал за мной, нежели когда трахал. Сначала мне казалось, это явление временное — нужно было привыкнуть друг к другу, узнать особенности организма, желания. Однако шли недели, а ситуация не менялась. Я хотела экспериментировать, тестировать новые позы и поверхности, пробовать то, о чём я только читала в любовных романах. Влад же предпочитал объятия. С Лексом я всегда чувствовала себя сексуальной и желанной, хоть наш секс и нельзя было назвать великолепным. С Владом же я словно теряла свою женственность. Говорить с ним на эту тему я позволить себе пока не могла. Слишком рискованно — отношения длятся всего ничего, а я уже лезу со своими проблемами. Решила сначала поговорить с друзьями. В один из вечеров я позвала прогуляться Артёма с Никой. — Знаешь, Наська, мы когда узнали, что ты начала встречаться с Владом, вообще не удивились, — сказал Артём, когда мы втроём сели на скамейку. — Он тебе подходит. — Думаете? — улыбнулась я. — Вы отлично дополняете друг друга, — ответила Ника. — Он серьёзный, постоянный, ответственный. Ты лёгкая на подъём, инициативная и жаждешь приключений на задницу. Мы с Артёмом рассмеялись. Нику нельзя было назвать деликатной, но на её слова никто не обижался — она говорила только то, что сама считала совсем не обидным. — Ничего я не ищу. Может, я хочу тихой и спокойной жизни с надёжным партнёром. Надоели мне все эти безответные чувства, мозгоёбство, попойки ради веселья. Надо остановиться. — Понимаю тебя. У меня подружки охреневают, почему я до сих пор встречаюсь с Артёмом, когда вокруг столько красивых, свободных парней. — И почему? — Разумеется, потому что я идеален! — театрально воскликнул Артём, взмахнув головой. Мы расположились на набережной недалеко от моста. Весеннее солнце близилось к закату, но всё ещё грело. — Я вот что хотела спросить, — неуверенно начала я. — Как у вас обстоят дело с… сексом. Ну там, часто ли, кто инициатор и всё такое. Не хотите — не отвечайте, — добавила я, — просто интересно, как это происходит у других. Ника внимательно на меня посмотрела, прищурившись. — Предположу, что спросила ты не просто чтобы поболтать. Если в общем, то секс — это такой же обычный процесс, как покушать, погулять, покурить. Хочешь — занимаешься, не хочешь — не занимаешься. Инициирует тот, кто хочет. А если другой умирает на кровати после того, как сожрал целую пиццу, тут уж ничего не поделаешь, приходится терпеть, — Ника с ухмылкой покосилась на Артёма. — Это было всего два раза, — откликнулся тот. Я снова рассмеялась. Оказывается, у других людей это может быть так просто. — То есть если вы реально не хотите, не занимаетесь? Даже если партнёр очень хочет? — уточнила я. — Знаешь, я не в курсе, что происходит в бошках у людей, но мне кажется это логичным — прямо говорить о своих желаниях и не желаниях. И делать только то, что хочется. — Или пробовать новое, опять же по желанию, — добавила Ника. Артём продолжил: — Вот прикинь, хочет Влад у тебя попробовать… связывание, например. Как ты об этом узнаешь? Я, смутившись, поджала губы и дёрнула плечами. Представить, что мой серьёзный и ответственный парень может хотеть подобного, я не могла. — Ладно, допустим, ты хочешь. Вот появилась у тебя желание привязать его руки к кровати, снять штаны и вставить ему… Ника с размаху хлопнула Артёма по бедру. — Ну себе вставить, какая разница? — он с усмешкой закатил глаза. — Как бы сказала ему об этом? Ведь сказала бы? — Я не знаю. Я много чего хочу попробовать, даже пробую во сне, но Влад… По-моему, он вообще ничего не хочет. Мне вдруг стало так стыдно, будто я выдала чью-то сокровенную тайну врагам. Тело бросило в жар, спина покрылась мурашками. Я подумала, что вряд ли хоть кто-то из друзей Влада бы в курсе его сексуальной жизни и уж точно сам Влад не хотел бы, чтобы о его проблеме кто-то знал. Его ли проблеме? Артём хмыкнул и тактично промолчал, затянувшись паром. Ника же аккуратно сказала: — Есть у меня подружка. У неё был мальчик, одноклассник, класса с пятого вместе. Сначала дружили, друг к другу в гости ходили, потом целовались за гаражами, чтобы предки не застукали. И вот настал в их наивных отношениях тот период, когда ему непременно нужно было куда-то присунуть, а она была не готова. При чем мы неоднократно обсуждали с ней: если он предложит — она точно откажется. Если, не дай бог, будет настаивать, бросать. Бросить его она не смогла, и всё произошло там же, за гаражами. После еще нескольких абсолютно неудачных для неё раз она поняла, что секс ей не интересен. Не только с ним, а в принципе. Она так и говорила, но продолжала трахаться с ним, потом с его другом, потом… В общем, много с кем. Ей не было приятно, у неё не было оргазмов, она даже стонала только потому что принято стонать, — на этих словах Ника невесело усмехнулась. — Зачем она тогда трахалась? — спросила я. — Думала, что останется одна. — Ну это бред. Просто парни были отстой, и она их не любила. Когда она по-настоящему полюбит человека, полюбит и секс. — Думаешь? — Ника снова изучающе на меня посмотрела. Было в её взгляде что-то слишком взрослое, словно со мной говорит строгая бабушка. — Ну, так же и бывает, да? С кем-то секс не очень, а с кем-то каждый день фонтанируешь оргазмами. — О, я готов каждый час фонтанировать! — вставил Артём и демонстративно погладила Нику по коленке. Та закатила глаза, подавив улыбку. — Некоторые люди не испытывают сексуального влечения, — продолжила Ника. — И молчат об этом, потому что боятся быть непонятыми. То же самое с людьми, которые испытывают излишнее сексуальное влечение. Которые готовы фонтанировать каждый час, а партнёру хватает раз в неделю. И которые хотят попробовать бондаж, БДСМ, футфетиш, золотой дождь, секс в общественных местах… — Заняться криптой, — опять перебил Артём. — Да, криптой тоже, любимый. Люди боятся и молчат. Молчат и терпят. Терпят и страдают. А решение такое простое — говорить. — А если говорить стрёмно? — Говорить не стрёмно, стрёмно жить не так, как хочешь, а как диктует общество. — Боже, откуда ты такая умная? — усмехнулась я. — Я просто люблю жизнь, Насть. Свою жизнь. Она у меня одна, и тратить её на страхи и сомнения я не намерена. — А если ты влюбишься в другого? — внезапно для себя ляпнула я. — Скажешь об этом Артёму? Ника на секунду задумалась, но ответила без намёка на смущение: — Если я пойму, что мои чувства к нему угасли, а те другие растут, то мы спокойно расстанемся. Если же это будет мимолётное увлечение, я признаюсь и мы вместе подумаем, что с этим делать. Потому что проблема будет не в моих чувствах к другому, а в отношениях. Под конец встречи я задала вопрос, который засел у меня в голове: — Ник, ты про подружку рассказывала. Про ту, которая… ну это… Я её знаю? Видела на тусовках? И как у неё дела с этим сейчас обстоят — всё уже нормально? — Не думаю, что в праве раскрывать её личность, хотя я и так уже много сказала. Так себе я подруга, конечно. — Ника поморщилась. — Скажу только, что секс ей так же не интересует, но теперь проблема усугубилась. Она в отношениях с самым неподходящим для отношений парнем, который даже психологически здорового человека не сделает счастливым. Хотя, может в этом и дело? Ника задумалась о чём-то своём, а Артём за её спиной всевозможным жестами и мимикой давал понять, что я знаю, о ком речь. По дороге домой мне снизошло осознание, и удивлённый возглас заставил обернуться прохожих. Оно не заставило меня проявить жалость или относиться к Алле лучше — скорее, наоборот. Мне стало жаль Левина, которому так не повезло с девушкой.