Kawaii

...я тоскую по тебе, тобой болит моя кожа, тобой саднит мне горло, я вздыхаю — и как будто пустота заполняет мне грудь, потому что там уже нет тебя.

***

Из-за размера спальни и отсутствия окна в ней, возникает эффект сенсорной депривации. Юнги давно не занимался флоатингом, в специальной, футуристического вида капсуле, где лежишь в воде, настолько солёной, что не тонешь, как обычно, из-за гравитации, а паришь на самой поверхности. И там тоже, как и в нынешней спальне, тесно и темно, и температура окружающей среды совпадает с собственной. ...Поначалу, пытаешься открывать и закрывать глаза, но нет никакой разницы в том, что видишь, и сосредотачиваешься на дыхании и тихом плеске, что создаёшь сам, шевелясь и запуская волны. Органам чувств неоткуда брать информацию — нет раздражителей, и это здорово и страшно одновременно. Сеанс длится в среднем около часа — на час ты закрываешься ото всего мира, оставшись наедине с собственными мыслями. Там, в невесомости, можно заснуть, или запаниковать. Точно не рекомендуется людям с клаустрофобией, и тем, у кого раны на теле. По окончанию, принявшим душ и высушившим волосы посетителям предлагают выпить чай в комнате, где подушки на полу, оранжевые, солевые лампы по углам, низкий столик в центре, звучит лёгкая музыка… Такой плавный выход из медитации к реальности. И книжки, что можно полистать за чаем, они с картинками о том, что увидели внутренним взором другие посетители, делясь впечатлениями. Несколько таких фотобуков на столике, и чистые листы и стаканчик с фломастерами, если вдруг тоже захочется запечатлеть что-нибудь своё. Юнги не выспался, и у него определённо сенсорная перегрузка. Он трёт лицо, слушая первый будильник — Fatboy Slim, Right Here, Right Now. Привычный ритуал был нарушен — он не наблюдал за закатом, не мылся, не переоделся, и вообще лёг поздно. Второй будильник — Depeche Mode, A Pain That Im Used To. Когда он открыл для себя эту песню, то не мог снять с повтора, а на следующий день, пока не включил вновь, не вспомнил даже мотива — настолько сильное впечатление она произвела. Третий — Nothing But Thieves, Broken Machine. Экран телефона становится бледно-голубоватым, смещаясь к холодному краю спектра из-за заданных настроек, чтобы было легче проснуться. На самом деле, Юнги ненавидит свой телефон. В частности, то количество времени, которое он отнимает. Бесят будильники, бесит — печатать, бесит следить за уровнем заряда, и бесит, что он один заменяет множество вещей. Калькулятор, настольные часы, отрывной календарь, плеер, журналы и газеты, телевизор, фотоаппарат, видеокамеру, диктофон, компас, кошелёк, почтовый ящик, и… И Чимина, фото которого Юнги бы поставил на заставку, как это принято у слащавых парочек. Потому что Мин перегружен, и он не может вызвать образ младшего в своём сознании, только какие-то разрозненные детали — родинку сзади на шее, и родимое пятно у кромки волос. Слегка выпирающий передний зуб. Полупрозрачный ободок линз на карих радужках глаз. Серебряные браслеты на левом запястье, цепочки, кресты и цветочки. Лёгкость шагов. Всё это не складывается воедино, как кусочки мозаики. Юнги даже перегружен не столько самим Чимином, сколько постоянными мыслями о нём, и это пугает, поскольку своя жизнь, с интересами, распорядками — отходит на второй план как наименее важное. Что там судорожно пытался отыскать енот, растворённое в воде? Лёд, или сладкую вату? В далёком детстве Юнги объелся любимых йогуртов, шоколадно-ванильных, что как специально продавались только в маленьких упаковках, и вот на день рождения, он наелся ими так, что хватило на несколько лет вперёд, поскольку в последствии подташнивало от вида и запаха. Вряд ли Чимином можно будет насытиться, а вот себя самого задолбать — запросто. : Солнышко, заберёшь меня? Хо: Какие требования? : Типа… На том же месте, в то же время. Хо: Кто вы, и для чего вы похитили Мин Юнги? : А : Мы отдадим вам его, если вы просто приедете Голова не соображает — как можно было бы подыграть, сказать что-нибудь смешное или остроумное?.. Юнги режет дыню на кусочки, посыпает солью, и кладёт в контейнер, мысленно приказав себе раз десять не забыть взять с собой перед уходом. …Выходит он из дома с дыней, но без телефона, вручая контейнер Хосоку и пожелав наслаждаться, возвращается. У зеркала в прихожей он криво улыбается отражению — пусть это и суеверие, но в качестве плацебо работает. — Тебе не кажется, что летом на радио полно песен про холод, и всё такое? — Хосок жуёт, покачиваясь под Cage The Elephant. — Это коллективный, бессознательный запрос. Хотя, мне нравится и Джо Кокер, summer in the city. Ту, ту-ду-ду-ту-ту… — Этой песне уже миллиард лет. — И что? — Как можно переться по чему-то одному так долго? — Дыню ты тоже не в первый раз ешь, хуже она от этого не становится. — Короче. С этими кондиционерами повсюду, я походу начинаю заболевать. Офис, дом, танцевальная студия, машина — всюду кондеи. — Горло болит? — Первые признаки простуды начинаются, покалывание и першение. — Прими противовирусное. Если на начальной стадии озаботиться этим, то только насморк тебя помучает недельку. И носи маску в общественных местах. — Причём тут маска и переохлаждение? — Не беси меня. Люди носят маски не чтобы быть похожими на ниндзя, а в качестве барьерной защиты от вирусов. Если ты подцепил от кого-нибудь вирус гриппа, и он в инкубационном виде тусит в твоём организме, то переохладившись, ты снижаешь уровень иммунитета, и вот тогда, происходит заражение. Сам кондиционер не подарит тебе грипп. Кушай фрукты, в них витамины. — Оу, Юнги, ты такой заботливый. — Мне не всралось работать за двоих, не надумывай себе лишнего, — отбирая почти пустой контейнер, Мин выпивает сладко-солёный сок, — Поехали. Вскоре они застревают в длинной пробке — впереди полыхает пламенем здание, и запах гари проникает к ним в салон. Чёрный столб дыма клубится, застилая солнце, это жутко, и от этого невозможно оторвать взгляд. — Часть дороги перекрыли что ли? — Юнги делает бинокль из пальцев, пытаясь разглядеть, что там впереди. — Надеюсь, обошлось без человеческих жертв… — И животных. — И вещи жалко. Представляешь, собирал всю жизнь марки, и нет их. — У меня был знакомый, который коллекционировал пакетики сахара. Из кафе и ресторанов, вытянутые и квадратные, самые разные. — А я знал чувака, что собирал минералы. — Полный дом камней? — Ага, и у каждого записочка с описанием. У меня, кстати, скоро накопится гербария от тебя на какую-нибудь картину. — Да выкини, если не нужно. — Не, я присмотрел такие рамки, два слоя стекла в железном ободке, повешу на стену. — Если бы не эксперимент с белыми цветами, то мы могли бы объединить наши букеты в общую композицию. Засушить на память. — Застывшая красота… — Невероятно хрупкая. — Как там Чимин? — Господи. — Ещё скажи, что ты не ему только что отправил сообщение. — Может быть… — Так и как у вас? — М, у нас нормально, вот только… Его друзья, они… Я не знаю, они пишут мне иногда, когда это напрямую связано с ним. Как будто напоминают о том, что он — их. Типа, это наш бро, и мы присматриваем за вами. — Ревностно? Сомнительно, если честно. Чимин наверняка о тебе часто говорит, и им интересно и хочется подружиться, чтобы не только слышать о тебе со стороны. — Подружиться со мной? — недоверчиво тянет Юнги. — Они ещё не знают, какая ты ворчливая задница, и воодушевлены. — Мне нужно будет отвлечь их тобой. Кину тебя в Тэхёна, вы оба… Специфичные. — В чём? — Экстраверты. — Какой бы закрытой фисташкой ты ни был, даже тебе иногда хочется общения. — Тебе показалось. — Пешком до бизнес-центра сейчас будет дойти быстрее… — Я согласен на твоё присутствие. Но если будет много таких как ты, я ёбнусь. — Не нужно со всеми быть настолько же близкими. В твоей коллекции драгоценных друзей я единственный бриллиант. — Расскажи мне что-нибудь? Я бы хотел послушать. — Радио послушай. — Радио Чон Хосока, будьте добры. Многие опоздали на работу из-за пожара, обсуждая случившееся в пол голоса. Намджун предлагает пойти покурить, но Юнги чувствует себя каким-то копчёным — запах горелого въелся в ноздри и лёгкие, и ему хочется свежести и чистоты, поэтому вместо сигареты, он просит Хосока попшикать на него своим мистом. Букет на столе тоже частично удовлетворяет эту потребность, большинство бутонов раскрылись, и тонкий аромат постепенно вытесняет горькую и резкую вонь. Не получается проживать каждый день не впустую и в удовольствии, по независящим от тебя причинам. Стихийные бедствия, обстоятельства, складывающиеся не в твою пользу,.. И нет смысла винить нечто извне в том, что хмуришься, каждый выбор необходимо делать осознанно, будь то цвет трусов, или отношение к ситуации. Управлять настроением можно, но и стремиться к постоянной безмятежности нельзя. Поиски золотой середины, избегая впадения в крайности, приводят к тому, что Юнги сидит со сложным выражением лица, пытаясь контролировать мимику. Он напрягается от того, что Чимин не может пойти с ним обедать из-за аврала, и будет есть с коллегами на месте. Посидев один в кафе, Мин берёт с собой шесть кусочков чизкейка, по три в каждой упаковке. Чимин выходит из офиса по просьбе, со стилусом за ухом и с очками для зрения на носу. — Ого. — Глаза вчера пересохли, пока я в линзах спал… Это чтобы не травмировать. — Тебе идёт. — Нравится? — Чимин широко улыбается, склоняя голову набок. — Тебе идёт, — снова повторяет Юнги, протягивая коробочку, перевязанную лентой, — Это… Вам. — Спасибо! А в честь чего? — Я слышал, не выспавшиеся люди хотят сладкого. Передай Сокджину и Тэхёну… Сокджин-ши и… — Юнги-хён. — М? Чимин подходит ближе, и зацеловывает губы, двигаясь от одного уголка рта к другому, стараясь не пропустить ни миллиметра. — Не стоило благодарности… — Это исключительно эгоистичный порыв. — А, ну, пользуйся? В любо… Дверь распахивается, и оттуда высовывается взлохмаченный Тэхён, с таким видом, будто он нашёл запрятанное порно в родительской спальне. — АГА! — СЪЕБИ! — неожиданно рявкает Чимин, и тот действительно тут же исчезает обратно, — Продолжай, что ты собирался сказать? — У тебя широкий диапазон. Как можно звучать так ласково после того, как… — Ой? Да к чёрту свидетелей, давай, лучше, ещё. — Ещё? — Ещё… Жизнь удивительна и прекрасна. Губы Юнги красные и припухшие. Намджун ест чизкейк, не спрашивая, почему Юнги вновь задержался. Хосок, сидя между ними на диване в кабинете, подёргивается на месте, пританцовывая под музыку, которую слышит только он. — Мне нужна ваша поддержка, — откидываясь назад, вздыхает Джун, — Но вы оба в своих мирках, эй? — Да? — Я даже не в наушниках… — В общем, мне поступило предложение, провести совместный выходной день, и если я не курю в течении него, то в конце меня ожидает секс. — Пошла она к чёрту! — Пиздец какой-то. — Вот и я думаю, что это уже перебор. С другой стороны… — Никакой другой стороны, Наму. Секс это не разменная монета, как какой-то ресурс, которым обладает женщина, а мужчина вечно вожделеет и пойдёт на всё ради него. Это не торгово-рыночные отношения. — Секс должен быть бесплатным актом любви! — Ну не факт… — И обоюдным желанием. — Хотя, стоп, — Юнги поднимает палец вверх, — Элементы секса могут быть согласованы по принципу взаимности, я — тебе, ты — мне. С кучей оговорок и моральным комфортом каждого. Не в требовательной форме, конечно. — Я не хочу ей выдвигать какие-то свои условия. — Пусть ходит весь день на руках. — Ребят… Ей интересно, на что я готов ради неё. — Это в каком-то уёбищном учебнике написано? Проверяй партнёра? — Дамам не хватает рыцарских подвигов и серенад в свою честь. — Она пытается тебя перевоспитать, нахуй это. — Меня ещё бесит, когда человек балансирует между да и нет, не принимая решения. Все эти — если действительно меня хочешь, то догони и докажи, а сама я буду крутить хвостом и вся такая непонятная. — Не принятие решения, это уже принятие решения, — возражает Намджун, — Не делать никакой выбор, это тоже выбор. Хосок задумчиво смотрит в натяжной потолок. — С мужчинами, как ни странно, попроще. Есть, конечно, инфантильные и умственно недоразвитые, но вот Чимин довольно точен в своих желаниях, и это те, которые мне хочется выполнять. — Например? — Да неважно, я к тому, что, может, стоит обогатить свой внутренний мир? — Членами? — Разнообразным опытом. — Но ведь мы больше ценим то, чего добились с трудом. Мне не интересен танец маленьких утят, это слишком легко. — Секс не должен быть какой-то святой коровой и Эверестом. Секс на первом свидании не должен быть социально стигматизирован. Это не награда. — Я хочу секса без всякой философии. Отличного, животного секса, с потом и криками. — С той девочкой тебе это вряд ли светит. Не трать ни своё, ни её время. — А это твой типаж? Девочки-мамочки, что опекают? У тебя не было эдипового комплекса? — Бля… — Тебе нужно выйти из цикла повторяющихся сценариев. И из шкафа. — Я не гей. Юнги усмехается, доедая чизкейк. — Я тебе скину ссылочку с классификацией различных вариантов самоидентификации.