Лед под сердцем

На работу пришлось прийти на два часа раньше. Ну, а как же! Такое событие - телевидение у нас. Даже сняли группу здоровья утреннюю, чтобы со всем комфортом дать Анне Станиславовне и ее команде распоряжаться их жизнями, территорией и свободным временем. А у Жени, между прочим, первый лед только в половине двенадцатого, а он вот все бросил и сидит один, в куртке, кроссовках, с тонким шарфиком у сердца. Ждет, стало быть ту, которая сегодня сбежала, рыдая, из его квартиры. Она, конечно, во всем права. У них семьи, у них дети. И вообще у них всё хорошо. У него отдельно от нее. У нее отдельно от него. Это разумно и даже честно- не множить друг другу проблем. Они даже в юности не встречались, так с чего вдруг сейчас усложнять. Звонкий голос вторгся в метания мыслей и совести ничего незначащим “Привет!”. Так ожидание материализовались в девушку, женщину. Его женщину. И что бы ни говорилось дальше, уже его. Он уже знал, как обнимают тонкие пальчики затылок, когда губы отвечают на его поцелуи. Как вздрагивает живот от каждого прикосновения языка. Как легкий укус между короткими толчками отзывается коротким вскриком смеси неожидания и возбуждения. Он ее теперь знал. И она была его. - Что у нас хорошего?- Аня всегда частила в речи, что придавало ей особенное очарование вечного движения мысли. - Жду вот,- нелепо ответил Женька. - Это хорошо, что ждешь,- Щербакова кивнула головой.- Сейчас ребята подтянутся, будем решать, как ставить камеры стационарные, как отснять на льду. Могу оператора запустить, можем леталку нашу подключить. Невозможно деловая до зубовного скрежета. Кажется, даже не смотрит на Семененко, а ему не оторваться. И вот куда он лезет со своими вопросами? Все же ясно сказано, а все же: - Ань, что происходит? Она тут же смолкает, теряется на секунду и пытается продолжить в теме: - Рассказывают тебе, что делать с вами будем. - Я же не об этом,- челка лезет в глаза, жена давно просила сходить к парикмахеру, а он медлил. - Жень,- вздох тяжелый, усталый.- Не надо. И так сердце не на месте. Давай просто забудем. - Я не могу. Не смогу,- у сердца во внутреннем кармане куртки лежит прозрачная ткань, тонкая, как все, что произошло между ними этой ночью. - Семененко,- голос становится ледяным.- У меня семья. Муж мой - хороший человек. У нас ребенок. Мы хотим еще одного! И это важно. Понимаешь, это про мою жизнь! У тебя, кажется, тоже семья. Тоже ребенок маленький. Это про твою жизнь! Где в твоей и моей жизни есть место тому, что случилось? Все разумно, так и нужно думать. Так он и должен, но не может. Женя вынимает шарфик и протягивает его ночному призраку его любви. - Значит все-таки у тебя забыла?- недовольно качает головой Аня.- Надеялась, что где-то в другом месте. Она пытается забрать потерю, но мужчина не отпускает. Пальцы перебираются ближе и ближе друг к другу по ткани. - Я не смогу,- упрямо повторяет Женька, когда костяшки на шарфе сталкиваются,- ничего забыть из вчерашней ночи, даже если должен и это правильно. И ладонь обхватывает кисть тонкой руки. У нее глаза цвета темного меда, в котором лучи солнца расплавились и стали частью взгляда. И губы, убегающие и отвечающие, ловящие его в плен, и своим побегом, и своим ответом. Вот так, как это будет сейчас. Когда он целует, а она отвечает, понятно, что никто ничего из них двоих не забудет. Это большая головная боль. Это единственное счастье, стоять обхватив ее плечи в дутом пальто одной рукой, держать вторую. руку с зажатым шарфом, который и сам он не выпустил до конца из пальцев, чувствовать ее объятие на своей талии. И узнавать, узнавать, узнавать эти быстрые губы, умеющие так жалить и ласкать. За спиной раздается грохот какого-то оборудования, вынимающий обоих из параллельной реальности. Аня издает что-то вроде сдавленного стона-виста, Женька не успевает среагировать никак, кроме того, что обернуться, ошалевший оператор собирает выпавшее из огромной сумки, которую неудачно поставил на край скамьи, и бормочет: - Простите! Я это… В итоге убегает, повторяя, что у него там еще оборудование и техника. - Антон!- пытается остановить подчиненного Аня, но того уже и след простыл. Женщина обессилено отходит к скамье и садиться: - Твою ж налево! Семененко!- губы, которые только что отвечали на поцелуи, теперь она нервно закусывает, безжалостно оставляя следы зубов. - Ань, я ему все объясню!- Женя пробует остановить это болезненное изнасилование зубами нежной кожи. - Да что ты ему объяснишь?! - вскрикивает брюнетка.- Скажешь, что это репетиция неожиданной товарищеской встречи?! Мы семьями дружим! Он с моим мужем два раза в месяц ходит играть на бильярде! Что ты можешь ему объяснить после увиденного?! “Знаете, мужчина, это совсем не то, что вы подумали!” Он, конечно, поверит! Неопределенно взмахивает рукой и резко поднимается: - Пойду умолять, чтобы не проговорился случайно или не донес намеренно. Господи, все время мне от тебя и влюбленности в тебя одни проблемы! Последняя фраза больно врезается в сознание мужчины, пока он видит, как резким длинным шагом Аня удаляется с катка. И снова ничего не понимает. О чем она говорит? Какая влюбленность у нее была? И какие у нее могли быть проблемы от влюбленности в него и тем более от него самого? Женя ничего особенного себе не позволял, да и как тут что-то позволишь, если рядом с этой девушкой он терял дар речи и всяческое понимание себя и основ вселенной? Медленно приземлился на то место, с которого только что соскочила Анечка. На полу у ног увидел все тот же несчастный газовый шарф, который был брошен и позабыт хозяйкой в суете их конфликта и сложной ситуации с коллегой и другом семьи. Право не судьба несчастному аксессуару вернуться на шею Щербаковой. Женя поднял легкую ткань, свернул и засунул назад, во внутренний карман. Ближе к сердцу, чтобы согревал, хотя бы часть дня. Теперь молодой человек понимал две вещи: произошедшее между ними - не случайность, он не сможет жить, думая, что никогда и ничего подобного больше не будет. Но сейчас он совершенно не знает, что делать и как решать ситуацию. Надо подумать. Серьезно. Все как-то решается. Найдет решение и тут. - Здравствуйте, Евгений Станиславович,- по проходу шла помощница Алена, которую пригласили для работы с младшей группой. Оставалось только кивнуть и переключиться уже на нормальную жизнь, работу, тренировки. Да и на всевидящие камеры, которые сейчас понатычет Аннушка с ее бодрой бригадой. - Здравствуй, Ален,- улыбнулся девушке.- Сколько же ты меня будешь по отчеству величать? Говорю же, зови по имени, когда детей нет. - Хорошо,- Аленка каждый раз соглашалась, но все равно переходила на вы почти сразу. - Значит так, ставим вот там по бортам,- быстрая речь и знакомый голос забились в висок.- Тош, на малышей лучше оператора на льду, а со старшими полетаем. Семененко обернулся, поймал недовольный взгляд оператора на себе и снова улыбнулся помощнице: - Постигла нас слава нежданная. В ответ девушка засмеялась. И то ли ему показалось, то ли хрупкая спина в дутом пальто напряглась от звука женского смеха. Женя решил - пусть показалось, но сам себе не поверил.