Зной.

“Государь..” Еще не успев перевести дух хрипит Басманов, тут же склоняясь в земном поклоне и оставаясь в этом положении на несколько секунд дольше положенного, дабы облегчить себе дыхание. Поднявшись, Федор заметил как следит Царь за каждым его движением, как его глаза, лишенные былого цвета, наблюдают за тем, как волосы юноши сначала вздымаются вверх, а затем бесшумно стекают по плечам, двигаясь по атласу рубашки словно змеи. Невольно его грудь, до сего момента раздираемая горячим дыханием чувствует, что сердце его на секунду сжалось в невольном волнении перед царем. Как бы не пользовался Федор лаской царевой, как бы не был дерзок в силу возраста и храбр в силу характера, душа его не могла не испытывать того знакомого трепета, страха справедливого суда и ужасающего почтения, что охватывали его иной раз когда двое представали друг перед другом вот так – без рынд, братии, царицы или царевичей поблизости. “Смотрю, скучно тебе, раз все никак не набегаешься?” Голос Царя всея Руси кажется чуть хриплым и сдавленным, будто что-то изнутри не дает ему покойно дышать. Глаза его не сходят с опричника ни на секунду, Иоанн пристально щурится, оттого взгляд его делается еще более грозен. Глубокие морщины под глазами сгущаются, а медные ресницы скрывают под собой белок, полный лопнувших капилляров, что словно молнии подбираются к радужке. Федор чуть склоняет голову в бок – уже привычный ему жест, означающий недоумение – и делает глубокий вдох. “Государь, ведаете вы то, что возьму я любую службу, якоже пес верный, коим я вам и прихожусь..” Он мурчит, словно прощупывая почву и пытаясь угадать настроение своего владыки. “Еще бы ты, чернь басманная-...” Иоанн было цедит сквозь зубы, обрываясь в конце, словно обожгло язык его то ругательство, что собирался молвить. С удивленной радостью услышал те слова Федор, кусая невольную улыбку, что силилась представить его веселье государю. Значило то, как ему показалось, что не было гнева у великого владыки на своего холопа преданного. Юноша, за недолгую службу свою при дворе, разучился считывать настроение царское получше многих тех, кто служил еще до появления Феди на свет. Конечно, не могли не приметить то при самом дворе. Видя стремительной взлет его карьеры, а вместе с тем и взлет обожания у царской семьи, не могла братия не записать Федору в недруги свои. Хорошим делом было, сидя на казне обвиненного мужеложца, пропустить шутку-другую, мол: “А Федька вон сидит, какой невозмутимый.. обожди, щенок, обожди..” Хорошим, да опасным. Бывало доложит государю про те слухи кто, али сам в коридоре услышит ненароком – и на эшафот ведут уже не младшего Басманова, а того, кто пророчил ему такой участи.. Перечить царским фаворитам – все равно что перечить царским женам. “Хорош скалиться. Приведи себя в порядок и..” – государь стиснул зубы, пытаясь выдумать приказ. “..сходи в темницу.” Выдохнул он, прикрывая тяжелые веки, что этой ночью не видели сна. Федор внемлет каждому слову и лишь кивает головой. Брови его чуть нахмурились, губы поджались в сосредоточенности. Уста Иоанна дрогают в кроткой усмешке как только юноша принимает этот вид. Его рука тянется выше, пальцы, унизанные перстами, убирают локон смоляных волос за ухо. Федор на мгновение отводит взгляд, все еще не совсем привыкший к таким.. царским вольностям, как вдруг все та же рука грубо хватает его за подбородок. “Что же, аки пес стыдливый взгляд отводишь?..” – Царев голос предстает шепотом, отчего кажется еще сердитее. Федор тут же возвращает взгляд, чувствуя, как сердце колотится словно колокола пред заутренней службой. “После той службы мне.. к тебе доложить, царе?” – Спрашивает Басманов тоном, каким бы разговаривал с напуганным ребенком. “Пущай.”