Лед под сердцем

- Расскажи!- Женя просит, едва закрыв дверь. - Жень, ну какая разница уже?!- после ночи вместе почему-то потеряла актуальность тема первой любви. Даже не так, что бы ни привело к этой ночи вместе, оно больше не имело значения. История началась в темной квартире, в объятиях этого мужчины. Та история, за которую должно быть стыдно. И Ане даже стыдно. Неправильно она поступила, но ни одной секунды, ни одного вздоха и стона она бы не поменяла, реши судьба переиграть их встречу. - Пойми, мы оттуда давно выросли. Стали другими. Это было детство. А сейчас взрослая жизнь. Она разумна. Правильная девочка, к которой и подойти страшно, хоть ты и старше, но зачем ты ей? Хорошенькая Анюта, закончившая спортивную историю в двадцать и начавшая другую жизнь. Вот она, вся здесь, в этой фразе. - Расскажи!- повторяет Женя. - Ну ладно,- они проходят в комнату, чтобы сесть, но оба остаются стоять. - Помнишь Чемпионат России перед олимпиадой? У тебя дома. Здесь,- уточняет Аня, будто можно забыть или не понять. Мужчина кивает. Очень было удобно.Перед показательными они с Лизой позвали всех гулять по городу. А Аня долго не хотела. Не то настроение, не то состояние, но уговорили. - Мы тогда шли по Невскому и снег падал, а ты без шапки, только капюшон худи. И его ветром сдувало, снежинки цеплялись за волосы. И я подумала, что это красиво. И ты красивый. Вот и все,- она пожала плечами. Вот и все. Нет, никакого “все”! Ну, какое может быть “все” после этого?! Теперь-то самый рассказ. Самая история. - А дальше?- ему хочется подробностей. - А что дальше? “Я Москва, ты- Питер”. Венера-Юпитер. Помнишь песня такая была?- спросила Щербакова. - Ну,- Женя опять растерялся. - Венера и Юпитер - слишком далеко,- объяснила Аня. - Зачем ты такая разумная?- у Семенеко нет слов, кроме матерных, чтобы описать свои чувства. - Жень, при чем тут разумность?!- темные волосы, заплетенные в косу на ночь, резко сбрасываются с плеча и тут же снова на него закидываются.- Что лезть к человеку в такое время с признаниями?! Да и понятно, что тебе они были не нужны. Она отмахивается и мужчина ловит тоненькие пальчики на лету. - Я влюбился в тебя в Осаке,- тихо признается ей.- Но ты такая! Как признаться, когда рядом встаешь и слова исчезают? Только туман в голове. - Смешно,- тихо качает головой Аня. И нет, ей совсем не смешно. Их жизнь могла бы быть другой, не будь того молчания в юности. - Ань, ну, если уж все случилось так, как случилось,- Женя говорит, не подбирая слов, он их слишком долго искал и слишком много потерял из-за этого,- давай, дадим себе шанс. Один шанс! Просто попробуем! - Жень, что мы можем попробовать?- голос уставший от тока мыслей.- Что уже сейчас можно пробовать? Разрушить свои жизни?! Нам за тридцать. У нас семьи, дети, разные жизни. Что мы можем пробовать?! В последней фразе внезапно прорываются истерические нотки, которые она упорно давит в себе. Ответа у Жени нет. Только объятия, крепкие, закрывающие от мира и внешнего беспорядка, сокращающие все важное до кольца его рук. - Я не знаю, Ань,- он бормочет ей в родничок слова.- Но надо попробовать, если уже так происходит. Как можно все порвать. Вдруг это судьба?! Женщина вскидывает лицо вверх: - Какая судьба?! Ты о чем вообще?! - Об этом! Целует, как в последний раз, почти сразу ощущая на губах ответ. И руки, обнявшие его за талию. Надо убедить ее, просто начать их историю. Вот такую, какая она есть. Пусть хотя бы сейчас. А потом все решится как-нибудь. Семененко не сомневается. Несет на кровать. Она настолько маленькая и хрупкая, даже сейчас, через десять с лишним лет после окончания карьеры, что он мог бы носить ее на руках всю жизнь. - Завтра все кончится,- сдается Аня, протягивая вверх руки и позволяя стянуть с себя одежду. - Нет,- уверенно обещает Женя.- Не кончится. Уже не кончится. Все это неправильно. Он ее теперь толком и не знает, но помнит ту, какой она была в Осаке. Потом ту, какой она была на олимпиаде. Потом ту, какой она прошла внутренний сезон. И каждый раз Аня была восхитительна. И сейчас такая же! И он всего лишь позволяет себе восхищаться, не раздумывая. Разве это плохо? И в том, как скользят ее руки по его плечам, в том, как ногами она обхватывает его бедра, как губами впивается в шею, того и гляди, останется засос, во всем этом он слышит ее согласие с доводами, что не озвучиваются, но имеются. Им стоит просто попробовать. Вдруг они будут счастливы? Женя чувствует, как под его ладонями, раскрывается женское тело, доверяется и отдается. Берет полностью. Без остатка, даже немного поспешно. Лишь бы не упустить. Аня вскрикивает от такого набора и скорости. и мужчина замирает, осознав, что доставил неудобство своей силой и страстью. Разворачивается на спину, затягивая женщину сверху. предлагает вести его за собой. Быть этой страсти нитью Ариадны. Сквозь полуопущенные веки смотрит на плавно движущееся поначалу легкое тело, на нежную грудь, до которой так приятно дотрагиваться руками, собирая в ладони, на тонкие руки, проводящие по плечам и упирающиеся после в сильные мужские бедра. Аня раскрывается в каждом движении, ускоряется, задавая темп. Подгоняет себя каждым торопливым движением, пока он чертит пальцами по ее коже линии, то погружаясь в сокровенное, то взлетая до самой шеи, когда она склоняется больше к нему. Ближе к концу тянет на себя обнимает, целует так, что зубы сталкиваются. И дает телу оторваться от тверди земной, улететь выше облаков, чтобы вернуться, став опорой и укрытием второму телу, более нежному, более слабому, более чувствующему. Я тебя люблю!- повторяет, как мантру. В ответ она молчит. Аня решила, что до отъезда сопротивляться не будет. Бесполезно. А потом не будет возвращаться. Нет Жени, нет проблем. Но пока что Женя здесь. И пусть будут проблемы. Если уж только такое абсолютное счастье, только здесь и только в это время. Значит - ей дано вот так.