Kawaii

Гимнофория - навязчивое ощущение того, что кто-то тебя мысленно раздевает.

***

— Да не пойду я в клуб. — Бро, не будь таким скучным! Хосок лежит на пуфике, касаясь руками и ногами пола, что нагрелся от лучей солнца, и теперь медленно остывает к вечеру. — А я и есть скучный. Ты просто забыл об этом, пока я был вдали. Намджун, наливающий женьшеневый чай на кухне, обливается кипятком и тихо матерится себе под нос. А Юнги со всей ясностью осознаёт, что всё истинно так и есть. Он скучный, и казался загадочным и интересным, живя не в Сеуле, скидывая изредка фотки, и каждое его присоединение к конференции в зуме было целым событием. Теперь, работая с друзьями и проводя с ними свободное время, ему при всей своей немногословности нечего рассказать им нового. Нет каких-то особых событий, заслуживающих внимания. Юнги нейтральным тоном бесцветно сообщает о том, что готовил, какие фильмы посмотрел, как вели себя странные прохожие в парке. И… Вот и всё. — С Сонхи ты хоть куда-то выбирался. — Хо, не начинай опять. Не все люди жаждут отношений и заточены под это. — Заточены под это? — Я не создан для любви. Мне хорошо одному. Проживаю свою скучную жизнь без привязанностей. — И ты отличный сотрудник! На тебя можно положиться, — добавляет Джун с ободряющей улыбкой. — Конечно, у него столько свободного времени… — Кстати, знаешь что, Чон Хосок? Вот ты не выёбывайся. Сам-то почему себе никого не находишь? Встречался бы с девушкой и шлялся бы с ней. — Хм. Я распыляю свои драгоценные временные ресурсы на лучшего друга, который этого не ценит. — Меня не надо спасать, — Юнги садится на корточки перед ним и гладит по голове. — Я в порядке. Намджун не был бы собой, если бы не нарушил этот момент: — Вы похожи на ту категорию друзей, что в итоге становятся бойфрендами и начинают жить вместе. Юнги всё же сдаётся и соглашается пойти с ними. В клубе, как и ожидалось, многолюдно, громко, хаотичные вспышки света и запахи пота вперемешку с разлитым алкоголем. Хосок растворяется на танц-поле, Намджун склеивает хорошенькую девицу у барной стойки. Юнги для того, чтобы всё это было хотя бы терпимым, напивается. Не до тошноты и потери равновесия, а до белого шума в ушах и в голове. Он не слышит будильник, подскакивая позже по биологическим часам, и впопыхах собирается на работу, вызывая такси. Волосы чуть растрёпаны, он невероятно бледен, не успел позавтракать — и на всё это решительно наплевать, потому что вчера ночью, за каким-то хером доказывая, какой он охуенный сотрудник, поспорив с Намджуном, он назначил видео-встречу с потенциальными будущими инвесторами. На это утро. Юнги просовывает ногу между смыкающихся створок лифта и втискивается внутрь, сразу же разворачиваясь спиной к недовольной толпе. Нахуй их всех. Нахуй каждого еблана, что просит пропустить вперёд, выходя. Юнги плавно перемещается вглубь, почти подперев кого-то к стенке. Он глубоко вздыхает, чтобы успокоиться, и его ноздри, расширяясь, улавливают приятный цветочный аромат с какими-то незнакомыми нотками. Пахнет не приторно и как будто бы съедобно. Совсем неплохо. …А потом, когда лифт опять останавливается и люди меняются местами, его медленно-медленно притягивают за пояс ближе к себе, назад. Всё это почти случайность и вроде бы ничего такого, но Юнги категорически не в настроении, чтобы спускать на тормозах чью-то наглость и намеренное вторжение в личное пространство. Такое мог себе позволить разве что Хосок, никто больше. Оборачиваясь, он собирается от души высказаться по этому поводу — и не может произнести ни слова. Чимин. В тот редчайший день, когда Юнги о нём даже и не думал, Чимин оказывается невероятно близко, испуганно отдёргивая руку и задерживая дыхание. Юнги правда, правда ненавидит смотреть людям в глаза, а сейчас с трудом переводит взгляд с карих радужек на веснушки, рассыпанные по переносице и скулам. Разглядывает маленький нос и ямку под ним. Возвращается обратно к пушистым ресницам и прямым бровям. Он в каком-то трансе всё же разрешает себе посмотреть на губы, видя каждую трещинку и скользнувший кончик языка между ними. Механический голос в лифте сообщает номер следующего этажа, раздаётся звон, и перед тем как выйти, не отдавая отчёта своим действиям, Юнги мягко целует губы Чимина, мимолётно коснувшись. На ватных ногах он доходит до офиса, оглушаемый в нём Хосоком: — ХА! Я всё равно добрался раньше тебя! Ну и кто тут зашибенный сотрудник? — Мне плохо, — Юнги оседает на пол, погружаясь в спасительную темноту. — Ну ты и дурень, — миролюбиво гудит Джун. Чхэён усиленно размахивает над лицом Юнги папкой с документами, пока он приходит в себя, морщась от света и головной боли. — Сколько времени? — Если тебя волнует работа, то расслабься. Хосок всех очаровал, и всё в полном порядке, в отличие от тебя. Серьёзно, сэнсэй, голодный, похмельный обморок? Мин садится на диване, трясущимися руками беря предложенный остывший бургер с ветчиной и сыром, и пьёт подслащённый американо. — Как это называется? — Макмаффин. — Точно… — Стоит вызвать врача? Дать тебе отгул? Как самочувствие? — Намджун. Мне нельзя здесь больше быть. Никогда. Японский ресторанчик с разнообразным меню, быстрым вай-фаем и всегда включенным кондиционером находится в личном топе Юнги. Когда ему звонит Хосок, интересуясь, где он, то Мин сначала произносит название, потом уточняет, что он всё ещё в разрешённом радиусе, и спрашивает, принести ли отсюда что-нибудь перекусить. — Нет, бро, пока! Юнги пьёт жасминовый чай, отгородившись ноутбуком, сидя в углу за бамбуковой ширмой. Совсем скоро ему принесут ланч — повар японец, и, перекидываясь с ним обычными фразами, Юнги получает свой обед чуть раньше, как почётный клиент-завсегдатай. Остальные посетители подходят к витринам, выбирая комплексные наборы на раздаче, там же расплачиваясь и торопясь занять свободные места. Цепляя палочками лапшу, Юнги сворачивает все окна с рабочими программами и запускает на ютубе видео путешественника-одиночки, что делает обзоры на ночные поезда дальнего следования. В них есть разные варианты размещения, от общего, дешёвого места, до роскошного отдельного купе. Перестук колёс, снежные пейзажи за окном — погружаясь в эту атмосферу, Юнги сам как будто бы становится очень далеко отсюда. Это было бы здорово, сесть и уехать. Облачиться в выданную пижаму в полоску, погасить свет, и… — Как же сложно тебя найти. Чимин со скрипом ножек по полу отодвигает стул напротив, практически падая на него, и пытается перевести дыхание, запыхавшийся и раскрасневшийся. — Ты что, бежал? — Навигатор… — парень взмахивает рукой. — Я сначала пошёл не в ту сторону, тем же маршрутом, но… В общем… — Зачем? И, ого, подобного выражения лица Юнги у него точно не замечал, это нечто вроде: "Прости, блять, что? Я не ослышался? Ты не прихуел ли?..". Что-то такое очень сучье. — Пить хочешь? — Да. — А есть хочешь? — Да. — Заказать для тебя? — Да. — Ещё что-нибудь? — Как тебя зовут? — Мин Юнги. — Пак Чимин. Приятно познакомиться. Итак, Чимин не испытывает никаких проблем с тем, чтобы есть перед едва знакомым человеком, в то время как у Юнги пропадает аппетит, и он отходит в уборную, чтобы проверить, не застряло ли чего в зубах. Заодно он поправляет волосы и критически рассматривает себя в зеркале, проникаясь отвращением к отражению. Столетние штаны и рубашка с коротким рукавом, всё, естественно, чёрное. И шлёпки. И шевелюра. Вот Чимин… Пак Чимин выглядит отлично, в джинсовых шортах, белой майке и распахнутой рубашке в голубую клетку. И кеды у него белоснежные. И улыбка. И весь он светится, и его очень хочется запомнить, потому что он здесь и сейчас — ради Юнги, и улыбается ему, когда тот возвращается в зал. — Сколько тебе лет? — Двадцать девять. — А мне двадцать семь. Могу я называть тебя хёном? — О. — Это… Поспешно? — Я отвык от такого обращения. Но если тебе хочется, то пожалуйста. — Юнги-хён, — певуче произносит Чимин, перекатывая слоги на языке. — Вообще, странная смесь уважения и фамильярности с твоей стороны. — Ну так мы же уже целовались, хён. И он явно так доволен собой, прикусывая губы, чтобы не рассмеяться, и щурясь. — Прости за это, — Юнги опускает голову вниз, сплетая пальцы. — Хён?.. — Я не должен был этого делать, как какой-то извращенец. Я… — Ты не хотел? Мин красноречиво молчит. — Тебе не понравилось? — Честно говоря, это было слишком быстро, чтобы понять, — бормочет Юнги, делая глоток чая, потому что в горле катастрофически пересохло. — Действительно. Чимин вылавливает плавающие в супе вонтоны, косясь на часы на запястье. Юнги, никогда прежде не оказывающийся в подобной ситуации, не имеет ни малейшего понятия, что делать и как себя вести. — Очень вкусно, хён! Это хорошее место. — Как ты меня нашёл здесь? — А… Тот парень, с которым ты обычно приезжал. Я поднялся на этаж, где ты выходишь, встретил его и спросил, не знает ли он, где… Ты. — Хосок. Это Чон Хосок. Мой лучший друг, вероятно, уже бывший. — Он забавный. — Боюсь спросить, почему?.. — Он схватился за голову и закричал: "ТАК ЭТО ТЫ ЧИМИН", а потом стал хлопать в ладоши и крутиться вокруг меня. — Господи Иисусе. — Откуда вы знали моё имя? — Флами… Эм. Молодой мужчина, что носит розовое, произносил. — Это Ким Сокджин. Прикольно. — Угу. — Ты наблюдал за мной, да? И поцеловал. Я нравлюсь тебе? Чимин откладывает ложку в сторону, складывая руки, как школьник за партой. Он смотрит внимательно и серьёзно, без прежней беззаботности и веселья. Юнги открывает рот, зависнув в этом положении, ошеломлённый прямотой и раздражённый на себя. Градус неловкости зашкаливает. — ...Потому что ты мне нравишься, хён. Младший достаёт кошелёк, собираясь уходить. — Не надо, я заплатил. — Если захочешь, чтобы в следующий раз я угостил тебя обедом, позвони. Чимин с поклоном протягивает визитку и уходит. На прямоугольной картонке — золотым оттиском названии компании, должность, имя, фамилия, номер телефона. Юнги держит её перед самым лицом, пытаясь вникнуть в смысл. Позвони.