Лед под сердцем

Женька смотрит на Аню сквозь полуопущенные ресницы, свет делает образ почти призрачным. В тихом уголке переполненной кафешки двое сидят за маленьким круглым столиком. Большая мужская ладонь прячет маленькую женскую. - Аньк, давай повернем время вспять?- тихо предлагает мужчина.- Как было бы хорошо! - Что было бы хорошо?- улыбается молодая женщина. - Я бы на тебе женился. Мы бы ходили по кафешкам вечерами. Целовались бы у всех на виду. Даже сегодня,- девушка тихо качает головой. То ли она отрицает возможность столь длительного периода спонтанных поцелуев, то ли предупреждает, чтобы и не думал попытаться целовать сейчас. Не думает, все-таки память не отшибло. - Поехали отсюда, Нют?- предлагает негромко. Хочется целовать. Долго. До забвения. - Ну, поехали,- соглашается Аня с предложением.- Ко мне. В гостиницу. - Нет, не хочу,- качает головой.- Мы вчера и так что-то слишком откровенно поговорили. - Надеюсь, ночью до этого никому дела не было,- вздохнула Аня, вспоминая сцену. - Поехали. У меня есть красивое место. Всегда хотел туда привести тебя,- уходит к барной стойке,чтобы расплатиться, не дожидаясь официанта, а вернувшись, протягивает пальто спутнице, которая даже не успела выйти из-за столика.- Поехали! Аня ждет, что это дом или дача. Она вообще не надеется ни на что, кроме еще одной ночи, но автомобиль Семененко тормозит возле небольшого здания. Мужчина открывает пассажирскую дверь и зовет подругу: - Идем, это галерея, ее друг родителей открыл когда-то. Тут собраны футуристы нашего города. Может, не так много. Может, не Эрмитаж, но это красиво! Всегда хотел показать тебе! - Разве ты увлекаешься живописью?- удивляется Аня, подавая руку. - Нет,- смеется ее провожатый.- Совсем нет, но тут не про живопись. Тут я понимаю. Это мое. Они говорили своими картинами то, что я хотел сказать на льду… У них получалось лучше. При входе тихо звякнул колокольчик, но навстречу никто не вышел. Вел Аню за руку мимо цитат к картинам: - Подожди!- попросила , останавливаясь.- Я не успеваю читать. - А?- и удивленно взглянул на тексты, висящие в рамках. Конечно, он видел их много раз. Даже когда-то, впервые зайдя в эти залы, читал, но давно уже они стали не более чем малоприметными вешками на пути к желаемому - картинам. А для его любимой - это было первое погружение. Замер рядом, сам углубился в текст. “Не то искусство, что создает благополучие и покой, не то, что покоится в наших официальных музеях в золотых рамах, с премиями, карьерами.., а то, что часто ютится на маленьких выставках в глухих мастерских, то, что слышит миллионы насмешек, то и создает будущее искусство. Иосиф Школьник” “В природе все подчинено законам, в искусстве все должно быть позволено. Вальдемар Матвей” Аня пробежала глазами по второму тексту. Улыбнулась. Прочитала еще раз: - Мне кажется, это одна из самых точных мыслей. - Почему?- удивился Женя. - Когда я каталась, то всегда знала, что тело не обманешь. Природа сурова. Ты можешь то, что можешь, и столько, сколько сможешь, просто надо понимать - сколько в данный момент можешь именно ты. И закон был непреложен. Зато все, что касалось образа, мне кажется, там не было границ. И мы искали. И находили. - Всегда казалось, что в вашем “Хрустальном” через вас самовыражаются другие,- удивился мужчина. - Ну, как сказать,- стояли на месте и вспоминали давно канувшее,- они, конечно, что-то хотели донести, но то, что я не понимаю, я ведь и не буду катать нормально. Я так не умела. Сашка Трусова вот умела, например. Ей можно было сказать, куда голову, куда руку. Ее устраивало. А меня - нет. Тренеры с таким не спорили. На льду их нет, сам понимаешь. - Может, и так, хотя Алексей Николаевич заботился, главным образом, чтобы мне было удобно технику делать. Остальное - удобно - делай, не удобно - не делай. - Хорошо быть мальчиком-фигуристом,- засмеялась Щербакова и сама потянула спутника глубже в залы. В тихом помещении со стен смотрели картины, каждая из которых была напитана какой-то совершенно необычной энергией. В ней слышался голос сильного и нового начала. Даже сейчас, спустя век с лишним, эти штрихи, цвета, линии звучали молодостью. - Я понимаю, почему тебе тут нравилось. Это и правда твое, -негромко, чтобы не потревожить найденное состояние проговорила Аня. Долго всматривалась в черно-белую работы Арской: - Мне кажется, мы ушли сюда из него. - Думаешь, Питер не меняется?- Женя глядел на монохромную картину, где одиноко сидела за столиком маленькая женщина. - Сохраняет себя, - поправила спутница. Неспешно брели вдоль стен, на которых были развешаны полотна. Увлеклись таким же неспешным обсуждением. В нем находилось новое узнавание друг друга. И не заметили, как в комнате появился невысокий пожилой мужчина. Постоял в дверях, словно размышляя, стоит ли беспокоить пару, изучающую работы, но потом решился и направился к гостям. - Здравствуй, Женечка!- окликнул сына друзей. - Владимир Исаевич!- Семененко протянул руку для рукопожатия.- Не думал, что застану вас сегодня! Показалось, что несколько смутился внезапной встрече с хозяином галереи: - Да вот, хорошие гости были. Пресса немножко. Беседовали за бокалом, а тут, смотрю в камеры, ты, да еще и с такой прелестной дамой,- галереист склонился к руке Ани и легко поцеловал протянутые пальчики.- Как вас звать, красавица? Анна удивленно взглянула на Женю, смущенно на пожилого человека, рассыпающего комплименты и представилась. - Анюта,- улыбнулся Владимир Исаевич,- до чего очаровательное имя. Вам идет. - Аня моя очень хорошая знакомая, которая приехала снимать передачу про наших оболтусов на катке,- пояснил Семененко. - Боже! У меня сегодня день телевидения,- всплеснул руками мужчина.- Анечка, милая, только не говорите, что и вы из каких-нибудь искусствоведов и приближенных к ним? - Нет,- засмеялась Щербакова.- Я меркантильный продюсер спортивного направления. - Значит, вы не будете сыпать сложными терминами с умным видом?- абсолютно искренне обрадовался седой человек.- Женя, это гениально! Наконец-то пришел тот, кто просто скажет, нравится ли ей то, что она видит! - Владимир Исаевич все надеется очаровать искусством авангардистов людей, которые далеки от того самого искусства,- улыбнулся Семененко. - Я очарована,- Аня не соврала, она и правда погрузилась в мир галереи, и было в ней ей хорошо и приятно. - Анюта, обязательно приходите ко мне чаще!- ворковал хозяин.- Вы совершеннейшая прелесть! - Когда буду приезжать из Москвы, буду приходить,- пообещала Щербакова. - Ну, хоть кому-то встреча обещана при каждом приезде,- то ли упрекнул, то ли пошутил Женя. В помещении внезапно появилось поле напряжения, стало осязаемым. Оба попытались его не заметить. И с радостью согласились на экскурсовода в лице Владимира Исаевича, который, кажется, совершенно не ощущал никакой заминки и был просто доволен тем, что есть гости и они столь доброжелательны к его трудам и увлечению.