Юность

К часу ночи две бутылки дорогущего виски и одна бутылка коллекционного красного вина опустели на треть. Парни долили в виски чёрный чай, а вино разбавили вишнёвым компотом. Как уверял Слава, главное, чтобы цвет был похож, а вкус останется таким же. Лера только вздыхала и прятала лицо в ладони — делала вид, что страдает, хотя сама будто с удовольствием наблюдала, как парни напиваются. Как ни странно, после первого стаканчика виски Влад больше не пил, но всё так же искусно развлекал компанию настольными играми и историями. Он был в своей стихии, и никакие, даже самые красивые парни, не могли с ним сравниться. Я всё-таки последовала совету Леры: заперлась в ванной с бритвенным станком и попыталась привести себя в порядок. Это была моя первая попытка бритья лобка, и назвать её удачной точно было нельзя. Кое-как убрала заросли по бокам, оставив посередине дорожку шириной в пару сантиметров. На нежной коже тут же появились маленькие кровоточащие ранки, которые защипало, когда я нанесла гель после бритья. Затея была провальной и я пообещала себе больше не следовать рекомендациям лучшей подруги. В течение ночи Лера активно уделяла внимание сразу троим: Славе, Олегу и Левину — авось, с кем-нибудь перепадёт. А может, и со всеми сразу. Со Славой Лера мило кокетничала, с Левиным пила на брудершафт и смеялась над его глупыми шутками, Олега уговаривала на курение бонга по-цыгански, пока тот не сдался. У каждого из них она настойчиво узнавала планы на оставшуюся ночь, а когда Олег сообщил, что скоро едет домой, тут же оставила его в покое. Вторым из игры выбыл Левин. Ещё недавно он сидел с нами за столом, миг — и он уже крепко спит вниз лицом на родительской кровати, пьяный вдрызг. Как ни пыталась рассерженная Лера его растолкать, Левин не проснулся. Оставался последний кандидат — по моему мнению, самый завидный. Однако Слава был настолько увлечён общением с новыми знакомыми, что Лера не смогла добиться от него и толики внимания. Вскоре они с Олегом мужской компанией собрались продолжить общение в баре, Гера уехал домой, еле живое тело Левина, лежащее поперёк кровати, с трудом положили нормально. Расстроенная Лера ушла в свою комнату и больше не появлялась. Я бы позлорадствовала над её неудачей, но нервы были слишком напряжены — мы остались с Владом в гостевой спальне наедине. Я не сомневалась, что он давно понял, к чему всё шло, поэтому ложиться не спешил. Вышел покурить на балкон, отлучился в ванную, потом сел на край кровати и притянул меня к себе. Мой первый раз должен был случиться в конце десятого класса, незадолго до знакомства с Лексом. Тогда я познакомилась с милым, неопытным мальчиком в Тиндере, который не умел толком целоваться. Впрочем, как и я. В первую встречу мы гуляли по городу, а уже во вторую решили переспать. Он мне не особо нравился, да и я ему тоже, но мне надоело ловить на себе косые взгляды подруг. «Смотрите, она всё ещё девственница» — так я трактовала эти взгляды, хотя со временем поняла, что никто на меня не смотрел вовсе. Я была дурой — под давлением общественного мнения и жизни в целом решила отдать свою девственность мальчику, к которому я не испытывала никаких чувств. Мы с мальчиком заперлись в его комнате, сели в обнимку смотреть какой-то фильм. Никто не знал, как приступить к делу, да я и не хотела особо — фильм был интересный. Где-то на середине фильма мальчик робко поцеловал меня в щёку, потом в губы, потом в шею. Его поцелуи были влажные и немного противные. Я целовала его в ответ. Мы легли на диван, стянули друг с друга одежду, трогали друг друга, пытались возбудиться. У нас ничего не получилось, ведь я была абсолютно сухой. Я с интересом наблюдала за его попытками, ничем не помогая. Когда у него начал падать, я засмеялась. Я долго не могла остановиться, пока он, весь красный от стыда и напряжения, пытался с этим что-то сделать. Ситуация была не смешной, но мне же никто не объяснял, что мужчины очень болезненно реагируют на неудачи. Больше мы не виделись. Об этом мальчике я не рассказала никому, даже Катьке — было безумно стыдно. С Лексом всё было донельзя просто. Как-то после прогулки мы пришли к нему, с порога накинулись друг на друга, начали без проблем. Мне не было больно, Лекс весьма профессионально подошёл к делу — начал готовить меня морально и физически за несколько недель до этого: долгие поцелуи, петтинг, проникновения пальцами. В первый раз я даже получила капельку удовольствия, хотя Оля рассказывала о жуткой боли. После этого мы покурили, поржали над каким-то видео на Ютубе и разошлись, будто это был просто случайный секс. Сейчас же я волновалась настолько, что тело мелко подрагивало, а дыхание было каким-то рваным. Влад коснулся губами мой щеки, скулы, нежно поцеловал, проведя рукой по волосам. Я задрожала ещё сильнее. Не от возбуждения — от волнения. Прежде, чем продолжить, спросил, не хочу ли я спать, и предложил не торопить события, но я потянула его за собой на кровать. В его действиях было столько осторожности и нежности, что я таяла от морального удовольствия. Влад целовал мою шею, ключицы, живот, бёдра, ладони, каждый раз выбирая самые неожиданные места. Я вздрогнула, когда он расстегнул мне лифчик, но тут же расслабилась под его мягким взглядом из-под длинных ресниц. Из-за смущения и неловкости я до сих пор не ощущала возбуждения, пока он не обхватил губами сосок. Я непроизвольно ахнула, по телу прошли мурашки, пальцы вцепились в покрывало. Я почувствовала, как внизу начало тянуть, внутри стало влажно, подмышки вспотели. Незаметно вытерла их покрывалом. Влад уже был в одних боксерах и теперь аккуратно потянул мои трусы вниз. Он начал опускать голову, но я перехватила его поцелуем. — Что-то не так? — серьёзно спросил он, поправив мне волосы. — Всё хорошо. Просто… Я хочу тебя, — выпалила я. — Пожалуйста, давай продолжим. Я не успела придумать что-то более внятное, поэтому быстро стянула с него боксеры. Не было разврата, похоти, пошлости, была лишь бесконечная нежность и чистая, невинная страсть, которая проникала в каждую клеточку тела. Я почти не обратила внимание на размер его члена, на белую паутину шрамов на груди, на упитанные бока. Я смотрела на его напряжённое лицо и задыхалась, таяла, тонула в его серебряных глазах с песочной огранкой. Он сжал губы, ноздри раздулись. Я погладила его по щеке и попросила лечь на спину. Хотелось видеть его уязвимым, хотелось владеть им. Он положил руки на мои бёдра. Я стала двигаться быстрее. Провела рукой по своему животу, груди, шее, откинула назад волосы. Услышала сдавленный стон. Наклонилась вперёд, сомкнула пальцы на его шее. Через несколько секунд Влад сильно сжал мои бёдра, хрипло выдохнул и кончил. По моему телу прошла волна мурашек — от его рук на влажной коже до затылка. Он сбивчиво дышал, продолжая медленно двигаться внутри, я счастливо улыбалась. Свой оргазм я не получила, как и всегда, но истинное удовольствие — видеть его лицо с горящим взглядом и сжатой челюстью. Оно было идеально. Я легла Владу на плечо, уткнувшись носом в шею. Поцеловала. Он перебирал мои волосы, невесомо задевая пальцем кожу лица или плеча. Наконец, он перевернулся на бок ко мне лицом и тихо сказал: — Ну как тебе? — Это было прекрасно, — улыбнулась я в ответ, а взгляд упал на шрам. Влад дёрнул уголком рта и натянул повыше одеяло. Я перехватила его руку. — Ты стесняешься? — Нет, просто не люблю его показывать. — Это ведь ожог? Откуда он? — Расскажу, если скажешь правду. Тебе реально понравилось? — спросил Влад как-то слишком серьёзно. — Конечно, понравилось, — я улыбнулась. — Я заметил, что ты… у тебя… не было оргазма. Я отвела взгляд, вдруг стало жарко. Никто не знал, что у меня не бывает оргазмов, даже лучшая подруга. Всегда избегала разговоров про секс, с Лексом мы вообще его не обсуждали — или моё состояние его не волновало, или он просто не подозревал, как именно кончают девушки. Поэтому вопрос про оргазм меня напряг больше, чем отсутствие оного. — Ну… Мне было очень хорошо. Но я не получаю оргазмов, — мой взгляд заметался. — Но это не важно. Для меня важны… эмоции, чувства и всё такое. — Спасибо, что сказала, — Влад погладил пальцем мои губы. — А шрам с детства. Двоюродный братец под кайфом вылил на меня кипяток. Не переживай, эта хрень не болит. Я читал несколько статей по сексологии, кстати, о женском оргазме. До сих пор нет единого мнения, существует несколько видов или это всё разновидности клиторального оргазма. А ещё многие мужчины считают, что довести партнёршу до сквирта — высший пилотаж, но почему-то забывают, что выделения при сквирте — это моча. Я слушала с таким недоумением, что в конце своей поучительной речи Влад не выдержал и рассмеялся. Перед тем, как заснуть, мы долго разговаривали обо всём и ни о чём, как это бывает, когда знаешь человека уже достаточно хорошо, он не слишком, чтобы заканчивать друг за другом предложения. Впервые Влад заговорил о своей семье, хотя раньше, так же, как и Гера, с большой неохотой касался этой темы. У него давно не было мамы, всю сознательную жизнь прожил с отцом и дедом, потерявшим ноги в жуткой аварии лет семь назад. Вместе с ногами он лишился рассудка, жить с ним стало невыносимо, квартира с каждым годом всё больше стала походить на хламовник: с редких вылазок на улицу дед притаскивал с собой замызганные палеты с мусорки, мутные стёкла с ошмётками краски, служившие зеркалами, картонные коробки, скупал у торговцев на остановках старые книги, которые теперь небрежно перевязанными стопками громоздились у стен в коридоре. Избавиться от вещей значило нанести личное оскорбление несчастному инвалиду. Два года Владу приходилось жить в одной комнате с обезумевшим стариком, который до середины ночи смотрел телевизор, а после катался по комнате в коляске, разговаривая сам с собой. Тогда отец Влада решение, которое могло хоть как-то помочь сыну жить нормально — взял в ипотеку крохотную студию в отдалённом районе, сам переехал туда, а Владу досталась его комната. Как пояснил Влад, его отец считал, что тринадцатилетний пацан не в состоянии жить один, да и в школе могли возникнуть вопросы. Тратить по полтора часа на дорогу до школы Владу не хотелось самому, поэтому пришлось смириться. Про отца он рассказал немного, как и про бабушку с дедушкой по маминой линии — они, не бедствуя, жили где-то в Подмосковье и почти сразу после смерти дочери прервали общение с внуком. Я совершенно была сбита с толку — как можно оборвать связи с сыном своей покойной дочери и не испытывать за это вины? Влад сказал, что мать у него была такой же, а чувства они испытывали два раза в год: на его День рождения и на Новый год, присылая по почте поздравительные открытки. Бывало, они задерживались на несколько недель, но это ничего, ведь главное — внимание! На этом Влад рассмеялся, а мне захотелось прижать его к себе и никогда не отпускать. Он рассказал ещё много всего о своём детстве, о мальчишеских дворовых играх, о летнем лагере, куда его насильно отправили в десять лет, а я слушала, слушала, слушала, находясь между сном и реальностью. Уснула после того, как описала свою поездку в лагерь в восемь лет, где я испытала свой первый осознанный стресс, попав в отряд детей на два года старше. Как утром сказал Влад, мой рассказ оборвался на словах «меня как-то тоже отправили в лагерь», а дальше были только бессвязные бормотания в подушку. До сих пор обиженная на весь мир Лера выпроводила гостей сразу после своего пробуждения, даже не предложив помятому Левину чаю, когда тот выполз из комнаты. Скрестила руки на груди, оперлась на косяк, исподлобья следила за каждым нашим движением — мы с Владом намёк поняли сразу и поспешили ретироваться, пока Левин клянчил завтрак. Мы с Владом стояли у моего подъезда полчаса, не в силах отпустить друг друга. Переплетение пальцев, лёгкие поцелуи, разговоры, объятия, снова поцелуи и так по кругу, снова и снова. Эйфория от первой, настолько откровенной ночи притупилась, осталось приятное послевкусие в сердце и в теле.