Судьба Кромешника

Боль мерцала в теле и голове крохотными раскаленными искорками лавы. Крики превращались в черные жгучие ленты, оплетающие тело и рассудок. Память обрушивалась чернейшими из снов. Спуская с поводка кошмары, не можешь знать, не сорвутся ли они и не вернутся ли к тому, кто их освободил. ... – Ты, маленький крысеныш, вылезай! Ужас жил в нем каждое мгновение, что он провел в доме опекунов. Ужас перед болью и унижением, перед позором, которому подвергали его те, кто должен был за ним присматривать. Он снова брел по сумрачным коридорам и комнатам проклятого особняка, ненавидя себя, мир, тех, кто его преследовал... Но те дни растворились в безумии, словно крупинки соли в струях ливня. Он повзрослел и никогда, никому больше не позволял мучить и унижать себя. Но сейчас прошлое плавилось и утекало во мрак, то прошлое, что было его гордостью. И главной была лишь одна мысль, кошмарная и тягостная – он проиграл! Он, который должен был побеждать раз за разом, проиграл... проиграл... проиграл... – Где ты нашел его, Терсит? – На одном из верхних ярусов, повелитель. Я было подумал, что это какая-то из неупокоенных душ нашла возможность выбраться, но... это ведь не человек? – Любопытно! Ступай, принеси покрывало с моего кресла, этот бедняга, видимо, лишился одежды, пока спускался сюда. Руки, касающиеся лица, оказались неожиданно горячими, как раскаленная лава. Он заставил себя открыть глаза и натолкнулся на взгляд внимательных желтых глаз, которые вспыхнули пламенем и тут же стали спокойными голубыми. – Ты очнулся, – легкая улыбка тронула красиво очерченные губы, – что ж, могу тебя заверить, кем бы ты ни был, юноша, ты в безопасности. Юноша? На смех не было сил. Юноша... впрочем, возможно, для существа, склонившегося над ним, юным был весь мир. Каждой крупицей своего сознания он ощущал невероятную древность и чудовищную силу, исходящие от этого... не-человека, точно. – Кто ты? – голос позорно дал петуха. – Аид, повелитель подземного царства, властелин над душами всех ушедших, – улыбка стала чуть шире. – А как зовут тебя, дитя мое? – Я... – наконец-то удалось сесть и справиться с накатывающими волнами ужаса и безысходности. – Меня зовут Кромешник... я повелитель... – он запнулся, ощутив рвущий удар в центр груди, туда, где когда-то невообразимо давно билось сердце. – Повелитель Кошмаров. Словно услышав последние его слова, встрепенулись тени, танцующие на странных стенах, более всего похожих на обломки скал. Затрепетало синее и оранжевое пламя в треножниках. Содрогнувшись, он сжался в комок, но тот, кто звал себя Аидом, лениво взмахнул рукой, отгоняя черных змей, скользнувших из теней. – Кыш! Убирайтесь отсюда! Стало легче дышать. Кромешник посмотрел на Аида с удивлением и тенью чего-то, похожего на благодарность. Изящный, с пылающими синим пламенем волосами, в просторных одеяниях, то полностью скрывающих очертания фигуры, то совсем прозрачных – тот выглядел удивительно гармоничным здесь, в этой жуткой и прекрасной обители тьмы. – Сможешь идти, юноша? Он кое-как поднялся, пошатываясь от усталости и тупой ноющей боли где-то в глубине. В то же мгновение сбоку появилась сгорбленная фигура с искаженной уродливыми наростами головой и неожиданно прекрасными большими прозрачно-голубыми глазами. Уродец вопросительно взглянул на Аида прежде, чем подать тяжелое, сияющее в свете пламени покрывало. – Помоги ему, Терсит, пусть обопрется о твое плечо. Тот, кого звали Терситом, послушно приблизился и склонился. Кромешник неуверенно коснулся рукой нароста на его голове, пальцы скользнули почти нежно, поглаживая. Терсит боком придвинулся, поддерживая, помогая идти. Это и впрямь пришлось кстати: голова все еще ужасающе кружилась и раздражающая слабость гнула к земле. В огромном камине жарко пылал огонь. По велению Аида Терсит шустро придвинул кресло и помог Кромешнику усесться в него. Пламя обжигало, причиняло боль, но была в этой муке неизъяснимая прелесть. Боль была чем-то настоящим, позволяя ему внезапно ощущать себя... живым? – Ты голоден, мой мальчик, – мягкий голос лился плавно, успокаивая, – поешь и выпей. Огромные прозрачные глаза взглянули на него с грубого лица. Терсит поковылял вокруг кресла, подтянув сползшее покрывало. Казалось, он хотел что-то сказать, но не решился. – Позволь мне самому принять решение, – Кромешник сам поразился слабости и страданию в собственном голосе. – Я знаю, что еда и питье здесь работают как привязка к Миру Мертвых. Я ведь в Мире Мертвых, владыка Аид? – Что ж, если такова твоя воля, просто погрейся у огня и отдохни, – хозяин дворца опустился во второе кресло, налил себе сияющей золотистой жидкости в бокал и отпил немного. – Ко мне так редко заходят действительно интересные, стоящие гости. Особенно сейчас. Кромешник наклонился, приблизив лицо и руки к огню и содрогнувшись от неистовой боли, слишком похожей на наслаждение. Он откинулся на спинку кресла, уронив руку с подлокотника, чувствуя, как существо по-имени Терсит поправляет на нем покрывало и осторожно гладит ладонь. Забавный уродец, но была в нем какая-то сокрушающая рассудок печаль. Не страх, не боль, а именно печаль, горячая и рассыпчатая, как раскаленный песок пустыни. – Я бы немного поспал, – сказал он, касаясь ладонью ребристой головы злосчастной твари. – Я так давно не спал... как человек. – Спи, юноша, – мягкий голос Аида шелестел, словно листва под ветром, – здесь кошмары не коснутся тебя. Кромешник закрыл глаза, чувствуя боль и покой, с наслаждением отдаваясь им и уплывая на волнах сна.