Служанка

      Старушка Чон Гымсун снова отчитывала Ханыль за её манеру речи:       — Я хочу, чтобы ты говорила правильно!       — Я хорошо говорю, вы же меня понимаете?       — Понимаю...       — А вот я вас не всегда... У вас такие вычурные слова.       — Что значит «вычурные»?       — Вы никогда не говорите прямо, а всё вокруг да около. Называйте вещи своими именами, бабуся.       — Не называй меня так!       — Хорошо, дедуся! — скрестив руки на груди, Ханыль уселась на хозяйскую кровать.       Видимо, услышав пылкий разговор на довольно повышенных тонах, в комнату бабушки зашёл Хёнджин:       — Что случилось?       — Кое-кто действует мне на нервы! — пробурчала старушка.       — Не «кое-кто». Меня зовут Ханыль.       — Я искал тебя, — Хван обратился к девушке, — нам надо поговорить.       Ханыль молча взяла со стола блокнот и ручку, что-то быстро написав в нём. Оторвала листок и вручила Хёнджину:       — Позвоните по этому номеру и договоритесь о встрече. Во время звонка выражайтесь яснее, а то вам не ответят.       Затем развернулась и покинула комнату.       Старушка громко рассмеялась над выходкой девушки.       — Что тут смешного, бабуля? — не понял Хёнджин.       — Видал, как она тебя, Джинни? — не унималась та, всё так же хохоча.       — Ага, пока, бабуля. Я пойду, — он был озадачен поведением девушки, но ещё больше реакцией бабушки.       Надо снова скорее запудрить девушке мозги. Срок поджимает. Он должен выиграть пари.       Хёнджин нашёл Ханыль в саду. Схватив её за руку, он сказал:       — Теперь ты от меня не уйдёшь. Нам надо поговорить!       — Ладно, что ты хочешь мне сказать?       — Хочу сказать, что ты настоящий червяк! — возмущался парень. — Хуже тебя я никого не видел! Послушай меня, я никогда не прощу тебе то, что ты сделала!       — А что я сделала? Ты думаешь, я совсем дура? У тебя была заготовлена приятная речь. Как там? «Твой смех, твой взгляд»? Ха! Всё, хватит! — Ханыль вырвала руку и ушла.       — Стой! — он её догнал, снова хватая за руку.       — Снова тронешь, и я закричу! — выдернула руку девушка.       — Трогать не буду. Сделаю это, не трогая тебя.       — Сделаешь что?       Вместо ответа Хёнджин завладел губами девушки, сразу врываясь языком в её рот. Когда он отстранился, Ханыль, тяжело дыша, несколько секунд смотрела в глаза парня, хмуро сдвинув брови, а затем убежала в комнату. Он последовал за ней, врываясь в помещение.       — Убирайся!       — Я же тебя не тронул!       — Ты меня поцеловал!       — Тебе же понравилось!       — Мне было противно!       — Я тебя не держал, могла уйти.       — Я не сразу отреагировала! Со мной всегда так бывает, когда я вижу таракана. Они такие противные.       — Тебе понравилось! Ты ответила мне!       — Мне не понравилось. Убирайся! — девушка стала выталкивать его в спину, захлопнув за ним дверь.       — Понравилось! — крикнул Хёнджин, просунув голову в приоткрытую дверь.       — Не понравилось, — крикнула она, снова захлопнув дверь, а затем совсем тихо произнесла, касаясь пальцами губ: — Мне понравилось.       Хёнджин постоял немного за дверью и решил поменять тактику.       — Ладно. Подожди, — он вновь вошёл.       — Ну, чего ещё?       — Ты думаешь, что я не понял, что это была ты? — имея в виду ситуацию, что он не узнал её в клубе.       — Конечно, ты был так удивлён, когда я появилась в другой одежде в твоей квартире.       — Я сделал вид, что удивился. Ты хотела пошутить надо мной, я тебе это позволил. Ты думаешь, я ничего не понял? Я не дурак. То же самое лицо, то же самое тело. Просто меня смутила юбка. Супер-мини, — он на себе показал длину её юбки. — Ханыль, я никогда не говорил тебе, что ты мне нравишься?       — Нет.       — А сейчас говорю, — Хёнджин стал говорить тише и медленно приближался к девушке, — и совсем не играю. Говорю серьёзно.       Он попытался обнять её, но Ханыль тут же отстранилась.       — Э-э, всё это хорошо, но нам надо расходиться, — она пошла к двери.       Хёнджин не дал ей открыть дверь, уперев в неё руки, тем самым зажав девушку между собой и дверью.       — Подожди, Ханыль. Если я так поступил, значит, у меня на то были свои причины. Ты понимаешь? Я чувствую... я испытываю чувства к тебе. Это как...       В дверь постучали, и оба от неё отпрянули. Джису зашла в комнату, напомнив Ханыль, что они собирались погулять во время обеденного перерыва. Хван тут же ушёл, сказав, что обязательно нужно ещё поговорить.

***

      Когда Ханыль была у старушки, в комнату зашёл Хёнджин. Он не заметил присутствия девушки.       — Бабушка, я хочу представить тебе свою девушку.       — Хёнджин, что ты говоришь? — улыбаясь, подошла Ханыль, — мы ещё об этом не договаривались.       Хван удивлённо посмотрел на девушку, а затем опустил голову, поняв, что снова оплошал.       — Какая у вас забавная служанка, — в спальне появилась Черён, — ну как вам новость, которую вам только что сообщил Джинни?       Ли поклонилась бабушке, а затем поцеловала её в щёку, обняв одновременно и её, и сидящего рядом парня:       — Как вы к этому относитесь?       Ханыль часто моргала, пытаясь не заплакать. Хёнджин встал, потянув Черён за собой, и, обнимая ту за талию, стоял, смотря на бабушку.       — Вы меня не поздравите? — спросила Черён.       — Конечно, я тебя поздравляю. И тебя, Джинни, тоже. Наилучшие пожелания.       — Когда-то у меня должна была появиться невеста, — улыбнулся Хёнджин, посмотрев на Ли, которая улыбалась ему с любовью во взгляде, — верно?       — Конечно, когда-то ты должен был решиться, — одобрила Чон.       — Это надо отметить, не так ли? Почему бы нам не выпить? — сказала Черён, а затем обратилась к Ханыль: — Принеси шампанского.       — Шампанское? — еле проговорила девушка.       — Да. Или ты предлагаешь поднять тост молоком? — возразила Ли.       — Принеси, Ханыль. Это большое событие.       — Да, большое событие, — выдавила из себя Со, выходя из комнаты.       — Какая странная девочка, — произнесла Черён.       У Чон Гымсун теперь есть пища для размышлений. Состояние её служанки не осталось незамеченным.       Ханыль отправила с шампанским Джису, а сама рыдала в комнате прислуги. Снова она поверила Хёнджину и снова разочаровалась.

***

      По просьбе Джису Ханыль должна была принести из комнаты Хёнджина его костюм, чтобы отправить в химчистку. Девушка замешкалась в спальне, разглядывая её, и ей пришлось спрятаться под кровать, так как услышала, что Хёнджин с кем-то, разговаривая, приближался к своей комнате.       — Джинни, срок истекает завтра, — сказал Чанбин. Именно он пришёл с Хёнджином.       — Дай ещё немного времени, — умолял Хван.       — Завтра истекает срок. Готовь деньги.       — Ладно. Завтра ночью я добьюсь этой штучки. Понятно?       — Завтра ночью уже будет поздно.       — Срок до двенадцати ночи, так что я всё успею, — Ханыль слышала самодовольство в голосе Хёнджина.       — У тебя ничего не получится. Судя по тому, как обстоят дела, было бы большим чудом, если бы ты добился Ханыль. Хёнджин, если она хотя бы обратит на тебя внимание, я тебя поздравлю. Ханыль — очень лакомый кусочек.       — Лакомый кусочек, но годится только на одну ночь. Не больше.       Ханыль, невольно ставшая свидетельницей этого разговора, еле сдерживала всхлипы, кусая ребро ладони.       — Завтра тебе расскажу, друг, как она ведёт себя в постели, — довольно ухмылялся Хван.       Видимо, Хёнджин за чем-то заходил, ведь немного пошебуршав в полках, ребята ушли.       Когда вечером Хёнджин вновь поймал Ханыль, пытаясь объяснить свои отношения с Черён, он сильно удивился, что девушка сама назначила встречу на следующий вечер, дав понять, что и переспать с ним не откажется.

***

      С вечера Ханыль отпросилась у старушки съездить в детский дом по очень важному делу. Та не стала возражать. Поэтому утром в обычном своём пацанском наряде девушка вышла из особняка.       — Ханыль, ты уезжаешь? — окликнул её Хёнджин, подходя ближе и зажимая её в плен между собой и воротами.       — Да.       — А как насчёт вечера? Всё отменяется?       — Всё остаётся в силе.       — Где ты хочешь встретиться?       — Неважно, где мы встретимся. Главное, что встретимся, — как же томно и игриво она это произнесла.       — Да? Я буду считать каждую минуту, — прошептал Хёнджин, наклоняясь к её губам.       — А я каждую секунду, — в самые губы сказала она, тут же вынырнув из-под его рук, оставив парня ни с чем.

***

      В «Хэтсаль» Ханыль тут же направилась к той, к кому приехала. К Нари? Не-а...       — Знаешь, дом, в котором я живу, большой и красивый. А ещё хочу сказать, что ты очень понравилась старой госпоже. Она сказала, что никогда не встречала таких милых людей, как ты. А пожила она, между прочим, немало.       — Представляю. Кстати, сколько лет этой госпоже?       — Я не знаю сколько, но могу посчитать морщинки... Хочу сказать, что сегодня вечером ты приглашена в особняк.       — Нет, я не могу пойти, — сказала няня-толстушка.       — Можешь, тебя же приглашает бабуся.       — Нет, я не могу...       Ханыль знает, от чего Минхи не откажется. В ход пошла тяжёлая артиллерия:       — Ты даже представить не можешь, какая там повариха. М-м!       — Мне всё равно, — но попыталась показать равнодушие.       — Не поедешь? Ну и ладно. Мне придётся съесть всё самой.       — И не вздумай. Я поеду.

***

      Чон Гымсун была удивлена гостье из детского дома. Но Ханыль преподнесла так, что няня переживала за то, как девушке живётся в доме, и пришла навестить, заодно проведать старушку.       — Символ вашей семьи — Золотой Лотос? — спросила Минхи, увидев на комоде золотую пластину с лотосом.       — Да, у нашей семьи давняя история. Есть ещё парные кулоны: мужской и женский. Мужской хранится у меня, вот, — старушка показала на украшение, достав его из шкатулки, — нераскрывшийся бутон из матового белого золота, символ сдержанной силы и скрытого потенциала.       По краям слегка приоткрытых лепестков мерцали мелкие чёрные бриллианты, словно капли ночной росы. У основания бутон оплетала тонкая нить из блестящего жёлтого золота, намекая на тепло и свет, скрытые внутри.       — Боже, как прекрасно! А женский? Его, наверное, носит кто-то из женщин вашей семьи? — полюбопытствовала няня.       — Не совсем. Я сама лично одела его на шею Суа, носившей под сердцем моего внука, но однажды она ушла. Я очень хочу их найти.       — Правда? Как интересно... Но вы не грустите, госпожа, она обязательно найдётся. И ваш внук тоже. А сейчас, если позволите, я пойду к Ханыль. Спасибо, что хорошо заботитесь о ней.       — Конечно, конечно... Идите. Спасибо, что навестили старушку.

***

      На кухне Минхи уплетала за обе щеки стряпню Рюджин, нахваливая.       — Ханыль, а где твой кулон? — вдруг спросила она.       — Вот. А что? Ты же его много раз видела...       Кулон Ханыль — распустившийся лотос из полированного жёлтого золота, воплощение расцвета, женственности и открытости. Белые бриллианты, рассыпанные по лепесткам, словно искры солнечного света, подчёркивали его изящество и нежность. В самом сердце цветка, среди блеска золота и белых камней, таинственно мерцали несколько чёрных бриллиантов, напоминая о том, что и в самой светлой душе есть место тайне.       — Да, нет, ничего...       — Ханыль, иди сюда, — позвал неожиданно вошедший на кухню Хёнджин.       Хёнджин хотел уточнить, где они встретятся. Девушка предложила парню прийти в её комнату, так как Юны и Джису не будет, и они смогут спокойно провести время вдвоём.       — Ты можешь прийти в мою комнату, — сказал Хван.       — Нет, я стесняюсь. Мне будет легче, если я буду спать, а ты меня разбудишь.       — Да? Хочешь, чтобы я разбудил тебя поцелуем?       — Да.

***

Changbin Признай уже свое поражение.

Hyunjin

Сейчас только 11.

У меня ещё целый час.

И я уже собираюсь идти к ней.

      Написав последнее сообщение, Хёнджин подошёл к комнате прислуги, осторожно открывая дверь. Было темно.       — Ханыль, я пришёл, просыпайся, — шепотом говорил он, на ходу раздеваясь и подходя к кровати со спящей девушкой.       Он был уже в одних боксерах, осторожно залезая под одеяло рядом с девушкой и шепча ей на ухо:       — Просыпайся, милая...       Вдруг рядом с ним раздался громкий визг и крик о помощи, а в комнате резко включился свет.       Ошарашенный Хёнджин увидел себя в постели рядом с толстушкой, а Ханыль, именно она включила свет, стояла с телефоном, фотографируя:       — Ты проиграл, самец. Отдай своему другу пятьсот баксов. И такую же сумму дашь мне, иначе завалю этими фотографиями весь интернет. Хочу деньги прямо сейчас.       Хёнджин тут же потянулся к брюкам за бумажником:       — У меня только триста.       — Хорошо подожду до утра. А теперь вали.       Хвану даже не дали одеться. Ханыль вручила ему его футболку и брюки и выставила за дверь.       Всё это время ничего не понимающая Минхи, испуганно прикрываясь одеялом, следила за происходящим. Как только дверь за парнем закрылась, она спросила:       — Может, объяснишь что здесь только что было?       — Прости, няня. Я воспользовалась тобой, чтобы отомстить этому придурку, — извиняющимся тоном и понурив голову, сказала Ханыль. — Он поспорил на меня и проспорил, как видишь.       — Теперь мне понятно, почему ты настояла, чтобы я не ночевала в комнате для гостей, а здесь.       — Ты меня простишь? Зато ты завтра отвезешь в детский дом пожертвование.       — Мне, конечно, неприятно, что ты такое подстроила, но я рада, что помогла тебе не попасть в лапы к этому парню. Он очень подло поступил.       Минхи обняла свою воспитанницу, которая не сдержав слез, расплакалась:       — Няня, почему все мужчины такие?       — Не все, милая, но большинство...

***

      — Не могу поверить... — смеялся Чанбин в трубку, услышав рассказ Хёнджина, — я представляю, как она тебя фотографирует.       — Да, но как она узнала? Ты ей сказал? Кроме тебя никто не знал.       — Я ей не говорил. Я изначально тебе сказал, что ты зря надеешься победить. Так что плати.       — А что ты будешь делать с деньгами?       — Я выкуплю фотки и опубликую в порно-журнале, — Чанбин разразился хохотом, — «Хван Хёнджин наследник компании, принц порно-журнала». Примерно такой заголовок я себе представляю. Просто смирись, что ты не можешь всегда выигрывать и быть первым.       — Теперь задета моя гордость. Я обязательно ей отомщу       — Да, успокойся уже. Пойдем лучше в клуб. Увидишь других девчонок и забудешь об этой.Пойдем.