Служанка

      Черён пришла в особняк Хванов, пожаловавшись и Йеджи, и Джихё, и даже бабушке Гымсун, что она ни в чём не виновата, а Хёнджин её не слушает. Только Йеджи поддержала девушку, попытавшись поговорить с братом:       — Здорово у тебя вышло так поступить с моей подругой.       — Какая молодец! Значит, Черён всё уже разболтала? Молодец!       — Ничего она не разболтала. Я заметила, как она расстроена, и сама спросила.       — Мне всё равно.       Хёнджин равнодушно уткнулся в телефон.       — Она твоя невеста, — никак не унималась Йеджи.       — Ошибаешься. Была невеста. Не желаю больше её видеть.       В этот момент со второго этажа в гостиную спустилась Черён. Увидев Хёнджина, попыталась с ним заговорить.       — Оставлю вас одних, — Йеджи не стала мешать.       — Хёнджин, прошу тебя, нам надо поговорить, — взмолилась Черён.       — Говорить не о чем. Я уже всё сказал, — делая равнодушный вид, Хёнджин продолжал скроллить в телефоне.       — Ошибаешься, Джинни, — Черён села рядом с парнем на диван, пытаясь привлечь его внимание к себе, чтобы он, наконец, взглянул на неё хотя бы, — я тебе не изменяла.       — Меня не интересует, изменяла или нет, — Хёнджин встал, подойдя к бару и наливая себе виски. — Знаешь, зачем я зашёл к тебе утром?       — Навестить меня, — она не сомневается в этом.       — Да, но не за тем, о чём ты подумала. Я решил с тобой расстаться. Спасибо, ты облегчила мне задачу.       — Расстаться? — от равнодушного тона Хёнджина на глаза девушки навернулись слёзы.       — Да, я понял, что люблю другую. Вот почему решил уйти от тебя.       — Я тебе не верю.       — Поверь. Я полюбил другую.       Он так холодно смотрел ей в глаза, что Черён невольно отстранилась и даже поёжилась, словно от неожиданного сквозняка.       — Нет, Хёнджин, ты меня любишь, я это знаю. Не будь ребёнком!       — Всё правильно. Я ребёнок. Вот почему теперь у меня будет совсем юная невеста, гораздо моложе меня. И я от неё без ума.       — Я тебе не верю. Что это за девчонка, о которой ты говоришь? Я её знаю?       — Знаешь. Вот она. Теперь моя невеста — Ханыль.       Занятая уборкой на журнальном столике Ханыль стала отталкивать парня, который неожиданно оказался рядом, притягивая её к себе за талию:       — Вот разбежался! А меня ты спросил? Что это ты ещё выдумал?       — Что за чертовщину ты делаешь? — Минхёк, пришедший с шурином, застал эту возмутительную картину.       — То, что слышали. Ханыль — моя невеста, — Хёнджин довольно улыбался, всё ещё удерживая Ханыль в объятиях.       — Нет. Это неправда. Ничего подобного. Нет... Это... — девушка всё так же отбрыкивалась от парня.       — Теперь нам не нужно ничего скрывать, — нежно сказав это, Хёнджин впился в губы Ханыль, которая всё равно пыталась его оттолкнуть.       Что за игры ведёт этот парень? Как же ей надоело это его постоянное «нравишься» — «не нравишься», «целую» — «презираю»! Что он о себе возомнил? Но последней каплей сдаться Хёнджину были слова Черён:       — Вы только посмотрите на эту пигалицу!       Может быть, всё-таки Хёнджин любит Ханыль? Не просто же так он при отце и дяде назвал её невестой. Пора поставить драную кошку Черён на место. Ханыль теперь уже сама, взяв лицо Хёнджина в свои ладони и сказав:       — Правильно, больше нам не надо ничего скрывать, — поцеловала его так, что узел внизу живота скрутился.

***

      Пока все пребывали в шоке от выходки Хёнджина и пытались разобраться, что делать дальше, Ханыль побежала в комнату прислуги рассказать всё Джису.       — Хозяйский сын назвал меня своей невестой.       — Так сразу? — недоумевала Чхве.       — Да, внезапно. Не знаю как. Я думала, он придёт, скажет: «Выходи за меня», а я ему отвечу «да» или «нет», но всё так внезапно, — Ханыль мечтательно прижимала ладони к груди, словно её сердце вот-вот выпрыгнет.       — Он даже не спросил, хочешь ли ты стать его невестой? — Джису ничего не понимала.       — Нет. Ничего не спросил.       — С чего же ты взяла, что ты его невеста? — удивилась Су.       — Он поцеловал меня прямо у всех на глазах, — вздохнула Ханыль, — при отце, дяде, своей невесте, хотя теперь она его бывшая невеста. Драная кошка осталась с носом.       — Ханыль, значит, он сходит по тебе с ума, — Джису стала ходить по комнате, размахивая руками. — Всё! Уже вижу тебя в свадебном платье! Я так за тебя счастлива!       — Су, не издевайся, — сказала Ханыль, неожиданно загрустив, ведь Джису изобразила, как подруга идёт под свадебный марш к своему жениху.       — Ты что, не хочешь замуж?       — Не знаю. Никогда об этом не думала. Наверное, хочу. Какой он симпатичный! У меня дыхание перехватывает, когда думаю, что этот воображала теперь мой.

***

      Минхёк же пошёл к своей жене, чтобы та разобралась с сыном. Что за выходки у этого парня?       — Даже если он и не мой сын, он носит мою фамилию. Все его знают как Хвана. Он не имеет права делать из меня дурака, встречаясь с горничной. Джихё, ты должна что-то сделать. Или ему будет плохо! Хван с горничной! Уму не постижимо!       — Не понимаю, почему ты так реагируешь, — на удивление Джихё само спокойствие. — Он не первый Хван, который связывается с горничной. К тому же ранее у одной служанки уже был ребёнок.       — Не смей упоминать об этом! — Минхёк получил удар по больному, тут же налетев на жену с пощёчиной.       — Прошлое не зачеркнёшь! Его нельзя забыть, — Джихё ещё больше озлобилась на мужа.       Ей тоже не нравится то, что учудил её сын, но она никому не позволит его обидеть. Конечно, она разберётся, почему он так поступил, и уверена, что это какая-то шутка, но позлить мужа ей доставляло особое удовольствие.

***

      Йеджи как только узнала о поступке брата, ворвалась в его комнату:       — Ты что, потерял рассудок? Спятил, да?       — Заходи, Джи, — он лежал на кровати с телефоном в руках, — я одет, так что всё в порядке.       — Не валяй дурака. Отвечай мне. Мама сказала, что ты заявил... — кричала она.       — Итак, что она сказала?       — Что твоя невеста — горничная. Не могу в это поверить! Ты что, издеваешься?       — В этом доме ничего нельзя скрыть, — равнодушно вздохнул брат, а затем засмеялся.       — Что здесь смешного?       — Разве не смешно? Как ты могла поверить?       — Значит, это неправда?       — Разумеется, неправда.       — Слава Богу! — выдохнула Йеджи. — Я думала, что больше не смогу пригласить домой подруг. Какой ужас!       — Это трюк, чтобы избавиться от Черён. Черён наставила мне рога. Прекрасно! Чтобы не выглядеть дураком, пусть думает, что я ей тоже изменил.       — Что? Черён изменила тебе?       — Да. Твоя подружка мне изменила. Я застал её в квартире...       — С кем? С кем, Хенджин?       — С отцом!       Йеджи потеряла дар речи.       — Нет, не может этого быть, — прошептала она, выходя из спальни брата, — это какая-то ошибка... Тебя мама звала...       Хёнджин догадывался, что и от разговора с матерью ему не отвертеться, поэтому тут же пошёл к ней.       — Привет, мамуля, — сын оставил на щеке чмок.       — Хочешь спросить, зачем я тебя пригласила? — мать спокойна. Странно.       — Я догадываюсь, — он развалился в кресле, положив голень правой ноги на колено левой.       — Неужели?       — Поздравить с тем, что я женюсь на Ханыль. Ведь так?       — Что?       — Нет, — увидев, что мать хватается за сердце, сказал Хенджин. — Прости, мама, я пошутил.       — Ты доведёшь меня до инфаркта!       — Ну, что ты! Это шутка, — он подошёл к Джихё, нежно её обнимая.       — Может, ты мне объяснишь, что всё это значит? Твой отец в шоке из-за того, что ты встречаешься с горничной.       — Прости, что вас расстроил. Я это сделал, чтобы отомстить Черён. Такая вот шутка.       — Отомстить? Что она тебе сделала?       — Как что? Обманула. Изменила. Вот что.       — Кто бы мог подумать, — Джихё о чём-то задумалась, видимо, делая свои выводы из ситуации.       — Мама.       — Что?       — Ты расстроилась?       — Я нет, наоборот. Если она так глупа, чтобы обманывать моего сына, то она должна быть наказана.       — Вот такой ты мне нравишься, — он поцеловал её в лоб.       У Хёнджина всегда были с матерью доверительные отношения. Она знала даже про его школьные влюблённости, первый секс. Он всегда приходил к ней за советом или просто поплакаться, ведь только матери он может показать свою истинную мягкую, ранимую душу.

***

      Уже весь дом знал о том, что Ханыль выходит замуж за хозяйского сына. Прислуга радовалась, кроме Юны, конечно. Ведь Ёнджун обещает жениться на ней, а всё тянет время. Ей не нравится, что Ханыль может стать её хозяйкой. Рюджин попросила Ханыль отнести сок Джисону. — Как поживает невеста? — улыбался ей Хан. — Прекрасно, у меня будто крылья выросли. — Зато можно сэкономить на обуви. — Мне нужно с тобой поговорить, — откуда ни возьмись, появилась Черён, хватая Ханыль за плечо, — послушай. Это ещё не конец. Ты мне дорого за всё заплатишь. Я тебе покажу. Ты ещё меня узнаешь. — Держись от меня подальше, а то останешься без рук, поняла? — Что? — в этом вопросе было столько презрения, что Ханыль, сказав: — Я невеста Хёнджина, а ты драная кошка, — вильнула нахально попой и ушла.       Но на кухне новый враг...       — Эй, ты, послушай, — Йеджи обратилась к вошедшей Ханыль.       — Ещё одна, — буркнула та.       — Что значит «ещё одна»? Предупреждаю. Хватит болтать, будто ты невеста моего брата. Разве не видишь, дурочка, что он пошутил?       — Это неправда, — Ханыль подняла на молодую хозяйку оленьи глазки.       — Правда, дурочка. Посмотри на себя в зеркало, — насмехалась Йеджи. — Неужели думаешь, что можешь быть невестой Хёнджина?       — Зачем мне глядеться в зеркало, если я нравлюсь твоему брату?       — Может, ему и понравится разок, — младшая Хван смотрела на девушку оценивающим взглядом.       — Это неправда...       — Вот как? Представь себе, что правда. Хочешь выйти замуж? Найди себе какого-нибудь таксиста или дворецкого. Высоко полетишь — больнее будет падать. Тебе ясно, я надеюсь?       Йеджи, фыркнув, покинула кухню, на которую зашла Джису, став свидетелем последних слов. Ханыль села за стол, устало положив голову на сложенные на столе руки. Послышались всхлипы.       — Не глупи, Ханыль. Это она от злости. Твоя золовка настоящая гадюка!       — А вдруг он и правда пошутил?       — Джисон сказал, что драная кошка тебе угрожала.       — Черён?       — Значит, если эта бывшая невеста тебе угрожала, значит, невеста теперь не она, а ты. Ясно?       — Да уж, — выдохнула Ханыль, всхлипнув.       — Ты ты ты, а не она!       — Наверное, ты права. Если эта выскочка на меня обозлилась, значит, я отбила у неё парня. Вот именно. Моя золовка исходит ядом. Да. Спорим, она и спит, свернувшись клубком?       — Конечно!       Девушки дали друг другу «пять».

***

      — Кажется, она приняла всё за чистую монету. И сама меня поцеловала прямо на глазах у отца и дяди. Представляешь, Бинни? А знаешь, я даже рад. Я поцеловал Комени и отомстил Черён, отомстил мерзавцу отцу и Комени за всё, что она мне сделала. Теперь мы квиты. Она так наивна, что приняла всё за чистую монету. Помнишь, как она надо мной смеялась? Вот и получила по заслугам. Представляю, что с ней будет, когда она узнает, что это шутка?       Только Хёнджин повесил трубку, как в его комнате нарисовался отец. Вообще впервые за много лет Минхёк посетил спальню сына.       — Хёнджин, выбрось из головы эту затею с горничной. Ты представляешь, какой будет скандал?       — Хуже будет, если узнают, что невеста сына — твоя любовница.       Минхёк не смог стерпеть таких слов, поэтому влепил Хёнджину пощёчину.       — А мне не больно.       Хёнджин сильный. Он выдержит. Не покажет отцу слабину.       — Не бейте его, что это с вами? — Ханыль как раз входила в комнату к Хёнджину, чтобы пожелать ему спокойной ночи.       — Не волнуйся, дорогая. Папа немножко нервничает, — Хёнджин обнял её и поцеловал в щёку.       — Не больно? — Ханыль взяла его лицо в ладони, пытаясь рассмотреть, насколько сильным был удар.       — Нет. Я ложусь спать. Спокойной ночи, милая.       Минхёк вышел, хлопнув дверью и ещё больше разозлившись от того, что Хёнджин снова поцеловал эту девушку на его глазах.

***

      Ханыль уговорила госпожу Чон поехать на футбольный матч в «Хэтсаль», поэтому они сидели в машине, в ожидании Джисона.       — Ради бога, ну, неужели надо выезжать так рано? — ворчала старушка. — Думаю, никуда я сегодня не поеду.       — Почему это? Какой сегодня отличный день! Хватит сидеть взаперти. Можете выйти и пройтись, пока Джисон пошёл пописать.       — Боже, что ты говоришь? — всплеснула руками Гымсун, но Ханыль не отреагировала, увидев кого-то в заднее стекло машины.       — Сейчас, я вернусь, бабуся.       Ханыль выскочила из машины, подбежав к только что вышедшему из дома Хёнджину. Она быстро поцеловала его и сказала, уходя:       — Я только хотела с тобой попрощаться. Еду с твоей бабушкой в детский дом. Пока.       — Ну что, ты ещё не сказал этой дуре правду? — На крыльце появилась Йеджи, ей не нравилось, как её брат смотрел на эту служанку.       — Нет, скажу, когда она вернётся.       — А ты правда к ней безразличен?       — Что? Нет, кажется, я начинаю её ненавидеть! — Он поцеловал сестрёнку в щёку. — Пока! Я на работу.       Хёнджин зашёл в секретарскую, но она была пуста. Из кабинета отца, дверь в который была приоткрыта, доносился разговор:       — Пожалуйста, Минхёк, ты должен мне помочь. Объяснись с Хёнджином, — голос Черён.       — О чём ты?       — Ты же знаешь, это всё из-за тебя...       — Не расстраивайся, пожалуйста, но у меня столько дел, что я сам себя не помню.       — Можешь подумать немного обо мне? Джинни мне не верит. Ты должен сказать ему правду, что между нами ничего нет.       — А что если не скажу? Может, он от тебя отстанет?       — Этого ты и добиваешься?       — Да. Это мне и нужно.       Тут уже Хёнджин не выдержал и зашёл в кабинет:       — Ничего у тебя не выйдет, отец. Прости меня, Черён, какой же я дурак, — он обнял девушку, почувствовав её облегчённый выдох на своей шее.       Уже наедине в своём кабинете Хёнджин, разложив Черён прямо на диване, объяснил:       — Да, Черён, я так поступил, чтобы ты приревновала меня к Комени, — младший Хван натягивал на себя штаны.       — Так я и знала, — застёгивая блузку, сказала Ли. — Знала, что ты не можешь променять меня на это ничтожество.       — Это была месть, и она сработала. Так что всё в порядке.       — Несправедливая месть, — она подошла к Хёнджину, обнимая его. — Я же не виновата перед тобой.       — Знаю. Прости меня, я должен был тебе поверить.       — Хотя на твоём месте я бы тоже начала сомневаться.       — Давай мы поедем в ресторан сегодня, а потом поедем к тебе, а? Как тебе? — Хёнджин играл бровями, глядя на девушку.       — Нет. Давай лучше поужинаем у вас дома. Все думают, что мы расстались, а мы покажем, что всё в порядке. Мы отужинаем с тобой дома.       — Хм... Согласен. Для отца это будет удар. Ладно. Так мы и сделаем. Поужинаем дома. Пусть отец всё видит.

***

      — Я смертельно устала. Сейчас засну и не проснусь лет сто. У меня болит горло, — Чон Гымсун села в кресло, вернувшись из детского дома.       — Что же вы хотели? — следом зашла Ханыль, плюхнувшись в кресло напротив. — Да, я, наверное, простудилась!       — Это не простуда, бабуся, — засмеялась Со. — Разве можно было так кричать?       — Я? — показывая на себя пальцем, удивилась Чон. — Кричала?       — Да, — гордо сказала Ханыль. — Когда я забила три гола, а Джисон — один в собственные ворота.       — Бедный Джисон. Как его за это отодрали!       — Отодрали? Где вы этому научились, бабуся? — хитрый взгляд девушки надо было видеть.       — Этому я научилась у тебя. Боже мой, чем это закончится? Вместо того чтобы научить тебя, я сама превращаюсь в невежду.       — Подумаешь, чуть-чуть невежества. Знаете, зато вы немного помолодели!       — Ой, ну перестань и не смейся!       — Смеюсь? Вот увидите. Смотрите, — Ханыль подала зеркальце. — У вас другое лицо. Даже щеки порозовели. Я бы даже сказала, у вас пропали морщины.       — Правда?       — Дайте сосчитать. Одна, вторая, третья, а эта исчезла, — Ханыль проводила пальцем по морщинкам, а потом чмокнула старушку в щеку. — Ну всё, бабуся, мне пора. Спокойной ночи.

***

      — Добрый вечер, — в гостиную зашли улыбающиеся Хенджин и Черён.       — Не верю своим глазам. Неужели? — Йеджи обняла подругу.       — Да, мы помирились. Мы снова вместе, — довольно улыбалась Черён.       — Знакомьтесь, моя невеста, — глядя в глаза отца, произнёс Хенджин.       — Прекрасно, наконец-то ты всё понял, братец.       — Ты не рада, Джихё? — Черён обратилась к женщине, которая не выражала радости, ведь эта девушка расстроила её сына.       — Мама, всё в порядке. Я был несправедлив к Черён. Теперь всё в порядке. Я осознал свою вину. Ещё чуть-чуть, и я мог потерять этот бриллиант.       — Будьте счастливы. Я очень рада, — Йеджи взяла Черён за руку. — Пойдём, расскажешь мне подробнее в моей комнате.       — Что заставило тебя изменить мнение, дорогой племянник? — улыбался Ёнджун. — Скажи, пожалуйста.       — Разговор с отцом, — увидев нодоуменные взгляды, он пояснил:       — Да-да, папа дал мне совет, и я понял, что нельзя принимать скоропалительных решений. Иногда на самом деле всё не так, как кажется.       — Молодец. Как вижу, ты прекрасно разбираешься в романтических делах, Минхёк, — сказал Ёнджун. — Молодец, Джинни, отличный ход.       Джихё, которая куда-то уходила, вернувшись, сказала:       — Я велела Рюджин поторопиться, пора садиться за стол. Ужин уже готов. Хёнджин, где твоя невеста?       — Что?       — Где твоя невеста?       — Здесь. А вот и я, дорогая свекровь, — Ханыль в своём дискотечном наряде продефилировала по гостиной.       — Дорогая свекровь? — Джихё хватала ртом воздух.       — Да, но если хотите, я буду называть вас мамой.       — Помолчи, Комени, — сквозь зубы произнёс Хенджин.       — Значит, ты невеста Хёнджина? — сказала Черён, вместе с Йеджи спустившаяся в гостиную, и обняла Хёнджина. — Слышали, что она сказала? Его невеста!       — Да. Так что тебе здесь больше делать нечего! — нахохлилась Ханыль.       — Она назвала меня свекровью, — всё не могла успокоиться Джихё.       — Говорю же, не хотите, чтобы я вас называла свекровью, могу звать вас мамой.       — Боже мой, сделайте что-нибудь! — Джихё переводила взгляд с мужа на брата, затем на сына.       — Прими меры, — рявкнул Минхёк, глядя на сына.       — Меры? Какие меры? — не понимала Со.       — Ханыль, боюсь, ты не заметила, что это было не серьёзно, когда я сказал о тебе как о невесте. Это была шутка, — пытался объяснить младший Хван.       — Не заметила? Шутка? Хочешь сказать, ты надо мной посмеялся?       — Да, маленькая шутка, — хмыкнул Хёнджин.       — Имей в виду, неужели ты правда думала, что мой брат мог положить на тебя глаз?       — Я и не думал, что ты примешь всё всерьёз, — продолжал оправдываться парень.       Так, Ханыль, держись! Вдох-выдох... Плакаться будешь Джису в комнате, а сейчас:       — Нет, я не приняла всерьёз. Просто я знала, что это шутка, но Хенджин не сказал, что всё уже закончилось, и я подумала, что нужно играть и дальше маленькую шутку. Приятного аппетита и спокойной ночи!       Ханыль не помнила, как дошла до комнаты и разрыдалась. Юна, как обычно, поиздевалась, что Со слишком наивная, а Джису винила себя, что уговорила подругу пойти на семейный ужин, на который её никто не приглашал.

***

      — Что, уже Чусок? — спросил Хёнджин, зайдя утром на кухню завтракать.       — Не издевайтесь, господин, — парень в ханбоке, с усами и бородкой, собранными волосами, как это делали мужчины во времена Чосон, ответил голосом Ханыль.       Ханыль нашла этот костюм в кладовой, он ей понравился, и она выпросила его у госпожи Чон. Скоро Чусок, возможно, пригодится и костюм.       — Ханыль? Слушай, Ханыль, мне нужно с тобой поговорить. — Хенджин сел рядом с девушкой за обеденный стол. — Прошу тебя. Посмотри на меня, я был неправ. Но я поступил честно.       — Мне так не показалось. Совсем не показалось.       — Ханыль, ты нравишься мне. Очень. Я сам не понимаю, что со мной происходит. Вот почему хочу предложить, если ты не против... Мы могли бы попытаться...       — Попытаться?       — Попытаться, да...       — Попытаться что?       — Поговорить, рассказать о том, что мы чувствуем...       — Я правда тебе нравлюсь?       — Очень.       — Когда?       — В любое время. Хоть сегодня...       — Где?       — В моей комнате. Только пойми меня правильно...       — Сегодня?... Хорошо.

***

      Вечером Хёнджин с нетерпением ждал в своей комнате. Он уже и Чанбину все уши прожужжал, что Ханыль такая наивная и снова повелась на его красивые слова, и сегодня-то уж точно он затащит ее в постель.       — Да-да, войдите, — сказал он, услышав стук в дверь.       Но никто не зашёл, поэтому он сам подошёл к двери, открывая. Увидев всё тот же ханбок, который был на Ханыль утром, он втянул ее за руку в комнату, сразу целуя в губы и говоря:       — Как ты прекрасна! Заходи. Дай мне тебя поцеловать, — снова поцелуй, и вот он уже уложил девушку на свою постель.       Послышался снова стук в дверь.       — Кого там несёт? — возмутился Хёнджин, отрываясь от губ девушки. — Жди меня здесь. Пара слов, и я вернусь.       Хёнджин открыл дверь и, увидев того, кто пришел, сказал:       — Ханыль, привет, как хорошо, что ты пришла. Ханыль? Подожди, а это кто?       Он оглянулся на кровать, с которой услышал мужское кряхтение, поднимающегося человека, тут же узнав:       — Джисон!? Нет! Нет! — Хёнджин плевался без остановки, осознавая, что целовался с мужчиной.       — То, что ваш отец платит мне зарплату, ещё не даёт вам право так со мной поступать, — возмутился Хан, поправляя одежду.       — Я готов умереть. Повалиться сквозь землю, — Хёнджин хватался за голову, как же ему противно!       — Умереть? Прекрасно. Наши желания совпадают. Теперь мы квиты, — Ханыль треснула Хёнджина по лбу, который, не обращая ни на что внимания, продолжал сплевывать.       — Господин, вы мне противны. Как мне вас теперь называть? — издевалась Ханыль.       — Это была грязная ловушка! — Хенджин наконец пришел в себя.       — Посмотрите-ка, кто говорит о ловушке!       Все это время Джисон смотрел на все происходящее, ничего не понимая, наконец, спросив:       — А можете сказать, что происходит?       — Закрой рот, потому что ты её сообщник, — рявкнул на него Хван.       — Нет-нет. Она попросила меня прийти сюда, сказала, что вы ищете человека для Чусока.       — Ей нельзя верить...       — Она сказала, что вы заплатите мне пятьдесят баксов...       — Счастливого Чусока, Хенджин, — поклонилась Ханыль.       Хёнджин вытолкал Джисона из своей спальни, при этом задержав Ханыль, чтобы не ушла.       — Джисон, не уходи, — крикнула она в уже закрытую дверь, но поняв, что ей не выйти, крикнула на Хёнджина:       — Отпусти меня! — он отпустил, но держал дверь, чтобы не вышла. — А теперь послушай. Если ты считаешь, что имеешь право насмехаться над другими, то не возмущайся, когда с тобой делают то же самое. И ещё, я хочу попросить тебя об одолжении. Вернее, я хочу попросить вас об одолжении, господин, потому что отныне я не обращаюсь на ты. Держитесь от меня подальше. Не заговаривайте со мной, потому что я не буду обращать на вас внимание.       — Комени, не сердись, хочу задать тебе вопрос, — даже в этой ситуации он ухмылялся. — Ты правда поверила, что мы с тобой жених и невеста?!       — Да пошел ты! — Ханыль ударила Хвана по руке так, что он перестал держать дверь, и вышла.       Как же хотелось стереть эту наглую улыбку с его лица!